На пределе пульс, я за тебя молюсь.

Я быстро выбегаю из квартиры. Так быстро, что гудят ноги. Еле успеваю повязать шарф, когда спрыгиваю с последних ступенек. Подобное я делаю каждый день, точнее вечер, когда народ уже расходится по домам. Несусь к парку, который уже опустел и улыбаюсь. Глаза загорелись, когда я увидел близнецов возле замерзшего дерева. Дьявол, какие же они милые! Так приятно смотреть на них. Я ловко притормозил рядом с ними. – Опоздал, – Расиэль поправил шапку брата. – Я урод, – театрально закатываю глаза, но улыбка на моем лице становится только шире. Если честно, я не боюсь признать, что с каждым днем мы становимся ближе. В любых понятиях. До сих пор с дрожью в коленках вспоминаю, как мы познакомились: Занавес открывается. День первый. Перед классом стоит низкий и дохлый зеленоволосый парень с очками на лице, брекетами на зубах и охапкой книг в руках. Два пацанчика близнеца широко и с издевкой улыбаются. День второй. Парень пал ниже плинтуса и был заперт в лаборантской на целый день. День третий. Дикие девочки одноклассницы подарили четыре журнала с эротическим уклоном. Прочитал. День четвертый. – Ты прочитал, прочитал?! – … День пятый. Три парня одноклассника сильно избили. Вступились близнецы. День шестой. Извинились за то, что закрыли в лаборантской. Пошли со мной гулять. День триста сорок девятый. Парень и близнецы сидят на последнем ряду в кинотеатре и искренне смеются над фильмом, делясь друг с другом едой. День триста пятидесятый. Парень беспамятно влюбляется в своих лучших друзей, у которых есть девушки. День восемьсот восемьдесят второй. Зеленоволосый и старший близнец сидят в больничной палате и держат за руки бессознательного блондина, который весь в бинтах. Занавес так и не закроется. Сейчас я очень рад, что у Расиэля нет девушки. И мне легче жить, и Белу, у которого была моральная травма. Да и “королю” это не мешает. Бел протянул мне руку. Крепко притянув его на себя, я осторожно пересадил его на скамью. Мы садимся по обе стороны от него, смотрим на звездное небо и ищем там несуществующие созвездия. – Когда я встану на ноги, мы уедем в Норвегию, – Бел чуть ли не сумасшедше улыбнулся. – Там всегда зима. – Мой брат разлюбил лето? – Нет, я просто полюбил зиму, – он фыркнул и прикрыл глаза, крепко взяв нас за руки. Как же я сейчас завидовал Расиэлю! В отличие от него, я думал, что задохнусь из-за того, как заколотился мой орган в груди. Я стал пунцовый и еще больше полюбил зиму, так как все можно свалить на мороз. Меня откровенно смущает такая близость. Но мне хочется сидеть так вечно. Холод совсем не чувствуется, даже немного жарко. С трудом я отвожу свои мысли в другую сторону. Я думаю, что подарить друзьям и матери. С близнецами проще, я знаю все их интересы. А вот с моей мамашей… Безусловно хочется подарить ей мужчину, как бы глупо то не звучало. Но этот вариант отпадает… Час ночи. Я счастливый захожу в квартиру. Почему счастливый? Я решил, что все-таки признаюсь близнецам. И будь что будет. Дома никого нет, кайф. Я прохожу в гостиную и разваливаюсь на диване. Пялюсь на своего хомяка, который часами крутится в колесе. Видно это все, что он умеет делать. Как ему не надоедает? Я бы сошел с ума только от двух минут такого бега. Значит, мой хомяк своеобразный. Крутой хомяк. Но он, к сожалению, больше похож на жирного свина… Что я сморозил? Я зеваю и проваливаюсь в сон. Бел уже давно спит, прижимая к себе кота. Расиэль вышел из дома.