---
Следующее слово, присланное Наташей на пейдж, поначалу зависло, как смартфон при медленном трафике. Негативные ассоциации Баки отмёл сразу, с позитивными было туго. Печи, которые он видел в вакандских деревнях, напоминали широкие и глубокие керамические миски, вкопанные в землю. Из стен торчали короткие металлические колья, а в центре на дне пылал небольшой костёр, прикрытый тонким решётчатым вибраниумным колпаком. На колья цепляли щедро натёртые местными пряностями лепёшки, плоды, вымоченную в маринаде рыбу или мясо, сверху закрывали плоскими камнями и выдерживали некоторое время. Потом камни отодвигали длинными палками с крюками на конце, ими же снимали готовую выпечку и перекладывали в расписную глиняную посуду. Других печей Баки не видел слишком давно. Подобрать ассоциацию к практически забытому предмету – та ещё проблема. Баки в стотысячный раз мысленно проклял ГИДРУ за подбор слов. Решил отвлечься пока. Собрал сухие ветки, сложил их пирамидкой, разжёг костёр, чтобы поджарить свежепойманную рыбину, которую предварительно выпотрошил и натёр солью. Насадил на крепкую длинную ветку, присел и, опираясь локтем на колено, поднёс рыбину к огню. Засмотревшись на пляску языков пламени, облизывающих силуэт рыбки, поворошил вибраниумной рукой мелкие дровишки и сухие листья. Искры тут же подпрыгнули, огонь весело и знакомо затрещал. И тогда всё встало на свои места.Печь
Спит. Наконец-то. Дышит пока хрипло, но ровно. Нездоровый румянец ещё не сошёл с его щёк. Хотя, может, в темноте только кажется. Пусть уснёт покрепче, и можно будет ещё раз проверить ступни, чтоб не холодные были, а заодно подкинуть угля в печь. Взгляд медленно скользит по комнате. Здесь всё родное, второй дом. Старенький комод с вечно заедающей средней полкой – сколько ни чини, бесполезно. Потемневший небольшой стол у самой стены, на нём – аккуратно обрезанная под форму столешницы клеёнка, в углу у окна – полинялые из-за чистки речным песком кастрюли, рядом – кувшин со сколотым краешком и кружки. А в углу за столом – мешок угля, свесивший макушку набок. Почти треть уже израсходовали. К середине комнаты выдвинута печь – чёрный большой куб на четырёх ножках. Сквозь щели чугунной заслонки мельтешат языки пламени, и тепло лениво ползёт по комнате, будто жадничает. И всё-таки, эта печь – единственное спасение зимой. Вставать нужно потихоньку, чтобы случайно не разбудить Стива. Осторожно отстраниться, подавить резкий озноб, тихо нащупать кончиками пальцев на ледяном полу холодные калоши. Погрузить в них ступни, быстро наклониться вперёд и тут же встать, чтобы пружины старой кровати не скрипнули слишком громко. Кочерга маленькая, чёрная, под стать печке. Ею удобно и щеколду заслонки приподнять, и открыть. Уголь лучше прямо из мешка брать, чтобы не греметь ведром. Чёрную пыль с рук можно стереть влажной тряпкой. Жар из топки окатывает лицо, заставляет прищуриться. Получив порцию топлива, огонь оживает, обнимает кочергу, брызжет искрами и бойко пляшет. Печь весело трещит за заслонкой и понемногу начинает добавлять тепла. Баки медленно сморгнул яркую картинку. Только бы док не ошибся в своей идее с альтернативами. Хотя, даже если и не сработают, всё это стоило вспомнить.---
Звёзды не спешили покидать свои небесные посты, восток лениво бледнел, разбавляя синеву. Травы мягко покачивались в порывах ветра, рассылая волны в бесконечную саванну, облако тумана тихо скользило по поверхности озера. Ночная какофония уже стихла, а полусонные дневные птицы ещё только начинали распевку, разрезая хрупкую тишину отрывистыми короткими выкриками. Время от времени издалека доносились отголоски трубных сигналов слоновьего стада и протяжный рык одинокого льва. Баки перешёл с бега на шаг и чуть поёжился, переводя дыхание – предрассветная прохлада окатила разогретое пробежкой тело. Оглядевшись по сторонам, обнаружил в нескольких шагах широкий плоский валун. Подошёл ближе, присел на него, упёрся локтями в колени и уткнулся в сплетённые в замок пальцы. За последние трое суток Солдат дважды врывался в сны, уводил за собой в тёмные коридоры прошлого и продолжал руками Баки резать глотки или крошить из автомата на винегрет матёрых бойцов, целевых жертв, не успевших опомниться охранников и случайных свидетелей. Обрыв пелены сна возвращал в реальность, но спрятать выражение лица от Стива было невозможно. Внутренний баланс расшатан, и пока Стив не переквалифицировался в персональные няньки, нужно было принимать меры. Кое-что даже стало получаться – Баки улавливал момент пробуждения, и тот случай полной потерянности в Солдате, когда не сразу удалось опомниться, больше не повторялся, хотя сны с боевыми эпизодами в его шкуре и с его образом мыслей продолжали оставаться яркими и от реальности почти не отличались. Стоило попытаться лепить хорошую мину при плохой игре. У Стива не должно быть повода отказаться от очередной вылазки с командой на миссию за пределы Ваканды. Пусть смотается, надерёт задницы плохим парням на другом конце света. Теракт какой-нибудь предотвратит, спасёт кого-то, уничтожит склады подпольных торговцев оружием или наркомафии – самое то для него. Всё лучше, чем маяться переизбытком суперсолдатских сил, которые ввиду простоя перетекали в гиперопеку. Баки прикусил губу. Был только один способ убедить Стива, что всё путём – самому поверить в это. Хотя бы на время. Врун из Стива, может, и никакой, но сфальшивить перед ним не удастся – просечёт на раз. Та ещё задачка – даже поиски альтернатив словам кода вряд ли сложнее.---
Ночное небо расцветало фейерверками, от обилия огней уже рябило в глазах. Динамики надрывались до хрипоты, толпы народу сновали от одной экспозиции выставки к другой, карусели наперебой вертелись, жужжали и призывно подмигивали лампочками. Нью-йоркское лето дышало праздником. Стив почти не замечал эту круговерть – так, фоновое мельтешение. Музыка, аплодисменты, болтовня толпы, громкие репризы с подмостков, шумы аттракционов слились в один неразборчивый, ничего не значащий гул. Баки заслонил собой всё. Утянул в тень, вытеснил остальной мир поцелуем – жадным, горячим, с привкусом сигаретного дыма и горечи. Им оставалось всего ничего. Пройдёт несколько часов, и сержант Барнс в составе 107-го пехотного покинет Нью-Йорк. За пару следующих недель его новенькая, с иголочки форма изотрётся, покроется гарью и пеплом, впитает пыль и дым чужой земли, поблёкнет, потускнеет. И только если очень повезёт, по ней не расползутся бурые пятна крупнее десятицентовой монеты. Их время таяло, оба ощущали это сквозь дурман поцелуя. Разлепив спутанные ресницы, Стив на секунду оторвался от губ Баки – запомнить его таким, как сейчас: с отблесками фейерверков в глазах, с улыбкой на зацелованных губах. Вдруг получится поверить, что всё обойдётся, и они обязательно встретятся. Может даже здесь, в Нью-Йорке – на праздновании победы. – Не натвори глупостей, пока я на войне, – поддел Баки. Стив хотел ответить, но горло резко сдавило, голосовые связки отказали. Вокруг всё задрожало, загрохотало и стало разваливаться, рассыпаться, улетать в какую-то мутную бездну. "Учти, сопляк, я проверю", – это Стив прочитал по губам Баки, из-за гула и грохота ничего не было слышно. Закричать Стив не мог – горло не подчинялось, и ничего не замечающий Баки почему-то оказался намного дальше, чем только что был. Налетевший ураган подхватывал людей, отрывал их друг от друга, затягивал в огромную пыльную воронку растущего вокруг смерча, Стив задыхался и пытался дотянуться до Баки изо всех сил, но через пару секунд того резко сорвало с места, утянуло в общий вихрь. Он исчез, и в этот момент в груди Стива как будто пробили огромную чёрную дыру и сквозь неё вырвали сердце. Фантомные хрипы спросонья казались реальными, холодный пот струился по вискам, стекал по шее, сердце грохотало в ставшие вдруг тесными рёбра. Проморгавшись, Стив сделал глубокий вдох, и лёгкие нехотя вернулись в норму, контуры предметов обстановки отчётливо проступили в полумраке. Только удары сердца не спешили восстанавливать привычный ритм. Вторая половина кровати пустовала, остались только складки на простыни. Небо за окном начинало светлеть, и Стив потянулся за полотенцем, поморщив нос с досады: "Опять ушёл на пробежку один". Может, это к лучшему. Баки борется за себя, и насколько у него получится, покажет время. Весь масштаб проблемы в одиночку он не потянет, это ясно, но и на попятную не пойдёт. И помощи не попросит. А где та грань, за которой вероятность срыва и потери контроля умножится в разы, никто не мог сказать заранее. Стив покачал головой с досады, отбросил полотенце и подошёл к окну. Сон рассеялся, а чувство тревоги не отпускало – наоборот, нарастало всё заметнее. Минуту спустя Стив уже покидал лифт на нижнем ярусе, даже не пытаясь ответить самому себе, с чего его вдруг куда-то понесло. Как только шагнул за пределы королевской резиденции, заметил суматоху вдалеке. Градус внутреннего напряжения тут же резко подскочил. "Только бы он был ни при чём", – как мантру, мысленно повторял Стив, и с каждой сотней футов сокращённого расстояния между ним и взбудораженной толпой в долине верил в это всё меньше.---
Небо быстро светлело, из-за горизонта сверкнул край солнечного диска. Утренняя звуковая симфония тут же усилилась в разы, впитывая новые звуки – заливистые птичьи трели, гортанные выкрики из посёлка, разноголосую перекличку домашнего скота. Горячие лучи скользнули по щекам, напомнив о предстоящей жаре. Туман почти мгновенно исчез с зеркальной глади озера, и по глазам ударила солнечная дорожка. Баки с усмешкой прищурился, чуть поморщив нос, затем поднялся с камня и зашагал через неровную низину в сторону маячившего вдалеке оскала каменной богини. – Dewi Bast ha idihin barakeyo! – крикнули ему встречные детишки. (Храни тебя богиня Баст!) – Dewi ha idihin adiga, – отозвался Баки. (И вас тоже) Детвора с размалёванными разноцветной глиной рожицами, гордо задирая носы, шествовала через холмистую долину к перелеску с доверенным им козьим стадом. Двое мальчишек волокли на аркане недовольного спросонья козла, третий помогал, подбадривая сзади хворостиной, остальные следили, чтобы стадо не отставало и не рассеивалось. Зрелище дышало мирной жизнью и притягивало взгляд. Баки не заметил, как замедлил шаг и усмехнулся, провожая глазами пёструю компанию. Из созерцательного полу-ступора вышибла задрожавшая под ногами земля. Землетрясение? Через секунду стало ясно – не то. Баки быстро огляделся вокруг. В содроганиях явно ощущался ритм, перестук на три такта. Он повторялся с частотой лихорадочного пульса и быстро нарастал, трясло уже всю долину, земля буквально уходила из-под ног. Баки понял раньше, чем увидел – сломя голову сюда нёсся боевой носорог. Что-то вспугнуло его или он слетел с катушек – сейчас было неважно. Серый громила с трёхфутовым рогом наперевес выскочил из-за узкой лесополосы и, выпучив глаза, мчался вперёд без разбора. До стайки оцепеневших от ужаса детишек ему оставалось не так много. Следом за ним в облаке поднятой пыли с истошными воплями бежали жители посёлка, во главе – три девушки Дора Милаж мчались, почти не касаясь земли, но догнать не успевали – это Баки зафиксировал автоматически, уже на ходу, когда рванул зверю наперерез. Тело вело само, Баки почти не думал, просто мчался торпедой, а в висках стучало: "только бы успеть". Расстояние стремительно сокращалось, и идея казалась ещё более сумасшедшей, чем поначалу, но ни на что другое не было времени и вперёд несло по нарастающей. Баки догнал носорога, приблизившись справа, и прыгнул наперерез по касательной. В косом прыжке слёту обхватил вибраниумным локтем рог, тут же жёстко перехватил поверх живой рукой и, использовав свой вес, всю инерцию разгона и отталкивания, крутнулся вокруг рога и хлёстко впечатался правым боком в угол челюсти и шею носорога, заставив того до предела вывернуть голову влево. Зверь тут же потерял равновесие и с рёвом на полном ходу повалился на своё правое плечо, пропахав землю на полтора десятка ярдов в длину и фута на четыре вглубь. Поднявшаяся туча пыли заслонила всё. Вцепившись в рог, Баки часто моргал, захлёбываясь мелкими комьями грунта, песка и глины, тело неразборчиво жгло сразу во всех местах и всё кружилось. Понять, где земля, где небо, было невозможно. Носорог порывался вскочить и мотал вывернутой вбок здоровенной башкой, чтобы стряхнуть помеху, но та впилась клещом, нарушила равновесие, перекрыла собой обзор. Подняться у носорога не получалось, он отчаянно грёб ножищами и ревел, а Баки хрипло орал ему: – Sidega! Sidega! (Успокойся!) Вряд ли тот слышал, хоть и знал команду – переклинило намертво, и только тряс изо всех сил мордой, пытаясь сорвать свой внезапный балласт. Всё, что мог разобрать Баки – остриё рога перед глазами, скрежет пластин вибраниума и собственные хриплые выкрики. Потом мелькнула красная тень, плечи потяжелели, рог почти перестал вырываться из захвата, но разобрать, что к чему, Баки не мог – глаза застелило густой пылью, веки сомкнулись, под ними жгло, и разлепить их было нереально. Бойцы Дора Милаж подбежали уже через минуту после того, как Баки опрокинул носорога. Одна тут же повисла на плечах Баки, добавив веса, другая запрыгнула на толстые складки на шее зверя, третья бросила ей камень, и точно рассчитанный удар по затылку ввёл серого громилу в состояние заторможенности. Оттащить Баки оказалось сложнее. Глаза залепило, он нахлебался пыли, не слышал, как ему кричали, что всё закончилось, и никак не мог разжать руки и ослабить хватку.---
Баки обнаружил себя сидящим на густой траве, свёрнутой в ком. Сколько прошло времени, он не знал. Шершавым, как наждак, языком попытался облизать растрескавшиеся губы. Во рту было сухо, как в выжженной пустыне, глаза сильно щипало. Вокруг всё мельтешило, суетилась куча народу, все наперебой галдели на ваканди, размахивая руками, и голова слишком гудела, чтобы пытаться разобрать, о чём они. Да и какая разница, и так было ясно – все на взводе. Кто-то принёс воды в большом кувшине. Горло Баки почти окаменело, во рту мерзко горчило от пыли и грунта с солоноватым привкусом крови, и прежде чем глотнуть, пришлось долго полоскать, отплёвываться и пытаться промыть глаза. Полегчало только после чёрт знает какой попытки. Кувшин к этому моменту опустел, подали другой. Баки прокашлялся, сплюнул часть горечи и наконец смог хлебнуть воды. Глотал жадно и через силу, горло почти не слушалось, и Баки поперхнулся пару раз. Когда жажда немного отпустила, нахлынули остальные ощущения. Горела правая скула, гудел висок, жгло затылок, шею, язык, гортань, шрамы вокруг протеза, правое плечо, бок и спину. Лицо как будто клеем стянуло, всё тело беспорядочно ломило. Баки подставил под прохладные струи ладони непонятного цвета – въевшаяся глина перемешалась с проступающей из счёсанных ран кровью, а между перепачканными пластинами металлической руки почти не просвечивали золотистые прожилки. Баки набирал одну пригоршню воды за другой, умывался машинально, пытаясь сообразить, все ли части тела на месте и чем всё закончилось. От майки, в которой выходил на пробежку, остались почти неузнаваемые лохмотья, валявшиеся в стороне, правая штанина была подрана. Кто-то осторожными касаниями смывал налипшую грязь со спины, и Баки невольно вздрагивал – похоже, там живого места не было. Вокруг суетилась уйма народу, и никак не удавалось разглядеть хоть что-то дальше пары шагов. Постепенно толпа редела, и Баки удалось увидеть плачущих детишек и перепуганных насмерть мамочек, тискающих малышню трясущимися руками. Шея ныла и не слушалась, Баки пришлось развернуться всем корпусом. Пропаханная мощной тушей земля уже пустовала, там зияла широкая рытвина сплошь в обрывках спутанных пучков травы, вывернутой вместе с верхним пластом грунта. Носорог, вяло пошатываясь, уже брёл в сторону той самой лесополосы, за которой располагался загон. Чтобы не слишком заносило, с обеих сторон его поддерживали несильными уколами копий бритоголовые Дора Милаж. Когда кто-то подъехал на лошади, Баки сначала не обратил внимания. Коня подвели совсем близко, заставили подогнуть ноги и опуститься на траву, подставив спину. – Hei fardahai daga ali-aka. Yeyga Сad. (Садись на коня, воин. Белый Волк) Баки глянул исподлобья и встретился глазами со старейшиной ближайшего посёлка. Тот почтительно кивнул. Тело казалось чужим, голова гудела, и Баки плохо помнил, как перебрался в седло. Кажется, Стив помогал – и откуда он только здесь взялся? На плечи накинули длинный мокрый кусок полотна, это немного приглушило жжение в ранах. Коня подняли на ноги и под уздцы повели в сторону королевского дворца.---
Кто-то предупредил Шури, и на момент появления Баки в медсекторе она уже была там, нетерпеливо постукивала тонкими пальцами о край широкой столешницы. – Великая Баст... тебя как в бетономешалке прокрутили, – она покачала головой и кивнула на мягкое кресло: – Присядь. Сама села напротив, чуть придерживая Баки за подбородок, заглянула ему поочерёдно в оба глаза сквозь ретинограф, попутно уточняя: – Голова не кружится? Не тошнит? – Почти нет, гудит, – хрипло выдохнул Баки. – Следи глазами за моим пальцем, – она опустила ретинограф. – Только глазами... так, ясно. А голову можешь повернуть? Осторожно и медленно. Вправо... так, и потихоньку влево. Чуть запрокинь назад... и наклони вперёд. Шея как? Не хрустит? – Нет, мышцы… – Баки прокашлялся, – не очень. – Ладно, поняла. Ноги вроде не сломаны, раз ты сам дошёл до кресла. – Сам – сильно сказано, – проворчал Баки, покосившись на Стива, на котором почти висел всю дорогу от седла до кресла в манипуляционной. И в лифте тоже. – А руки как? – Шури поднялась, не сводя с него глаз. Баки пожал плечами, боль резко прошила кожу и мускулы верхней части туловища, и он невольно поморщился. Затем сжимал-разжимал кулаки, как велела Шури, крутил ладонями перед собой вверх-вниз. Получалось так себе, он и сам видел. Наконец, Шури кивнула и, поменяв тон, тихо сказала: – Баки, весь посёлок Doxama Kito гудит от случившегося. Ты спас двенадцать детей. Спасибо тебе, – она наклонилась и осторожно обняла за плечи, вернее, обозначила объятие, стараясь не касаться ран лишний раз. – Вряд ли ты сам сознаёшь, как рисковал. – Я не совсем нормальный, – хмыкнул Баки. – Тогда нам повезло, что ты здесь, – она чуть улыбнулась. – Давай-ка на смотровой стол, только не спеши, – Шури кивнула Стиву, мол, можно. Тот всё это время нетерпеливо топтался в дверях и быстро подошёл помочь. – Воды ещё дать? Баки кивнул, схватил поданную бутылку обеими руками и после шести глотков отдал её пустую медсестре, глазеющей на него с ужасом и восторгом. Пока Стив помогал ему разместиться на столе для диагностики точно под сканером, Баки казалось, что внутри орудовала целая стая мелких роторных пил и кромсала всё до состояния "а-ля разобранный паззл из 5000+ фрагментов". Баки скрипел зубами так, что Шури добавила в список назначений "стоматологический осмотр". Пока она регулировала настройки сканера, Баки спросил: – Уже известно, что там случилось? – Пока неточно, но говорят, Хогаму укусила змея. Причём явно попала куда-то в пах, где кожа тонкая, и его переклинило. Всё, лежи спокойно. Глубокий вдох и задержи дыхание. Сканер с тихим жужжанием пополз над смотровым столом, облизывая широким лучом разбитое тело. Шури продолжала, поглядывая на монитор: – Носорогов иногда кусают змеи, но это ерунда. Кожу прокусить не могут, порция яда для таких махин – просто мелкая неприятность. Вообще, змеи у нас водятся в перелесках и стараются избегать открытых местностей, особенно где есть носороги, те легко могут их затоптать. Ну, всё, можешь дышать. Готово. Шури водила пальцем по планшету, изучая результаты. Баки хрипло прокашлялся и попросил ещё воды. Отхлебнув из очередной бутылки, прочистил горло и уточнил: – Значит, такой случай – редкость? – Да, – Шури не отрывала взгляд от монитора. – Сказали, что Хогаму вроде как решил прилечь или почесать бока о траву. Видимо, случайно придавил змею. Как она там оказалась – кто знает. Может, просто переползала откуда-то к перелеску. Если б она цапнула его за шею, бок, ногу – в любое место, где кожа потолще – ничего бы не было. Но не повезло, может, и нерв задела. Хогаму слетел с катушек, ограду снёс и даже не заметил. Растоптал бы кого угодно. Наконец, она подняла голову: – Ну, всё не так уж плохо, спасибо твоей сыворотке. Всего три перелома и все закрытые – правая лопатка и два ребра. Трещин больше десятка, самые неприятные – в плечевой кости, в предплечье и подвздошной кости справа. Остальное так, по мелочи – ссадины, несколько гематом, небольшие разрывы мышечной ткани почти по всему телу, растяжение связок правого запястья. Ну, и порция проглоченного грунта, так что засорены гортань, трахея и пищевод. Внутренних кровотечений нет, только кровоподтёки. Я ожидала, что будет хуже, если честно. Когда увидела, что у тебя оба глаза целы, выдохнула. С остальным сыворотка справится, она уже действует. Понадобится ещё профилактическая чистка новой руки и прилегающих живых тканей. Но мы не закончили. У тебя признаки сотрясения, нужны подробности. Шури велела медсестре принести шлем-томограф и снова повернулась к Баки: – Заглянем тебе в голову ещё разок. – Угу. Я привык, – вяло усмехнулся Баки уголком рта, стараясь не думать о возможных новых травмах. Прибор уже привычно обхватил голову, через несколько минут тихого жужжания пискнул, подав сигнал об окончании. Его аккуратно сняли, и Шури засела изучать данные. Молча наблюдавшему издали Стиву разрешили подойти. Он чуть слышно выдохнул: – Ты когда прекратишь меня пугать? – Да брось, – поморщил нос Баки, – я живучий, сам знаешь. – Ага, – тихо фыркнул Стив и попытался изобразить небрежную ухмылку, но не получилось. – Просто весовая категория в этот раз не совпала. Слегка. Когда-нибудь поседею из-за тебя. Они замолчали и только переглядывались. Обошлись без слов. "Ты совсем спятил, это перебор". "На себя посмотри". "Я такой только в крайнем случае". "...сказал Стив Роджерс, искавший проблемы на свою задницу, ещё когда был втрое меньше". Беззвучный диалог перебил вежливый кашель: – Если не помешаю. У меня тут результаты томографии, – Шури просканировала взглядом обоих парней по очереди. – Вижн перешлёт всё Стрэнджу, а пока навскидку могу сказать, что и здесь обошлось без крайностей. Ничего всерьёз опасного я не нашла, только последствия сотрясения. Регенерация подчищает их, работает по полной, как и по всему телу. Поставим пару капельниц, посодействуем сыворотке, дело пойдёт быстрее. Только сначала нужно смыть грязь и пыль. Вон за той дверью – процедурная, там есть специальный гидробокс. Выбери режим 5, это промывка и обработка внешних ран лечебными растворами. Аппарат всё сделает сам. И, Баки, извини, но мы порылись в твоём шкафу, принесли сменную одежду, – она кивнула ассистентке с пакетом в руках. – А то на тебе одни лохмотья, спасибо Хогаму. Когда Баки вернулся, внешние раны смазали и перевязали. Затем медсестра открыла ячейку с надписью “masrufid alat – supporting equipment” и достала оттуда какой-то чёрный свёрток. – Баки, это фиксирующий жилет. Будет немного сковывать, зато кости правильно срастутся. Вибраниумной рукой займёмся утром. И, наверное, прозвучит жуть как банально, но пациенту нужен покой. Можете считать меня занудой. На Баки осторожно надели жилет, отрегулировали и отправили в отдельный отсек, Стива попросили зайти позже. Доктор Таонга наладил систему струйного внутривенного вливания препаратов и ушёл. В дверях обернулся: – Принцесса Шури настоятельно рекомендовала вам уснуть, – и погасил свет. Оставшись один, Баки осмотрелся. Знакомое помещение – та же палата интенсивки, которая была после операции по замене внутреннего крепления для руки. Медицинская версия high-tech – мониторы, датчики, сенсорные кнопки с уже знакомыми надписями на ваканди, приглушённая синеватая подсветка. И почти вакуумная тишина. То ли так измотало всё случившееся, то ли в капельнице помимо лекарства содержалась лошадиная доза снотворного, то ли обстановка так действовала – словом, Баки не заметил как отключился.---
Покинув медсектор, Стив спустился на нижний уровень и там наткнулся на вопросительные взгляды. Собралась вся команда, не было только Ванды. Стив молча кивнул в сторону вестибюля. Когда расположились там, рассказал всё, что знал, оставалось дождаться звонка от доктора Стрэнджа. Или его самого. – В данный момент доктор разговаривает с Вандой по скайпу, – отрапортовал Вижн. – Сказал, это недолго. Ванда появилась почти сразу, как только Вижн умолк, прошла мимо, не останавливаясь, на ходу сказала: "Доктор Стрэндж всё сам объяснит", – вбежала в лифт и уехала в медсектор. Доктор не заставил себя ждать. На мониторе ноута, раскрытого на журнальном столике, выскочило в центр окошко скайпа. Подперев щёку кулаком, Стрэндж обвёл взглядом собравшихся: – Сколько народу. Приветствую. Равнодушных, как я понимаю, нет. Отлично. Итак, у нас на повестке дня очередное приключение. Мой неугомонный пациент решил не мелочиться и начал прямо с боевого носорога. Так, капитан? – Это случайность, доктор. – Ну, или ему скучно. Ладно, не суть, давайте к делу. Я посмотрел результаты томографии. С Шури обсужу детали, а вкратце так: в рубашке ваш Барнс родился. Ванда сейчас в срочном порядке избавляет его от сновидений, в данный момент они ни к чему, только лишнее напряжение. Оставит ему пустой расслабляющий сон, самое то. С остальным сыворотка справится, нужно только время. Я добавлю ещё один препарат, Шури внесёт его в схему назначений. Завтра повторим диагностику, обновим данные. Пару дней понаблюдаем, дальше будет видно. – Спасибо, доктор, – собственный голос показался Стиву каким-то чужим. – Не за что. Наташа, работу с кодами пока ставим на паузу. – Само собой, – кивнула Романова. – Буду ждать от вас отмашки. – Договорились. И кстати, Роджерс, не подпускайте его к носорогам. Ко львам и крокодилам – тоже. Хотя бы первое время. Стрэндж улыбнулся и завершил сеанс связи. Все дружно выдохнули. – Барнс начинает мне нравиться, – сказал Сэм. – Номер он отколол, конечно, бешеный, но если бы не встрял в это, я бы подумал, что вообще не знаю его. Хотя мою разбитую машину я ему пока не простил. – Рисковый зараза, – хмыкнул Клинт. – Зато боец что надо. В глазах Вижна чуть блеснули кольцевые отсветы, но он предпочёл промолчать. Негромко переговариваясь, стали расходиться. Вижн удалился искать Ванду, Клинт и Сэм ушли проверять джет на готовность к дальнему перелёту – намечалась миссия в Средней Азии. Наташа к джету не пошла, отшутилась. Когда все ушли, она смерила Стива внимательным взглядом, взяла за локоть и потащила за собой: – Пойдём. Нечего тут с ума сходить. – А что, уже похоже? – скривился Роджерс. – Да пробы негде ставить. Видел бы ты своё лицо. Стив больше ни о чём не спрашивал. Если честно, просто не знал, куда себя деть. Шёл за Наташей и молча кивал, почти не слушая. Затем в течение следующей пары часов испытывал на прочность один за другим боксёрские мешки в спортзале и поглядывал на штангу так, как будто хотел разбить её о стену или завязать гриф узлом. Наконец, присел на скамейку, косясь на груду песка из лопнувшего боксёрского инвентаря. Наташа подошла, протянула бутылку воды: – Тебе бы холодный душ не помешал. Стив опустил голову: – Нельзя было его одного отпускать. – Да перестань, – она села рядом. – Надзиратель – это не твоё. И нельзя мешать ему становиться собой. – У него пока... – Стив запнулся, подбирая слова, – не очень получается. – Он пытается. И прекрати винить себя. То, что произошло, просто стечение обстоятельств. – Ага. В 1944-м уже было такое... стечение. – Стив, хватит. Роджерс прикусил губу, помолчал с минуту. – Он меня пугает, Нат. Нет, я понимаю, носорог – это случай, но прыжок ему наперерез – это выбор. Хотя, не знаю, мог ли он в тот момент сделать что-то другое. Что-то менее сумасшедшее. – Вот такой он, твой Баки. Терпи. Это тоже выбор. Думаешь, ему с тобой легко? Стив мельком глянул исподлобья и усмехнулся.---
Разлепить веки получилось не сразу, в них как будто свинец закачали. Гул в голове притих, но мысли ворочались медленно. Сам вроде уже проснулся, а мозг ещё нет. Какое-то время Баки просто смотрел в полумрак, не фиксируя ничего. Постепенно восприятие прояснялось, окружающие предметы воспроизвели знакомую обстановку. Боль и жжение во всём теле немного притупились, и теперь самым неприятным ощущением была жажда. Нахлебался грунта – мама не горюй. Баки поднял глаза на длинную прозрачную трубку капельницы, от неё – на пустые контейнеры из-под препаратов. Автоматика сама отключила систему, как только лекарство закончилось. Баки выдернул иглу из вены и приподнялся на кушетке, опираясь на металлический локоть, затем сел. Тело заныло сразу во всех местах, вибраниумная рука неприятно поскрипывала. Пластины нуждались в чистке. Ничего, приведут в норму, Шури обещала. До бутылки с водой Баки дотянулся легко. Как только взял её и отвинтил крышку, на двери пискнул датчик, и почти сразу постучала медсестра: – Можно войти? Баки чуть поморщился с досады – может, зря сам выдернул иглу – и отозвался: – Да, входите. Дверь тихо отъехала в сторону, медсестра принялась возиться с системой. Насчёт самоуправства с иглой капельницы промолчала. Искоса поглядывая в его сторону, сказала: – К вам хочет зайти король Т’Чалла. Не возражаете? Баки поперхнулся недопитой водой: – Что – сюда? Серьёзно? Да я как бы... не в том виде. – Здесь это не имеет значения. Только как вы скажете. – Тогда конечно. В конце концов, вроде не при смерти. А палата интенсивной терапии – не для церемоний, король в курсе. И вообще он нормальный чувак, без заморочек на своём титуле. Т’Чалла вошёл, держа царственную осанку. Когда закрылась дверь, и их оставили одних, лишний флёр тут же испарился. – Как себя чувствуешь? Лучше? – Пока не знаю. В меня влили столько, что можно оценивать только степень опьянения, – усмехнулся Баки, показав глазами на капельницу. – Точнее сказать не могу. Т’Чалла кивнул и резко посерьёзнел: – Я поблагодарить пришёл. За спасённых детей. – Просто я оказался чуть ближе, чем другие. – Не всякий бы смог, – заметил Т'Чалла, – а ты рискнул. И сумел. За это и спасибо. – Ну, далеко не у каждого сыворотка суперсолдата в крови. Без неё от меня только мешок с костями остался бы. – Знаешь, далеко не для каждого этот фактор решающий. – Допустим. Как там детвора? – Уже немного опомнились. Описывают всё как легенду. Баки закатил глаза: – Только бы до этого не дошло. Паршивый из меня герой фольклора. Нет, я рад, что обошлось. Правда. Т’Чалла улыбнулся: – Знаю. И если честно, я уверен – ты не мог поступить иначе. – Мог. – И всё-таки, ты сделал то, что сделал. К слову, тебе передавали поклон старейшины и все жители посёлка Doxama Kito. Они готовят тебе подарок. Баки слегка растерялся: – Да ладно. Зачем? – Позволь им быть благодарными, Белый Волк. Тем более, что-то мне подсказывает: тебе понравится подарок. Хотят посвятить в какие-нибудь идолы? Баки поджал губы, пряча усмешку. Не факт, что получилось. Вопросительный взгляд Т'Чаллы сверлил, пришлось выкручиваться: – Никак не привыкну к Белому Волку. – Они видят тебя таким. Есть чем гордиться, – Т'Чалла понизил голос и добавил: – Не против, если я пожму тебе руку? Шури запретила, сказала, рука травмирована. – А мы ей не скажем, – улыбнулся Баки и протянул королю правую ладонь. Тот осторожно обозначил рукопожатие поверх повязки, фиксирующей пясть, и свернул белозубой улыбкой: – Выздоравливай, Белый Волк. Мы рады, что ты с нами. Король ушёл, вернулся доктор Таонга. Помог устроиться на кушетке, провёл повторное диагностическое сканирование. Пока сканер полз над кушеткой, Таонга болтал о какой-то ерунде, явно старался развлечь. Баки слушал вполуха. Разговор с Т'Чаллой зацепил, хотелось обдумать кое-что. Таонга быстро смекнул, что Баки не настроен слушать болтовню, и когда закончилось сканирование, обошёлся без подробностей, сказал только, что лечение в целом идёт по плану, а об остальном расскажет Шури. Затем Баки снова оставили одного. Рассеянный взгляд блуждал по предметам обстановки. Что-то из сказанного Т'Чаллой не отпускало, хотя разговор отложился в памяти, как неправильно собранный паззл – отдельные фразы помнились, но целостная картина не склеивалась. Голова ещё была не в порядке. Напрягать мозг после встряски было рановато. Баки даже закрыл глаза и честно попытался вздремнуть. Уже через пару минут стало ясно: сна ни в одном глазу. Выспался. Что конкретно беспокоило, понять пока не получалось. Мысли то вязли, как в липком сиропе, то играли в чехарду с логикой, и этот хаос слегка раздражал. Баки решил начать с простого – с последовательности событий. Проснулся примерно за час до рассвета. На пробежку, если честно, удрал. Не от Стива – от его неловких попыток делать вид, что всё в норме. Они оба зависли в недомолвках. Стив – чтобы дать Баки время справиться с вторжениями Солдата в сны, а сам Баки отмалчивался, чтобы не развивать тему и поменьше ею париться. Помогало так себе, и выражение лица Стива в последнее несколько дней стало смахивать на испорченную маску – фальшивое спокойствие диссонировало с напряжением, плохо припрятанным в глубине глаз. Стив честно старался не перегнуть, но был своим чувствам не хозяин. Повезло, что он ещё спал. Они обязательно обсудят всё. Хорошо бы, чтоб к тому моменту идея доктора Стрэнджа насчёт ломки кодов сработала. Итак, всё началось с побега, замаскированного под обычную утреннюю пробежку. Сам процесс ничем особенным не запомнился, ну, или последующие события всё смели напрочь вплоть до момента, когда после небольшой передышки поднялся с камня и на обратном пути поздоровался с шумной компанией детишек, окружённых недовольными козами. Разминувшись с ними, обернулся, проводил взглядом, а потом... всё полетело к чертям. Как в калейдоскопе – взбесившийся носорог, пригвождённая к месту детвора примерно в сотне ярдов. Рывок наперерез, прыжок. Удар, мельтешение, хаос, пыльный туман, удушье, крики. Вроде всё так. Но проблема не в последовательности событий. Стоп. Вот оно. Поймал-таки суть, которая до сих пор скользким угрём уворачивалась от внимания. Тело сорвалось с места раньше, чем сам понял, куда его понесло и зачем. Раньше, чем сообразил, что прыгнет. И чем быстрее мчался, чем ближе подбегал, тем отчётливее видел, во что ввязывался. Хотя, нет, не так – предвкушал. Сознание билось о какую-то невидимую стену и отступало, откатывалось, как ударившаяся об утёс и отхлынувшая волна. Повторные попытки перехватить контроль над собой – как следующие волны с тем же нулевым результатом. Инстинкт самосохранения устранился по-тихому, и всё происходившее – бег на пределе, дрожь земли под ногами, озверевшая огромная махина с выпученными глазами – только сильнее раззадоривало, гнало вперёд, разжигало запал. Собственное тело мчалось само по себе, упиваясь азартом. Силы, пластика и скорость нарастали прямо в процессе. Момент прыжка совпал с апофеозом ощущений и вышел идеальным, как у дикой кошки – точным, гибким; захват получился жёстким и цепким и безупречно сработал на результат. Всё случилось, как во сне – он действовал и в то же время как бы только фиксировал происходящее, глядя со стороны, не участвуя. Тело не подчинялось сознанию, действовало само по себе, при этом точность и сила подпитывались адреналином прямо на ходу и вышли на пик в момент прыжка, захвата и удара. Баки больше не сомневался – это сделал Солдат. Перехватил сознание, причём без кодировки. Все попытки вернуть себе власть над собственным телом, подчинить его своей воле ушли впустую. Солдат добился результата и отключился. Сам. Баки крепко стиснул челюсти, мрачно глядя в искусственные сумерки. Боролся ли на самом деле за право управлять собой в ту минуту, когда рванул к носорогу? Пытался. Что делал – понимал смутно. Видел, куда его несло, но не сражался за то, чтобы действовать осознанно. Его опьянил кураж, пойманный на ходу, и чем быстрее мчался вперёд, тем сильнее накрывало, и тем заметнее нарастала собственная мощь, её масштабы рвались изнутри, желая проявить себя, и отказаться от этого ощущения было невозможно. Это была эйфория сродни наркотической, которой поддался и вот так добился цели. Получилось потому, что он сам позволил Солдату всё сделать. Баки шумно выдохнул и потёр виски. Похоже, Солдат нанёс удар под дых. То, что он сделал, было реально круто. Десятки лет ему промывали мозги, чтобы он был управляемым, но когда доходило до выполнения, и решение было принято, он действовал сам, рисковал, умел добиваться успеха на пределе и был чертовски хорош. С другой стороны, что изменилось бы, если бы Баки полностью управлял собой? Наверное, переломов было бы больше, а одним глазом – меньше. Как-то так. Вот и вся разница. Солдат, не скованный инстинктом самосохранения, эффективнее, как ни крути. Чёрт. Интересно, с чего Солдату кого-то спасать? Он ведь под другое заточен. Или дело не в этом? Если признать, что именно Солдат всё решил и выполнил сам, то зачем он вообще ввязался в это – ну, если не брать в расчёт, что он попросту засиделся взаперти? Само собой, детвора ни при чём, Солдату до таких мелочей дела нет. Ответ напрашивался один – похоже, для него ошалевший гигантский носорог стал лакомой мишенью, вызовом боевой мощи. Фактически взял на слабо, спровоцировал, и Зимний рванул ему наперерез. Чистый азарт, не больше. Просто совпали цели. Солдат хотел испытать себя на прочность, Баки – спасти детей. С места сорвались вместе, а дальше Солдат сделал так, как посчитал нужным. Баки поднялся, открыл очередную бутылку воды и, не останавливаясь, выпил до дна. Бросил её в урну, сел, провел по волосам металлической пятерней. Ощущение было не из приятных – так бывает, когда осознанно идёшь на сделку с собственной совестью, а она грызёт и грызёт дальше. И тем не менее. Изголодавшийся по драйву Солдат, получив карт-бланш, сумел в сумасшедшем рисковом прыжке использовать тот самый единственный шанс по полной – и победил. Вошёл в боевой режим, взвился, как отпущенная пружина, которую перед тем сжали до предела, выполнил задачу с минимальными потерями и отключился. Почему? Решил, что миссия выполнена, или ему не удалось полностью подчинить сознание – сложно сказать. И чем может закончиться в другой раз, никто бы не взялся утверждать. Что со всем этим делать, Баки не знал. Так отчётливо вне сна Солдат проявил себя впервые. Вряд ли он на этом остановится, и тот факт, что с момента вмешательства Дора Милаж в поединок с носорогом Солдат исчез и не дал о себе знать ни разу, ещё не значил, что он будет тихо сидеть и отзываться только тогда, когда нужен. Хотя... было бы здорово. Наверное. Но как поведёт себя Солдат в следующий раз – кто знает. Не проявится вообще? Отключится сам или полностью захватит сознание, и Стиву придётся его вышибать оттуда? Баки долго умывался холодной водой, и только когда вернулся на кушетку, ощутил уже знакомую, хоть и приглушённую ломоту во всём теле – исцеление за четырнадцать часов даже с сывороткой не получится. Просто увлёкся так, что и не замечал жжение в ранах. Стиву лучше обо всём этом пока не говорить. Тот и так на взводе. Тем более, что вопросов пока больше, чем ответов. Из размышлений выдернул сигнал оповещения. Баки нажал на сенсор у небольшого экрана, на нём появилось лицо медсестры. – Мистер Барнс, к вам посетитель. Позволите войти? – Да. Через пару секунд дверь тихо отъехала в сторону. Стив заслонил собой почти весь проём, пока переступал порог. Хотел обнять, но побоялся причинить боль. Сдержался, присел на край кровати, нервно сглотнул. – Ты как, Баки? – Мне лучше. – А теперь скажи правду. – Это и есть правда. Мне лучше. Так что убери с лица эту панику. Повисла минутная пауза. Оба подбирали слова. – Стив, ты поступил бы так же. – Я знаю, Бак. Не оправдывайся. – Посмотри на меня. Нормально всё. Я цел... почти. Скоро буду цел. Не бери в голову. Обещаешь? Стив подавил вздох: – Постараюсь. Знаешь, я тут спросил, можно ли тебе кино посмотреть. Разрешили, если ты выспался и фильм лёгкий. – Ты выбрал фильм? Серьёзно? – Я подумал... "В джазе только девушки" мог бы подойти. Что скажешь? – Девушки? Стив, я чего-то о тебе не знаю? – Да перестань. Там два парня в бегах. Комедия. – Намёк понял. – Просто хочу поднять тебе настроение. Фильм старый, может, ты уже смотрел. – Может быть – пока в Бухаресте отсиживался, время было. Только название не запомнил, – Баки тепло улыбнулся: – Всё равно тащи, посмотрим вместе. – Вместе? Могут не разрешить. – Буду шантажировать персонал тем, что выдерну иглу капельницы. – Ты неисправим, Бак. – От неисправимого слышу. – Ладно, скоро вернусь. Стив ушел, и улыбка исчезла с лица Баки. Ему больно – это читалось в его взгляде. Наверное, так будет всегда, стоит во что-то ввязаться. Они оба – вечная головная боль друг друга. Прошло всего минуты три, и оповещение повторилось. Баки приподнял брови – в лабиринтах высеченного в скале дворца с его уровнями и длинными коридорами даже Стив не мог бы так быстро смотаться туда и назад. – Позволите, мистер Барнс? – спросила медсестра с экрана. – Больше двух посетителей не разрешают пока пускать к вам, так что вы сами решайте. Баки усмехнулся, заметив на заднем плане рыжеволосый силуэт. – Пусть войдёт. Дверь тихо исчезла, отъехав в паз. Наташа переступила порог и улыбнулась: – Неплохо выглядишь для подравшегося с рогатой махиной. – И я рад тебя видеть. Наташа присела рядом, лёгким движением руки откинула прядь волос с лица. – Шури сказала, ты понемногу поправляешься. Сам-то как? – Как развалина на реставрации. – Молодчина, – Наташа приложила ладонь к вибранумному плечу, наклонилась и чмокнула Баки в небритую щёку, – горжусь тобой. Баки немного помедлил, потом сказал: – Нат, у меня просьба. – Валяй, герой. – Убеди Стива съездить куда-нибудь. В смысле, на миссию с командой. Присмотри там за ним. Вид у него… сама знаешь. Пусть выпустит пар, пока его не сожгло изнутри. Только не говори, что это я попросил, ладно? – Любой каприз. Тем более, что сейчас ты точно в безопасности, это даже Стив отрицать не сможет. Только вряд ли вытащу его раньше, чем через пару дней – он тебя такого не оставит. Поправляйся. А потом мы смотаемся ненадолго, и когда вернёмся, устроим вечеринку по случаю твоего выздоровления. Ты как? – За. Всеми лапами. На пороге Наташа обернулась и подмигнула. Когда за ней закрылась дверь, Баки поймал себя на мысли, что в следующий раз, когда дойдёт до утренней пробежки, они со Стивом выйдут вместе.