---
Стив вышел из ординаторской, утонув в своих мыслях, и по пути к лифту чуть не налетел на Сэма. – Стив, не хочу тебя отвлекать, но я, вообще-то, военный психолог. Мог бы оказаться полезным. – Сэм, прости, – Стив с досады поморщился. – Всё очень строго, все решения приняты. Ты наверняка понадобишься уже после процедуры. Там всё чертовски сложно, и в последний момент лучше ничего не менять. – Я понял. Всё нормально. По интонации было очень похоже на "а не пошли бы вы все нахрен". – Есть другое важное дело. Мы до сих пор не знаем, что с полигоном после урагана. Ты не против наведаться туда? – Ладно. – Прости, но всё решал Стрэндж. На нём сумасшедшая ответственность, и лучше его не отвлекать. – Хорошо. Тогда я на полигон. Увидимся. Стив кивнул. Двери лифта закрылись, и через пару секунд Стив забыл об этом разговоре минимум на сутки.---
Пересекая луговину по пути к посёлку Doxama Kito, Стив кусал губы. В голове бурлил хаос, а ситуация требовала стройности мыслей, косвенных и в то же время надёжных аргументов и железобетонной уверенности во взгляде. Ничего, ради Баки можно и собственный мандраж придушить на корню. Уравновеситься, а то сердце грохотало так, что казалось, слышала вся долина. Вряд ли получится скрыть от него волнение, да и незачем. В такой ситуации нервничать – нормально. Главное, чтобы Баки даже тень сомнения не коснулась. Увидев его шлифующим стену хижины жёсткой щёткой, Стив сглотнул резко пересохшим горлом, а сердце выписало кульбит в груди. С чего начать, так и не успел придумать, но Баки и тут выручил: – Наконец-то! Что-то ты долго. Я уже заканчиваю стену. – Баки стёр запястьем пот со лба и обернулся. – Та-ак. Что с лицом, Роджерс? Что не так? Стена кривая? Или тебя пригрузили на этом вашем совещании? Стив мысленно одёрнул себя и махнул рукой: – Нет. Док подводил итоги работы, получилось немного затянуто. Небрежную интонацию даже не попытался изобразить, точно знал – не получится. Постарался попасть в нейтральную, больше шансов. – И что сказал? – Он согласен перейти к процедуре, – горло сдавил ком, пришлось вложить всю волю, чтобы не дать голосу дрогнуть. – Сегодня, Бак. Если ты не передумал. Баки замер, по инерции ляпнув что-то насчёт полигона, на который собирались, постоял с минуту, прокручивая сказанное Стивом на повторе. Затем отложил щётку, взял кувшин с водой, сунул в руки Стиву и подставил ладони – мол, лей. Умывшись, взял с забора полотенце, стёр капли с лица и сказал: – Ну, почему бы и нет. Раз док считает, что можно рискнуть. – Важнее, что думаешь ты сам. – Если честно, я думал, что это как минимум завтра. Или через пару дней. Или что док заметит причину, по которой пробовать рановато. Мне-то изнутри ситуация видится иначе. Но возражений нет, я правильно понял? То есть, в меня настолько верят? – Ещё как, – изнутри вдруг омыло тёплой волной гордости за Баки. – Зря, что ли, мы с тобой дамбу подняли? Один бы я не справился – и ты это прекрасно знаешь. – Я больше запомнил мерзкий привкус мутной воды. – Зато из копья ты палил точнее. А помнишь, как Гейб переводил ту статью из немецкой газеты? – Где пытались вычислить, сколько снайперов на нашем участке фронта? – ухмыльнулся Баки. – Помню. – Всё это – ты один, Бак. Они бы волосы от бешенства на своих плешивых головах рвали, если б знали. Я самому себе завидовал, что ты – мой. – Кто бы говорил, – фыркнул Баки. – Круче моего парня никого не было на всех союзнических фронтах, вместе взятых. Стив шагнул вплотную, обнял за плечи, утащил в хижину. Там впечатал спиной в стену, шепнул в губы: – Ты стал вдохновителем для бруклинского сопляка. Стив накрыл поцелуем его губы, скользнул языком в рот, целовал медленно, неторопливо смакуя, ощущая мягкий встречный напор. В паху потеплело, бугор чужой ширинки вдавился, чуть потираясь. Стив приоткрыл глаза – В ГИДРЕ тебя боялись, Бак. Всегда. Они и сейчас боятся. Баки поморщил нос: – Солдата они боялись, Стив. Только он об этом не знал. – Зато ты знаешь. Так что боятся они тебя. Их самый жуткий кошмар – Солдат, управляемый Барнсом, идёт предъявить счета. От одной мысли об этом они обделаются по самое не хочу. Баки криво ухмыльнулся: – Думаешь? – Не хотел бы я быть на их месте. Их прервал сигнал уведомления – Стрэндж прислал сообщение: "Разрешение Шури на медсектор получено. Как Барнс?" – Ты же будешь там, Стив? – спросил Баки, пробежав глазами строки. – Прямо перед тобой, в нескольких шагах. – Значит, попробуем. Стив кивнул, глядя прямо в глаза: – Знаешь, Бак, обстановка будет тяжёлой. Включишь свой фирменный пофигизм? И свои ассоциации. – Только ради тебя, Роджерс. – Тогда держи, – Стив сунул ему в руки телефон. – Напиши ему сам. Баки ухмыльнулся, взял телефон Стива и набрал ответ: "Барнс не прочь рискнуть".---
– Знаешь, Стив, может, и правильно, что решили не откладывать на день или два. Чёрт знает как я накрутил бы себя за столько времени. Улыбка угасла, и голос Баки дрогнул почти неуловимо – для кого угодно, кроме Стива. Тот кивнул, борясь с комом в горле, подступившим внезапно и резко. Эти слова Баки стали единственными сказанными всерьёз за всю дорогу от хижины до Кургана. Пока пересекали холмы и низину, обоих ощутимо потряхивало, и они наперебой подначивали друг друга, как будто предстоял не рискованный ход против выжженной на подкорке психотропной программы, а посиделки в приятной компании или какой-нибудь дурацкий конкурс на лучшее блюдо из мозгов нильского крокодила. – А с подручными щербатого Фрэнка ты тогда для разнообразия сцепился. Один против четверых – очень умно, Роджерс. – Эти уроды таскали мелочь у стариков, Бак! И газеты. Любой на моём месте поступил бы так же. – Твой сломанный тогда нос даже сыворотка не исправила. – Значит, мне идёт. – Только ты так думал. – И ты тоже. Даже когда отплясывал с рыжей Дот, поглядывал на меня. – За тобой вечно глаз да глаз нужен, Роджерс. И за 80 лет ничего не изменилось. – Не знаю, Бак, заметил ты или нет, но я слегка подрос с тех пор. – А нарываться не разучился. – Это называется "бороться со злом". – Это называется "подставлять башку", Стив. Когда силы равны – не вопрос, но ты же не ищешь лёгких путей. – Ты тоже. Если бы искал, не связался бы с хилым сопляком, повёрнутом на патриотизме и борьбе за справедливость. – Я не мог смотреть, как из тебя регулярно делали отбивную. Перед твоей мамой было совестно. Они препирались, пока двери лифта не закрылись, замкнув их в кабине, внезапно тесной после бесконечно высокого неба Ваканды. Тишина оглушила на десяток тягучих секунд, стёрла с лиц нервные ухмылки. Когда вышли из лифта, первой увидели Наташу. – Барнс, неплохо выглядишь. – Для психа? – фыркнул Баки. – Для психа – вообще отлично. Когда здесь закончим, первым делом приведём в порядок тир? Я соскучилась по твоим снайперским экзекуциям. – Серьёзно? Замётано, ты будешь первой. Наташины навыки маскировать напряжение вкупе с эмпатией просто находка. Молчаливую благодарность Стива она прочитала в мимолётном взгляде. Перед входом в лабораторию Стив и Баки невольно замерли. Переглянулись. – Бак, пацан из Бруклина ждёт тебя, – тихо сказал Стив. Баки кивнул, глядя прямо, и сглотнул. Стив почувствовал, как его запястья на секунду коснулись прохладные вибраниумные пальцы. Баки первым переступил порог лаборатории, перекинулся парой фраз с Вандой: – Знаешь, я не прочь выбраться отсюда живым. Не то чтобы уверен. Но хотелось бы. – Куда ты денешься, – улыбнулась Ванда. – Ирония и сарказм всячески приветствуются, – подмигнул Стрэндж. – Ещё пожелания будут? – Последнюю сигарету можно? – Успеете ещё отравиться, Барнс, – улыбнулся доктор и кивнул Вижну, и тот вывел на центральный монитор краткое резюме обоих этапов деактивации. – Прошу внимания. Ещё раз смотрим на сводные данные по процедуре, задаём вопросы, если у кого-то остались. Стив чуть повернул голову и шёпотом спросил у стоящей рядом Наташи: – Как он получил разрешение Шури на лабораторию? На самом деле, ему было всё равно, по крайней мере сейчас. Просто не знал, куда девать такой передоз мандража. – Дал ей слово, что в случае чего восстановит с помощью Камня всё, до последней пылинки, – Наташа глянула на Стива. Натянутый, как струна. – Да брось, не дойдёт до этого. – Не дойдёт. Я знаю. – Всё, Роджерс. Ты нужен ему незыблемым, как статуя Свободы. Тот кивнул и весь подобрался, как перед прыжком через бездну. В каком-то смысле так и было. Стрэндж подошёл к Баки, присевшему на край кушетки, над которой нависал лазерный аппарат. – Как вы, Барнс? Готовы прогрызть дыру в кодировке? – Есть такое желание. Баки смахивал на ком концентрированной энергии и напряжённо поглядывал по сторонам. Это не было похоже на страх или растерянность – скорее, на предвкушение момента Х. Всплеск адреналина был на подходе. – Отлично, – кивнул Стрэндж. – Смотрите только вперёд и не оглядывайтесь. Не сложится сегодня – внёсем нужные поправки в процесс и попробуем снова. Сейчас вы ляжете на кушетку, будет небольшая манипуляция лазером – микровоздействие, чтобы подкосить стартовую силу кодов. Неприятно, не более. – Наплевать, док. Лишь бы помогло. – Вы боец – как раз то, что надо. Я бы предпочёл для вас сидячее положение, но не хочу лишних ассоциаций, их и так хватает, так что будете полулёжа. Далее. По моей команде лазер выключится, кушетка приподнимет вас и развернёт лицом к центру кабинета. У вас будет пауза всего минуту, оставайтесь на месте. Если почувствуете головокружение, боль или что-то ещё в этом роде – поднимите вверх руку, и мы всё прекратим. Отложим попытку. Скорее всего, ничего такого не будет, просто на всякий случай. – Ясно. – Затем зазвучит кодировка – вся, от и до, и это, предупреждаю, будет жёстко. Но преодолимо. Вы готовы? Баки хмуро глянул исподлобья: – Да. – Ваши альтернативы должны включиться в процесс сходу, максимально сильно и ярко. Их задача – перевешивать коды, сбивать их напор. – Я всё понял, док. Постараюсь оправдать ваши надежды. – Не мои, Барнс. Прежде всего – ваши. И его. – Стрэндж сделал полшага в сторону и кивнул на Роджерса. Стив встретился глазами с Баки, в голове мелькнуло: "Вы сбили программу Солдата, не имея ни малейшего понятия, как это сделать. Там сработало что-то общее для вас с Барнсом". Баки в его взгляде прочитал: "Ты сломаешь эту дрянь. Сегодня или нет, но точно сломаешь. Назло всем ублюдкам ГИДРЫ". Баки кивнул, и Стрэндж объявил: – Приступаем! Все на позиции согласно схемы. Доктор отошёл к пульту управления и остановился рядом с Вижном. Поднял глаза на Баки, кивнул ему. Баки опустился на кушетку, выпрямился во весь рост, глядя прямо перед собой на мягкую пульсацию синего индикатора на лазерном приборе. Кушетка тихо зажужжала под ним, изголовье приподнялось, и синий отблеск исчез из поля зрения. Прибор стал опускаться, приближаясь к голове, и Баки сжал челюсти почти до хруста. Слишком знакомо. Само собой, он не ТАМ. И альтернативы нужны сейчас другие. "Соберись, мать твою", – мелькнуло в голове. Баки закрыл глаза. Внутри черепа взорвались микроскопические фейерверки – сразу несколько. Через мгновение они отбили болевое эхо, как от глубокого прокола тонкими иглами, и рассеялись. Хотелось открыть глаза, но не вышло – веки потяжелели, как будто в них закачали свинец. Или накрыли монетами? Откуда-то издалека донёсся голос, слова звучали неразборчиво. Опора качнулась и стала странно перемещаться. Веки удалось разлепить. Стены и потолок медленно вращались перед глазами смазанной картинкой, которая быстро прояснялась. Лаборатория, дизайн в синих тонах. Ваканда. У противоположной стены – Стив. Наискосок слева, шагах в десяти – Вижн и доктор, справа – Ванда. Мозг глухо пульсирует, но до монет на веках пока не дошло. На небольшом дисплее за левым плечом Стива цифры ведут обратный отсчёт: 19, 18, 17, 16… У Стива взгляд почти такой же, как тогда, когда тянул руку из раскуроченного вагона. Он и сейчас может только смотреть. 10, 9, 8… Доктор указал на дисплей, сканируя взглядом. Только бы не остановил. Через это лучше не проходить дважды. Мозг изнутри как будто черти когтями исполосовали. Боли не было – только пронзительный гул, мерзкий, и не выключить. 3, 2, 1. – …laniye, – чей-то чужой, резкий голос разрезал тишину, только слово вышло какое-то смазанное. И тень привкуса фисташкового мороженого на языке непонятно откуда. Хотя контраст приятный. – Rzhavy, – надавил голос. Стены покачнулись, пол дрогнул. Перед глазами потемнело. Смеющееся лицо Стива, испачканное рыжими пятнами, всплыло в памяти, перечёркивая жёсткий тон. Шум в голове усилился, ожоги лазерными иглами запоздало сверкнули, ослепляя изнутри. – Semnadtsat’, – напирал невидимый чужак. Мускулатура напряглась сама по себе, кулаки сжались, левая рука потяжелела. Тембр голоса притягивал, как магнит, тащил за собой в какую-то серую пустоту, но облик семнадцатилетнего Стива наутро после их первой ночи был нужнее. Важнее. Ближе. – Rassvet. Вовремя. Образ Стива стал ярче – худые плечи, резко очерченный подбородок и длинные ресницы, мягкий золотистый отблеск первых лучей на бледной впалой щеке. – Pech’. Скупая на тепло, чёрная коробка с потрескивающими в языках пламени бесформенными обломками угольков. Нужно подбросить ещё – согреть его. Интонации чужого голоса давили, как десятитонный пресс. Мысли поплыли, мешая друг другу. Ни одну не поймать, не осознать. Набор ярких, как слайды, образов и голос из-за спины сбивались и путались, мешая друг другу. – Devyat’. Надо дышать. Просто дышать. Спокойно, медленно. Девять – пока сыплются песчинки в колбе. Дышать ровно – и всё будет хорошо. Девять раз – вдох-выдох. – Dobroserdechny. Голос стал жёстче, резче, как будто хлестнул по щекам. Откуда-то взялось непреодолимое желание шагнуть в невидимую пустоту, пропасть в ней, потеряться. Она затягивала, как чёртова воронка. Только образ тощего сопляка с дрожащими под промокшей курткой комочками посреди улюлюкающей толпы не давал сдвинуться с места. – Vozvrashcheniye na rodinu. Родина... рай на двоих в обветшалой комнате. Нет, не так – в его объятиях. Или это был сон? Хаос из невнятных образов. Пустота тянула к себе всё сильнее. – Odin. Перед глазами плыло. Притяжение невидимой воронки росло, как у снежной бездны под железнодорожным полотном. Только он не пускал – огромный, бородатый Стив. Это и он, и не он – здесь, в этой же невесомости – напротив. В глазах напряжение и боль. Держаться за его взгляд. За него. Закрыть глаза нельзя – он исчезнет. – Gruzovoy vagon. Как удар под дых. Накрыло холодной темнотой, пол качнуло под ногами, глаза застелила багровая пелена. Впереди – бездна. За ней придёт ясность. Боль, приказы. Миссии. Ничего лишнего. Безупречность. Нужность. Порядок. Только голос – не тот, что был, другой. Неразборчивый, как сквозь вату. Что-то повторяет. Зовёт?---
Пока зачитывали код, Баки менялся в лице, и в какие-то секунды его было невозможно узнать. Напряжение от него исходило волнами, ощущалось почти физически. В глубине его зрачков пылал пожар. Казалось, он вот-вот вспыхнет живым факелом. Стива трясло, как от лихорадки. Впившись взглядом в Баки, он не моргал. Стиснул челюсти, оцепенел, застыл, как снаряд за миг до детонации. Код давил, нагнетал, вгрызался в мозг, и казалось, он никогда не закончится. Когда прозвучал “gruzovoy vagon”, у Стива воздух как будто вышибло из лёгких. – Soldat? Он молчал. В его глазах бушевало пламя – зримое, настоящее. Там шёл бой. Не на жизнь – насмерть. В два огромных шага Стив оказался прямо перед Баки, обхватил ладонями лицо. Губы обожгло огнём.---
Озеро тихо плескалось у самых ног. Нежно-голубые тона огромного, бесконечного неба разбавляли вкрапления мелких обрывистых облаков. Ветви тропических зарослей прибрежной лесополосы дарили спасительную тень, рассеивая солнечные лучи. На плетёной кушетке под невесомым прозрачным покрывалом, расслабленно вытянув вбок почти чёрную, в золотистых прожилках руку, спал Баки. Его сон был тревожным – он хмурился, иногда ворочался, начинал часто дышать, приоткрывал глаза. Увидев Стива, сонно улыбался и снова засыпал. В его повторяющемся сне они вдвоём летели над магнитным монорельсом по транспортным туннелям шахты, стоя на подножке вагона. Стены переливались синим, вспыхивали искрами навстречу мчащемуся составу. Баки едва улавливал эти вспышки сквозь сомкнутые веки – Стив целовал его. Глубоко, медленно, жарко. Языки сплетались, двигались в унисон, губы сминали, прихватывая жёсткие волоски бород, ласкались горячо и жадно. В паху наливалось приятной тяжестью, и предвкушение подхлёстывало удары сердца. Внезапно всё обрывалось, сменялось холодными стенами в кафельной плитке, решётками и безликим конвоем с М4 наперевес. Приближались шаги, от которых внутренности скручивало ледяным узлом. Взрыв. Тысячи осколков, рвущих плоть в клочья… а потом – тишина. Берег, камыши, плеск воды. И Стив. Его усталая, счастливая улыбка. Он шепчет одними губами: – Мы победили, Бак.---
Звук на телефоне был выключен, Стив заметил активацию экрана. Телефон был завален сообщениями, но Стив открыл только последнее – от Наташи: "Как он?" "Отсыпается. Всё хорошо", – отправил ответ. "Рада за вас обоих". Стив почувствовал, как запылали щёки, и набрал: "Не знаю, что ответить. Кажется, я с катушек слетел". "Давно пора было". Стив усмехнулся, покачал головой. Экран погас. Прошло около минуты, пришло ещё одно: "Ты ему скажешь?" "Нат, он в курсе". "Я не про ваш поцелуй, тут уже не осталось тех, кто не в курсе. Я о том, что попытка была второй. Никто из нас ему не скажет, только тебе решать – сказать или нет". Стив ответил не сразу. Долго смотрел на спящего Баки, потом отправил: "Обязательно. Он должен знать. Но не сейчас". Стив тихо поднялся, сунул руки в карманы шорт и уставился невидящим взглядом на водную гладь. Он чувствовал вину, хотя провал первой попытки ломки кода помог внести нужные коррективы в процедуру. Баки был возвращён на двенадцать часов назад и спящим через портал уложен на кровать в хижине. Ни на нём, ни в лаборатории после работы Камня не осталось ни следа неудавшейся пробы, но Стив не мог снять с себя вину. Надо было рискнуть сразу. Дать волю сердцу, отключить разум. Это ведь требовалось – эмоциональный всплеск. Всё случилось само, когда смотрел на него, ежесекундно меняющегося в лице, и понимал, что этот внутренний бой с Солдатом – очередная пытка, и с Баки уже давно хватит. И если сейчас не вцепиться намертво, то ему придётся проходить через это ещё раз. Однажды Стив не смог дотянуться и вытащить своего Баки с края бездны. Этого больше не будет. Он и не заметил, как его понесло вперёд. Опомнился только, когда разорвал поцелуй и в оглушительной тишине заглянул в глаза. Ошибки быть не могло – на него смотрел Баки. – Стив. От сонного голоса внутри потеплело, и Стив обернулся, улыбаясь: – Выспался? – Не знаю, – Баки говорил, растягивая слова. – Чувствую себя расшатанным механизмом. Башка до сих пор немного гудит. – Док сказал, это нормально. Сказал, чтобы ты ел всякую вкуснятину и отдыхал. Все вопросы – завтра. Баки усмехнулся уголком рта и поманил металлическим пальцем: – Напомни, на чём мы остановились? Стив подошёл, чувствуя, как запылали щёки, опустился на колени рядом с кушеткой и наклонился к его губам. Сложно бороться с улыбкой в поцелуе, но суперсолдаты трудностей не боятся.---
Баки сидел в кресле ординаторской и задумчиво всматривался в лист бумаги с десятью последовательными строчками: – Такой он, значит. – Уже неважно, – Наташа переглянулась со Стивом и спросила: – Я права, доктор? Стрэндж метнул взгляд на Роджерса – вопрос был явно его. Сам же Стив пока помалкивал – их сумасшедший поцелуй с Барнсом в самом финале процедуры ломки кода больше всех ошеломил именно Роджерса. Хотя кое-кто был в курсе или догадывался, но их публичных поцелуев, тем более эмоциональных, до того момента никто не видел. Пока они оба ещё не отошли толком, Барнс – от кодировки, капитан – от своего внезапного поступка. Каминг-аут – не шутки, спонтанный – тем более. – Не совсем, – доктор перевёл взгляд на Романову. – Наш успех очевиден, и тем не менее, он потребует проверки в боевых условиях. – Погодите, док, – Барнс медленно поднял голову, – хотите сказать, что вы не уверены? – И что значит – "в боевых условиях"? – подняла брови Наташа. – Давайте сразу проясним – я уверен на 97%. Код прозвучал в самой крутой версии – жёстко, безупречно. Барнс устоял – и это главное. Мы помогли, каждый по-своему, и факт налицо. Что мы имеем теперь – он способен не поддаться. – Тогда что мешает считать эту уверенность стопроцентной? – нахмурился Баки. – Один небольшой, но важный нюанс – вы знали, что код прозвучит. Вы были настроены выдержать его в конкретный момент. Нам нужно быть уверенными, что вы сумеете выстоять против кода, зачитанного внезапно. Наташа чуть склонила голову набок: – Это легко устроить – на полигоне. Можем провести тренировочный спарринг с Дора Милаж. И через наушник попробовать. – Не то, – поджал губы Стрэндж. – Барнс будет начеку. – Как и на любой миссии, – добавила Наташа. – Вы правы. Поэтому я даю всего 3% против 97%. И тем не менее, это – не ноль. Стив выпрямился в кресле и впервые за этот день подал голос: – Нат, что ты мне рассказывала про Чили? Похоже, самое время разобраться, что там происходит.