Мандельбаг

Восьмой день сотрудничества Квартира Эллен, 00:01

      Коннор, подобно любой хорошей машине, сидит там, где Эллен его оставила: строго посередине тёмно-кофейного дивана, между декоративной подушкой с многозначительной надписью «Мир может подождать, сон — нет» и небольшим кейсом с инструментами, похожим скорее на шкатулку. Отсюда открывается отличный вид на всю комнату, но особое внимание привлекает угол у самого окна и примыкающий к подоконнику рабочий стол. На нём — три экрана, голографическая клавиатура с отдельной панелью для рукописного ввода, нещадно забитый всяким хламом органайзер, вокруг которого намотан провод от наушников, две тарелки, сложенные одна в другую, несколько потрепанных блокнотов в твердой обложке и кислотно-розовая банка из-под газировки, прижимающая к рабочей поверхности огрызок разлинованной бумаги. Чуть дальше, задвинутая за самый крайний монитор, ещё одна банка, на этот раз — от энергетика.       Подобный уголок в идеально чистой и гармоничной от плинтуса до потолка квартире Эллен кажется чем-то неправильным, будто свалка на центральной площади Детройта. Коннор даже недоумевает, как так вышло, что её андроид, блестяще следящий за остальным жилищем, так непрофессионально упускал из виду именно это место, но недоумение быстро сменяется логичной догадкой: она сама запретила ему приближаться к своему рабочему столу. Необъяснимая тяга людей разводить бардак перед компьютером необъяснима для Коннора в высшей мере. Пожалуй, она даже выходит за рамки шкалы непонимания, уверенно обгоняя «место, куда нужно засунуть инструкции».       Рядом с ним, на угловатой тумбочке возле дивана, прохлаждается крем для рук с запахом сицилийского апельсина — так гласит обведенная в рамку надпись. Коннор не знает, как пахнет сицилийский апельсин, просто апельсин, да и вообще — что-либо. У его модели, как и у большинства других, нет каких-либо рецепторов и программных утилит, способных ощущать и дифференцировать запахи.       Эллен возвращается ровно через семь минут, переодетая в широкие пижамные штаны и футболку персикового цвета с крупным принтом — енотом, сложившим свои лапки вместе. На её шее и лице уже нет тириума, однако светлые волосы, уже не собранные в хвост, местами всё ещё отливают протестно-синим: видимо, она решила, что приводить их в порядок бесполезно или это займет слишком много времени. Капельки воды блестят на дрожащих руках, а вот в глазах мисс Флетчер сегодня не блестит ничего: взгляд тусклый, потерянный, опустошенный. Она нервным движением поправляет распущенные волосы и пытается разыграть ненужную им обоим учтивость:       — Надеюсь, тебе просто повредило провода, и я смогу это починить. Если это серьёзнее, то придётся идти к ремонтникам: я похожа на Тони Старка разве что в вопросах программирования, и то — совсем немного.       — Тони Старка?       По Эллен видно, что прямо сейчас она не настроена никого просвещать: она снимает свои очки и устало трёт переносицу, совсем тихо цокая языком. Коннор замечает на тёмной оправе крошечное пятно синей крови, но указывать на это не спешит — зачем, оно ведь всё равно испарится через пару часов.       — Персонаж из старого фильма, — Наконец бросает она, подходя ближе, водружая очки обратно и принимая более-менее сосредоточенный вид. — Давай снимем с тебя это «великолепие», которое уже не назвать рубашкой.       Эллен спокойно опускается на диван рядом с Коннором: садится полубоком, поджимает под себя правую ногу (так ей, видимо, удобнее осуществить задуманное), и тянется к его галстуку, вначале ослабляя его, а затем вовсе снимая как лишнюю деталь. В её движениях, почти механических, всё равно прослеживается осторожность и какая-то особенная женская нежность, лишь для виду приукрашенная отстраненным выражением лица. RK-800 в этот момент застывает так, будто бы ушел в спящий режим: происходящее оценивается его программой крайне противоречиво. Только мигнувший желтым диод, тут же принявший свой привычный, спокойный цвет, сигнализирует о том, что Коннор «в сознании».       — Я сам могу раздеться. — Опоминается он, чуть отстраняясь и вроде бы искренне недоумевая, зачем Эллен пытается ему помочь в таком пустяковом деле.       — Я знаю. — Она как всегда не настаивает. — Можешь. Просто с одной функционирующей рукой тебе будет неудобно.       — Андроидам не может быть «неудобно», мисс Флетчер.       — Этой ночью у меня в квартире было слишком много андроидов, Коннор.       Эллен строго смотрит на него, намеренно не касаясь деталей изматывающего дня. Её пальцы без намека на брезгливость скользят по испачканной тириумом рубашке, вверх от расплывшегося синего пятна на диафрагме к плечу неисправной руки, потом — к воротнику, что по-прежнему идеально белоснежный, и вниз, в первой пуговице, которая поддаётся поразительно легко. Флетчер даже иронично хмыкает: застывший в ступоре Коннор, как подобает любому хорошему мальчику, застёгнут на все пуговицы.        — И они разворотили мне всю кухню. — Притворяться, что состояние квартиры волнует её больше всего на свете, и правда намного легче, чем признать до сих пор плескающийся в теле ужас. Между тем, под напором пальцев ломается сопротивление второй и третьей пуговицы.— На сегодня уж точно хватит ваших закидонов. Притворись человеком на пару часов, ладно? Позволь мне думать, что ты смущён тем, как бессовестно я пытаюсь стянуть с тебя рубашку, даже если это не так; сиди смирно и просто дай мне поработать.       Просьбы-приказы слетают с ее губ так естественно и правильно, что Коннору приходится сдаться. Он внимательно вглядывается в испещрённые усталостью черты лица и, смыкая механические челюсти почти до хруста-звона, несмело кивает. RK-800 не собирается притворяться человеком — это противоречит не только его программе, но и его сущности — но в общих чертах выполнить просьбу Эллен он в состоянии, она не требует ничего сверхъестественного.       — Хорошо. — Заверяет он. — Я постараюсь.       Девушка вторит ему тихим «хорошо», полностью переключаясь на процесс снятия рубашки: это выходит у Флетчер поразительно быстро и она чуть нервно косится куда-то в сторону. Однако, Коннор не в состоянии не заметить беглых взглядов, упирающихся в него и тут же отпружинивающих куда-то ещё.       — Эстетическое удовольствие при взгляде на мужское тело в хорошей физической форме еще никто не отменял. — Дословно цитирует её фразу Коннор, пытаясь в некотором роде подбодрить оробевшую Эллен.       Та глядит на него с недоумением и огромным вопросом, очерченным в тусклых голубых радужках, но, когда смысл фразы всё же доходит до туго соображающего мозга, отводит глаза и, качая головой, натянуто улыбается:       — Я же сказала забыть об этом.       — Простите, не хотел вас смущать.       — Всё нормально, я не смущена.       — Кровь прилила к вашим щекам и они стали розовее. Это верный признак смущения.        — Коннор! — Восклицает она, прижимая ладони к щекам, которые теперь уж точно намного ближе к пунцовому, чем до этого. — Хватит об этом. Не нужно припоминать мне всё, что я говорю.       Воистину, ему совершенно непонятен механизм возникновения у людей некоторых эмоций: так, например, Коннор совершенно не может понять, что заставило Эллен покраснеть. На её светлой коже смущение расползается крупными ярко-розовыми пятнами, покрывающими щёки и уползающими куда-то в область шеи — это особенно заметно в чертах сосредоточенного выражения лица, которым Флетчер отгораживается от щекотливой ситуации, утыкаясь в работу.       RK-800 не чувствует даже давления её пальцев: депривация конечности повреждена настолько, что её вроде как и совсем нет. Только многочисленные окна уведомлений перед глазами сообщают, что рука на месте, но импульсы, бегущие по проводам-нервам, не проходят к узлу, отвечающему за её функционирование. Чтобы добраться до истины неисправности, Эллен использует карманный фонарик, но всё равно хмурится, поскольку ничего увидеть через дыру пулевого ранения не в состоянии.       — Придется разбирать часть руки, — Вздыхает она, откладывая фонарь и с недовольным видом перекапывая звенящее содержимое кейса в поисках нужного инструмента. — Деактивируй кожу, она будет мешаться.       Коннор — машина, и ему по определению не может не нравится что-то, однако, требование девушки определённо не приходится по душе. Хотя бы потому, что это противоречит её недавней просьбе притвориться человеком. А то и вовсе из-за того, что кажется, будто это неуместно сейчас. Неуместно именно с Эллен. Она видела уже, наверное, с тысячу андроидов в их истинном облике, но вот RK-800 пребывает в лёгкой прострации от мысли, чтобы «обнажиться» перед ней. Кажется, что это всё испортит. Кажется, что Флетчер, настроенная совершенно дружелюбно, быстро поменяет своё мнение, увидев белые пластины стали под имитацией человеческой кожи, и станет относиться к нему, подобно большинству, как ведру с гвоздями и шестерёнками.       — Я думал, вы хотели, чтобы пару часов я притворялся человеком. — Объясняет свою заминку Коннор, но кожу всё же дезактивирует. Та сползает с его лица, а затем и тела, градиентом, но Эллен даже не смотрит, продолжая поиски.       — Я имела в виду просьбу прекратить ныть о ваших программных установках и процессоре вместо мозга. — Несмотря на грубость формулировки, ничего негативного в словах Флетчер и в помине нет. Она никогда не воспринимает андроидов в штыки, только констатирует своё отношение к конкретной ситуации. — Я прекрасно помню ваше устройство, чтобы мне напоминать об этом. Особенно сейчас.       Когда девушка всё же находит искомое — небольшой лазер, издалека больно уж напоминающий обычную шариковую ручку, и поднимает глаза, Коннору кажется, что у него произошел какой-то сбой, хотя никаких новых оповещений на внутренних экранах не появилось. Похож он на колебания кода и отказ модулей просчитывания ситуации: нет никакой возможности определить, какой будет реакция Эллен. Сводка неисправностей в это время упёрто гласит, что все имеющиеся неполадки связаны только с рукой.       Неоднозначный взгляд Эллен бегает по его лицу, а она сама застывает с напряжённо приоткрытыми губами. На стёклах её очков бликует свет люстры и стоящей на журнальном столике лампы.       — Господи, я думала, эти глаза смотрятся только вкупе со смазливой мордашкой, но… — Приходит в себя Флетчер. Она отводит взгляд, кажется, снова чувствуя себя смущённой, но, приподнимая уголки губ, всё же заканчивает: — Не знаю, что за боги приложили руку к созданию твоего оптического блока, но он изумителен.       Коннор настолько редко (никогда) получает комплименты, что совсем не знает, как на них реагировать: всё настолько плохо, что в конечном итоге он просто кивает, демонстрируя, что принял информацию к сведению — даже хвалёная программа не в состоянии предложить ничего умнее.       Когда Эллен включает лазер и приступает к работе, все системы сигнализируют о повышении локальной температуры и приближении её к критической отметке. RK-800 знает, что доверие — вещь сложная даже по меркам людей, но всё же ловит себя на ощущении, что доверяет мисс Флетчер: проявляется это в первую очередь в том, что он спокойно и молча сидит, наблюдая, как множатся сообщения, рекомендующие перейти в спящий режим во избежание перегрева сразу трёх отсеков.       У неё вид человека, который точно знает, что делает, поэтому нарушить процесс починки оповещением о подъёме уровня температуры почти до критичного — верх кощунства.       К тому же, это совсем не похоже на привычный осмотр и ремонт в Киберлайф: там корпус фиксируют в станке, подключают провода, а сами сидят за стеклом, управляя лазером издалека. Эллен же сидит так близко, что её коленка прикасается к его бедру, а пальцы в опасной близости от луча лазера согревают металлическую кожу. И вид у неё не отстранённый, хладнокровный, а сосредоточенный, пускай и крайне уставший.       — Эллен, мы друзья?       Она даже не отрывается от работы, будто увлеклась настолько, что не слышала вопрос: девушка озадаченно поджимает губы, когда расплавленная линия не выглядит идеально ровной, и хмурится, приступая к прочерчиванию следующей, на этот раз более короткой. Коннор уже не надеется услышать ответ, когда она подает голос:       — Почему ты спрашиваешь?       Он знает, что диод вспыхивает жёлтым, поскольку на оправе очков Эллен появляется новый блик, отливающий золотым и редко мигающий.       — Интересно ваше мнение, возможна ли дружба между андроидом и человеком. — Рапортует Коннор, не тая причин любопытства. — Вы помогаете мне, хотя проще было бы отправить меня в Киберлайф на починку, учитывая пережитый вами стресс. Хотелось бы знать, это потому, что мы друзья или есть иные причины, вынуждающие вас поступать в ущерб себе.       Наблюдение: люди почему-то терпеть не могут говорить о мотивах своих поступков. Для них изъясняться и копаться в причинах — самое большое наказание. Все вроде бы прекрасно осведомлены о своей мотивации, но как только речь заходит о том, чтобы облечь её в словесную форму и донести до кого-то, приходит нервозность и желание соскочить с темы. Эллен — не исключение. Она бросает на него взгляд, приподнимая почти идеальную (с точки зрения симметрии и пропорции, разумеется) бровь, и вид у неё такой, будто она предпочла бы постучаться головой в стену, чем ответить на заданный вопрос.       — Не задумывалась. — Сухо заключает Флетчер и, только закончив работать с лазером, продолжает: — Я хорошо относилась к Найджелу, считала его кем-то вроде компаньона, может, даже товарищем… И посмотри, куда это нас привело: я с ног до головы залита тириумом своего «друга», который поздновато соизволил понять, в какое дерьмо он меня втянул.       В её голосе сквозит то ли грусть, то ли ирония — эмоция слишком противоречива для распознавания.       — И я не поступаю в ущерб себе. — Спешит добавить Эллен, снова используя фонарик, чтобы найти перебитые провода или иной источник неисправности. — Мне вполне себе выгодно, чтобы ты был здесь.       — В каком смысле «выгодно»? — Коннор в самом деле ищет логику во всём услышанном, но не находит.       — Эмоции. — Натянуто объясняет Эллен, на секунду прикрывая глаза и будто бы раскаиваясь в грядущей исповеди: — Ты правильно сказал, я пережила некоторый стресс сегодня, и остаться одной было бы… В такие моменты начинаешь накручивать себя ещё сильнее. А ты не только обеспечиваешь мне какую-никакую компанию, но ещё и возможность поработать — это позволяет отвлечься и разгрузить голову. Кстати, это всё-таки провода. Два перебиты, третий повреждён частично, так что я починю.       Подобный расклад, похоже, и правда радует её в той мере, в какой она это показывает, энергично поднимаясь с дивана, копаясь в содержимом тумбочки и возвращаясь обратно с маникюрными ножницами. В этот момент Эллен прямо переливается довольством. Коннор бы повернул голову, чтобы лучше рассмотреть её увлечённое выражение лица, но, сделай это, точно бы стукнулся подбородком о лоб девушки — так близко она сидит, копаясь в сплетении проводов и вдумчиво посапывая. Судя по всему, пытается снять оплётку с повреждённых электрокабелей и расширить площадь рабочей поверхности с помощью острия ножниц. В конечном итоге — раздражённо шипит, откладывая инструмент в сторону, и щурится, отправляя в рот указательный палец. Поранилась? Андроид использует момент, чтобы повернуть голову без риска врезаться в Эллен и убедиться в правдивости своей догадки.       На поблескивающем от слюны пальце выступает тяжелая багровая капля, которую Флетчер повторно слизывает, обронив возмущённое «да что б тебя!». Коннора подобное зрелище клинит: когда он анализирует кровь схожим образом, Хэнк твердит, что это отвратительно, и в общем-то такое допущение есть в программе. Но теперь, когда сам андроид становится свидетелем похожего зрелища, противоречие выбивает из колеи: почему программа гласит, что людям в разной степени неприятен процесс соприкосновения крови и слизистых оболочек, а Эллен делает это столь невозмутимо? Только хмурится, но, наверное, от досады. И главное — зачем она это делает? Любые повреждения следует обрабатывать предназначенными для этого растворами, а не тянуть в рот — так вероятность обсеменения вредоносными бактериями даже несколько выше, чем вовсе без обработки.       — Что? — Интересуется Эллен, давая понять, что ей дискомфортно продолжать работу под таким пристальным взглядом.       Коннор в некоторой мере виновато наклоняет голову, не собираясь выглядеть глупой машиной, но заложенное в него программное любопытство и необходимость постигать разные аспекты человеческой жизни требуют уточнений:       — Зачем вы облизали палец? — Недоумевающе уточняет он. — Только собаки имеют в слюне бактерицидный фермент, а людям следует применять медицинские антисептики для обработки ран.       Эллен пытается спрятать улыбку, думая о том, что нельзя быть таким милым в своей беспомощности перед окружающим миром: два биллиона символов в коде, и ни сотни, разъясняющей вот такие простейшие привычки, свойственные, наверное, каждому человеку. Кто-то из программистов явно схалтурил.       — Так делают все люди, когда несильно ранят себя, — снисходительно объясняет она, снова подхватывая ножницы, на острие которых краснеет пятно крови. — Во всяком случае, я не знаю никого, кто бы так не делал, это такая масштабная человеческая привычка.       Флетчер беззаботно пожимает плечами, прежде чем вернуться к манипуляциям: около пары минут ей требуется, чтобы закончить начатое и вытащить разорванные концы проводов, зачищенные на пару сантиметров — так спаять их не составит труда.       Она откладывает ножницы за ненадобностью и снова бросает взгляд на уколотый палец, раздражённо цокая языком. Коннор успевает заметить меньшую, чем в прошлый раз, каплю крови и разгадать порыв достаточно быстро, чтобы не дать девушке повторить свой трюк: он перехватывает её ладонь на подлёте ко рту и настойчиво тянет к своим губам — любопытно, что такого в этом действе, что у многих людей оно вошло в привычку.       Эллен с удивительной покорностью позволяет прикоснуться языком к своему пальцу. Она не выглядит недоумевающей, удивлённой, и даже «лёгкие на подъём» щёки ни капли не розовеют — в целом, выражение её лица можно назвать скорее отрешённым, если бы не поблёскивающие каким-то хитрым азартом глаза, в которые не смотреть у Коннора не выходит. Должно быть, пока он тут якобы «притворяется человеком», такая вольность может быть ему прощена.       — И как? — Пряча улыбку уточняет Флетчер. Она наклоняет голову и глядит на андроида, наверное так, как он сам глядит на собаку Хэнка: с очарованием и беззвучным умилением, транслируемым каждой клеткой.       — Кортизол, известный больше как гормон стресса, существенно повышен. — Возможно, она спрашивала совсем не об этом, но RK-800 докладывает то, что предлагает ему анализатор.       Эллен в ответ правдоподобно ужасается, качая головой и на полтона ниже, чем обычно, охая:       — Быть того не может, умник.       — Погрешность анализа менее двух миллионных единицы, ошибка исключена. — С серьёзностью чеканит Коннор стандартный, почти рекламный текст, загнанный ему в прошивку. — Но если вы сомневаетесь, я могу провести исследование повторно.       — Не-не, не надо больше меня облизывать! — Хохоча, она поднимает ладони в воздух, демонстрируя, что сдается и совсем не претендует на роль скептика. — Если ты когда-нибудь научишься понимать сарказм, для лейтенанта это станет праздником, который он будет отмечать каждый сраный год.       И, хотя Коннору в сущности не понятны причины её веселья, программа велит ему поддержать бархатистый смех вежливой улыбкой, на которую Эллен бросает лишь мимолётный взгляд, снова утыкаясь в ремонт плеча. Некоторое время она возится так, очевидно разглядывая масштабы повреждений, но потом встаёт, чтобы подключить и подготовить паяльник.       — Ложись. — Командует Флетчер, даже не удосуживаясь обронить «мне так будет проще работать». Оно и понятно: люди не считают нужным разжёвывать свои приказы машинам и сюсюкаться с ними.       Коннор послушно вытягивается на диване, накрывая белыми пластинами спины подушку с кричащей надписью и разглядывая снующую туда-сюда Эллен, которая в конечном итоге плюхается на пол рядом с диваном, оказываясь почти на одном уровне с его лицом и почти один на один с раскуроченной рукой. Она подготавливает к пайке один из контактов, но выглядит так, будто запускает ракету в космос. Исходя из всего, что Коннору известно о мисс Флетчер, ремонт технических неисправностей андроидов не входит в сферу её компетенции: она, пускай и работает в обобщённом отделе устранения программных и технических неполадок, всё же «от» и «до» принадлежит кодам, файлам и реестрам. Впрочем — как уже выяснилось — рукам девушки он доверяет: не стала бы она лезть туда, где совсем уж ничего не смыслит.       — Сейчас будет больно. — Предупреждает Эллен и, прежде чем Коннор успевает открыть рот, ссылаясь на отсутствие болевых рецепторов в теле андроидов, опускает жало паяльника на стык двух проводов. Импульс, идущий по одному из кабелей, передается второму, но не в полной мере: как раз в оплавляемом месте их соединения сыпятся искры, а пальцы на неисправной руке непроизвольно дёргаются, напоминая судорогу.       RK-800 с удивлением обнаруживает, что это было… дискомфортно. Возможно, боль действительно выглядит именно так, но Коннор, знающий лишь само её определение, но никак не ощущение, судить об этом не в праве. Ко второму «болезненному» прикосновению паяльника он относится уже менее скептически, даже морщится, согласно заданным параметрам симуляции эмоций. Через пару таких тычков Эллен придирчиво осматривает свою работу и, видимо оставшись довольной, коротко кивает, приступая к следующему проводу. С ним, уже залуженным, она делает всё то же самое — обрабатывает канифолью, потом, ткнув жало паяльника в олово, скрепляет с обилием искр. Вид у неё настолько скрупулёзный, что в глаза как-то не бросаются подрагивающие руки и искусанные в процессе починки губы. Хотя последнее — бросается. Коннору хочется попросить её прекратить, поскольку для его машинного интеллекта это оказывается слишком двойственным: привычка наносить себе даже столь малый вред нелогична, но со стороны оказывается зрелищем в полной мере притягательным. Белые пятна, оставленные зубами Эллен, быстро насыщаются кровью и проходят весь спектр от бледно розового до приглушённо красного, а трещина, пересекающая нижнюю губу и чуть смещённая влево, в глубине и вовсе отливает багровым.       Оптический модуль, который удостоился похвалы некоторое время назад, отлично различает оттенки, и благодаря этому Коннор точно может сказать, что на губах Эллен расцветает, сменяя друг друга, почти вся цветовая гамма розового. Это завораживает.       Он почти не замечает, как она заканчивает с третьим проводом, перебитым лишь частично — RK-800 пребывает где-то в области программных алгоритмов, заменяющих мысли. Диод, несмотря на резко уменьшившееся число ошибок перед глазами, иногда всё же срывается в жёлтый — об этом сигнализируют, опять же, пульсирующие блики на очках Эллен.       — Ну, попробуй пошевелить рукой. — Подначивает она, но, когда Коннор подчиняется, перебирая пальцами невидимые струны, сгибая руку в локте и чуть отрывая от подушки плечо, капризно двигает его в бок ладонью и возмущённо шипит: — Аккуратнее! Коннор, блин. Я ещё не закончила, не надо давать такую нагрузку, юный ты Терминатор! Где-нибудь пытается коротить?       Наблюдая, как меланхолично андроид принимает виноватый вид, Эллен только хмурится, ожидая ответа.       — Немного, — Будто нехотя сознаётся RK-800. — Диагностика говорит, что это отсек H32-6.       Флетчер понимающе кивает, вновь подтаскивая к месту операции паяльник и поправляя собственную недоделку парой движений. Когда она убеждается, что работа выполнена более чем удовлетворительно, то возвращает проводам снятую изоляцию, окручивая их в несколько плотных слоёв изолентой. Удостоверившись в надёжности конструкции, с помощью лазера заваривает раскрытый корпус — да так аккуратно, что шва почти не заметить. Процесс «сборки» занимает у Эллен намного меньше времени, чем аналогичное действо обратного порядка: людям нравится считать, что «ломать — не строить», но здесь почему-то работает иной принцип.       — Вы ремонтировали андроидов прежде? — Задаёт Коннор вопрос, который, наверное, следовало задать в самом начале.       — В университете нас пытались научить механике, но со мной эта штука не прошла, я прогуливала. — Довольно хмыкает Эллен, будто говорит не об отсутствии знаний в какой-то области, а о своём самом большом в жизни достижении. — Паять контакты на платах я научилась ещё в старшей школе, а большее меня не интересовало. Правда, когда Киберлайф обязал меня углубиться в ваше устройство, пришлось учить запчасти и отсеки по Найджелу: разбирала его по вечерам, копалась в деталях и проводах, как в анатомическом 3D-атласе. Хорошее было время. Тогда андроиды ещё не могли счесть тебя вселенским злом за то, что ты используешь их как наглядное пособие…       Она пожимает плечами, подводя негласный итог сказанному:       — Я знаю ваше устройство и могу спаять пару проводов, но не больше. Починка всего остального для меня — тёмный лес. Сам решай, считается это за ремонт или нет.       — Полагаю, что да. — Спешит заверить Коннор, поскольку такой ответ, как подсказывают имеющиеся алгоритмы, должен прийтись Эллен по душе.       Однако, то ли этого не происходит, то ли девушка слишком уставшая, чтобы это показать — она неопределённым жестом ладони просит его сесть и мешком плюхается на диван, врезаясь ступнёй в разбросанные по полу инструменты и разминая шею. Глаза Эллен прикрыты, а на лице — смесь тревоги и измотанности, которая заставляет Коннора потупить взгляд. Не следовало ему принимать её предложение помощи. С такими умозаключениями он возвращает обратно имитацию кожи, свою одежду — вернее, пока только рубашку, поскольку на галстук мисс Флетчер опирается плечом, а беспокоить её не хочется.       — Так. — Режет тишину голос, что кажется куда более бодрым, чем его обладательница. Эллен стягивает с себя очки, крутя их в пальцах, и, наконец открыв глаза, чуть щурится. — У нас в отделе есть особый способ проверки функционирования моторики — настольный теннис. Штука универсальная: когда в ремонте нет андроидов, можно и самим сыграть. Поскольку у меня дома нет даже шарика для пинг-понга, а проверить твою руку нужно, держи особое задание: на кухне, правый от холодильника шкаф, верхняя полка. Там возьмёшь любой понравившийся стакан. Потом найдешь в самом нижнем шкафу, что рядом с мойкой, бутылку джина, нальёшь унции три и доставишь ко мне.       Если бы Коннору было знакомо умиление или иная разновидность выражения схожего чувства, то он, бесспорно, испытал бы его прямо сейчас. По тону девушки сложно сказать, что это просто очевидная манипуляция, призванная исполнить её просьбу: Эллен говорит так проникновенно, расставляя короткие паузы в нужных местах, что создаётся впечатление, будто это в самом деле какая-то важная проверка функционирования починенного сегмента руки. По факту: ей просто не хочется идти на кухню, где всё до сих пор липкое от тириума и наполовину раскуроченное. RK-800 с готовностью кивает, направляясь выполнять «задание», а внутри прямо ликует (ну, если конечно роботы умеют это делать) оттого, что в этот раз протоколы для интеграции в общество смогли преуспеть в выявлении истинной сути услышанного.       На кухне действительно бардак: бледно-голубые дверцы двух шкафов покосились и вот-вот вместе с креплением сползут на пол; труба, уходящая в батарею, сильно погнута корпусом самого Коннора; на полу матовыми пятнами расцветают неиспарившиеся остатки тириума, а рядом со сдвинутым набок столом виднеются детали растоптанного биокомпонента. Тем паче в глаза бросается порядок внутри гарнитура: стаканы начищены настолько, что почти бликуют от тусклого света люстры — тоже, кстати, подпорченной произошедшим, а найти бутылку джина не составляет труда, поскольку она стоит на самом виду, оттеснённая в сторону только коробкой конфет в чёрной глянцевой упаковке.       Коннор запускает сканер — ну не может он без анализа, не может. Процентная крепость напитка оценивается в сорок целых, три десятых процента, а на счёту производителя за промежуток с две тысячи тридцать шестого по две тысячи тридцать восьмой год — около двадцати судебных исков, что позволяет судить о том, что Эллен предпочитает алкоголь средней ценовой категории.       Когда андроид возвращается в гостиную, выполнив «тест» без единой жалобы, Флетчер встречает его, полулёжа примостившись на диване. Её ноги вытянуты, лопатки упёрты в подлокотник, а подбородок склонён к плечу. Глаза закрыты, дужка очков крепко зажата в пальцах. На лице — какая-то смазанная блаженность с оттенком вымученного спокойствия. Видимо, за тот непродолжительный отрезок времени, что RK-800 провёл на кухне, Эллен успела задремать.       Тревожить её — вымотанную сегодняшним днём сильнее, чем любым другим — по-особому неловко, и Коннор застывает, пытаясь решить, куда лучше деть принесённый им алкоголь. Оставить рядом с диваном на случай, если девушка спохватится, или вылить в раковину — выбор, на самом деле, не так велик и важен, но андроид на полном серьёзе просчитывает разные варианты, чтобы выбрать оптимальный.        — Не зависай так, не сплю я. — Улыбаясь уголками губ подаёт голос Эллен, будто видит замешательство Коннора «от» и «до» даже не открывая глаз. — Как рука?        — Без нареканий. — Почти сразу докладывает он, нисколько не смущаясь тому, насколько предсказуемо его поведение. Предсказуемость в случае андроидов — лучшая черта запрограммированного характера. — Спасибо.       Она открывает глаза и неохотно принимает сидячее положение, чтобы взглянуть на него и, приняв таки стакан из прохладных пальцев, возразить:       — Нет. Тебе спасибо.       Не совсем понятно, за что Эллен благодарит — за оказанную услугу с джином или сегодняшнюю ситуацию в целом — но Коннор не спешит уточнять это, механически выдавая самую приоритетную фразу, которую предлагает процессор:       — Это моя работа.       — С которой ты прекрасно справляешься.       Кажется, Эллен затеяла устроить вечер комплиментов — иначе никак не объяснить её расположения, которое всегда было более, чем сносным, а сегодня так и вовсе стало напоминать что-то фантастических масштабов. RK-800, впрочем, не согласен со столь высокой оценкой его работы: у него есть пару претензий к самому себе, но озвучивать их неуместно.       Пока она неопределённо греет в руках стакан с алкоголем, Коннор спешит вернуть на себя галстук, и впервые за весь вечер — да и просто, впервые — ощущает странное, как сказали бы люди — удушающее давление тишины. Ему-то точно это не доставляет дискомфорта, но Эллен — он даже бросает на неё взгляд, чтобы убедиться — выглядит так, будто хочет что-то сказать. Причём «выглядит» — это с натяжкой: ни на лице, ни в позе мисс Флетчер не угадывается ничего, что могло бы на это указывать. Скорее, RK-800 просто знает, что она мнётся, раздираемая изнутри какой-то идеей — такое отстранённо-молчаливое поведение кажется ему смутно знакомым, отсюда и возникает предположение.       — Мне следует идти, — мягко вклинивается его голос в повисшую тишину. Реплика звучит и вопросом, и констатацией факта, но Эллен, судя по всему, слышит только второе.       Она прячет глаза, потирая переносицу, прежде чем снова водрузить на неё хомут очков, а потом всё же тянет стакан к губам, которые уже куда более монотонные, чем до этого: Коннор насчитывает только четыре тона розового, вместо двенадцати.       — Хорошо. — Сдержанно произносит Флетчер, и обнаружить в этом нотки грусти — задача для андроидов непосильная, настолько глубоко спрятаны наиболее острые эмоции. Человек, может быть, ещё бы и заметил подвох, но RK-800 воспринимает ответ как данность.       Девушка встаёт, чтобы проводить его, а он всю трёхсекундную дорогу до прихожей думает о том, рационально ли поступать так, как он поступает. Эллен, хоть она в этом и не признается, скорее всего нужна поддержка. Не громкая, вроде объятий и утешений, а невербальная, статичная. Ей нужен кто-то, на кого можно отвлечься.       Однако, Эллен не спешит говорить об этом, а Коннор не спешит предлагать свою компанию — люди слишком сложны и непредсказуемы, чтобы он мог считать, будто общество машины, после всей этой заварушки с девиантами, будет ей приятно. Перед тем, как шагнуть на лестничную клетку, он, держа в руках собственный пиджак, который успел схватить по пути на выход, тихо произносит:       — Доброй ночи, Эллен.        Она, подавив порыв беззлостно закатить глаза и как-нибудь сыронизировать на тему, что эту ночь вряд ли можно назвать доброй, отозвалась:       — И тебе доброй ночи, Коннор.       И он был готов поклясться, что различил её тяжёлый вздох в щелчке замка закрывшейся за ним двери.