Зарисовки

Поудобнее устраиваюсь перед окном, предварительно выключив свет и отойдя на достаточное расстояние, чтобы меня нельзя было заметить с улицы. Можно списать на паранойю, ибо уже ночь, но сколько уж случаев было, благо, не со мной, когда некоторые ненормальные, смотрящие в бинокль ночами, в итоге оказывались в самый неподходящий момент в полиции. Ненормальные… Усмехаюсь, и поудобнее беру бинокль, мониторю окна напротив. К моему счастью, эта похотливая дурочка никогда не задергивает шторы и на окнах не висит тюль, и я могу наблюдать за ней в любое время. Она обнажена, но прикрыта одеялом и что-то сосредоточенно пишет в телефоне. На мгновение отвлекаюсь от бинокля, проверяю ее сетевой статус. Онлайн. Продолжаю наблюдение. Она включает лампу, отбрасывает одеяло в сторону, и, судя по движениям, делает несколько фотографий и с довольным видом отправляет их. Ах ты маленькая шлюшка, выходит, я не единственный, кто любуется на твои прелести? Не убирая бинокля, беру телефон в руки и набираю ей сообщение: — «Привет, детка» — «Привет», — ответ приходит с опозданием. Ах, бедняжка, сложно с несколькими переписываться? — «Я соскучился и очень хочу тебя видеть» В ответ она присылает несколько своих фото. Я видел, что она не делала новых, значит, она отправляет мне те же, что и до этого, кому-то другому. Ах ты бессовестная девочка! Общение с ней завязалось давно — я увидел профиль симпатичной девушки и решил проверить ее, а затем, если потребуется, наказать. Я называю себя Воспитателем и моя цель в этой жизни — поиск подобных девушек, знакомящихся в соцсетях ради секса. Не мое дело? Может быть. Я считаю человеческую жизнь величайшим даром, дающимся всего раз и трата ее на удовлетворение низменных потребностей — непростительное расточительство. Тем не менее, я отвлекся. Прошу ее присылать фото снова и снова, вижу, что она уже делает новые и хмурится от злости. Прошу еще и, наконец, получаю отказ. Отлично, она немного утомилась, пытаясь найти выгодные ракурсы, значит, сейчас отправится в постель или на кухню, пить чай. «Иду спать». Маленькая лгунишка. Я четко вижу, как девушка идет на кухню. Она сидит спиной к окну и держит телефон чуть дальше и я могу рассмотреть экран. Прибавляю резкости (голова немного закружилась) и вижу, что она заказывает суши. Есть на ночь вредно! Запоминаю название службы доставки, отправляюсь вниз, предварительно положив кастет в карман и прихватив с собой сумку с вещами. Я прикинул примерный путь курьера и спрятался в подворотне, прекрасно зная, что тьма скрыла меня полностью. Сумка мирно лежала у моих ног, не мешая будущей атаке. В этот раз повезло — курьер шел пешком и я, резко выскочив из-за угла и нанеся ему короткий, но сильный удар в челюсть, вырубаю его. Успеваю перехватить и аккуратно уложить на асфальт, отставив фирменный рюкзак службы доставки в сторону. Обшариваю карманы, нахожу смартфон. Зная время заказа, без труда узнаю нужный мне адрес. Проверяю содержимое рюкзака. Что же, видимо, этим вечером кому-то придется остаться без пиццы. Возвращаю смартфон на место, кладу несколько крупных купюр в карман бесчувственного парнишки, как компенсацию за будущий штраф, и, прихватив его рюкзак и свои вещи, выдвинулся в сторону нужного мне подъезда. Нажимаю на кнопку домофона и, представившись курьером, вхожу в подъезд. В лифте, опасаясь попасться лицом в камеры, прикрываю лицо козырьком бейсболки. Звякнув, створки раскрылись на нужном мне этаже и тут я вижу раскрытую дверь. Она стояла, плотно закутанная в большой махровый халат. Уверен, под ним ничего нет. Вижу как немного мрачнеет ее лицо и по нему пробегает тень недоверия, но я, быстро выудив рюкзак из-за спины, замечаю, как она успокаивается и, передав мне деньги, берет коробку с суши, и стремится побыстрее закрыть дверь. Похоже, не до конца успокоилась. Задерживаю закрытие двери ногой и, пока она не успевает опомниться, вталкиваю ее в квартиру, захожу быстро сам и захлопываю массивную дверь. Запоздалый крик. — Ну-ну, здесь же отличная звукоизоляция, ты только впустую горло сорвешь. Она мгновенно затыкается и с ужасом смотрит на меня: — К-кто ты? Что ты хочешь от меня? Вместо ответа показываю ей нашу переписку и она произносит несколько обиженным голосом: — Но на фото в профиле не ты! — Зато член — мой. Прекрасно понимаю, что она хотела сказать что-то другое, но она слишком потрясена. Пока она в немом ужасе смотрит на меня, снимаю обувь и верхнюю одежду. Подаю ей руку помощи и она неуверенно взявшись за нее, поднимается. — Раздевайся, маленькая лгунья. Словно проснувшись, она бросается вглубь квартиры, но я успеваю поймать ее за волосы и притянуть к себе. Она пытается бить меня и, признаюсь, удачно, через некоторое время на ребрах расцветут синяки. Прижимаю ее к стене, спиной ко мне, немного держу ее бедрами, позволяя ощущать попой мою эрекцию. Долго сопротивляться она не может и, стоит ей затихнуть, негромко произношу: — Чувствуешь меня? Это еще не все. Она судорожно вдыхает. — Ты же помнишь о моем предложении? Никаких лубрикантов, жестко и глубоко? Как раз идеальное наказание. — Не надо, прошу, — голос дрожит. — Тогда попробуй задобрить меня. — Но как? — ее огромные карие глаза внимательно на меня смотрят. Вместо ответа целую ее и немного отпускаю. Она приоткрывает ротик, впуская мой язык внутрь и я с удовольствием исследую каждый миллиметр ее сладкого ротика, наслаждаюсь ее вкусом и немного сбитым дыханием. Она отвечает мне, посасывая мой язык и проводя своим по нему. Перехватываю ее язычек своим и нежно посасываю его. С диким сожалением разрываю поцелуй. Да, он нежен, но взгляд этой крошки не скроет ничего. В ее глазах плещется злость и страх и я невольно улыбаюсь: — Ты намокла, милая? Не жду ответа, так как сам знаю, что он положителен: еще при нашем первом диалоге она сказала, что ее киска мокрая всегда. Медленно раздвигаю половинки ее халата в стороны и запускаю руку ей между ног. — Хоть насчет этого не соврала. Быстро двигаю пальцами в ней и слышу хлюпающие звуки. — П-прошу, не надо… — слышу ее жалкий шепот. -Ну-ну, получай удовольствие, что тебе не нравится? Дождавшись, когда она смирно опустит голову и прекратит пытаться меня сдерживать, я прекращаю мои действия и тянусь к сумке. Пожалуй, это и было моей ошибкой. Она быстро рванула с места и побежала в сторону спальни. Нелепая случайность, а именно — зацепившийся за ручку двери пояс халата на мгновение задерживает ее и мне хватает этого времени, чтобы поймать ее. Прижимаю ее снова к себе и беру в удушающий захват. Какое-то время она безуспешно дергается, а затем теряет сознание. Не хотелось мне доводить до этого. Осторожно несу ее бесчувственное тело в спальню, затем возвращаюсь в прихожую за сумкой. Достаю бандаж, снимаю с нее халат и осторожно сковываю между собой ее руки и бедра. Ватка, смоченная в нашатырном спирте несколько раз оказывается перед ее носом и она, наконец, открывает глаза. — Кто ты? В голосе только тихая обреченность. — Воспитатель, — убираю ватку. — Да, и кого же ты воспитываешь? — слышу дерзкие нотки. — Таких как ты. Ты живешь беззаботной праздной жизнью, твоя цель — лишь служение себе. — Я у себя одна. Кто же еще позаботится обо мне, если не я? Кому я сделала плохо, что не имею права жить так, как захочется мне? Чертовка. Подловила меня. Тщательно скрыв эмоции, начинаю разговаривать с ней, как с ребенком: — А как же разбитые сердца тех, с кем ты переписываешься? — Никто из них не хотел серьезных отношений со мной, — ледяным тоном отмечает она. — Они любуются мои телом, а я — их телами. Уверенна, у каждого из них, я не единственная. Разговор перестал мне нравиться. Даже находясь связанной, она не боится ничего. И более того, ее аргументы звучат убедительно. Но была тут какая-то неувязочка. И в нее я вцепился: — Но ты же знаешь, что несколько аморально… — Аморально?! — хохочет она. — Это говоришь мне ты? Ты врал мне! Ворвался в мою квартиру! Готовишься изнасиловать меня! Что ты сотворил с курьером?! Последняя капля. Не в меру говорливая сучка получает пощечину и немедленно затыкается. — Ты напросилась. Я резко раздвигаю ее ноги и любуюсь тем, как она пытается освободить руки. Попытки безуспешны, и я смотрю, как стремительно краснеет ее лицо, как она стыдливо прикрывает глаза, а ее соски предательски встают. Удовлетворенно улыбаюсь: зачастую страх и стыд возбуждают и заставляют быть более покладистым. Она пытается сопротивляться, сдвинуть ноги вместе, но я слишком силен. — Не сопротивляйся. Ты самой себе хуже сделаешь. — Ты, урод, отпусти меня немедленно… Еще одна мощная пощечина и я замечаю, как по ее щеке сползает слезинка. — Порекомендую слушаться меня, детка. Открой глаза. Она подчиняется. Ее лицо — маска смертельного ужаса и, под прицелом ее глаз, я начинаю раздеваться. Мое тело она многократно видела в наших личных сообщениях. Единственное — я всегда менял свое лицо в фотошопе на чужое. Замечаю, как расширяются ее глаза, стоит мне только показать свой член. Насчет своих размеров я не врал и честно говорил ей, что хочу ощутить ее трепещущую плоть на моих 24 сантиметрах. Усаживаюсь между ее ножек и пытаюсь плавно войти в ее попку. — НЕТ!!! — она чуть не оглушила меня своим криком и до смешного неуклюже перебралась на псевдобезопасное расстояние от меня. Что ж, не хотел начинать с этого. Без труда притягиваю ее к себе, переворачиваю спиной вверх. На обнаженные ягодицы с громким шлепком опускается моя рука. Оа предпринимает попытку отбиться от моих ударов и я, ударив ее куда сильнее, отталкиваю от себя и тянусь за ремнем. Она напряженно следит за моими действиями. Заметив ремень, она сильнее сжимается в комочек и я слышу ее несколько истерический голос: — Нет, нет, прошу, прости, нет… — Или ты замолчишь прямо сейчас, — говорю медленно, с расстановкой. — И подставишь мне свою задницу, или удары попадут куда угодно. Не подчиняется. Свист ремня в воздухе и на ее спине наискосок остается жгучий след. Визг бьет по ушам, но она, всхлипывающая, послушно встает на колени и упирается лицом в постель. — Немного раздвинь ноги. Я чередовал удары ремня и ладони, бил ее, пока у нее не покраснела кожа ягодиц, пока ее рыдания не стали захлебывающимися, уже без слез, но всхлипы мешали ей говорить и нормально дышать. Переворачиваю ее на спину и любуюсь ее красным лицом, покрасневшими от слез носом и глазами, закусанными до крови губами, и не удержавшись, приникаю к ним, зажав ее нос двумя пальцами. Она пытается вырваться, глотнуть воздуха, но я не позволяю ей. Краем глаза замечаю, как ее глаза начинают закатываться и резко отпускаю. Она жадно хватает ртом воздух и я, в этот самый момент я подношу стакан с водой к ее лицу. Она делает несколько глотков и я обнимаю ее, мягко глажу ее короткие шелковистые, цвета горячего шоколада волосы и нежно целую ее в висок. Всхлипывания успокаиваются и я, обтерев ее лицо салфетками, снова кладу ее на спину и раздвигаю ноги. Она обреченно смотрит на то, как я снова раздвигаю пошире ее ножки. — Ты испытала бы то же самое ранее, без этой лишней боли. Провожу по ее красной горячей коже и вижу, как она морщится от боли. Затем, сжав ее ягодицы, так, что она зашипела от боли, отпускаю, затем касаюсь головкой члена до ее тугого колечка мышц. — Нет, прошу, — снова дергается она. — Хоть каплю смазки! Или позволь мне сделать тебе минет, я не хочу, чтобы ты порвал меня! — Медленно и нежно, девочка моя. Я буду очень аккуратен. Немного смазки выделилось на моем члене и я снова коснулся до ее попки. Плавно, миллиметр за миллиметром, я входил в нее, почти насухую, слушая ее визги и слыша ее плач. Ее маленькие ладошки сжались в кулачки, побелевшие от напряжения. С трудом введя в нее головку, я начал медленные фрикции. Девушка рыдала. Но с каждым разом я входил в нее глубже и она ощущала мой член полностью, визжа от боли. Наказание есть наказание. Останавливаюсь и нежно касаюсь до ее клитора пальцами, массирую ее киску и нежно погружаю пальцы в нее. — Прошу, вытащи его, — скулит она. — Но тебе будет еще больнее, радость моя. Мои движения становятся все быстрее и сильнее, она кричит и я ощущаю, как ее смазка вытекает из влагалища. Я немного отклоняюсь назад и смотрю, как мой член таранит ее попку и от этого зрелища я кончаю быстрее, чем того мне хотелось бы. Но я не вытаскиваю член из нее, я двигаюсь быстрее, и снова мой член выстреливает спермой и я прекращаю ее пытать. Отклоняюсь назад и наблюдаю за тем, как из ее попки вытекает мое семя. Она плачет снова, но я, не обращая внимания на ее эмоции, вхожу в ее мокрую киску и снова довожу себя до разрядки. — Время твоего ротика. Я же предупреждал тебя ранее, что хочу заполнить все твои отверстия. Она сжала челюсти так, что губы побелели от напряжения. — Открой рот, или я прямо сейчас достану плеть и твоей нежной киске будет очень больно. Нехотя она подчиняется, и я, придвинув ее голову ближе к краю кровати, так, чтобы она чуть свисала, вхожу в ее рот. Она кашляет, давится им, но я продолжаю долбить ее горло, до тех пор, пока она не чувствует вкус моей спермы. Отхожу на несколько шагов назад, она сплевывает мою сперму на пол. — Ты поняла, за что я наказал тебя? Какова была моя цель? — Ты псих. — Какова была моя цель? Она молчит несколько секунд, затем произносит: — За то, что я общаюсь с другими, а ты ревнуешь? — Похоже, мне придется провести у тебя несколько дней. — У меня работа. — У тебя отпуск, лгунья. Быть может, цена ее перевоспитания — испорченный отпуск? И испорченный ли?