Искомое

      — Ты сегодня какая-то особенно задумчивая.       На слова Ясуши я не сразу обратила внимания. Слишком ушла в свои мысли.       В этот раз я решила покинуть Сидзуоку посредством автобуса. Это выходило дольше по времени, но почему-то именно сегодня мне было неспокойно. И не могла сказать, что проблема заключалась в том, что мне все еще некомфортно было ездить на поезде. Нет, тут как раз все относительно в порядке — хоть я теперь и присматривалась внимательнее к пассажирам. Просто у меня с самого утра возникло предчувствие чего-то нехорошего. Но это могли быть и нервы — за последние дни их изрядно потрепало.       Помимо беспокойства, меня еще мучили мысли о нашей практике. В целом, все было нормально, но она подходила к концу, и пришло время все полученные знания как-то систематизировать для отчетов учителю Мушоку. И вот тут-то для меня была самая главная загвоздка.       — Прости, я все еще размышляю о том, что мы будем сдавать учительнице в итоге, — вздохнула я. — И да, проектная часть все же не дает мне покоя.       — Послушай, ты же сама сказала, что не уверена в своей же альтернативе, а старшеклассники, принимавшие участие в разработке, сказали, что с парнем, которому делали этот костюм, связываться себе дороже, — напомнил Ясуши.       — Да я помню, но меня прямо-таки злит, что там все такое… Громоздкое и неудобное. А самое обидное, что я чувствую, что можно найти более компактное решение, и в идеале можно повысить маневренность человека, но… Черт, одних чертежей и записей сенпаев недостаточно! — под конец я со злостью шлепнула по скамье ладонью.       — Давай просто проанализируем всю нашу работу, и напишем Мушоку обо всех наших мыслях по этому поводу, — мы сегодня с Ясуши прямо поменялись ролями: я — ворчун, а он — спокойный и рассудительный. Я вновь вздохнула, понимая, что мой одноклассник прав.       — Ладно, есть в этом и свои плюсы: мы увидели, как проходит разработка костюма, да и я сама извлекла из этого пользу для своих собственных проектов, — сказала я. — Только я надеюсь, что больше этих ужасных перчаток не увижу. Это кошмар практичности.       — Как скажешь, — усмехнулся Ясуши. — Только ты же сама понимаешь, что в процессе обучения, и если потом повезет с работой, то ты то и дело будешь работать с такими непрактичными вещами, а то и хуже. Желание клиента — закон, все дела.       — Понимаю. Наверное, учитель дала нам такое задание, чтобы мы тренировали выдержку при работе с различными клиентами, не иначе.       В этот момент из-за поворота вырулил автобус. На сегодня время наших с Ясуши обсуждений подошло к концу.       — Ладно, думаю, завтра нам после работ в Азусе надо где-то засесть и составить нормальный отчет, — подытожила я разговор. — А на сегодня пока что все.       — Тогда до завтра, — махнул рукой на прощание Ясуши.       — До завтра.       Транспорт подъехал, и я зашла внутрь. Таких же любителей прокатиться на автобусе, как и я, нашлось немало. В основном это были пожилые люди и госслужащие. Уже машинально осмотрела пассажиров, нет ли среди них кого подозрительного, кто скрывает лицо. Но таковых не оказалось. Кто сидел в телефоне, кто смотрел в окно, некоторые вообще дремали. Вроде ничего такого. Так что я спокойно оплатила проезд и прошла к единственному свободному у окна месту. Не сказать, что там было особо на что смотреть, но хоть какой-то обзор помогал отвлечься от того клубка сомнений, который мучил меня с утра. Да и не только с утра.       На самом деле, помимо учебных моментов мне не давали покоя слова отца, сказанные им накануне. О том, что завтра — то есть, уже сегодня, так-то — к нам придут гости. Папа также сказал, что это будет мать моего одноклассника, Иши Рёты. Я не знала, как воспринимать такую новость, и, похоже, что мой отец тоже был растерян. Да, я вежливо предложила помощь в подготовке к гостям, но я совершенно не понимала, отчего женщина, про которую я даже не знала, решила нас навестить.       В конце концов, Рёта никогда не упоминал своих родителей.       Да и про самого Рёту ничего не было слышно с тех пор, как я получила то загадочное «прости». Мне он так ничего не ответил, и больше не писал. Сама я пару раз задавала ему общие вопросы, но парень продолжал хранить молчание.       А теперь вот к нам заявляется его мать. Весьма странная ситуация.       С мыслей об этом я переключилась на размышления о тех идеях и вопросах, возникших за время работы над проектом и в Азусе. Какие-то вещи, которые хотелось попробовать для дальнейших исследований по ограничителям способностей. И мысли о собственной безопасности. Обдумав все произошедшее, я поняла, что вопрос об этом стоит ребром.       Как я ни старалась избежать геройской участи, сопутствующих ей нагрузок и тренировок, но похоже, что без этого никуда. Хотя бы для того, чтобы в следующий раз, когда я столкнусь с чем-то опасным, я не стояла истуканом и не надеялась на чью-то помощь.       Хотя я не представляла, как мне это удастся, с моей-то причудой, не говоря уж об ограничениях. Я то и дело вспоминала человека-силуэта со спортивного фестиваля, на которого она не действовала — плюс ко всему, я практически не могла его коснуться. Как вести себя в таком случае? Или с неизвестным из поезда. По телеканалам не сообщалось о том, что это было именно убийство. Но образ человека в капюшоне и с диковинной ладонью никак не выходил у меня из головы. Отец советовал не думать так много о случившемся, иначе идея может превратиться в манию. Говорил, что это дело лучше оставить полиции и героям, если к этому действительно причастен кто-то со способностями, то они разберутся. Но я не слышала, чтобы кто-либо из профессионалов подключился к этому делу.       «Эви, ты и так сделала все, что могла. Ты не Шерлок Холмс», — мягко тогда заметил папа, когда я в очередной раз подняла эту тему. И он был прав.       Но обезопасить себя я должна, и тут отец был согласен. Даже обещал как-то помочь с этим. Ведь что бы тогда ни произошло на стадионе, этому человеку-силуэту почему-то нужна была я, раз у него оказалось вещество, подавляющее растительную часть моего организма. Хотя… Я не знала, нужен ли каждому, кто так или иначе связан с растениями, индивидуальный блокиратор. Возможно, это просто был маньяк, охочий до людей со способностями флоры.       Касательно же второго случая, то мне до сих пор было непонятно, что лежало в основе, какая способность могла сделать это. Да и просто в обоих случаях был один напрягавший меня фактор — физический контакт был невозможен или бесполезен. Это уязвимость, как ни крути. Моя, да и многих людей, у кого применение способностей изначально чем-нибудь ограничено. Типом воздействия, отдачей, собственными физическими возможностями. Причин найдется много. Если я смогу найти хоть какое-то средство или способ в своем случае…       Черт, папа был прав, это начинает становится идеей-фикс. Это было так странно, вместо паники и страхов я с новыми силами окунулась в свои разработки. Но если бы не отец, практика и общение с ребятами, кто знает, как бы все сложилось.       Точно, общение. Может, стоило поговорить с Мушоку, раз она смогла как-то справиться с тем силуэтом? Она явно как-то обошла проблему физического контакта с нападавшим. А еще вспомнила слова о том, что первым помогла не учительница.       Возможно, стоило поговорить с ними обоими, это бы могло мне подсказать что-нибудь по решению проблемы с такими противниками… Черт, я стала рассуждать так, будто я вовсе не Поддержка. Но от мыслей, что мне это действительно нужно и именно в таком ключе, я не могла избавиться.       Что ж, сначала все же стоило разобраться с этим непонятным визитом матери Рёты. А там можно все спокойно обдумать вечерком.

***

      В лаборатории на удивление было пусто, хотя обычно в это время жизнь кипела. Эксперимент за экспериментом, гудение аппаратов, снующие туда-сюда сотрудники… Но сейчас здесь была только Лилиан — она, чуть ссутулившись, сидела за своим столом в окружении кучи бумаг с диаграммами, графиками, таблицами. Верная записная книжка, куда Лилиан записывала все свои наблюдения и предположения о формулах и экспериментах, тоже была в этой кипе.       Казуо подумал, что пришел все же раньше обычного. В следующую секунду он уже не мог вспомнить, сколько было времени на часах, когда он в последний раз смотрел на них. И смотрел ли он вообще на часы.       Длинные светлые волосы жены в свете настольной лампы выглядели тускловато. Казуо не успел позвать ее, как Лилиан обернулась и улыбнулась.       — Ты сегодня рано, — сказала она.       — Тебя мне не переплюнуть, — с усмешкой заметил он в ответ, продолжая при этом разглядывать записи. К своему сожалению, Казуо разобрать почерк жены не смог. Либо ему просто была нужна еще одна чашка кофе, чтобы окончательно проснуться — а то все слова перед глазами плыли.       — Чем ты тут занимаешься? — спросил он. Лилиан с легким непониманием посмотрела на него, а потом как будто вспомнила про свои бумаги.       — Ах, ты про это, — начала она так. — Это так, пустяк. Заинтересовалась одной гипотезой о пувуарах. Пока что просто изучаю материал, может, что-то из этих исследований нам пригодится в дальнейшем…       Последние слова для Казуо прозвучали откуда-то издалека, словно эхо. Ворох бумаг на столе жены стремительно рос, превращаясь в белоснежные горы, а слова расплывались в уродливые кляксы.       Мужчина проснулся, тяжело дыша и чувствуя, словно тело охватил жар. В этот же момент раздался тихий звонок домофона.       — Черт, — тихо выругался Казуо, устало потерев переносицу. Этот простой жест не особо помог прийти в чувство. Мужчина поднялся с кресла и направился к входной двери.       — Добрый вечер, господин Иро, — раздался весьма сдержанный, даже прохладный женский голос, как только Казуо нажал кнопку. На экране высветились две фигуры: худенькая низенькая женщина, и парень чуть позади нее. Он был чуть повыше ростом, и Казуо узнал в нем одноклассника Эвет, которого видел тогда в мед-корпусе после фестиваля. Время в верхнем правом углу экрана было полседьмого. Все, как и было обещано в том звонке.       Не сказать, что этот факт как-то обрадовал мужчину. Скорее, его по-прежнему напрягал сам визит человека, которого он никогда не видел до этой встречи, и неизвестные причины этого визита.       А еще Эвет до сих пор не вернулась с практики, хотя уже должна была. «Неужели что-то опять случилось?» — с беспокойством подумал Казуо.       — Прошу, проходите, — вслух сказал он, когда гости поднялись на нужный этаж и он открыл им дверь. — У нас дом в европейском стиле, поэтому обувь можете оставить здесь, — добавил он, указывая на небольшой стеллаж, где сейчас одиноко стояли его ботинки да босоножки дочери.       Матсуйо кивнула в ответ, разулась и оставила свою обувь именно там, в сторонке от хозяйских пар. Ее сын чуть замешкался — он словно вспомнил о чем-то, что хотел сказать, но, видимо, передумал и лишь поклонился, приветствуя Казуо. Мужчина обратил внимание, что паренек выглядел несколько болезненным, словно не высыпался уже очень длительное время.       Он не мог себе объяснить — почему, но этот странный визит все больше его беспокоил.       — Прошу сюда, — Казуо пригласил гостей в комнату. — Может быть, чаю или кофе?       Матсуйо посмотрела на него несколько странно, но весьма вежливо ответила:       — Лучше стакан воды.       — А ты что будешь… Рёта, кажется? — обратился Казуо к парню.       — Мне можно чай, господин Иро, — слегка сдержанно ответил тот. — Извините, могу я воспользоваться туалетом?       — Да, конечно, — мужчина хотел было показать, где он находится, но потом вспомнил, что парнишка был уже в гостях у Эвет. Потому он спокойно отправился к Матсуйо.       — Похоже, что ваша дочь задерживается на практике, — сказала женщина, стоило Казуо только оказаться в комнате и пройти к столу, где уже расположилась гостья. Произнесено это было спокойно, вроде и для поддержания беседы, но что-то мужчину насторожило. Какая-то легкая раздражительность в голосе Матсуйо промелькнула.       — Ну вы знаете, как это бывает, школьники в процессе обучения часто забывают о времени, — Казуо попробовал пошутить, поскольку чувствовал, что ситуация становится неловкой.       — Скорее, в процессе прогулок с друзьями, — несколько сухо ответила женщина. Ученый не знал, что на это сказать, потому просто подал гостье воды и сел за стол напротив. Немного погодя к ним присоединился и Рёта, чей вид по-прежнему был печальным. Юноша сел слева от Казуо, случайно или нет — но поближе к двери в коридор.       — Что ж, — несколько секунд тишины спустя заговорила Матсуйо. — Думаю, для начала…       Но что именно хотела сказать женщина «для начала», никто не узнал, так как в этот момент раздался звук поворота ключа в замке. Казуо тихо извинился перед гостьей и отправился встретить дочь. И в очередной раз он обратил внимание, что одноклассник Эветты был чересчур напряжен.       Дочь вернулась немного запыхавшаяся и замученная, но все равно чем-то довольная. Эвет бросила быстрый взгляд на стойку для обуви и шепотом извинилась:       — Прости, мне пришлось задержаться в центре.       Казуо только сделал жест рукой, давая девочке понять, чтобы та не волновалась, а потом махнул в сторону ванной. Куда Эветта тут же отправилась приводить себя в порядок. Сам же мужчина поспешил обратно в комнату. На входе он успел услышать тихую, строгую фразу, сказанную Матсуйо:       — Выпрямись и не позорь меня.       Вроде бы ничего такого — во многих семьях было строгое воспитание, Казуо это знал на собственной шкуре. Но что-то его все же беспокоило, вот только что именно — ученый не мог объяснить. Складывалось такое впечатление, что отношения между матерью и сыном были очень и очень скверные, и только сдержанность и воспитание помогали им держать себя в руках.       А еще Казуо, когда входил в комнату, обратил внимание на одну вещь, которую не заметил ранее. Он уже где-то видел лицо Матсуйо, и когда он это осознал, его начало грызть то противное чувство, которое всякий раз появляется, когда пытаешься что-то вспомнить, но это ускользает от тебя.       — Добрый вечер, — вежливо поздоровалась Эвет, когда вошла в комнату вслед за отцом. Заметив Рёту, она хотела было поднять руку и махнуть ему в качестве приветствия, но вовремя спохватилась. Сейчас явно был не тот случай, когда стоило демонстрировать фамильярность. — Прощу прощения за свое опоздание, мне пришлось задержаться на практике.       После этих слов девочка посмотрела на отца, несколько растерявшись. Немного подумав, Казуо легким кивком указал на стул подле себя. Так Эвет села между отцом и Рётой.       — Что ж, — повторилась Матсуйо, словно заминки и не бывало. — Думаю, нам стоит представиться как положено. Мое имя — Иши Матсуйо, а это мой сын, Иши Рёта.       Эветта если и была удивлена, то умело это скрыла. Казуо не совсем был уверен, как стоит ему быть дальше, но решил поддержать эту официальность:       — Я — Иро Казуо, а это моя дочь, Иро Эветта.       Хотя мужчина находил это несколько нелепым, особенно с учетом того, что их дети и так знали друг друга, а Матсуйо, похоже, предварительно все разузнала и про него. Впрочем, Казуо несколько пренебрежительно воспринимал многие японские традиции.       — Что ж, — вздохнула женщина; похоже, это было ее любимое словцо. — Теперь, когда с приветствиями покончено, можно перейти непосредственно к делу. Господин Иро, наши дети в скором времени достигнут брачного возраста, так что я предлагаю заключить своего рода соглашение между нашими семьями.       Конечно, одно из предположений Казуо заключалось в том, что неожиданно вышедшая на контакт мать одноклассника явится именно с этой целью. Все же, подобные брачные союзы нынче обговаривались часто, особенно когда генетика причуд была хорошей. Чем его семья особо похвастать не могла, считай, глава их маленького семейства — обычный человек. Потому Казуо считал подобную цель визита все же маловероятной. Но оказалось, Матсуйо нисколько не смущал этот факт.       А еще мужчина заметил, что в этот раз Эвет было труднее скрыть удивление. Девочка несколько растеряно посмотрела сначала на Рёту, потом — на отца, но все же взяла себя в руки и вновь скромно уставилась в столешницу.       И хоть подобные случаи были обычным делом в нынешнее время, Казуо относился к такого рода сватовству весьма скептически. Тут наложились и собственная ранняя свадьба с иностранкой, и перенятые чужие обычаи с привычками, и тот факт, что среди японских знакомых Казуо, кто прошел через такой договорный брак, не было особо счастливых примеров. Конечно, то была всего лишь капля в море, но Казуо не хотел все же ставить дочь в такое положение. С другой стороны, их дети все же были одноклассниками и по рассказам Эвет весьма неплохо ладили — возможно, из этого и впрямь могло что-то выгореть. Если, конечно, они сами заинтересованы в подобном.       Все же что-то тут было нечисто. Казуо определенно не нравилась эта натянутость между матерью и сыном, да и в целом от самой ситуации разило откровенной фальшью.       — Я ценю ваше предложение, госпожа Иши, — так начал мужчина. — Но я думаю, вы наслышаны о том, что в нашей семье несколько иные… обычаи, — вовремя подобрал нужное слово Казуо. Сначала он едва не сказал про воспитание.       Однако результат все равно был один — на лице у Матсуйо на мгновение, но проскользнуло легкое презрение. «Да-да, вы одна из тех, кто негативно воспринимает иностранные ценности и поведение», — равнодушно подумал ученый. Как ни странно, но как раз такого он и ожидал от гостьи. Но надо отдать должное, она быстро подавила в себе это.       А вот кто в очередной раз удивил Казуо, так это Рёта. После его слов парень не удержался и посмотрел на ученого с нескрываемой надеждой, что только подтвердило мысли Казуо о фальшивости происходящего. Чтобы ни происходило между матерью и сыном, сам Рёта этого сватовства не желал.       — Да, я наслышана о том, что вы какое-то время жили во Франции, — совершенно спокойно согласилась Матсуйо. — Возможно, вы еще не в курсе, но договоренности между родителями и подобные браки в наше время в порядке вещей.       Неожиданно для себя вдруг Казуо осознал, что ему не очень приятно слышать то, как ведет этот диалог его гостья. Она старалась казаться вежливой и открытой, но складывалось ощущение, что сама Матсуйо не очень рада подобному раскладу дел. А следующие ее слова только подтвердили эту догадку:       — В конце концов, и у вашей дочери, и у моего сына весьма выдающиеся способности, которые в дальнейшем могут дать еще более интересный результат.       Генетика, все упиралось в гены причуд. Для Матсуйо это просто была попытка договориться о выведении гибрида причуд в следующем поколении. К сожалению, Казуо слышал и о таком подходе, что он лично презирал и как ученый, и как отец. Он понимал, что стоило бы все преподнести куда вежливее, без последующих проблем для их детей — почему-то он был уверен, что Матсуйо их точно обеспечит — но Казуо не знал, как это сказать аккуратнее. Потому ответил как есть:       — Сожалею, но подобную точку зрения я как отец этого семейства принять не могу. Я готов договориться о браке при обоюдном согласии наших детей, и только, но если вы решили побыть очередным генетиком, то мой ответ — «нет».       Честно говоря, Казуо ответил бы и погрубее, так разозлило его отношение этой женщины к будущему их детей, но он все же был воспитан иначе.       — Кажется, вы не понимаете, что делаете своим необдуманным ответом, — вот теперь в голосе Матсуйо отчетливо слышался холод и пренебрежение.       — Да нет, госпожа Матсуйо, я все прекрасно понимаю. И, как я уже ранее говорил, моя семья росла в ином окружении, иных ценностях и ином воспитании, чем я горжусь, равно как и тем, что несмотря на все смог взять лучшее от двух разных образов жизни. Благодаря этому я вырастил дочь, желающую и готовую помогать другим по мере своих сил, а не очередную подопытную свинку для генетического сватовства.       — Не думаю, что при вашем статусе вы можете принимать такие решение и отказывать подобным предложениям, — гостья старалась не показывать своих эмоций, но Казуо был уверен: последние слова ее явно разозлили, раз она решила проехаться по его отсутствию причуды. Матсуйо определенно хорошо подготовилась в информационном плане перед визитом.       — Ты при своем статусе тоже не можешь за всех решать.       Эти слова с плохо скрываемым, по-юношески обидчивым раздражением прозвучали четко и неожиданно громко, хотя Рёта явно сказал их вполголоса. Взрослые и Эвет разом посмотрели на него, причем первые не смогли скрыть своего удивления — настолько эта фраза для них оказалась внезапной. Но эта эмоция очень быстро сошла на нет, уступив место недовольству:       — Когда взрослые решают вопросы, дети должны помалкивать и не позорить своих родителей, — произнесла Матсуйо.       — Мальчик, конечно, поступил неуважительно, но тем не менее, вопрос мы уже решили, — сухо заметил Казуо. — Повторюсь, мой ответ — нет. И думается мне, это было ваше единоличное решение о браке, если за этим столом вы — единственная, кто продолжает настаивать.       Рёта понял, что повел себя некрасиво и спешно и тихо извинился перед хозяином дома, постаравшись больше не показывать свои эмоции. Вот только это вряд ли загладило провинность перед матерью, поскольку она, не скрывая раздражения, начала говорить:       — От тебя требовалось лишь производить хорошее впечатление и молчать, но ты же так не можешь. Надеюсь, ты теперь гордишься своим поступком, равно как и своей практикой, потому что если ты думаешь, что своими решениями ты показал свою самостоятельность и способность выбрать нормальное будущее — то ты глубоко заблуждаешься, как заблуждался тогда, когда не принял мое предложение о практике. В любом случае, радоваться тебе недолго — даже находись ты в другом центре, я все еще могу повлиять на твои результаты.       Услышав это, Эвет не без удивления поняла, что за гостья к ним сегодня пожаловала. Разом вспомнилась ситуация в библиотеке, когда Мэй увидела список предложений Рёты. Определенно, Блик в жизни сильно отличалась от того образа справедливой защитницы города, какой ее преподносили СМИ.       Казуо же нахмурился. Определенно, ему вся эта затея со сватовством в таком ключе не нравилась с самого начала, но делать виноватым во всем мальчишку только из-за одной грубой фразы — эта линия поведения гостьи нравилась ему еще меньше.       — Позвольте, но почему же мальчик виноват? — обратился он к Матсуйо. — Да, он повел себя несколько неуважительно, но причина моего отказа не в его поступке. Как я уже сказал, я категорически против брака как средства для выведения гибридных причуд, и поведение вашего сына не повлияет на эту точку зрения.       «Не говоря уж о том, что в плане поведения вы все же ему проигрываете», — про себя подумал Казуо о том, что мальчик не сдержался лишь один раз и при этом не указывал хозяевам на статус и недостатки.       Матсуйо же, словно вспомнив, что находится в чужом доме и не наедине с Рётой, мигом взяла себя в руки и вновь была сдержанна, без каких-либо признаков раздражения. Она предельно сухо сказала:       — Что ж, весьма жаль, что нам не удалось договориться и, так понимаю, шансов на то, что вы передумаете, нет. В таком случае в отношении наших семей можно ставить точку — мой сын больше не будет поддерживать контакт с вашей дочерью.       Рёта, который едва только успокоился, от удивления едва не разинул рот и не ляпнул что-нибудь неуместное.       — Не думал, что мой отказ по браку распространяется на любое общение детей, — теперь уже Казуо холодно отвечал Матсуйо. — Я уже говорил: если это будет по обоюдному согласию детей, а не для генетических экспериментов с причудами, я не буду препятствовать. И уж тем более я не тот человек, который будет ограничивать простое общение ребенка по столь дурацкой причине.       Матсуйо, которая уже поднялась из-за стола и явно собиралась покинуть поскорее эту квартиру, обернулась и одарила мужчину поистине ледяным взглядом.       — Возможно, для иностранцев и обыкновенных в порядке вещей не беспокоиться о карьерном будущем своих детей, но в семье Иши такой вольности нет, — произнесла Матсуйо.       Она определенно хотела его унизить напоследок. Определенно, эта женщина была скверного характера.       Казуо вдруг еле заметно улыбнулся и сказал:       — Для героини вы весьма плохо контролируете свои эмоции.       Теперь женщина на него посмотрела с неподдельным удивлением, медленно переходящим в возмущение. Матсуйо бросила беглый взгляд на свою левую руку и заметила, как по коже к локтю перемещалось слабо светящееся кольцо. Женщина сжала ладонь в кулак, концентрируясь на силе, и через несколько секунд кольцо пропало.       — Знаете, — продолжил Казуо, поняв, что его догадка была верна. — Научный центр, где я работаю, сотрудничает с вашим геройским штабом по части некоторых разработок. Интересно, что будет с вашей недавно выбившейся в крупные игроки организацией, если с ней вдруг внезапно разорвет всякие отношения один из крупнейших центров Гифу, а в СМИ будет в какой-то степени разрушен созданный образ героини, не имеющий ничего общего с ее моральными принципами в жизни?       Вновь — ледяной взгляд, вот только уже не без страха.       — Вы не посмеете.       — Ну, не только у вас есть связи, — пожал плечами Казуо.       — Но у вас нет доказательств. И что же будет тогда с вашим научным центром, когда его обвинят в клевете?       — Так и я еще ничего не сделал, чтобы было в чем обвинять, — мужчина был само спокойствие. — В отличие от вас.       И он снова угадал, это было понятно по выражению растерянности на лице Матсуйо, сменившемся очередным раздражением. Она явно уже что-то сделала касательно практики Рёты, не зря это проскользнуло в ее словах.       — А, и уверяю вас — если вы вздумаете как-то влиять на отношения моей дочери и ее друзей, даже на саму девочку — я обязательно что-нибудь сделаю. Что-нибудь непоправимое для вашего штаба, — так завершил эту словесную битву Казуо.       На это Матсуйо ничего не сказала, лишь развернулась и ушла в коридор.       — Рёта, мы уходим, — сухо скомандовала она. На что Казуо, что как гостеприимный хозяин вышел проводить женщину, неожиданно заявил:       — Думаю, друг Эветты лучше останется сегодня у нас.       Причем сказал это мягко, спокойно, но даже Эвет прочувствовала, что никаких возражений мать Рёты высказать не сможет. Так и получилось, и женщина покинула их квартиру, ничего не сказав на прощание, только одарив сына крайне злобным взглядом.