***
Когда он впервые оказывается на поляне, полной трупов, его долго и мучительно тошнит. Команда посмеивается, зачищая место боя. Командир — хрупкая девушка, едва достающая ему до плеча — закидывает последний труп в общую кучу и поджигает катоном. Запах горелой плоти навсегда оседает во рту.***
Через шесть лет он невозмутимо вспарывает еще теплое брюхо и нащупывает в желудке проглоченный противником ключ. Желудочный сок проливается в брюшную полость, подкрашивая кровь темно-зеленым. Неподалеку тошнит новичка. Команда посмеивается. Он закидывает последний труп в общую кучу и складывает печати катона. Пахнет горелым мясом. До ужаса хочется жрать.***
Он впервые влюбляется перешагнув двадцатипятилетний рубеж. К этому времени все его погодки мертвы, так что он, в какой-то мере, счастливчик. Она красивая. Жесткая, волевая, с цепкими пальцами и взглядом убийцы. Лучший ликвидатор второго отряда АНБУ. Ей идет маска. Шрам на ее животе — страшный, расплывшийся. След взрывной печати и успех Цунаде-самы. Слизывая чужую кровь с ее кожи он радуется, что у них никогда не будет детей. От нее терпко и знакомо пахнет смертью.***
Она умирает через год вместе со всем его отрядом. Он методично обезображивает лица бывшим товарищам, отделяет головы от тел и закапывает глубоко в земле. Сумка полна оружия и протектеров Конохи. Никто не должен знать, что Лист побывал на этой проклятой богами земле. Нельзя жечь костры. Он оставляет ее за спиной — гнить под вечными дождями чужой Страны.***
Его долго и методично рвет. Безликие АНБУ из отряда допросов поддерживают его за плечи, а потом помогают сесть на стул. Пять часов подряд на этом стуле ему ломали кости, выкручивали суставы и потрошили сознание эти же АНБУ, так что их участливая забота означает, что проверку он прошел. Еще полтора часа он монотонно рассказывает ход миссии. Его уже никто не пытает. Приносят воду и дают обезболивающую пилюлю. Кивают, когда он вспоминает, в какой последовательности умерла его команда. Они уже знают, что он выжил по случайности, а не в результате заговора. Он ни за что не предал бы Коноху. Ему некуда больше идти. Морино Ибики хвалит его за проделанную работу, когда он, пошатываясь от потери крови, проходит мимо. Даже приказывает одному из подчиненных помочь ему добраться до госпиталя. Он благодарен. Сознание временами уплывает. Кажется, именно этот АНБУ пару часов назад раздробил ему пястные кости, но он не в обиде. У каждого своя работа. Его девочка осталась там. Гнить в чужой крови. Но таково положение вещей и ему лучше бы побыстрее забыть о ней.***
Ему тридцать один. Дзенины не доживают до тридцати, если, конечно, они не знаменитые Саннины или Копирующие ниндзя. Он дзенин. Ему тридцать один — и он чувствует себя обветшалым древним манускриптом, который рассыпается от прикосновений. Он устал, и он понимает, что ему не пережить Четвертую Войну.***
За долгие годы своей жизни он ни разу не видел ничего подобного. Он помнит ужас, пробирающий до костей, когда над головой ревел Девятихвостый зверь, и свой трепет перед его чудовищной мощью. Их двое, совсем молодых мальчишек. Им всего шестнадцать. В шестнадцать он блевал в кусты, пока командир сжигала трупы на небольшой поляне восточного предгорья. Трупы сплошняком покрывают выжженую яростью Мадары землю. Их много, так неимоверно много, что запах падали и горелого мяса въелся в волосы и кожу. Воронье кружит над головой, выжирает остекленевшие глаза под тусклыми пластинками хитай-ате. Мальчишкам шестнадцать. Они ведут бой, превосходящий пределы понимания силы, и он чувствует такой же трепет, как в далеком детстве.***
Второй раз он влюбляется в тридцать пять. Нет в Конохе человека, который не знал бы Узумаки Наруто, но Ибики-сан все равно коротко представляет его. — Будет в твоей группе. Приказ Хокаге, — завершает Морино и исчезает. Выучить, провести проверку боем, выбить все, чем грешат иногда чунины, слепить бойца, способного умереть по приказу — стандартная схема обкатки молодежи. Он проходил ее десятки раз. Выживали не все. Далеко не все. Молодежь часто гибнет — тупая, не обученная, блюющая в кусты при виде первых результатов работы ликвидаторов. Все было бы привычно, вот только напротив стоит тот самый Узумаки Наруто. Смотрит нагло, с прищуром, улыбается дружелюбно. Молодой, хамоватый, его определили в группу, потому что будущий Хокаге должен знать систему изнутри. Совсем мальчишка. От него мурашки по хребту, боги. И желудок смерзается в холодный ком, когда вспоминается ненароком: небрежный взмах рукой, рев срывающегося с пальцев шара чакры, далекий взрыв, рвущий барабанные перепонки, щелчок пальцев, отправляющий в бой Хвостатых зверей. Темная тень рядом. По мальчишечьи нескладная фигура и тяжелая чакра, складывающаяся в закованного в броню самурая. — Меня зовут Узумаки Наруто, даттебае! — весело представляется мальчишка, протягивая руку, и улыбается широченной улыбкой. Он должен бы вбить его в пол, выбивая само понятие имени, как когда-то выбили из него, но вместо этого отвечает на крепкое рукопожатие. От этой силы колени мелко дрожат. Она защищала их тогда, во время Четвертой Войны. Хочется пить ее глотками. Вторая его любовь солнечная, яркая, с крепкой шеей и фигурой привыкшего к бою тела. Безответна.***
Когда он вновь стаскивает трупы отступников в одну общую кучу, то почти механически ждет звуков рвоты за спиной. Узумаки Наруто сильно хмурится, сидя прямо на раскуроченной земле. Он с ног до головы в крови, а руки, спокойно лежащие на коленях, не дрожат. Прямо встречает взгляд, глаза синие-синие, как небо над головой, а голос спокойный: — Я это изменю, даттебае. Мечты о новом прекрасном мире разбиваются на части о суровую реальность в семь лет, когда молодым будущим ниндзя в Академии впервые дают в руки кунай и говорят: убей или будешь убит. Только те, кто убивают напавшего на них клона, получают шанс стать частью Конохи. Узумаки Наруто с синими глазами и дремлющей под кожей мощью тоже убил в семь, не зная, что клон ненастоящий. Он и в самом деле собирается это изменить. Они всей командой собирают трупы, а потом сжигают их дотла в яростной вспышке катона. У пламени чужая, тяжелая чакра, совсем не похожая на чакру Узумаки. Друг научил, пожимает плечами Наруто, и цепляет на лицо маску кота. Она ему совершенно не идет.***
Все идет наперекосяк на одной из миссий. Он не чувствует ровным счетом ничего особенного, а чужака замечает только тогда, когда тот возникает буквально в паре метров от группы. Тело машинально уходит с линии удара, летит кунай, тут же смятый в бессмысленный комок железа, и прежде, чем он успевает осознать скорую смерть, раздается радостный вопль. Он недоумевающе смотрит, как Наруто откидывает прочь маску, которую не имеет права снимать за пределами Конохи, и швыряется навстречу чужаку. Виснет на шее, приобнимает за плечи, гогочет, уклоняясь от смазанного удара. У чужака знакомое лицо, но еще более знакомая чакра. Учиха Саске. Отступник S-класса, реабилитированный. Уровень опасности десятый. Находится на службе Хокаге Конохи. Близкий друг героя войны Узумаки Наруто. Не препятствовать, в случае необходимости оказывать посильное содействие. Наруто болтает, не затыкаясь, о каких-то глупостях, ловко избегая сути задания, и касается. Постоянно касается — плеча, руки, длинного мешковатого одеяния, скрадывающего фигуру Учихи. Даже пытается потрепать волосы, но терпит неудачу под испепеляющим взглядом. Его девочка, его оставшаяся в крови девочка тоже смотрела так, когда была чем-то недовольна. Опасно смотрела, дико, а потом взгляд ее теплел и иногда она даже негромко смеялась. Наруто гогочет над собственным рассказом, повиснув на Учихе мертвым грузом, а Саске смотрит на него хищно и жадно. Касается лбом лба, прикрывает ненадолго глаза, втягивая воздух и перебирая пряди замершего Наруто пальцами, и не оборачивается, уходя. Узумаки отпрашивается в увольнительную, стоит им пересечь границу Конохи, и исчезает в стремительной оранжевой вспышке. В казеной квартире пусто и холодно. До утра он пишет отчет, а потом забывается сном, сидя в углу и крепко вцепившись в катану.***
— Было приятно с вами работать, — улыбается ему Наруто и протягивает руку. У него крепкие сильные пальцы, а за спиной стоит Учиха, сверлит невозмутимым взглядом. Они совсем уже не напоминают тех шестнадцатилетних мальчишек, которые боролись и побеждали в Четвертую Войну. От них веет древней мощью, могуществом и спокойным осознанием собственной силы. Они были бы похожи на двух выпущенных на свободу молодых орлов, если бы не держали небрежно в своих когтях все неимоверное могущество Альянса. Он крепче стискивает протянутую руку, а потом кланяется со всем доступным ему обожанием. Саске смотрит тяжело, насмешливо и понимающе. Наруто неловко ежится, вопросительно оборачивается на Учиху и тут же подается положенной на поясницу ладони.***
Он стоит среди десятка командиров АНБУ, за спиной у капитана. Узумаки Наруто, Седьмой Хокаге Конохи, Главнокомандующий Альянсом произносит речь на своей инаугурации. Учиха Саске стоит у него за спиной. Ревут восторженно Хвостатые звери. Ему почти сорок, и он и правда хочет верить — не будет больше войны.***
В третий раз он влюбляется в сорок пять. Шиноби не доживают до таких цифр, но настало сытое, мирное время, и Коноха под защитой Хокаге дремлет, грея на солнце медные крыши. Она тонкая, как ивовая ветвь, постоянно смущается, краснеет щеками и никогда не держала в руках ничего, опаснее кухонного ножа. Любит его, покрытого шрамами убийцу, с впитавшимся в кровь запахом падали. Седьмой Хокаге ласково гладит по голове его новорожденную дочь и залихватски подмигивает. Учиха Саске фыркает, отвешивает ему легкий подзатыльник, а потом они исчезают, свитые из плоти и силы, а он ласково целует загрубевшими губами покрытый легким пушком затылок.***
Ему почти пятьдесят. У него ноют старые раны, а тело временами отказывается работать, искалеченное десятилетиями боев. Его девочка переживает, в ее огромных глазах слезы и страх, но в госпитале целители знают свое дело. Все хорошо. Его дочь поступила в Академию сегодня. Она до сих пор восторженно ерзает на больничной кровати и без конца рассказывает о том, как Седьмой Хокаге улыбнулся ей и подарил кошелек-лягушку. Все хорошо. Его дочь никогда не узнает войны.