Искомое

      — 10:25, эксперимент номер три по использованию способностей цветочного типа. Цель-минимум: достичь появления спор зеленого типа. Цель-максимум: изучить свойства спор этого типа и научиться контролю их выработки. Предыдущие опробованные условия эксперимента: уровень воды в организме, концентрация на мысли о создании спор лишь требуемого типа. Условие третьего эксперимента — стрессовая ситуация.       Закончив зачитывать информацию на диктофон, я отключила запись и убрала устройство в сторону.       После спортивного фестиваля нас, можно сказать, наградили двумя выходными. Официально объяснялось, что это просто отдых, но я подозревала, что дело больше было связано с появлением человека-фантома. Или призрака — я так и не поняла до конца его сущность, да и не до того тогда было.       И хоть восполнение воды в организме и помощь Исцеляющей по избавлению от негативных эффектов наркотика помогли мне встать на ноги в тот же вечер, за пару выходных я была благодарна — немного отдыха пойдет мне на пользу, а свободное время поможет разобраться с новыми проблемами способностей. И не только.       Отца случившееся со мной тоже изрядно вымотало. С момента, как только его известили и до того, как он влетел в медкабинет Исцеляющей и увидел, что со мной на самом деле уже все в порядке, он сильно нервничал. Как он мне сам потом признался, больше всего на свете он боялся, что я из-за этого нападения и обезвоживания повторю судьбу Наоки или даже хуже. Как только мы вернулись домой, то от всех потрясений отец заснул на диване прямо в том же халате, в каком приехал с работы. Утром следующего дня я не застала ни его, ни Кохэру — позже папа позвонил мне, и я узнала, что они уехали еще глубокой ночью обратно в центр. Во время процедур Наоки что-то пошло не так, и пришлось вернуться. В оставленной записке отец обещал прислать днем Кохэру — все-таки он переживал, что и со мной может быть что-то неладное после обезвоживания.       Но, как ни странно, я была бодра и полна сил даже больше, чем обычно. Это и радовало, и напрягало одновременно.       Выходило так, что мой организм до сих пор менялся под действием причуды. У отца вроде была такая теория, что у подростков еще могут происходить некоторые изменения в способностях и их влиянии на организм, пока они растут.       Но первым делом мне предстояло все же добиться появления таинственных зеленых спор. Покуда Кохэру не вернулся, следовало этот вопрос изучить основательно.       Но создать стрессовую ситуацию дома оказалось непросто. Отбросив всякие крайности и просто глупые идеи, решила в итоге «ударить» по системе корней с помощью жарких температур. Здесь хватит и простого горячего душа, как раз из-за растений я не могла долго выдерживать высокие температуры воды. Если и этот эксперимент ни к чему не приведет, то оставлю пока попытки создать зеленые споры и перейду к следующим вопросам.       Из соседней комнаты послышался недовольный крик попугая. Со всеми этими опытами совершенно забыла, что Зефирчика надо было покормить.       — Так, где твои любимые семечки, — на ходу бормотала я, заходя в помещение и осматриваясь. Пакет с кормом обнаружился быстро — отец утром оставил его на холодильнике рядом с какими-то бумагами и брошюрами.       Зефир, попугай-корелла с гордо вздернутым кремовым хохолком и ярко-оранжевыми щечками, тихонько покачивался на жердочке в клетке, стоявшей на холодильнике, и издавал звуки, похожие на ворчание старика. Когда я подошла к нему с кормом, попугай замер.       — Держи, Зефир, время кушать, — сказала ему я, открывая дверцу клетки и насыпая зерно в кормушку.       — Кушать! — повторила за мной птица, как только я закончила, и спустилась с жердочки. Как только с кормежкой попугая было покончено, я вернулась в свою комнату за полотенцем.       Но, похоже, до ванны добраться сегодня не выйдет. Виной тому был неожиданный звонок домофона. Кохэру уже вернулся из центра?       Каково же было мое удивление, когда на маленьком экранчике устройства я увидела не помощника отца, а своих одноклассников. Мэй продемонстрировала камере внизу небольшой пакет и бодро заявила:       — Мы пришли тебя проведать!       Я усмехнулась и открыла им дверь, после чего поспешила навести порядок на своем столе. Все бумаги и тетрадки с записями моих наблюдений были разбросаны по столешнице; что-то даже валялось на полу. Закончив с быстрой уборкой, метнулась к холодильнику, чтобы посмотреть, чем можно угостить ребят. Взгляд упал на коробку с половиной пиццы. Еда тут же отправилась в микроволновку на разогрев. Чай бы тоже не помешал, но что-либо решить по этому поводу я не успела — раздался еще один звонок, на этот раз в дверь. Потому я поспешила открыть гостям.       — Черт, — вырвалось у Рёты вместо приветствия и он со смущением отвернулся. — Это неприлично, — с ворчанием добавил парень.       Сначала я действительно не понимала, почему такая реакция. Мэй хихикнула, пробормотав что-то вроде «Рёточка такой скромный», при этом украдкой показала на свою одежду. И только тогда до меня дошло, что я до сих пор была в коротком топе на бретелях и спортивных бриджах, которые надела перед экспериментом с высокими температурами.       — Проходите, — сказала я, а сама быстро сбегала в комнату за футболкой, пока ребята разувались. В тот же момент раздался сигнал микроволновки, и я спешно отправилась за пиццей. По пути заметила, что друзья так и стояли на пороге, хоть и разувшись. — Обувь можно положить на полку, — указала я им на подставку возле двери — еще одна из множества мелочей в обстановке, вошедших в привычку после жизни в другой стране. — Не стесняйтесь, проходите в комнату.       Дважды повторять не пришлось: Мэй, оставив кроссовки на полке, тут же прошла в помещение. Почти сразу же оттуда послышалось шуршание бумаги — и я догадалась, что девушка не смогла устоять перед моими записями, оставленными ровной стопкой на столе. Японская сдержанность, о которой столько рассказывал мне отец, Мэй явно была несвойственна.       Рёта, в отличие от нашей напарницы по исследовательской группе, направился прямиком в ванную.       — Первый раз вижу квартиру в европейском стиле, — сообщила мне Мэй, как только я пришла в комнату с пиццей. Девушка сидела за моим столом и внимательно изучала записи в одной из тетрадок. — Кажется, что тут столько всего, что чувствуешь себя в первые минуты, как в капсульном номере. Но при этом все четко разграничено, находится на своих местах и на деле хватает пространства для любых дел. Даже эта комната — одновременно и спальня, и рабочее место, и все так упорядоченно… А сама квартирка немаленькая, смотрю. Да вы богачи, — хитро улыбнулась Мэй, взглянув на меня.       — Прям уж богачи, — я пожала плечами. Большая часть денег, отложенных отцом еще во время работы во Франции, в итоге были потрачены на жилье, на лечение Наоки и уходят сейчас на мое обучение. Ученым, конечно, платят немало, но отец как-то обронил фразу, намекающую, что в Тулузе с этим делом было получше.       В любом случае, у Мэй интерес к этой теме уже был потерян. Она вытащила из пакета, что принесла с собой, бутылку сока и небольшую сероватую коробку. И сразу же спросила:       — Сок же никак не влияет на твою систему корней? Помню, ты как-то говорила про кофе…       — Нет, от сока ничего не будет, — ответила я.       — Тогда самое время отметить наш успех на фестивале, — задорно подытожила Хатсумэ. Про успех она малость загнула, про нас с Рётой такое точно не скажешь, но ее энтузиазм, как всегда, был заразителен.       А еще я была благодарна девушке за сок. Теперь не придется возиться с чаем и вспоминать, какие традиции следует соблюдать в этом случае.       — Я за стаканами, — сказала я Мэй.       По пути на кухню я встретила Рёту — он как раз выходил из ванной, засучив рукава рубашки по локоть. Обратила внимание, что зеленоватые вкрапления на его коже еще не исчезли до конца. Теперь они были куда меньше и напоминали разбрызганную краску.       — Прости за вид, — тут же сказал он мне. — Но просто я должен промывать эти места, чтобы в зазорах между камнями и кожей не скапливалась грязь. А это кропотливое дело.       — Ничего. Если надо что-то из дезинфицирующих средств, то могу дать.       Рёта кивнул, благодаря за помощь, и прошел в комнату, где уже сидела Мэй. Захватив стаканы, я вернулась к ним.       — Я смотрю, ты продумывала себе костюмчик? — спросила Хатсумэ, вновь уткнувшись в мою тетрадь. Рёта уселся чуть поодаль от стола на низенький квадратный пуф.       — Это не костюм, — несколько смущенно ответила я — было как-то неловко от того, что Мэй это увидела. — Просто события фестиваля вынудили меня задуматься о проблеме обезвоживания и ее решениях «на ходу».       — Интересная конструкция, но я бы кое-что подправила для удобства, — задумчиво пробормотала Мэй, разглядывая схемы и записи моего дневника исследований. — Кстати, а что значит, — тут она чуть сощурилась, вчитываясь, — поу-воир? У тебя много где это слово упомянуто.       — Это французское название причуд в научной сфере. Читается «пувуар»*. У него много значений, одно из них — «способности».       — Ясно, ах ты, хитрюга, — усмехнулась Мэй. — Все с тобой ясно, метишь во Францию.       Да, от этой девушки ничего не скрыть. Впрочем, ей и сами записи не стоило смотреть, но тут я сама виновата — не успела их убрать в ящик, хоть и знала, что Мэй слишком любопытная и не устоит.       — Какая Франция, ты о чем? — Рёта оказался не столь догадлив. — Мы же только поступили в Юуэй.       — Ох, Рёточка, тебе бы не помешало мыслить немного шире. Эвет делает черновые записи по поводу своей причуды, экспериментам с ней, а еще фиксирует все идеи по поводу устройств и препаратов, которые могут облегчить жизнь другим людям с причудами. Достаточно посмотреть ее заметки, — Мэй протянула было Рёте одну из тетрадей, но в последний момент все же решила спросить у меня: — Ничего, если он тоже посмотрит?       «О правилах приличия и вторжения в личное пространство надо было думать несколько раньше», — подумала я, но, тем не менее, согласно кивнула. В конце концов, ничего секретного там нет, да и сама я планировала со временем использовать что-то из записанных идей во время практических занятий, и группа все равно бы узнала обо всем.       — Так вот, — как ни в чем не бывало, продолжила Мэй. — Я сама делаю подобные заметки, когда разрабатываю очередных малышей, и думаю, что и у тебя есть подобные тетрадочки или файлы на компьютере. Да скорее всего, у большей части тех, кто на Поддержке учится, есть такая привычка. И эти записи мы потом так или иначе перерабатываем в полноценные проекты или научные статьи для публикаций. Вот и Эвет с тем же расчетом пишет, а раз она использует термины, свойственные французскому научному обществу, то одна из ее целей — пробиться после выпуска во Францию.       — Порой меня твоя догадливость пугает, — не удержалась от замечания я. — Но да, все так. В свое время моему отцу это удалось, почему бы не попробовать?       — Отличная цель, — довольно сказала Хатсумэ. Рёта с некоторым скепсисом в голосе заметил:       — Ты же наверняка сейчас подумала: «если ей повезет пробиться за рубеж, то у меня есть шансы получить там связи и иностранных клиентов»?       — Ну это же такая возможность! — усмехнулась Мэй, хотя от меня не укрылось легкое смущение. Чтобы она — и смутилась? Это что-то новенькое.       Больше тема связей и клиентов за рубежом не поднималась. Мы просто сидели, ели пиццу и обсуждали прошедший фестиваль. Почти как самые обычные люди, если на мгновение забыть, что мы сами были участниками.       Но послушать было интересно, особенно учитывая, что мы с Рётой большую часть мероприятия просидели на трибуне. Для меня последний этап вообще прошел мимо, и потому рассказы Мэй оказались особенно интересны.       И это странно, но я была рада, что все-таки не дошла до этого турнира на вылет. На тех частях истории, что затрагивали участников со способностями льда, огня и взрыва у меня мурашки по коже побежали, а бутоны плотно сжались. Этим людям я точно не ровня и, пройди я дальше, меня ждали бы вещи куда страшнее, чем обезвоживание.       — Все-таки в таких фестивалях со способностями не атакующего типа, как у меня, делать нечего, я была права, — со вздохом подытожила я, выслушав рассказ.       — Неправда, — возразила Мэй. — Сама посмотри, среди финалистов не все были с причудами, атакующими в лоб. Одна из них сидит перед тобой, — подмигнула она мне. — А потом, твои споры вполне могут подпортить жизнь противнику. В твоем случае достаточно усыпить или парализовать оппонента первой, и все — матч был бы выигран.       — Вот именно — первой, а это надо еще успеть. Но мне быстрее высушат или переморозят корни, — горько усмехнулась я. — И признай, что шансы на это высоки. У меня все-таки не огнеупорные и морозостойкие цветочки.       — Пустяки! — махнула рукой Хатсумэ. — Твои проблемы легко решаются техникой. О, кстати, раз уж зашла речь об этом, — тут девушка заговорщицки подмигнула. — Я тебе кое-что принесла, — слегка похлопала она по коробочке, оставленной на моем столе.       — Я подозревала, что ты неспроста меня спрашивала про чехлы тогда, во время сбора информации для дневника, — догадалась я, и улыбку свою сдержать не смогла. — А еще это отличный для тебя шанс, чтобы мой отец увидел твою работу и запомнил, верно?        — Как здорово, что мы друг друга понимаем почти что без слов, — довольно произнесла Мэй, открывая коробку. — Конечно, из-за системы нагрева они вышли громоздкими и вообще это пока что прототип, но в любом случае я хотела сначала показать тебе. А теперь…       Речь изобретательницы прервал тихий звонок телефона.       — О, простите, — виновато сказал Рёта, поднимаясь с места и на ходу вытаскивая телефон. Быстрый взгляд на экран — и парень помрачнел. — Извините, я ненадолго выйду, — сухо добавил он, покидая комнату.       — Первый раз его таким вижу, — пробормотала Мэй, настороженно понаблюдав за дверью несколько секунд. — Ладно, вернемся к моему особому малышу-прототипу…       Мэй показала мне два устройства, выглядящие как раскрывающиеся наподобие цветка сетчатые конусы с массивными кольцами у основания. Хатсумэ тут же начала сыпать техническими терминами, объясняя систему нагрева, распространяющую тепло от колец к прутьям сетки, и показывая управление раскрытием конусов. Регулировалось все мини-пультом с тремя кнопками, который теоретически можно было бы спрятать в перчатке костюма, если бы я таковой стала делать себе.       — В общем, недочетов еще много, а задача по созданию оказалась весьма интересна, — подвела итоги своей «презентации» Мэй. — И потому я бы хотела одолжить твои дневники, или как ты называешь этих крошек, — она указала на мои тетради. — Я посмотрела, у тебя там много тонкостей есть касательно твоей причуды, ты прям все детально фиксируешь. Это бы мне помогло в разработках.       — Да никак не называю, просто записи, — пожала плечами я. — Не проблема, я посмотрю и выберу те, которые мне в ближайшее время не понадобятся, и отдам тебе в академии. Мэй, а ты не оставишь мне на эти два дня свой прототип? Я действительно хочу показать отцу, он тоже может подсказать…       Мэй довольно кивнула и сказала:       — Что ж, теперь, думаю, мы можем посмотреть, как СМИ выставили фестиваль и наше участие. Между прочим, благодаря новостям, репортажам и простым видео в интернете тоже иной раз можно найти хорошее предложение.       Да, по тому, как Мэй буквально переполняла энергия, ни за что не догадаешься, что вчера она участвовала в спортивных испытаниях с роботами, минами и прочими «веселостями». Но в данный момент я была с ней согласна — и впрямь интересно посмотреть на себя и фестиваль со стороны.       Репортажей и видео оказалось предостаточно. Большая часть, конечно, была о ребятах с геройского — мы с Мэй даже нашли наших новых знакомых на фотографиях в различных статьях — но немножко славы досталось и ребятам с других факультетов. Про Поддержку, разумеется, чаще всего встречалось про Мэй — в конце концов, она была единственной, кто добралась до финала с нашего факультета.       — О, смотри, а тут и вы есть, — Хатсумэ ткнула пальцем в монитор, как только нашла небольшую статейку про первый этап-забег с подборкой фото. На одном из изображений наглядно показано, как Рёта крушит конечность робота, облитую моими химикатами. Я была на заднем плане, выпускающая сонные споры. У фото было коротенькое описание — «один из примеров удачного тандема участников фестиваля».       — Давай посмотрим, может, кто-то в комментариях к статье заинтересовался «удачным тандемом», — усмехнулась Мэй, прокручивая страницу сайта.       — Я все равно скажу «нет»!       За всей этой возней с устройствами Хатсумэ и просмотром новостей мы совсем забыли о Рёте, а он до сих пор говорил по телефону. И, судя по недовольному крику, который мы только что услышали, разговор совершенно не клеился.       — Мне без разницы. Это нужно тебе, а не мне, — парень определенно злился.       Через несколько секунд в комнату вернулся наш приятель, и он был красный не то от злости, не то от смущения. Рёта молча подошел к столу, где мы с Мэй сидели, взял свой стакан и вылил в него остатки сока из бутылки. После чего уселся обратно на пуфик и залпом все выпил.       — Что-то не так? — с опаской спросила я.       — Ты о чем? — Рёта притворился, что ничего не было, но уж больно фальшиво выглядело. Парень вздохнул и сказал: — просто кое в чем оказался не согласен с родными. Это пустяк, скоро все уладится.       Мне же показалось, что для самого Рёты это нисколько не пустяк, но понимала, что он так просто не разговорится, если не хочет этого. Потому лишь позвала его смотреть с нами новости о прошедшем фестивале. Похоже, Рёта и сам был рад этому способу отвлечься.       — А вообще очень странно, что в СМИ ни слова о нападении на тебя, — сказал парень через некоторое время. — Конечно, это дело не пустили дальше стен академии, больше, чем уверен. Но я считал, что журналисты — те еще дотошные создания. Вон как поперли на территорию из-за любой информации о Всемогущем, когда ворота разрушили. А тут — ни намека.       — Учитель Мушоку сказала, что в этот раз среагировали лучше, к тому же и без нападений хватало наблюдателей — случаи с журналистами и альянсом злодеев подтолкнули руководство к усилению привычных мер безопасности, — заявила Мэй. — К тому же, как я слышала, к охране подключили кого-то с причудой ментальной разновидности, чтобы отвадить чересчур любопытных репортеров. Но это могло оказаться простыми слухами.       — И все же напавшего так и не нашли? — спросила я, с содроганием вспоминая фигуру призрака.       — Не-а, — покачала головой Мэй. Она прокрутила одну из статей вниз и указала на фото, как я поняла, с третьего этапа. — К слову о ментальных причудах. Вот этот парень неплохо себя показал. Это я к разговору о тех, кто не атакует напрямую и их возможностях, Эвет, — посмотрела она на меня. — А еще учительница сказала, что это он вытащил тебя с места нападения и доставил тебя к Исцеляющей.       Я посмотрела на фото и увидела уже знакомого паренька с фиолетовой шевелюрой и усталым взглядом. А вот смысл сказанных Мэй слов до меня дошел не сразу.       — То есть — вытащил?       — Мушоку сказала, что во время нападения он был единственным свидетелем и вроде как даже пытался прийти на выручку тебе, когда она вас обнаружила, — пояснил Рёта. — Хотя совершенно не представляю, чего бы он там смог сделать со столь зависимой от внешних факторов причудой. Учительница велела ему отнести тебя к Исцеляющей, и тем самым увела от напавшего еще одну потенциальную жертву. И еще мы с ним пересеклись у входа в медкабинет, когда только узнали о нападении и пришли проведать.       — Но Исцеляющая нас прогнала, сказав, что все посещения — позже, — добавила Мэй.       Вот оно как все было… Из-за введенного препарата я совершенно не помнила то, что происходило между принятием таблетки и тем, как я в первый раз очнулась на кушетке. Я подозревала, что без Мушоку тут не обошлось, но не думала, что в этом оказался замешан кто-то из учеников, причем тот, чьего имени я даже не знала. Меня начала грызть вина.       А потом я вспомнила вопрос Исцеляющей про парализующие способности. И то, что когда на меня напали, я пыталась хоть как-то оказать сопротивление, выпуская все известные мне споры подряд. В том числе и парализующие.       «Если ребята говорят правду, и этот парень действительно оказался в месте нападения, то он, видимо, угодил под действие моей способности», — размышляла я. Вслух же сказала:       — Я плохо помню то, что происходило после того, как мне скормили непонятную таблетку, но я успела заметить, как кто-то приближался к тому месту. Выходит, это был он.       — Если ты сейчас скажешь, что надо бы его найти и поблагодарить, то это будет самый избитый шаблон в мире, — неоднозначно хмыкнул Рёта.       — Ну, поблагодарить как раз и стоит, кто знает, чем бы все кончилось для меня при иных обстоятельствах. Но вообще-то я хотела бы извиниться, — в задумчивости произнесла я.       Вот тут Иши посмотрел на меня с удивлением.       — Извиниться? — переспросил он.       — Ага. Я думаю, что…       Но озвучить свои мысли я не успела — раздался очередной звонок по домофону, оказавшийся от вернувшегося из центра Кохэру. Потому пришлось быстро переключиться на встречу нового гостя и последующие разговоры о прошедшем фестивале и учебе в Юуэй теперь уже для помощника отца — Кохэру было интересно все, поскольку ночью по возвращении со стадиона было не до этого. Так, за простыми беседами о том о сем, и прошел день — в компании друзей и Кохэру.