Зарисовки

       Последний штрих - матовая помада пастельно-розового цвета. - Ну вот и все, - удовлетворенно произнесла визажист и удалилась из комнаты.       Щелкнул, закрываясь, замок и я осталась одна. Я встала со стула и взглянула в зеркало. Оттуда на меня посмотрела кареглазая стройная девушка с длинными темно-коричневыми волосами, завитыми в крупные локоны, в длинном пастельно-розовом платье с открытыми плечами и разрезом до бедра сбоку. Я провела пальцем по руке. Гладкая кожа. Слишком гладкая. Но ему нравится такое. Я поморщилась, вспомнив 2 адских часа, в течении которых была удалена вся растительность, не находящаяся на скальпе, бровях, ресницах. Я ступила босыми ногами на мягкий, как мох, ковер, все того же отвратительного пастельно-розового цвета. Я не говорила, что в моей комнате-тюрьме, абсолютно все вещи, даже чертовы духи - нежного светло-розового (пастельного, мать его) цвета? Нет? Значит, теперь сказала. Что ж, я отвлеклась. На чем я остановилась? Ах да, на босых ногах. Это значит, что сегодня он притащит новую обувь, от которой будут на следующий день болеть ступни и он будет делать мне массаж ног, якобы жалея меня? О, это его любимый ритуал!       Снова щелкнул замок, и он вошел в комнату, держа в руках коробку. Я села на постель. Это тоже часть ритуала. Я должна скромно опустить взгляд, не шевелиться, когда он поцелует меня в шею и ответить на поцелуй, после того, как он оближет мне ноги. Отвратительно. Я судорожно сглотнула, ощутив горечь во рту и тошноту, и мне немного полегчало. - Отлично выглядишь, - произнес он и поцеловал меня в шею. Затем он опустился на пол, взял мою ногу и провел языком между пальцами ног. Я запрокинула голову назад, делая вид, что мне нравится. - Ты необычно прекрасна сегодня, - шепчет он, поднимаясь выше. Он провел языком по внешней стороне ступни и поднялся выше. Что-то новое. Я напряглась, но тут же расслабилась: чего мне бояться, если моя жизнь уже давно не принадлежит мне? Он раздвинул мне ноги и я ощутила его губы на внутренней стороне бедра. Ненавижу этот момент, ибо всегда, когда он так делает, я вобуждаюсь. Я сжала ладонью покрывало, стараясь справиться с возбуждением, но он погладил меня по руке и я разжала кисть. Если не подчинюсь - он изобьет меня. Мои шрамы не успевают заживать. Он резко прекращает свои ласки и, приблизившись к моему уху, с жаром шепчет: - К черту встречи! Я хочу тебя! Что с ним такое? Он резко возвращается на место, нетерпеливо развязывает стринги, срывает их и через мгновение я чувствую его рот внизу. Я не сдерживаю стонов: если не стонать - снова наказание. Он вводит в меня палец, и я вскрикиваю от удовольствия: плевать, где я, с кем, я хочу секса и удовольствия и я их получу. Я слышу звук раскрывающейся молнии на его брюках, и вот, он уже внутри меня, и я подаюсь навстречу члену, доставившему мне столько боли и удовольствия, что воспоминания об этом отрезвляют меня и я вспоминаю свою роль. Я кукла, я должна удовлетворять этот член и должна доставлять удовольствие его обладателю. Обхватываю его ногами. - Нет, - останавливает он меня, и я расслабляю ноги. Он разрывает на мне платье, и я ощущаю его губы на моем левом соске. Правый он нежно ласкает пальцами, и я теку сильнее, так как у меня чувствительная грудь. Его толчки ускоряются. - Я люблю тебя, - рычит он, а затем говорит своим обычным голосом. - Выходи за меня! - Да! - шепчу я, понимая, что у меня нет иного выхода. Этот псих решил поиграть в семью. Я убью его когда-нибудь. Он ответит за три адских года , проведенных в розовой тюрьме, за роль игрушки, что он мне дал. Я отомщу. P.S. Я беременна. Я не хочу больше жить. У меня двойня.