Вокруг постоянно ходили люди, болтали, пару раз кто-то кричал — но все эти звуки слышались мне как будто издали. Момент, когда суетившиеся врачи сменились суетившимися полицейскими, я не заметила. Просто сплошной гул вперемешку с вопросами, что там, что там. Если бы не отец, который приехал так быстро после звонка одного из следователей, как только смог, я бы, может, и не выдержала всего этого. Кричала бы, как этот некто сейчас.
Папа подал мне стаканчик с чаем, после чего взял меня за руку и покрепче сжал. Я же настолько глубоко ушла в себя, что не сразу обратила на это внимание и едва не уронила напиток. Но вовремя очухалась и покрепче сжала пальцами тару. Она была слишком горячей, даже сквозь картонный подстаканник чувствовалось.
А вот своя собственная ладонь в ладони отца показалась куском льда.
Я слышала, как где-то неподалеку — или мне так показалось — кто-то плакал. Я вяло подняла голову и посмотрела по сторонам, пытаясь найти источник звука. Им оказалась та студентка, что безуспешно пыталась найти лекарство в портфеле погибшего пассажира. Она сидела на стуле возле стола напротив и держала такой же стаканчик чая, как у меня.
В памяти тут же всплыл образ: валяющийся на полу глаз и розово-белесый блестящий мазок от удара рядом. Горло обожгло подступившей тошнотой.
— Эй-эй, держи лучше это, — вдруг рядом послышался женский голос, и в следующую секунду чашка из моей руки пропала, а вместо нее оказался бумажный пакет. Это было очень вовремя, а то сил терпеть или добежать до туалета не оказалось.
— Думаю, тебе сначала стоит попить обычной воды, — заботливо сказала неизвестная, чуть придерживая за спину. И она была права — как только тошнота прекратилась, то во рту чувствовалась лишь противная горечь. Испорченный пакет исчез так же быстро, как и ранее стаканчик с чаем, и вот мне уже подали бутылочку воды и другой стаканчик, пустой.
— Первым глотком прополощи и сплюнь, — посоветовала услужливая дама, подсунув следом что-то вроде массивной пепельницы. Я кивнула и так и поступила. Только после того, как сделала несколько глотков воды, почувствовала себя легче и наконец-то смогла посмотреть на неизвестную помощницу.
Высокая молодая женщина в иссиня-черном деловом костюме. Она как-то не вписывалась в суматоху, происходившую в полицейском участке, и я даже не могла объяснить — почему. На ум с чего-то приходили слова «дорого» и «иная лига». Одно было ясно — эта женщина простым полицейским точно не являлась.
А еще незнакомка была иностранкой. Не такая бледная как местные жители, и сероватые глаза крупнее чем у японцев, разрез иной. На японском изъяснялась вполне хорошо, хоть и с акцентом.
— Кто вы? — напряженно холодным тоном спросил отец, наблюдая за этой дамой.
— Прошу прощения, — извинилась женщина. Она поправила волосы, забранные за правым ухом в хвост — я заметила, что часть прядей были черные, а часть — синими. После этого простого жеста она вытащила из кармана пиджака значок, небольшую записную книжку и ручку, и продолжила: — Дженнифер Пауэлл, один из следователей по программе обмена опытом между Департаментом полиции Токио и Скотленд-Ярдом. Если вы не возражаете, я бы хотела поговорить с вашей дочерью, — тут Джен сделала паузу, на секунду заглянув в свой блокнот. -…Эветтой Иро-сан?
— А какое отношение моя дочь имеет к английской полиции? — нахмурился папа.
— Понимаете, в чем дело, — при этих словах Дженнифер оглянулась на грузного смуглого мужчину с усами, что сидел неподалеку на скамье и с кем-то раздраженно разговаривал по-английски по телефону. Тот заметил ее взгляд и кивнул. — К нашему сожалению, есть подозрение, что к случившемуся причастен гражданин Великобритании. Потому мы опрашиваем всех свидетелей в рамках программы и помощи японскому отделению.
— Паршиво же у вас следят за такими гражданами, — обозлился отец. Назревал конфликт, с беспокойством поняла я. Машинально я крепче сжала ладонь отца, а вслух сказала:
— Не надо, пап. Если нужно, я отвечу, и мы спокойно поедем домой.
Да, давно пора. Все это нехило трепало нервы и ему, и мне. Так что лучше побыстрее со всем закончить, пока еще есть хоть какие-то силы. Хоть я и чувствовала, что большая их часть ушла на то, чтобы сейчас все разрешить мирно.
— Да, я что-то погорячился, — признал Казуо. — Простите, — извинился он перед Дженнифер.
— Ничего, я понимаю, как вам сейчас нелегко, — казалось, иностранный следователь не особо расстроилась из-за слов папы. Наверное, уже не впервой слышать подобное. — Обещаю, я просто поговорю с вашей дочерью. Мне только нужно ваше согласие.
— Сегодня все с ней только «просто говорят», — проворчал отец. — Такое ощущение, что все забыли о том, что она еще школьница, и заставляют ее снова это переживать.
— Пап, все в порядке, — попыталась я успокоить его. На деле, конечно, сложно было утверждать это, но ссоры с иностранцами сейчас точно не облегчат положение дел. — От одной беседы ничего не изменится.
Отец печально вздохнул.
— Хорошо, но я надеюсь, что после этого разговора нас с дочерью наконец-то отпустят, — сказал он.
— Большое спасибо, сэр, — поблагодарила его Дженнифер. — Что ж, Иро… -сан, верно? — несколько неуверенно начала она. Похоже, именные суффиксы и этикет — не ее конек.
— Можно просто Эвет, без суффикса, — сказала я.
— Хорошо, Эвет, можешь называть меня Джен. Понимаю, это непросто, но мне нужно услышать о том, что произошло в поезде, от тебя.
Я не сдержалась и горько усмехнулась. Да, она старалась быть вежливой, но все-таки мне такое начало беседы показалось весьма наглым. Хотя, может такое впечатление у всех свидетелей происшествий. А может, виной тому было то, что я эмоционально выгорела и устала. Да и корни начали болеть — первый звоночек об истощении.
— Я попробую все рассказать, но сначала могу я попросить об одной вещи, эм, Джен? — обратилась я к Джен, задумчиво при этом разглядывая стакан с чаем, который полицейская до сих пор держала у себя. К тому моменту напиток явно уже успел немного остыть, ну да ладно. — Вы не знаете, можно ли добавить в чай сахар? Ложки четыре-пять хотя бы. Мой организм отчасти — растение, и сейчас ему не помешала бы подкормка.
Да, весьма странный вопрос для отделения полиции. Но Джен понимающе кивнула и на несколько минут оставила меня одну с отцом. Пока она отсутствовала, плачущая девушка уже покинула участок и стало немного тише. Я повнимательнее рассмотрела шефа иностранного следователя. Мужчина выглядел как заправский сыщик из сериалов — в плаще и шляпе с короткими полями. Он по-прежнему с кем-то сердито разговаривал по телефону, то и дело расправляя пальцами черные усы, но понять, о чем именно шел разговор, было тяжело — слишком быстро мужчина говорил на английском.
Какой-то полицейский проходил мимо нас и накинул на меня небольшой плед. Не сказала бы, что в нем была нужда, но подобный пустяк помог отвлечься от жутких воспоминаний.
— Вот, держи, — вернувшаяся Джен протянула мне стаканчик с чаем. Он был в меру теплый, наверное, она еще и подлила кипяток.
— Спасибо.
— Пауэлл, — вдруг мужчина напротив отвлекся от телефонных споров и по-английски обратился к девушке. Джен повернулась к нему лицом. — Где Беверли?
Думаю, она осталась на месте преступления, шеф.
Похоже, что я слишком на них таращилась, потому как мужчина посмотрел в мою сторону и вдруг небрежно махнул рукой своей коллеге, после чего вернулся к разговору по телефону.
— Простите, — извинилась я перед Джен, когда та повернулась ко мне, готовая спрашивать дальше.
— Ничего страшного. Значит, ты понимаешь английский?
Я понимала, что это — всего-навсего отвлеченный вопрос, чтобы постепенно расположить меня к ней. Знала, что ее интересуют не мои познания в английском.
Но как-то было все равно. Что угодно, лишь бы не думать о увиденном в поезде.
— Немного, — ответила я. — И когда говорят не быстро.
— Ясно, — улыбнулась Джен. И улыбка эта была столь понимающей, что на мгновение я действительно забыла обо всем случившемся, и о том, что я находилась в участке. Я растерялась. — Да не переживай ты так, — продолжила женщина, дотронувшись до моего плеча. Еще один жест, не присущий японцу по отношению к незнакомому человеку. И с чего вдруг я именно сейчас вспоминаю все эти тонкости?
Раздался тихий нервный смешок, и одновременно с этим отец ободряюще похлопал меня по плечу, легонько так. Только после этого до меня дошло, что смех этот принадлежал мне.
— Если тебе нужно еще немного времени, я могу подождать, — сочувствующе сказала Джен. В тот же момент ее босс показал жест, намекавший на то, что времени-то как раз в обрез.
Я тяжело вздохнула, собираясь с силами. Посмотрела на отца — он все еще хмурился, но кивнул. Чай помог немного взбодриться, да и корни благодаря подкормке, пусть и далеко не идеальной, но перестали болеть.
— Нет, я расскажу сейчас, — наконец, решилась я. — Пока помню.
На самом деле я почему-то именно сейчас испугалась, что если я умолчу об этом, то выдавленный глаз и взорванная голова несчастного будут преследовать меня в кошмарах до конца жизни. Хоть до этого меня уже опрашивали, и саму историю я буду рассказывать не в первый раз. Я не могла себе этого объяснить.
— Ты храбрая девочка, — попыталась подбодрить меня Джен.
«Не надо, пожалуйста».
Я не хотела этого слышать. Не после того, как я ничего не сделала, и даже не сразу заметила, что в вагоне что-то происходит. Рыдавшая студентка и то полезнее меня оказалась.
Чем больше я говорила, тем легче становилось, и возникшее перед этим беспокойство понемногу уходило на задний план. Не до конца — возникший неприятный осадок от того, что я ничего не смогла сделать — никуда не делся, Дженнифер все же задела за больное. Но хотя бы сама картина увиденной смерти становилась расплывчатой, словно я видела это очень и очень давно. Или что это происходило в каком-то особенно отвратном фильме.
— … Остальное, думаю, вы и так знаете, — закончила я говорить. Такое ощущение, что прошел не один час и меня эта беседа знатно опустошила, даже больше, чем все предыдущие. Больше всего мне хотелось сейчас вернуться домой и больше ни на какие вопросы не отвечать. Все остатки своей решимости я уже израсходовала.
Джен печально смотрела на меня, но, к счастью, не говорила о том, что ей жаль и тому подобное. Мысленно я была ей благодарна, так как чувствовала, скажи она такое сейчас — и я точно не выдержу.
— Спасибо тебе, Эвет, ты нам очень помогла, — заговорила Дженнифер.
— Я не помогла этому человеку, — вдруг вырвалось у меня. Собственные слова, их сухой, сдержанный тон, звучали болезненно. От моей причуды толку бы не было, даже если забыть, что по сути это запрещено, но я могла бы просто предложить помощь погибшему, как та студентка, но…
— Зато ты помогаешь сейчас, Эвет, — серьезно сказала Джен. — Твой рассказ может помочь нам в поимке человека, творящего столь ужасные вещи.
— Тогда мы можем уже уходить? — спросил отец.
Я его не слышала. Меня вдруг накрыла та мысль, которую мое сознание всячески пыталось отрицать. Мысль о том, что случившееся — дело рук человека. Точнее, какой-то причуды. Да, такая смерть не могла просто быть естественной, да и Дженнифер сказала о причастности некоего человека. Но все равно — ужасало.
А следом за этим я вспомнила еще кое-что. Когда мужчина рухнул на сиденье, а немногочисленных пассажиров в момент охватила паника, то в окне двери, ведущей в соседний вагон, мелькнула чья-то фигура. Кто-то стоял, плечом прислонившись к двери, а как пассажир умер — то сразу ушел. Но перед этим он точно держал ладонь на стекле. Странную ладонь в ярко-желтых прожилках.
— Подожди, пап, — медленно заговорила я, словно боялась спугнуть возникшее в голове воспоминание. Отец уже поднялся с места, но замер, не сделав и шага. — Знаете, — обратилась я к Джен. — Мне кажется… — нет, неверно будет сказать, что это виновный. — В момент, когда мужчина умер, от двери в соседний вагон отошел человек. Мне кажется, он стоял там и наблюдал за происходящим…
В этом я тоже не была до конца уверена. Лицо неизвестного я не видела из-за капюшона на его голове, но в воспоминании он как будто смотрел в наш вагон.
Но я уже могла и ошибаться. Или вообще этого человека на самом деле не было, а у меня просто путаются мысли от перенапряжения. Но слишком яркий и четкий образ, оставшийся в памяти…
Так или иначе, эти слова заинтересовали Джен. Она посмотрела на меня с толикой надежды, словно вот-вот нащупает нужную ниточку.
— Эвет, ты можешь его описать? — спросила она. Но тут в разговор вмешался ее начальник:
— Нам нужно идти. Беверли вернулась и ждет нас, чтобы забрать на станцию.
— Подождите. Думаю, эта девочка видела нашего подозреваемого, — спокойно возразила Джен. Мужчина посмотрел на часы, кивнул и показал два пальца. Две минуты.
— Надеюсь, ты все как следует запишешь в блокнот и не забудешь информацию после слияния, Пауэлл, — проворчал он напоследок.
Джен лишь устало вздохнула, а затем вновь заговорила по-японски:
— Я прошу прощения, сэр, но дайте нам еще минутку? — этот вопрос был обращен к моему отцу. Тот лишь еще раз вздохнул и кивнул. — Эвет, ты можешь описать этого человека? Хотя бы приблизительно.
— Простите, я не видела его лица, — честно призналась я. — Вроде бы он был худой и чуть ссутулился, когда отошел от окна. И на нем была серо-желтая толстовка с капюшоном, надетым на голову. Кажется, на груди справа был какой-то герб с то ли с шестигранником, то ли с еще какой-то фигурой, но я могу ошибаться. А еще у него была странная ладонь, в желтых сосудах.
— Понятно, — Джен быстро записывала за моими словами, а потом так же быстро убрала блокнот с ручкой, и положила мне руки на плечи: — Эвет, спасибо, ты нам очень помогла. Ты молодец.
Она хотела добавить что-то еще, но вдруг из коридора раздался громкий крик:
— Где эта гребанная копуша?!
И голос звучал точь-в-точь, как голос Джен. Только гораздо грубее.
«Сыщик из сериала» тяжело вздохнул и проворчал что-то неразборчивое. И почти сразу же входная дверь резко распахнулась, едва не задев зазевавшегося полицейского.
— Черт возьми, Джен! Какого хрена ты так медленно работаешь?!
С этими грозными словами в помещение, широко шагая, ворвалась женщина в точно таком же костюме, что и Джен. Приглядевшись к ней, поняла, что она была ее точной копией. Только хвостик у нее был заплетен на левую сторону, и тех же доброты и сочувствия, какие были у Джен, от нее вряд ли дождешься.
— Беверли, успокойся… — начал было сыщик, но та его даже не захотела слушать и только недовольно кричала, то и дело отпуская отборные ругательства в адрес босса и его подопечной. Наверняка в этой гневной речи было что-то еще, но различить я смогла лишь часть бранных слов. И этого хватило, чтобы мне стало невообразимо стыдно.
— Бев, или ты прекращаешь, или я тебя забираю обратно, сейчас же, — совершенно спокойно произнесла Джен, дотронувшись при этом до плеча близняшки. Неожиданно, но та сразу замолчала и с некоторым опасением посмотрела на босса. Тот лишь пробормотал что-то в духе «сама напросилась». Джен же лишь все так же спокойно поинтересовалась, успела ли ее напарница сделать отчет. Только после этой фразы Беверли тяжело вздохнула и ответила недовольно «ладно, твоя взяла».
Дальнейшее мы с отцом уже не застали. Он счел, что допросов на сегодня достаточно, и мы направились к выходу. Ноги плохо слушались, видимо, корневая система до конца не оправилась, потому шла медленно. Сыщик и его близняшки-помощницы покинули участок куда быстрее; когда они проходили мимо нас, то удалось услышать часть разговора. И то лишь потому, что Джен упомянула меня. Вроде что-то про то, что я видела подозреваемого и какую-то эпидемию. Но Джен стала говорить быстро, как ее босс, потому мне сложно было понимать чужую речь. Но если произошедшее было связано с какой-то болезнью… Хотя больше походило на то, что они говорили о человеке. В любом случае, от одних мыслей по этому поводу мне стало не по себе.
Кохэру припарковал свою машину неподалеку от входа, а сам ходил взад-вперед по тротуару рядом. Дым от сигареты тянулся за ним словно шлейф. Ни отец, ни я за весь, пусть и короткий, пусть ничего не говорили. Я лишь держала его за руку, и, к моему великому стыду, лишь сейчас до меня стало доходить, что на самом деле произошло, и каким для отца это стало потрясением. Я готова была заплакать в любой момент, от понимания, что все уже позади и в какой ситуации я побывала. Но, видимо, я вымоталась настолько, что уже и на это сил не хватало.
Оказавшись в салоне машины, я поддалась неожиданно возникшему желанию забраться куда-нибудь в уголок, чем-нибудь накрыться и попытаться согреться. Не знала, почему, но сейчас мне было холодно. К счастью, на сиденье нашелся какой-то серенький плед.
— Ничего, если я укроюсь? — слабым голосом спросила я у Кохэру.
Парень обернулся и посмотрел на меня как-то испуганно и жалобно одновременно. А может, мне это показалось.
— Да, конечно, — мягко сказал он.
Я тут же закуталась в плед и откинулась на спинку сиденья. Жутко хотелось лечь, а от усталости слипались глаза, но я держалась. Потому как просто боялась, что во сне вернется тот несчастный мужчина и его глаз.
Машина мягко тронулась с места. Какое-то время было тихо, но вскоре отец заговорил с Кохэру о делах научного центра и завтрашних экспериментах. Беседа была негромкой, неуверенной и потому казалась притворной, но я понимала, что отец просто не хотел сейчас зацикливаться на произошедшем и тем самым вновь возвращать меня, да и себя самого, к неприятным событиям. Дома, возможно, все равно придется об этом говорить, но сейчас он позволял мне отдохнуть и прийти в себя. И я была за это благодарна.
Меня вдруг не на шутку напугал звук пришедшего сообщения на телефон, и я чуть не подпрыгнула на сидении.
— Все в порядке? — тут же спросил отец, заметив это.
— Да.
Мне уже и самой стало стыдно, что я перепугалась от такой вещи. А потом подумала, что общение с одноклассниками может помочь так же, как сейчас помогала папе беседа с его помощником на отвлеченные темы. Хотя бы чуть-чуть.
На экране высветились пропущенные вызовы от отца, и мне вновь стало стыдно. Надо будет извиниться перед ним, как вернемся домой. Еще я заметила несколько сообщений.
Первым я прочитала ветку от Ясуши — он уже был в курсе остановки поезда и гибели пассажира, и в пугающе панической манере все интересовался моим состоянием. Среди сообщений даже промелькнуло что-то о том, что завтра он работу по практике может взять на себя, так как мне нужно время на то, чтобы прийти в себя от произошедшего.
Может, это было несколько глупо, но после таких сообщений одноклассника мне и впрямь стало легче и невольно поймала себя на том, что чуть-чуть, но улыбаюсь. Я представила, как Ясуши после таких новостей рвал и метал — почему-то после того, как я с ним сегодня пообщалась, мне такое поведение с его стороны сразу на ум пришло. Да и понять его можно было: все же он меня провожал на поезд.
Я написала короткий ответ, что все в порядке. Потом решила еще добавить, что завтра я все же выйду в Азусу.
У Мэй были очередные вопросы про практику, но потом она тоже узнала про поезд. Написала ей приблизительно то же, что и Ясуши, с той разницей, что вместо заверений о практике сослалась на усталость и попросила отложить разговор хотя бы до завтрашнего дня.
А вот дальше последовали неожиданности. Оказалось, была еще и третья ветка диалога. Похоже, я случайно все же отправила сообщение в тот момент, когда со служащим в вагоне случился приступ. Увиденный ответ был довольно простым, а еще Шинсо тоже поинтересовался, как прошел день — но сам факт удивлял. Я в очередной раз за день растерялась. Может, тому виной то, что визит в Азусу и последовавшая трагедия в поезде меня вымотали, или то, что для меня общаться вот так просто с человеком, с которым даже никак не пересекаюсь почти — очень странно. Вероятнее, все вместе наложилось.
Эта оплошность с отправкой сообщения и то, что Шинсо даже ответил, озадачили меня, и на какое-то время все неприятные мысли и воспоминания ушли на задний план. Как и в случае с Ясуши, мне стало немного легче.
Ты жива, подсказал мозг. Все более-менее хорошо.
Такая простая и странная мысль. И только сейчас я поняла, что меня грызло. По какой-то причине я упорно думала, что в поезде все произошло действительно из-за чьей-то причуды, и что тот служащий мог оказаться не единственной жертвой в вагоне.
Глаза защипало от слез, а щеки горели. А казалось, все эмоции ушли еще на объятиях с отцом.
— Эви, все в порядке? — заметил мое состояние тот.
Я быстро вытерла слезы и тихо ответила:
— Да. Просто меня тронуло, что одноклассники, узнав про случившееся, спрашивают, все ли у меня в порядке.
— Ну вот, а ты в свое время переживала, — с облегчением сказал отец, припомнив мои переживания по поводу общения с одноклассниками-японцами. — Это из твоей исследовательской группы ребята?
— Не только, — ответила я.
Папа несколько удивленно на меня посмотрел, но больше ничего не сказал. Немного погодя он стал рассказывать про Наоки и про то, что у нее сегодня состояние было лучше обычного. За простыми разговорами о том и сем и прошел остаток пути до дома. Это помогло отвлечься от ужасных мыслей. По возвращении отец, к счастью, не стал больше затрагивать неприятную тему — наверняка решил, что и ему, и мне хватило на сегодня негатива с лихвой.
Вот только когда этот долгий вечер уже закончился, и я легла спать, мертвый служащий вернулся в кошмарах. Стоило закрыть глаза и хоть немного начать дремать, как сцена моментально всплывала в памяти и меня начинало мучить удушье. Будто это моя голова того гляди взорвется, а не мужчины из поезда. Я пробовала думать о чем-то хорошем, отвлечься на иные мысли — например, про завтрашнюю встречу с Ясуши — но не получалось. Всякий раз я в итоге проваливалась в мучительные кошмары, и все повторялось вновь, а затем просыпалась в холодном поту.
После очередной попытки я просто боялась уснуть. Вдобавок опять начали давить корни, и пришлось вставать, чтобы сделать себе хорошую подпитку. Чай с сахаром, конечно, выручил бы еще раз, но все же это была временная мера и не столь действенная, если уж на то пошло.
Из соседней комнаты донесся храп отца, и я в очередной раз порадовалась тому, что он в свое время отказался от традиционного японского жилища. С тонкими стенками подобные ночные трели были бы просто невыносимы. Усмехнулась собственной мысли, но смех этот быстро перешел в какой-то вымученный вздох.
Хотела бы я заснуть так же без проблем, как отец. Вот только перед этим у него было несколько бессонных ночей с Наоки, да и сегодня та еще нервотрепка была. Неудивительно, что организм в итоге сдался. Если бы не это, то отец бы тоже сейчас бродил по квартире, пытаясь выкинуть всю дурь из головы и найти способ заснуть.
Подкормка в этот раз получилась с горчинкой, но это можно было потерпеть — в отличие от неприятного сковывающего ощущения давки на все тело. Выпив густоватую жидкость, поставила чашку на стол на свободное от тетрадей и записок место и села на стул рядышком. В кровать и царство кошмаров возвращаться не было никакого желания.
Рассеяно думала об уборке — все свои бумаги и пометки я разворошила вечером накануне похода в Азусу и так все и оставила. Почему-то пришла мысль о том, что Мэй наверняка назвала бы это все «творческим беспорядком», если бы увидела.
От нечего делать решила посмотреть, что еще написали мои коллеги по исследовательской группе. Заодно это помогло бы отвлечься от неприятного и давало призрачный шанс, что сон все же придет. Когда посмотрела на часы, то была удивлена — мне казалось, что уже глубокая ночь, но на деле лишь не так давно миновала полночь.
Нового особо ничего не было. Пара сообщений от Мэй, заверение от Ясуши, что завтра дела по части проектов сенпаев он возьмет на себя, пара рекламок, и так и не открытый диалог с Шинсо все с тем же высвечивающимся текстом. И вновь я встала в тупик, не знала, что стоит писать в ответ ему. В итоге ограничилась фразой про тяжелый день и извинением, что так поздно отвечаю. Вроде и понимала, что такой способ общения куда проще, а все равно было не по себе. С живым человек, пусть и незнакомым, как-то легче было завязать разговор. Ну, скажешь глупость — вместе посмеялись, и все всё поняли.
Просматривая остальной список контактов, до меня вдруг дошло, что из нашей ученической группы Рёта был единственным, кто как ушел на практику, так и «пропал». И если молчание днем еще можно было понять, то вечером все равно бы все обменивались своими впечатлениями. И, честно говоря, я думала, что Рёта в этом вопросе будет почти так же любопытен, как и Мэй.
Или… его так задели разговоры о практике и Блик?
Я вспомнила, как он ушел тогда из библиотеки. Ему неприятная была эта тема, и теперь мне охотно верилось, что его обида может быть сильнее, чем у Ясуши. Тот поворчал, но быстро остывал, да и как оказалось — напускное это больше. А вот в плане Рёты что-то подсказывало, что здесь заложено что-то иное.
Я все же решила поинтересоваться у него, как прошел день и все ли в порядке. Хотя и не питала надежд, что сейчас мой друг вряд ли ответит.
Но беспокойство о других помогало переключиться от собственных волнений и кошмаров. Как ни странно.
***
Рёта лежал в полумраке комнаты, освещаемой лишь небольшой лава-лампой, света которой хватало лишь на место вокруг нее на столе и стене. Тело, особенно руки, болели от обильного поглощения минералов. Да, норму он сегодня однозначно переплюнул, но после сегодняшнего дня это было лучше, чем сидеть сейчас за столом с остальными. Пару раз заглядывал Юки, интересовался, не помочь ли ему чем, но Рёта ссылался на свое состояние и то, что ему просто надо вылежаться.
Так и лежал он тут, дожидаясь того момента, когда все уйдут спать. Пропустив и ужин, и все разговоры. Все равно смысла особого в присутствии на них Рёты не было.
В кармане брюк завибрировал телефон. Парень удивился тому, что кому-то взбрело ему писать посреди ночи. Рёта подумал на Мэй, которая вечером и без того закидала его сообщениями о практике. В какой-то момент он просто отключил звук, чтобы больше не отвлекаться.
Вытащив кое-как аппарат — из-за того, что на ладонях съеденные минералы еще не ушли под кожу, все из пальцев выскальзывало — Рёта посмотрел на сообщение и удивился еще больше: то была Эвет, а не Мэй. Изобретательница, конечно, тоже успела написать кучу всего с последнего раза, как он заглядывал в телефон, но обычно редко писавшая Эвет удивила куда сильней.
А потом взгляд парня зацепился за последнюю присланную Мэй фразу: «Подбодри ее».
Это было очень странно даже для нее. Рёта тут же открыл диалог с Хатсумэ и очень быстро понял, что произошло. К тому моменту он уже успел услышать в новостях про трагедию в поезде на ветке Сидзуока-Гифу. А тут выяснилось, что Эвет как раз возвращалась домой именно в то время и на том поезде.
Вот оно в чем дело.
А он еще и выпал из реальности со своей практикой и сопутствующими заморочками. Хорош друг.
От Эвет было лишь коротенькое и простое «Как прошел день?». Рёте от одной фразы стало несколько стыдно за то, что он тут весь вечер занимался самоедством. А ведь уже поздно было, вряд ли Эви чувствовала себя спокойно, раз вместо сна пишет ему.
Но если день не задался с самого утра, то ничего не поделать. Только Рёта успел кое-как написать девушке ответ, как дверь в комнату открылась. На пороге стоял Юки.
— О, ты не спишь, это хорошо, — сказал он. — Мать хочет поговорить с тобой.
Рёта тяжело вздохнул и кивнул. Даже говорить чего-либо не хотелось.
Если Матсуйо что-то хотела, то бесполезно было спорить — все равно будет так, как нужно ей. Да и его в особенности она вообще не станет слушать.
Оставалось лишь гадать, о чем ей приспичило говорить посреди ночи.
***
— Опаздывают, — проворчал мужчина, сидя на пустом баке. После этих слов он запустил руку в карман толстовки и вытащил пластиковый пакет с застежкой-змейкой, где была на случай долгих ожиданий заначка муравьев.
— Знал бы, то захватил бы тебе отличный перекус — как раз во время обеда пришлепнул парочку жирных мух, — усмехнувшись, произнес Юшен. Парень дежурил у одного из более-менее целых окон, высматривая ночных гостей.
— Ну так и ел бы сам, раз «отличный перекус», — огрызнулся собеседник.
— Тяжело с тобой, Хонгки, — вздохнул юноша.
— Кто бы говорил. Заткнись и наблюдай.
После случая во время фестиваля Юуэй им обоим пришлось ненадолго затаиться, чтобы нападение на ученицу не связали с китайскими Миражами. Юшен, конечно, сработал чисто, а вторая команда не оставила следов после тела — в этом он был уверен. Но шанс, что на них все же кто-то выйдет, оставался всегда, пусть и мизерный. Потому Хонгки заперся в номере и сосредоточился на сборе информации — человек-молох слишком бросался в глаза даже в нынешнее время, как и любой, кто получил в качестве причуды животный облик. Юшен занимался тем же, что и напарник, но только у него не были связаны руки. В этом плане парню повезло больше — поддельный филиал медицинской компании выступал отличным прикрытием.
Они вдвоем уже собирались приступить к следующему этапу своей задачи по вербовке, как вдруг поступил приказ сверху: объединиться с английскими Миражами. Причем обе руководящие стороны были положительно настроены на это. Местом первой встречи агентов стал заброшенный магазинчик в Эбису, который находился на земле, купленной боссами китайских Миражей — что позволяло иметь безопасную территорию для тайной деятельности; и в котором Хонгки и Юшен сейчас и дожидались своих английских коллег.
Сам же молох был негативно настроен на перемирие между службами, да и по поводу самих английских агентов тоже. Так уж повелось, что Миражи из Азии на дух не переваривали своих коллег — или вернее было бы сказать «конкурентов» — из Европы, и наоборот. Но Хонгки дураком не был и понимал, что раз два враждующих лагеря решили на время объединиться, то значит замаячила какая-то третья сторона, которую ненавидели и те, и другие. Американцы, бразильцы или русские — кто бы из них ни сунулся, в любом случае им нужно то же, что и боссам Хонгки и Юшена, английским и итальянским Миражам, и всем остальным шпионам, которые прознали про разработки Лилиан и Казуо Иро. И в любом случае это может обернуться крупными проблемами. Особенно если загадочная третья сторона, ради которой они объединятся с англичанами — русские или бразильцы. Действия и методы первых непредсказуемы даже для Миражей, не говоря уж о том, что они сотрудничают с японским подразделением, а значит, могут получить доступ к их ресурсам без каких-либо проблем. С бразильцами все куда сложнее — негласный титул лучших Миражей за ними закрепился не зря.
Из-за всей этой ситуации Хонгки и был весьма недоволен. Мало того, что якобы уникальные сведения, которые получили его боссы, уже перестали быть таковыми, и в Японию направляются шпионы со всех концов света. Так еще и это перемирие… Хонгки настороженно относился к подобному роду сотрудничества. Не в природе Миража это, да и английское подразделение было несколько странным. По слухам, они не гнушались вербовать бывших преступников. С одной стороны, шпиону иной раз приходится убивать, и неженкам тут не место, но с другой… Бывшим преступником мог оказаться и неуправляемый маньяк. А Хонгки уже хватало общества одного.
— Пришли, — раздался спокойный голос Юшена. Хонгки убрал пакет с муравьями обратно в карман, слез с бака и снял с головы капюшон. Если повезет, то голова молоха произведет должный эффект, хотя тут сильно должно повезти. Вряд ли их коллеги — новички.
Юшен вышел наружу, чтобы встретить англичан. Через минуту он вернулся в весьма странном обществе. Тощая — иначе и не скажешь — женщина с бритой головой, и то, что это женщина, Хонкги понял лишь по едва приметной под черной майкой груди. Дамочка крепко сжимала в руке цепь, идущую к наручникам на запястьях сутулого человека в толстовке, плетущегося позади. Лица его — или ее — ящер не видел — был накинут капюшон.
— Добрый вечер, господин Молох и господин Ширенью*, — сдержанно поприветствовала их женщина на китайском. Не без акцента, но Хонгки был удивлен.
— Мы знаем ваш язык, Мисс Найт, — несколько печально вздохнул Юшен, произнеся это по-английски. — Нет нужды в этом.
Следом за ним вздохнула и женщина, больше даже с облегчением. Скорее всего, китайский не был ее сильной стороной — не для продолжительных переговоров и обсуждений, во всяком случае.
— Спасибо, — продолжила Мисс Найт. — Мы приносим извинения за свое опоздание. К сожалению, наш новенький не может похвастаться усидчивостью, — с этими словами она чуть дернула за цепь, вынуждая своего напарника подойти ближе.
Хонкги никак не отреагировал на эту реплику внешне, но внутри уже готовился к худшему. Сбывались его опасения — им придется сотрудничать с кем-то неуправляемым, да еще и новичком.
— Прежде, чем мы продолжим наш разговор и попытаемся выработать план по добыче объекта, я скажу, как есть, — сказала Мисс Найт. — Раз нам предстоит работать сообща, то утаивать что-либо будет плохим началом, — она вновь дернула цепь, и парень в капюшоне подошел еще на шаг. — Кодовое имя моего партнера — Эпидемия, и благодаря его сегодняшней ошибке наша дальнейшая совместная работа несколько осложнилась…
После чего женщина стала рассказывать о происшествии на железнодорожных путях из Сидзуоки в Гифу, о которых Хонгки и его партнер уже слышали этим вечером. А еще Хонгки слышал об одном человеке с таким же прозвищем, который не так давно бесчинствовал в Лондоне, убивая с помощью причуды. Сложить два и два не составило никакого труда.
Но боссы наверняка знали, кто будет участвовать в совместной операции, значит ли это, что неуправляемый маньяк все же управляем, либо на деле с перемирием не все так просто? В любом случае, сейчас уже не получится отказаться. Хонгки был уверен, что главы китайских Миражей будут недовольны таким решением и найдут нужные рычаги давления. Или устранения. Их с Юшеном вполне могут объявить изменниками, а с изменниками разговор обычно короткий.
Так что пути назад не было.
***
Дженнифер хмуро рассматривала пятно крови на сиденье, покуда японские полицейские еще раз прочесывали вагон. Ничего нового она, правда, не узнает, так что все это было больше растягиванием времени. Детектив Рифт и Беверли все еще пытались заполучить видеозаписи с камер. Ну, а ей оставалось «подмечать детали», как иной раз говорил с насмешкой шеф, да держать СМИ подальше от места происшествия. Последнее вполне удавалось и местной полиции, правда, на первой волне все же кое-какая информация просочилась и разлетелась моментально. А вот с деталями был напряг, единственная мысль, которая у Дженнифер осталась непроверенной — какой-то тайный знак, оставленный Эпидемией в поезде. В том, что это был именно он, Джен нисколько не сомневалась, но преступник вряд ли был один. Не в его стиле ограничиваться одной жертвой.
И это Дженнифер совершенно не нравилось. Интуиция подсказывала, что в деле Эпидемии что-то нечистое. Возможно, кто-то его покрывает, иного объяснения тому, что маньяк резко прекратил деятельность, и объявился вновь уже за пределами Англии, при этом действует куда осторожнее, чем раньше, Джен не видела. Либо сбежал, либо объединился с каким-то другим преступником. Второе женщине казалось более вероятным, так как считала, что Эпидемию кто-то сдерживал. Но это всего лишь догадки, и весомых доказательств пока не было, кроме способа убийства и смутного описания, полученного от школьницы. «Это мог быть любой псих в капюшоне», — проворчал тогда Рифт, и Джен не могла с ним спорить. В конце концов, похожие причуды сейчас — не редкость. Вот только мысль, что это — все же Эпидемия, не давала Дженнифер покоя.
«Кого я обманываю» — подумала Джен, отбросив все свои размышления по делу. — «Я здесь оказалась лишь из-за программы обмена, а Рифт просто поехал как куратор с английской стороны. То, что мы почти сразу же наткнулись на подобный случай, еще не значит, что Эпидемия здесь… Это вполне может оказаться местный психопат или подражатель».
Дженнифер припомнила те истории о японских убийствах, о которых слышала и читала во время обучения — например, про сорвавшихся с цепи безработных, устраивавших резню. Да, страна с низкой преступностью, но громкие дела все же были, и дела не самые приятные. Человек, которого описала мисс Иро, мог оказаться таким же психопатом, и пассажирам крупно повезло, что жертва была только одна. А может, вообще зря она цепляется за слова школьницы, и человек в капюшоне — просто случайный пассажир, привлекший внимание испуганной девочки.
И все же что-то тут не так. Слишком неестественная смерть, без причуды тут точно не обошлось.
— Пауэр-сан, — Джен так глубоко задумалась, что не сразу обратила внимание на то, что ее звал один из японцев-полицейских.
— Что такое? — быстро отозвалась она, чем, видимо, несколько смутила парня. «Да, точно, я же для них «необузданный зверь», не надо так резко» — Джен припомнила слова шефа о чужом менталитете и о том, как японцы воспринимают иностранцев. Еще, правда, детектив Рифт то и дело презрительно подшучивал над тем, какие азиаты дерганные и с прибабахом, но на это Джен деликатно решила не обращать внимания и следить по этому вопросу за шефом. Кто знает, вдруг за оскорбления и неподобающее поведение по отношению к японцам прикроют программу обмена.
— Рифт-сан и Беверри Пауэр-сан вернулись, — чуть запнувшись в начале, ответил полицейский. «А ведь мы с ним, наверное, одного возраста» — подумала Дженнифер. А еще на автомате захотелось поправить коллегу, но помнила, что это бесполезно, и японцы с буквой «л» плохо дружат. Вслух же Джен только сказала:
— Хорошо, сейчас буду. Если вы что-то все же найдете в вагонах, то сообщите мне или Рифту, и спасибо вам, эээ…
— Фукуда Хидееши, к вашим услугам, — бодро сообщил японец, отдав честь.
— Да, спасибо вам, Фукуда-сан, — поблагодарила его Джен и направилась к шефу.
Он и Беверли дожидались ее на перроне возле входа на станцию. Последняя была, как всегда, раздражена.
— Где тебя носит, черт возьми? — сразу же накинулась она. — Тут еще больше этих козлов-газетчиков появилось!
— Их же по-прежнему не пускают внутрь? — спокойно спросила Джен. — Насколько я поняла, японские полицейские учли ошибки первой волны, и…
— Да мне насрать, что они там учли! — перебила Бев. — Может, они сейчас не суются сюда, но как только мы выйдем отсюда, то накинутся со своими вопросами на нас, а не этих япошек, накинутся, как гребанные стервятники!
Беверли гневно тыкала в сторону, где, по ее предположению, и находились представители СМИ, поливала их головы всеми грязными словечками, какие только вспомнила, но истинную причину своего такого настроения от Джен она утаить не смогла. Сестричка просто боялась выступать перед корреспондентами, если такое случится, потому как вряд ли смогла бы толково и сдержанно объяснить положение дел.
— Расслабься, сейчас мы все представим так, как надо, чтобы не было лишней паники, — заверила Дженнифер. — Передадим информацию нашим коллегам, а там они сами все подготовят для прессы.
— Беверли, конечно, перегибает палку, но у нас на самом деле не так много времени, чтобы тратить его на конференции и СМИ, — заметил Рифт. — Японская сторона разберется. К тому же, теперь наши планы меняются, девочки. Информация о том, что здесь может быть замешан Эпидемия, дошла до верхов, и нам тут выслали кое-что новенькое по его делу. Наша задача теперь — помогать с расследованием этого инцидента японской стороне, найти доказательства причастности к этому Эпидемии, ну и в идеале — поимка этого маньяка. Это все зачтется в вашу программу. А, и еще одно: помимо полиции, нам придется сотрудничать с местными штабами героев, — Рифт поморщился: героев он тоже не любил. — С какими именно, пока неизвестно — вопрос уточняется. И еще…
— Черт, шеф, вы издеваетесь?! — не выдержала Беверли. — Мало того, что вы тут языками треплете, как бабы, время тянете, так еще теперь говорите, что нам с этими дебилами в ярком тряпье и масках работать?! Да я…
Она не договорила, круто развернулась и хотела было уже уйти, как Джен, вздохнув, схватила ее за плечо.
— Прости, — только и сказала она. Беверли едва успела удивленно посмотреть на нее, как вдруг рассеялась в бледно-синюю пыль, тут же собравшуюся в такого же цвета полоску на коже правого запястья. — Ух, — покачнулась женщина. — Что ж, головная боль сегодня ночью мне обеспечена, надо было все же уговорить ее подождать еще чуть-чуть.
— Ничего, для дисциплины ей будет полезно, — ухмыльнулся Рифт. — Что с записями?
Джен вытащила из кармана книжку Бев и стала изучать последние пометки. Что-то подсказывало ей, что детектив специально затянул речь и упомянул героев, чтобы вывести из себя Беверли, и чтобы ее забрали обратно в тело. Но Джен решила умолчать о своей догадке.
— Похоже, большую часть она все же записала, — подытожила женщина. — И многое из этого после слияния успешно исчезло из нашей памяти. Думаю, потери минимальны.
— Отлично. Тогда переходим к следующей проблеме — нам нужно изучить присланные материалы.
— Сэр, а вы не шутили насчет сотрудничества с местными про? — все же не удержалась от вопроса Дженнифер.
— Нисколько, — покачал головой следователь. — Указание сверху, но кто именно — пока решается. Скорее всего, кто-то из ответственных за этот регион, но есть шанс, что придется поработать с ребятами из центра. В тонкостях этих я не особо разбираюсь, все они для меня на одно лицо. Нам остается лишь ждать решения и работать.
С этими словами Рифт переступил порог входа на станцию. Джен постаралась не отставать.
Однако «веселенькая» программа по обмену получается.
