---
В лабораторию на обследование Баки и Стив пришли вовремя. Стрэндж уже был там – вникал в результаты МРТ. – Доброе утро, – Стив взял начало на себя. – Баки, это доктор Стивен Стрэндж, врач и маг. Настолько сильный, насколько это возможно. – Он преувеличивает, – хмыкнул Стрэндж. – А может, и нет. – Баки Барнс, – парень протянул ему единственную руку, – ваш странный пациент. – Далеко не самый странный, поверьте, – Стрэндж кивнул на свою руку, – только за запястье, если вы понимаете, о чём я. – Да, я знаю, – Баки чисто символически обозначил рукопожатие за запястье доктора, – Стив меня предупредил. У меня тоже не всё в норме с руками. – Тогда мы поладим. Готовы, молодёжь? – усмехнулся маг и добавил, заметив, как Стив и Баки переглянулись: – Не обращайте внимания. Меня убивали намного больше, чем каждого из вас, так что беру на себя право так вас называть. Никто не против? Парни пожали плечами. В конце концов, не так и плохо считать себя моложе, чем ты есть. Тем более, они уже привыкли к странностям несовпадений своего фактического возраста с числом лет, прошедших с рождения. – Доброе утро, – подала голос Ванда из дальнего угла кабинета. Она сидела так тихо, что её поначалу не заметили. – Доброе. Изучаешь медицину? – Стив кивнул на анатомический атлас в её руках. – Она уже приросла к этому атласу, – подмигнул Стрэндж. – Времени зря не теряет. – Что-нибудь уже можете сказать, доктор? – осторожно спросил Стив. – Сначала я должен побеседовать с пациентом. Лучше с глазу на глаз. Вы нас извините? – Стрэндж свернул трёхмерную модель результатов МРТ на плоский экран, взглянул поочерёдно на Ванду и Стива. Никто и не думал спорить. Когда вышли, Ванда предупредила: – Это будет долго, Стив. Стрэндж сказал, что изучал материалы по Зимнему Солдату, данные по сержанту Джеймсу Барнсу, но без личной беседы с ним ничего не будет решать. Ждать пришлось почти полтора часа. Наконец, Стиву и Алой Ведьме позволили вернуться. Стив сразу отметил для себя, что Баки выглядел более мрачным, чем был с утра, но желания послать всё к чёрту вроде не наблюдалось – уже неплохо. – Предупреждаю, всё только предварительно, – буквально сразу начал Стрэндж. – Я не психиатр, прошу это учитывать, но поскольку все составляющие проблемы Барнса закреплены на материальной основе – на структурах мозга – мы сможем разобраться и без спецов по нарушениям психики. Всё-таки к решению проблемы мы ближе них. Даже если у нас не всё получится, то наверняка немало. В конце концов, психиатра можете пригласить и после нашей работы с Барнсом, но ещё не факт, что в этом будет нужда. Теперь к делу. Я изучил данные МРТ и вчера вечером поговорил с врачами. Не думаю, что стоит пересказывать все детали нашей беседы. Многое вам уже известно, а медицинские моменты, которые я уточнял, в силу их специфики более ценны для моей работы с пациентом, чем для вас. Стрэндж указал рукой на соседнее помещение: – Там нам будет удобнее. Все четверо перешли в ординаторскую и расположились вокруг невысокого стола. Стрэндж опустил в центр стеклянной столешницы распечатку результатов МРТ и продолжил: – Итак, ситуация у нас складывается следующая. Насчёт жжёных обрывов нервных волокон и прослоек между ними вы в курсе. Я смотрел все данные и в целом согласен с выводами. Дополнительно могу вам сказать, что память, в общем-то, весьма пластичное свойство мозга. Она сохраняется не только благодаря материальной фиксации в нейронах серого вещества, но и имеет возможность лавировать между ними, как передаваемые сигналы, которые цепляют друг друга по принципу, схожему с домино, и совместно лепят целые картины воспоминаний. При этом у каждого воспоминания есть некая отправная точка, исходник, фиксированный в определённом месте мозга, и все пути из исходника составляют ассоциативные связи и воссоздают целые события. Если потеряны связи с отправными или ключевыми точками, то нет доступа и к воспоминаниям – это и есть проблема в общих чертах. Вопрос в другом – какие у нас задачи и как их решить. Судя по предварительной беседе с вами, капитан Роджерс, и с вами, Барнс, у нас есть две основные цели. Первая – добраться до исходников в отрезанной памяти и попробовать вернуть к ним доступ. Вторая – найти местоположение кода и избавиться от него. Попробуем теперь всё это уточнить. Надеюсь, я вас не перегрузил терминологией? – Вроде пока справляемся, док, – улыбнулся Роджерс, переглянувшись с Баки. – Больше на интуиции, конечно. – Если что, можете без стеснения перебивать меня и задавать вопросы, а я буду по ходу дела объяснять. Итак, насколько я успел заметить, электрошоковая обработка памяти имела не хаотичную, а конкретную направленность. Гиппокамп (внутримозговой элемент, связанный с развитием памяти) не задет. Они не идиоты и понимали, что им нужен боец, а не овощ. Жгли связи с теми участками памяти, в которых исходники отвечали за индивидуальный личный опыт. При этом оставляли общие представления о мире, то есть без ценностных ориентиров. Ваши экзекуторы, Барнс, потом внушали вам всё сами – на свой лад. Подменяли настоящее ваше мнение и взгляды тем, что им было выгодно, – Стрэндж глянул на Баки, тот хмуро кивнул. – Так они старались лишить Зимнего Солдата настоящей личности – привязанностей, понятий о семье, дружбе, чести, долге, совести и прочем, превращали в функцию. Они отрезали от памяти эмоциональный центр и особенно тщательно изолировали участки памяти с предыдущими событиями. – Странно, что они всё это просто не сожгли прямо внутри, – мрачно заметил Баки. – Скорее всего, не хотели рисковать. Разрушение такого количества живой ткани мозга сделало бы вас калекой или убило бы, а им не это было нужно. Вероятно, кое-кто из первых подопытных в их программе создания Солдат погиб как раз от этого. Баки снова переглянулся со Стивом, а Стрэндж продолжал: – Кроме того, в ГИДРЕ чётко видели местоположение свободных зон, подходящих для хранения будущей информации, и не трогали их. Хотели, чтобы Солдат запоминал ГИДРУ как основной жизненный опыт, как единственное, что будет считать своим. – Наверное, – нехотя ответил Баки. – Ещё, как я вижу по МРТ, они чётко определяли зоны фиксации исходников этой новой памяти и старательно обходили их при каждом следующем электрошоке, чтобы не стереть основные сведения о себе. Они запросто жертвовали отдельными событиями, но не общими знаниями о ГИДРЕ – в том ключе, в котором внушили. Кроме того, как я понял, они защищали также некоторые нужные навыки. Например, коды, память об устройстве оружия и техники, навыки работы с ними, способности к сложному ориентированию, к тактике боя и прочему. Сейчас невредимы, вероятнее всего, именно эти участки. Ну, и вся новая память с момента последнего обнуления. Баки кивнул. – Таким образом, у нас двоякая ситуация. С одной стороны, хорошо бы восстановить как можно больше памяти о прежней жизни. Или вы хотите помнить и всё то, что происходило в послевоенные годы? – Нет, – тихо ответил Баки. Стив заметил, как по его плечам пронеслась волна озноба. – Если можно, давайте без этого. – Попробуем, – продолжил доктор. – Если прослойки соединительной ткани между обрывами нервных волокон убрать, тогда организм зафиксирует нарушение структур и сыворотка запустит регенерацию. Разрывы могут срастись только благодаря сыворотке. Сшивать их поштучно нереально, это несколько миллиардов разрывов, но ваша регенерация способна справиться с этой задачей сама, и количество для неё не проблема. Больше того, она избежит неточностей с соединением мест разрывов, этого не допустит постоянный контроль регенерации через ДНК Барнса. Безошибочная система. И сыворотка уже бы это сделала, если бы не прослойки. – А почему вообще эти прослойки мешают провести восстановление? – спросил Стив. – У сыворотки мощный потенциал. Я не врач, конечно, но прочувствовал изнутри не раз. – Отвечу как врач, – Стрэндж спрятал улыбку в уголках рта. – Эти прослойки стали результатом защитной реакции на электрические ожоги. Поскольку организм создал их сам, они не чужеродные, потому иммунитет они не напрягают, и он не даёт стимулирующую команду на то, чтобы с ними бороться. А значит, восстанавливать некуда, и концы разрывов нервных волокон просто обвисают и бездействуют. Ну, если проще, то эти прослойки между обрывами – вроде рубца, который не рассасывается, а остаётся как след, мешающий естественности кожи. Но рубец можно убрать тонкой манипуляцией, как в пластической хирургии. И что-то вроде этого мы можем попробовать внутри черепа. – И каковы шансы? – Стиву не хотелось обмануться. – В принципе, неплохие, учитывая возможности сыворотки. Разрушить прослойки можно хорошим лазером – здесь такой имеется – а потом откачать их остатки через глубокий прокол. Под наркозом, естественно. Оставлять их на месте нельзя – может случиться внутричерепное воспаление и кое-что похуже. – То есть, вы просто откроете связующим волокнам путь к восстановлению, а дальше они сами справятся? – Немного грубовато по формулировке, но общий принцип – да¸ вроде того. Правда, вынужден вас огорчить, молодые люди. Есть проблема, и не одна. Только не делайте такие лица, наличие проблем – нормальное явление. Это ещё не значит, что с ними нельзя справиться. Давайте по порядку. Итак, первая проблема – выяснить, с какими именно из отрезанных исходников памяти следует восстановить связь, а с какими можно не возиться. Собственно, мы можем восстанавливать всё подряд. Тогда получится процедура в несколько поэтапных операций, и после каждой понадобится восстановительный период в пару-тройку недель – это как минимум. В сумме все операции могут отнять у Барнса более полугода. Причём в итоге он может получить яркую память о диверсиях Зимнего Солдата и более блёклую – о своей прежней жизни. А это не то, чего мы хотим. Кроме того, это потребует много лишних усилий и времени, а в итоге даст не тот эффект. Так что лучше работать только с нужными фрагментами изолированной памяти. Это в разы сократит время работы и соответствует нашей цели. – То есть нужно точно разделить, что восстанавливать, а что обойти, так? – переспросил Баки. – Именно, – кивнул Стрэндж. – И тут вся надежда у нас на Ванду. Алая Ведьма заулыбалась и чуть коснулась локтя Баки кончиками пальцев: – Я найду. Не сомневайся. – Ладно... хорошо, – Стив старался держать себя в руках. – Если Ванда найдёт нужное и предупредит о ненужном, то проблема решена? – Конкретно эта – вероятно, – продолжил доктор. – Я ещё не пробовал такой вариант работы с человеческим мозгом, но почему бы и нет? Цель того стоит, да и опыт может оказаться полезным, не говоря уже о том, что мне чертовски интересно попробовать такое. Хотя, должен признать, если бы не сыворотка, шансы были бы намного ниже. Теперь дальше. Вторая проблема в том, что участки памяти – нужные и не нужные – часто соседствуют друг с другом, и расстояния между ними мизерны до безобразия. Нужен чудовищно тонкий контроль процесса. Лазер способен справиться с этим, но только при условии, что ему зададут идеально точные параметры. Стив нервно сглотнул: – А это возможно? Стрэндж нахмурился: – Крайне тяжёлая задача. Задать параметры – не вопрос, а вот выяснить их с ужасающей точностью – проблема. Но я полагаю, есть тот, кто способен помочь. – А разве это не вы? – удивился Барнс. – Я владею магией, но не настолько точной на уровне таких микроскопических структур. Поэтому нам нужен ваш андроид. Стива осенило: – Камень Разума! Думаете, он может определить идеальную точность? – Я почти уверен. Если правильно распорядиться его возможностями, – Стрэндж откинулся на спинку кресла. – Но шансы неплохи, тем более, что все данные может фиксировать сверхмощный компьютер – сам андроид. – Под вашим контролем, доктор, – предположил Барнс. – Конечно. Как думаете, он согласится помочь? – Надеюсь, – Стив многозначительно переглянулся с Вандой, и та кивнула. Вряд ли Вижн откажет им обоим. Он уже помог – нашёл Стрэнджа и фактически привлёк его. У Старка Вижн уже давно не в подчинении, а личных предубеждений против Баки у андроида нет, он позитивно-нейтрален. Разногласия насчёт Соковийского соглашения не связаны напрямую с вопросами по Баки Барнсу. Кроме того, Ванда по-своему заинтересована привлечь Вижна. – Может ли это означать, что всё преодолимо? – предположил Стив. – Многое. Но я ещё не всё сказал, – Стрэндж вернул себе общее внимание. – Простите. – Итак, следующий момент. Судя по результатам МРТ, некоторая часть воспоминаний пострадала так сильно, что уже не подлежит восстановлению. При обнулениях отдельные микроскопические искры разлетались хаотично и кое-где попадали не только на связующие волокна, но и на серое вещество. Такой побочный эффект. Звучит неприятно, хотя на самом деле ничего страшного в этом я не вижу. Все, кто может быть дорог Барнсу, зафиксированы во многих фрагментах памяти, и потеря некоторых деталей прошлого не сотрёт целую личность или значимые события из воспоминаний. Стрэндж вопросительно глянул на Баки, тот согласился: – Всё равно со временем что-то забывается. Нормально. – Ну, я должен был предупредить. Итак, работы у нас уже по горло, а я озвучил только часть. Пока мы говорили только о восстановлении. Но есть ещё кое-что. То, что хорошо бы разрушить. – Код, – кивнул Баки и обратился к Ванде, – ты сможешь найти его? – Скорее всего, – она недовольно поморщилась. – Учти, если я его найду, он может сработать. Я, конечно, попытаюсь запутать его. Поменять слова местами, например, но не факт, что успею. Похоже, его фиксировали очень прочно и глубоко, не постеснялись внедрить в подсознание или сделать многоуровневым. – Ничего, – Баки покосился на Стива. – Мы уже пару раз справлялись с кодом. – И это ещё не всё, – вклинился Стрэндж. – Найти локацию и глубину внедрения кода – одно дело. И разрушить участок мозгового вещества с кодом под контролем Вижна ещё проще, чем работать с восстановлением памяти. Только есть одно большое "но". Послеоперационная регенерация в мозговых структурах пойдёт довольно мощная, и не исключено, что она может даже восстановить участки с кодом. Сомнительно, но не исключено. Они мизерные, сравнительно простые и у них наверняка есть ассоциативные связи с разными участками мозга. Мы можем резать связи, но регенерация способна их восстановить. – И что с этим можно сделать? – Баки чувствовал себя, как на волнах – то вверх, то вниз. – Просто приказать сыворотке "не работай" не получится. Попробуем повредить микроучастки серого вещества мозга с кодами, проникая по связующим импульсам вглубь, как иглой, и рушить там. А может, появится идея получше. Время пока есть. К тому же, это не последняя проблема. Стрэнджа уже никто не перебивал, все просто ждали, что он скажет. – Когда Ванда проникает в память, процедура эта довольно... неприятная, если не сказать хуже. А копаться там придётся изрядно и долго. Роджерс мрачно кивнул. От воспоминаний о процессе ковыряния в его мозгах неприятно кольнуло где-то глубоко внутри черепа. – Посмотрим, что можно сделать, чтобы облегчить процесс, но ничего не могу обещать, – продолжал Стрэндж. – Пока есть над чем подумать. Несколько важных вопросов требуют решений, без которых не стоит начинать. – Значит, эта работа откладывается? – уточнил Стив. – Пока что, – кивнул доктор. – Я подумаю, что можно сделать. А у вас как раз будет время заняться вашей рукой. – Вы и об этом знаете? – Да, вчера успел переговорить с сестрой короля. Интересные разработки у неё, надо сказать. Ну, мне пора, – доктор поднялся, остальные синхронно встали. – Созвонимся по скайпу, когда установите бионику. Заметив невесёлые лица, приободрил: – Что вы носы повесили? Сосредоточьтесь на руке. Ситуация с вашей памятью очень интересная, в моей практике случай такого масштаба – первый. Теперь вы даже если захотите, не заставите меня передумать. Парни усмехнулись. А доктор с характером. Ничего удивительного, только такому по силам было пройти путь после падения с вершины, чтобы вернуться – в новом качестве. И даже уйти далеко вперёд. – Вот, другое дело, – доктор почти не прятал улыбку. – Жду от вас новостей. Он кивнул каждому на прощание и открыл портал прямо в один из залов храма на Бликер-стрит, 177а в Нью-Йорке. Через пару секунд искры, рассеявшиеся вслед ему, исчезли.---
Наутро Баки предстояло другое обследование. Его пригласили в медицинский сектор чуть раньше, чем там появилась Шури, и на расспросы по поводу предстоящего ответить толком никто не мог. Хотя доктор Таонга, встретивший там Баки, не заставил его просиживать впустую, усадил на кушетку около небольшого прибора и занялся изучением основных показателей физического состояния. В целом всё походило на обычный общий врачебный осмотр, только аппаратура при этом использовалась явно серьёзная. Хотя, после шлемообразного сканера для МРТ мозга с объёмными виртуальными моделями результатов Баки уже нечем было удивить. Просто хотелось узнать, к чему всё это. Шури с ассистентами разработала для него новую руку, они вовсю тестировали пробные модели. А общее обследование наверняка так, для уверенности, что кроме монтажа руки, ничего не требовалось. Так сказать, заодно убедиться, что клиент в порядке. – Принцесса Шури ответит на все ваши вопросы, – улыбнулся врач. – Меня попросили просто оценить ваше состояние. Наконец, из коридора донеслись голоса, и один из них Баки узнал. Шури вошла в сопровождении ещё одного доктора, не темнокожего, на вид лет пятидесяти. Его Баки видел впервые. Европеец или американец? – Добрый день, – улыбнулась Шури. – Знакомьтесь, это доктор Мэнли, хирург. Большой опыт и обширная практика – в Африке, Европе и даже в ваших родных Штатах. – Здравствуйте, – доктор пожал единственную руку своего пациента. – Баки Барнс. Лучше просто Баки. Шури кивнула и продолжила: – Итак, Баки, доктор Мэнли приглашён изучить твоё состояние и обсудить одну идею, которую я предложила. Я пока ничего не рассказывала об этом, хотела посовещаться. Всё-таки одна голова – хорошо, а мнение опытного спеца не помешает. – Я могу узнать, по поводу чего? – Само собой. Речь о твоей новой руке. Баки удивлённо выгнул брови: – Так она же, как бы сказать... не орган. Это технический прибор. Технологичный. Бионика. – Конечно, – кивнула Шури, – но есть пара нюансов. Во-первых, консультация врача при отладке управляемости, систем гибкости и точности движений нам пригодится. Ты же хочешь, чтобы всё было супер? Вот, и я хочу. Врач сможет проверить в новой руке мелкие тонкости, что-то предложить. У нас просто не было опыта изготовления целой руки вместе с плечом. – Ясно. А во-вторых? – А во-вторых, когда мы изучили базовое крепление для руки, вживлённое в твоё тело, то поняли, что крепление не в порядке. Мы решили разработать более продвинутую версию – не только руки, но и внутреннего крепления тоже. Вживлённую основу руки лучше заменить, Баки. Она зафиксирована в твоём теле очень давно, ещё с сороковых годов прошлого века. Баки, ей уже за семьдесят! Считай, старушка. Кроме того, её не раз замораживали и размораживали вместе с тобой. Никто не даст гарантий, что в один прекрасный день она не заглючит к чертям. Кстати, шрамы вокруг неё подействовали на соседние живые участки тела, и чувствительность там не ахти. Даже если она тебя устраивала, ты сам заметишь разницу после замены. Поверь мне, будет ощутимо лучше. – Ты уверена? – Абсолютно. Правда, операция эта очень непростая. Очень. Если ты откажешься, я, в общем, пойму. И всё-таки советую подумать. Шури подкатила ближе стул на колёсиках, села напротив Баки и, бросив мимолётный взгляд на докторов Мэнли и Таонга, вникавших в данные обследования, продолжила: – Расскажу вкратце весь расклад. Допустим, ты согласился оперироваться. Пока просто допустим, о’кей? В этом случае мы вводим тебя в состояние наркоза, изымаем старое крепление из тела, зачищаем грубые рубцы. Ставим внутри сетчатые микро-каркасы из вибраниума – для прочности. Затем вводим в тело новое крепление-основу для руки, фиксируем нервные волокна, которые должны идти к живой руке, на датчиках нового крепления для руки, скрепляем края раны и оставляем тебя в реанимации. Там ты пройдёшь выход из наркоза, а после – интенсивную терапию. Ждём, когда приживится основа. Это самая сложная процедура из всего, что предстоит с рукой. – А разве освоение руки не такое сложное? – Нет, – заулыбалась Шури, – рука войдёт во вживлённую основу, как подогнанная деталь. Как флешка в USB-разъём. Там всё, как родное, будет реагировать ещё быстрее, чем прежняя рука. Главное – вживить основу. Когда она согласуется с живыми тканями, мы просто зафисируем готовую руку в ней, и ты разберёшься с управлением достаточно быстро. Баки нахмурился, покосился в сторону, размышляя, затем спросил: – И насколько это опасно – вот так заменить вживлённую основу? – Зришь в корень, – Шури посерьёзнела. – Грозит обильным кровотечением, травматическим шоком и прочими радостями – даже под наркозом. Но есть идея, как с этим справиться. Так сказать, отделаться малой кровью – во всех смыслах. – И что за идея? Шури лукаво прищурилась: – Ты что-нибудь знаешь о зелье Баст? Баки усмехнулся: – Да ладно, ты серьёзно? Собираешься угостить меня им? – Нет, нет. Так не полагается. Зелье священно, его позволено пить только королю или прямому наследнику, старшему принцу. Но я могу во время операции на разрезы тела нанести немного зелья. Всё-таки разрезы очень глубокие, риск для жизни, массивная кровопотеря, шок и всё такое. Разумеется, для этого нужно разрешение короля, и я говорила с братом. Т‘Чалла выслушал меня и согласился. – А точно поможет? – Должно. Мы этим зельем сращивали переломы за пару дней, а мелкие трещины или надломы – вообще за пару часов. Целебная сила зелья огромна. Защищает от любых лёгких и значительно – от тяжёлых травм. Где даже сильный организм не выдержит, зелье компенсирует. Наследник престола получает с ним силу Чёрной Пантеры, чтобы защищать свой народ. Но в редких случаях и только с личного разрешения короля мы ещё используем зелье и как лечебное средство. Оно действует не на весь организм, а только там, куда нанесли. В твоём случае нам именно это и нужно. Кстати, зелье и вибраниум связаны общим происхождением, и я не удивлюсь, если твоё тело из-за зелья само вцепится в новую опору для руки. – Типа мёртвой хватки? – усмехнулся Баки. – Примерно. Нервные волокна от позвоночника к руке мы надрежем во время операции, чтобы обновить их чувствительность. Они будут крепиться к новым датчикам управления рукой. Пару дней будет до жути неприятно – это мягко говоря. Всё-таки операция не из простых, да ещё и прямо на нервных структурах. Потом наступит период дискомфорта, временное онемение – с непривычки и пока будет заживать. Возможно небольшое воспаление, но сыворотка это быстро поправит. А когда всё утихнет и стабилизируется, закрепим новую руку во вживлённой основе. – А с сывороткой проблем не будет? Если зелье встретится с ней внутри тела? – Хороший вопрос, – Шури выразительно повела глазами. – Мы об этом подумали и уже проверили. Твой друг посодействовал. – Стив? Вот тихушник! И ничего не сказал, – Баки недовольно поморщил нос. – Он ещё не в курсе, чем закончились испытания. Мы провели тестирование на совместимость, а результат получили только утром, около часа назад. Обошлось без проблем. Похоже, целительные средства между собой не ссорятся, даже такие разные. – Ну... – Баки пожал правым плечом, – вроде бы всё понятно. А если не оперироваться и оставить старую основу? – Тогда, – развела руками Шури, – можем сделать ещё один вариант руки. Это даже проще, чем новый, продвинутый. Но, опять же, все проблемы из-за старой основы, о которых я говорила, вернутся в любой момент. Баки молчал. – Пойми, рано или поздно старое крепление откажет и всё равно придётся его менять, – объяснила Шури. – Лучше это сделать, пока ты у нас. И зелье Баст тоже есть только здесь. Баки глянул исподлобья: – Когда нужен мой ответ? – Чем быстрее, тем лучше. До завтра можем подождать. – Значит, я могу идти? Шури переглянулась с врачами, те кивнули. – Да. У нас есть все данные. Мы их посмотрим, посовещаемся по деталям операции. Ждём твой ответ завтра. Если будут ещё вопросы, звони. Баки чувствовал какое-то странное смешение упорядоченного ритма и хаоса из мыслей. Он распрощался и вышел. Нужно было найти Стива.---
Стив напряжённо морщил лоб. Рассказ Баки об операции шарахнул, как гром среди ясного неба. Изначально они с Шури обсуждали только изготовление нового протеза, ни о каких хирургических манипуляциях речь не шла. Тем более, о рискованных. Он покосился на Баки: – Сам-то как думаешь? – Похоже, и правда, лучше заменить основу. Может, она скоро ржавчиной покроется. Ей лет-то сколько, сам подумай, Стив. Возьмёт и в один прекрасный момент накроется прямо внутри меня. Потом локти буду кусать, что упустил шанс. – Значит, ты настроен согласиться. – Мне тоже как-то не по себе. Но я тут наслышан о зелье Баст. Чудеса творит. Его даже своим пить не дают, только королю. Т’Чалла сделал мне ещё один королевский подарок – во всех смыслах. Лучше не отказываться. Стив поднялся и стал нервно ходить взад-вперёд, сунув руки в карманы. Искоса он поглядывал на Баки. Наконец, остановился и тихо сказал: – Я себе не прощу, если что-то пойдёт не так. Ты понимаешь? – Стив, да ладно тебе. Это моё решение. Не вешай на себя. Хватит уже. – Я так не смогу. Сам знаешь. Он устало опустился на кушетку рядом с Баки. Тот невесело усмехнулся: – Знаю. Вечно ты грузишься виной. У меня научился? Даже не сказал, что у тебя здесь кровь брали. Стив с досады поморщил нос: – Уже знаешь? Ничего особенного, Бак. Взяли всего пару пробирок. Сказали, нужно проверить на совместимость с зельем Пантеры. Я сначала даже подумал, что меня им угостить собрались. – Размечтался, – хмыкнул Баки. – Я сказал им, что это лишнее. Да они и не собирались. – И ты даже не спросил, зачем тогда это? – Спросил, конечно. Сказали, результат может понадобиться для работы с тобой. Баки усмехнулся: – И ты поплыл. Стив прикусил губу: – Да брось... ну, может, немного, – он старался не смотреть на Баки. – Ничего определённого не говорили. Наверное, хотели сначала всё выяснить, а потом уже обсуждать операцию. Баки чуть пожал плечами: – Ты такой же упёртый, как и всегда. Просто говори мне о таких вещах сразу, ладно? Стив накрыл его ладонь своей, глядя куда-то в пол: – Ты прав. – Больше секретов нет? – Есть новости. Я видел руку. – Серьёзно? И какая она? – Левая, – засмеялся Стив и тут же получил локтем по рёбрам. – Роджерс! Давай без этого. – Прости. Её постоянно дорабатывают, может, потому тебе пока не показывали. Я только вчера видел её, Шури включала её на опорной подставке. Мощная, прочная. Силой кисти расколола булыжник простым сжатием в кулаке. И ещё она аккумулирует энергию. Если получила удар, то при следующем своём ударе добавляет в него чужую накопленную силу. – На ту, прежнюю, похожа? – В основном, да. Внешне. Только новая из вибраниума, а прослойки между пластин – сплав вибраниума с золотом. Сказали, для лучшей пластики. – Сплав с золотом? Наверно, выглядит убойно, – улыбнулся Баки. – Ещё бы. – Ну вот, сам видишь, Стив. Лучше сменить внутреннюю основу для неё. Обновить всё разом. И не грызть себя потом, что прошляпили шанс. – Риск всё равно есть, – Стив старался заставить голос звучать ровнее. – Я этого риска уже нахлебался и привык. Бояться как-то поздновато. Стив с минуту молча смотрел прямо перед собой. Просто хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось. Как Баки справится с удалением внушительного куска металла, давно вживлённого в тело, никто не мог сказать точно. И как пережить пару суток, когда его будут оперировать и потом держать в реанимации в неизвестно каком состоянии, Стив не знал. Знал другое – Баки прав, и отговорить его не получится.---
Стрэндж не удивился, выслушав Стива по скайпу. – Я предполагал нечто такое, – спокойно ответил он. – Занимайтесь пока рукой. На момент работы с памятью ему лучше быть свободным от других проблем. – Простите, что нашу работу приходится откладывать, доктор. Мне неловко, что так вышло. Барнсу собирались просто закрепить новую бионику, мы не ожидали, что понадобится оперировать. Если бы я знал, не беспокоил бы вас пока. – Не берите в голову, Роджерс. Поверьте, у меня вполне хватает важных дел. Свяжетесь со мной, когда реабилитация Барнса закончится. – Спасибо вам за понимание и помощь, доктор. – Держите меня в курсе, – кивнул Стрэндж и отключил канал связи.---
Ночью накануне операции Баки Стив не спал. Баки уговорили принять трёхкратную дозу снотворного, чтобы организм отключился и отдохнул перед встряской, а Стиву осталось молча пялиться в окно. Самый обычный тропический ливень, застилающий стёкла полосами сплошных потоков воды, казался плохим предзнаменованием. Бесцветные силуэты неясных очертаний домов и переходных мостов за окнами расплывались, искажённые преломлениями в широких струях воды, и резкие вспышки молний не помогали разглядеть хоть что-нибудь отчётливо даже с суперсолдатским зрением. Сам этот факт вызывал неприятную ассоциацию с разваливающимся миром. Стиву просто было до жути паршиво на душе, и любая мелочь, не имеющая по большому счёту никакого отношения к операции, угнетала. Он думал о Баки. О том, как его нашли в сорок четвёртом, искалеченного, еле живого, на дне ущелья, пока Стив стоял перед Филлипсом и на автомате выдавал каким-то чужим голосом стандартные формулировки доклада, глядя мимо полковника пустыми глазами. Баки волокли по корявому грунту, припорошенному снегом, через лес, не заботясь, выживет ли. Волокли, а следом тянулся алый след из обрубка руки, прожигая снег, и Баки наверняка мутило от адской боли. Его притащили в лабораторию ГИДРЫ, чтобы там сделать расходным материалом экспериментов, в которых он назло всему выжил. Это спасло его тело, но крепко поломало душу. Коновалам от ГИДРЫ не нужен был сержант Джеймс Барнс, но раз уж он не умер, решили довести проект до конца и вылепить из Баки нечто более подходящее. А Стив тем временем метался по военным объектам Шмидта и мстил за смерть Баки, в которую поспешил поверить. Всё, что вынес Баки с момента срыва поручня раскуроченного вагона – его, Стива, вина. Если бы Стив тогда, в 1944-м, допустил мысль, что у Баки мог быть хоть один шанс из миллиона, его не изуродовали бы так. Не вырезали бы ему плечо, не воткнули бы на это место огромную металлическую конструкцию под протез. Не подвергли бы серии зверских пыток и промыванию мозгов. Не слепили бы из него убийственную марионетку, не пришлось бы так мучительно биться с ассасином за человека. Нужно было просто найти его. Стив примчался бы к Говарду Старку. Подняли бы на уши любых травматологов, залечили бы, изготовили бы протез не хуже, а то и лучше гидровского. И прожили бы они оба свой век в то время, которое знали и любили. И Баки никогда не терял бы себя. И не было бы их сейчас здесь. И не сжимало бы ледяными тисками внутренности от одной мысли, что операция, назначенная Баки на 10 утра в медицинском секторе, будет до жути смахивать на четвертование. Ещё одно. Стив почувствовал, как по плечам волной пронёсся озноб. Покосился на часы – 03.48. За окном полыхнула молния, мелькнула яркой вспышкой по искривлённой холмами линии горизонта, следом примчался рокот громового раската. Утром понадобятся силы. Вряд ли Баки понравится издёрганный Стив. Роджерс нехотя поплёлся к койке, принял горизонтальное положение и уставился на переплетение дождевых потоков на оконном стекле. Они вились, струились, сливались и растекались порознь, чтобы снова объединиться. Отблески молний время от времени озаряли их. Стив смотрел, не отрываясь, слушал музыку ливня и думал о том, что Баки и не такое выдерживал. Успокоиться так и не удалось, но взять себя в руки Стив сумел.