Средимирье: Минтлоу. Spin-off

      ― Джек, открой дверь в туалет! ― донеслось сквозь сон. Спящий мозг судорожно пытался понять, когда это он успел перенести кошачий лоток с комнаты в туалет. ― Джек, ― вновь заныл ночной визитер. ― Открой дверь в туалет!       Мужчина завозился на кровати, надеясь, что от него отстанут. Котята были еще слишком маленькими, чтобы выбраться из заграждения и прийти ныть под ухо, однако вопреки безупречной логике чья-то нога коснулась его бедра, а потом резко надавила, да с такой силой, словно злополучная прикроватная полка всё-таки свалилась ему на ногу вместе со всем содержимым. Джек тотчас сел и потер ноющую конечность.       ― Наконец-то! ― воскликнул Персеваль.       ― Что случилось? ― спросонья поинтересовался пёс.       ― Ничего. В туалет хочу. Дверь открой, ― выдал кошак в привычной ему повелительной манере. И для ускорения понимания пнул Джека в ту же ногу. Пес тихо скульнул по привычке и потер больное место.       ― Что тебе мешает самому это сделать?       Кошак закатил глаза и показал свои перебинтованные руки. “Ну, точно!” У него сейчас никак бы не получилось открыть наглухо выдвинутую дверь-пенал. Джек со вздохом встал с кровати и пошел в противоположную часть квартиры. Кошак последовал за ним.       ― Тебе помочь? ― спросил пес, устало привалившись к стене коридора, после того, как открыл злополучную дверь.       Перс окатил его нечитаемым взглядом и тихо фыркнул:       ― Просто не закрывай двери.       Утром Персеваль с немым возмущение сверлил взглядом закрытую до упора дверь в туалет. Он давно не ощущал такого лютого негодования. “Это ж каким уродом надо быть, чтобы так нагло стебать того, кого сам и спас!” Слов просто не было, хотя нет, конечно, у Перса их всегда было предостаточно, но вот стоило ли тратить силы, чтобы их услышали - он был не уверен.       Джек все еще спал, не смотря на трижды проигравший будильник. "Форменный мазохист!" ― решил про себя кот.       ― Просыпайся, красавица! ― едва ли не шипя пнул своего доброжелателя Перс. И удачно попал в до этого пострадавшую часть ноги, Джек вновь издал короткий скулеж и попытался увернуться. ― Не игнорь будильник и сделай доброе дело - прекрати закрывать дверь в туалет!       ― У тебя есть лоток, ходи в него, ― пробурчал хозяин хаты.       От подобного заявления у Персиваля шерсть встала дыбом. Чтобы ему, разумному взрослому коту, предлагали ходит в лоток! Это нужно быть бессмертным. Юноша стерпеть такого оскорбления не смог, а потому не погнушался воспользоваться магией. В подъёмном механизме кровати что-то лязгнуло, благодаря чему Джек распахнул глаза и выжидающе уставился на высокий подголовник. Мозги заработали довольно быстро.       ― Ты что-то сломал? ― догадался пёс.       ― Пружину открепил, ― признался Персиваль, поняв, что это выглядело странно. Портить чужое имущество было плохо и он это признавал. ― Можешь прицепить её обратно…       Ясное дело, что Джек так и поступил. Только вот кошак тоже от собственной глупости пострадал, ведь туалет ему открыли только после того, как пёс починил свою кровать.       Чтобы впредь не забывать о том, что дверь нельзя закрывать, Джек положил на рельсы два деревянных брусочка, а потом пошёл готовить завтрак.       ― Ты владеешь магией? ― решил уточнить он на всякий случай, когда кот пришёл на кухню.       ― Немного, ― пожал плечами тот. ― Я не обучался ей, так что мои познания сугубо поверхностны.       Взгляд карих глаз пригвоздил его к месту. Джек чувствовал, что тот что-то не договаривает, однако привычки лезть в душу не имел, а потому оставил это на совесть самого кота.       ― Однако ты пользуешься ей без рук.       ― Ну да, ― не стал отрицать Персиваль. По взгляду он понял, что хозяин квартиры сделал свои выводы. У кота даже шерсть на спине встала дыбом от мысли, что он догадается о том, кого приютил у себя. Рассудок здраво оценивал шансы на выживание, кот-оборотень знал, что сейчас просто сдохнет один на улице.       ― Тогда можешь пользоваться голосовой мультимедийной системой, ― вдруг решил пёс и вызвал табло электронной системы управления. ― СисБис, доступ администратора, ― задал он команду. Система послушно сменила интерфейс. ― Голосовая интеграция, гость 1 - Персик, ― одновременно с этим пёс умудрялся взбивать омлет. ― Перс, скажи чего-нибудь.       ― Почему Персик? ― удивился кошак, сходу даже не поняв, что у него собственно попросили.       Джек улыбнулся ему.       “Голосовая интеграция завершена” ― отозвалась система.       ― Ты такой же рыжий и пушистый, как персик, ― объяснил пёс. ― В течении дня система подстроиться под твой ментальный поток, так что можешь попробовать включать мультимедиа.       ― У тебя есть глобальный доступ? ― спросил Перс, решив не реагировать на странное объяснение.       ― Нет, только общегородской. Но тут хорошая картотека фильмов, сериалов и музыки, скучно не будет.       ― Хорошо. Спасибо.       Персиваль даже не задумывался о том, что ему будет скучно ждать хозяина квартиры с работы, пока что его организм благодушно засыпал в любом удобном положении, поэтому о скуке речи не шло.       ― Ты сегодня опять вернёшься в два? ― спросил на всякий случай кот.       ― Да, если не будет экстренного случая.       Кошак опустился на стул около стола и принялся наблюдать за тем, как Джек готовил несложный завтрак на одну персону. И уж чего не ожидал зверь, так это того, что еду готовили ему.       ― Пасть открой, ― велел пёс, протянув вилку с куском омлета в сторону кошачьего рта.       ― А ты? ― опешил Перс.       ― Я на работе поем, ― отмахнулся полицейский. ― Мне важно, чтобы ты у меня голодным не сидел, так что не трать моё время и жри по-хорошему.       Спорить кот не стал, послушно начав принимать пищу. Его удивляла такая забота. Отодвигать собственные желания в угоду чьего-то благополучия - он этого не понимал. Он был бродяжкой, любил одиночество, сам влипал в передряги, сам же из них потом выпутывался. Ему нравилась его жизнь до поры до времени, а всё, что случилось позже, только позволило нарастить непробиваемый панцирь, за которым кот прятался от всего мира.       “Он точно псих” ― повторял про себя Персиваль, наблюдая как Джек носится по квартире, попутно успевая менять пелёнки котятам, ухаживать за ними и собираться на работу. Перс в жизни бы не стал так напрягаться. “И что заставляет его находить себе обуз?” ― искренне не понимал котоборотень.       Побаловавшись немного с мультимедийной интерактивной системой квартиры Персиваль вырубился, застыв в причудливой позе. Не смотря на полноценный сон ночью, из-за полученных ран кот мог спать круглые сутки. И было здорово, что это было не где-то в парке на скамейке, а в тёплой квартире на мягком диване.       Джек улыбнулся, увидев умиротворяющую картинку на своём коммуникаторе. Перед ним висели десятки экранов, каждый из которых отображал улицы города, а на главном экране против лица оборотня можно было увидеть шкалу загрузки анализа. На столе лежало немало однофайловых проекций, в том числе и несколько фотографий подозреваемых.       Дежурная часть фактически занималась основной работой полиции, гипер-компьютер, способный разом обрабатывать миллионы запросов, мог отследить любого по магическому или же физическому шлейфу. Весь город был нашпигован камерами наблюдения и ментальными визорами, улавливающими ауру и способными увидеть заклятье на уровне энергии, что позволяло расшифровывать конкретные цели и способы его применения. С такой техникой большая часть преступлений решалась не выходя из здания управления. Операторам было достаточно ввести все полученные данные и увидеть вероятные результаты поиска, а там оставалось лишь сузить круг до одного существа и по возможности доказать его вину.       Джеку, как младшему сержанту, пока что не доверяли серьёзных происшествий. Пока что он занимался только грабежами и угонами, где слишком редко попадались по-настоящему интересные дела. Он просто вбивал полученные данные с заявления и ждал результата, а потом писал отчёт.       ― Хей, Блек, ― свистнул его мужик, повисший на стеклянной двери.       Их в отделе было восемнадцать операторов, каждые четыре часа происходила пересменка, так что мало кто тут с кем-то разговаривал, хотя такая возможность была, потому что, когда компьютер производил расчеты, всегда было немного времени на самого себя.       Джек тотчас оторвал своё седалище от кресла и двинул к выходу. В операторной было не принято шуметь, поэтому его слегка раздражала дурная черта друга орать, как потерпевшему на пол ивановской.       ― Привет, ― вяло улыбнулся дворняжка, рассматривая счастливое лицо оборотня-вео (восточно-европейская овчарка).       У Люция были все черты породы: узкое овальное лицо, двухцветные волосы черно-белые с рыжиной, внимательные карие глаза в обрамлении черных ресниц, словно подкрашенных. Только ростом он не угодил - был слишком крупным для стандарта. Поэтому его кастрировали ещё в подростковом возрасте. Вот такие правила, что поделать. Собственно, наверное поэтому Люций и подружился с дворняжкой Джеком на курсах информационной безопасности в школе полиции.       ― Ты сегодня занят? ― спросил Люц с широкой улыбкой. Джек так и видел, как второе его "я" виляло хвостом, желая завлечь в игру.       ― У меня дома котята, ― улыбнулся дворняжка.       Радость на лице друга тотчас потухла.       ― Опять?       ― Да, Люц, опять. Два малыша недели отроду и нахальный рыжий кошак со сломанными лапами.       ― Где ты их нашёл?       ― На помойке. Не в первый раз, кстати, там каждые полгода котят кто-то выбрасывает. Словно это единственная помойка без камер наблюдения во всем городе.       ― Ну правильно, никто не хочет получать штраф за ущемление прав животных, ― пожал плечами вео. ― Значит, скоро опять будешь искать добрые руки?       ― Да, ― улыбнулся Джек. ― Хорошо, что хоть база уже есть, а то было бы как в самом начале.       ― Блэкси многое сделала для того, чтобы создать эту базу, ― понимающе протянул Люций.       Дворняжка молча усмехнулся и тяжело выдохнул. Упоминание Блэкси до сих пор порождали боль и неадекватные приступы беспокойства. Его любимая самка. Слишком больно было жить без её поддержки и опоры. Фактически она заменила ему и мать, и сестру, и жену, хотя последней была в меньшей степени. Именно она научила его любить бескорыстно, априори, беспричинно. Без неё бы он был другим.       ― А мы тут с парнями из оперативного отдела в мяч решили поиграть сегодня на крыше, ― вновь заулыбался собеседник, не обращая внимания на унылый вид друга.       ― Смотри, не повреди там какого-нибудь добермана, а то штраф от его стаи разорит тебя, ― усмехнулся Джек.       ― О, там не выставочные образцы, поверь. Половина из них уже так разукрашена шрамами, что только детей пугать.       ― Всё равно, будь осторожен.       Вео инстинктивно покосился на ярко-красный шрам, красующийся на ухе его друга и не стал спорить. Иной раз собаки могли заиграться. И Джек был тому наглядным примером.       ― Ты бы видел морду питбуля! Ух, настоящая маска на хэллоуин! ― с восторгом прошептал Люций. ― Но говорят неплохо ловит в полёте, да и не имеет дурной привычки устраивать несанкционированные гонки.       Джек даже не смутился от подобного камня в его огород. Ну да, он часто не отдавал мяч, а убегал с ним с целью заставить остальных за ним побегать.       ― Значит медленный, ― хмыкнул он и покосился на свой рабочий экран. Загрузка была завершена, надо было возвращаться к работе.       ― Не все такие азартные, как ты, так что не факт, ― улыбнулся вео.       ― Люций, ты опять отвлекаешь Джека от работы? ― о, голос арахны было ни с чем не спутать. В дальнем конце коридора стояла Дахна собственной персоной.       Собеседник тотчас вздрогнул и с улыбкой унёс ноги в свой отдел, Джек на это мог только внутренне посмеяться. Слишком размашистое дружелюбие этого ВЕО тоже было слегка не в характере породы, однако его всё равно уже никто не причислял к стандарту. Блек Джек успешно вернулся к работе, собираясь успеть сегодня побольше, чтобы завтра не задерживаться.       Вечер был полон забот. Начиная с обеда и заканчивая вечерним купанием упёртого кошака, которому всё было не так. Блек не часто связывался с котами-оборотнями, обычно он спасал неразумных, что избавляло его от участи слышать всё, что о нём думали. С Персиком же было чертовски сложно. То ему было жарко, то слишком мокро (в ванне, ага), то он боялся, что ему в уши затечёт вода, то вдруг начинал стесняться и ставил задачи на уровне невозможного (мой, но не трогай - как вот он это себе представлял?). Так или иначе полностью удовлетворять требования Джек не стремился, ему куда важнее было сделать так, чтобы через пару дней кошак не провонял всю квартиру, а то ведь потом фиг перебьёшь аромат. Перс же, находясь в состоянии жуткого стресса, ухитрился даже укусить своего благодетеля за плечо, и ему было не стыдно. “Будет знать, как лапать!”       Жалел ли пёс о том, что спас этого наглого типа? На удивление нет, он привык к сложностям, привык медленно, но верно втираться в доверие и находить себе пускай временных, но верных друзей. Некоторые спасёныши действительно навсегда оставались ему друзьями, а фотки счастливых морд в социальных сетях были достаточной наградой за тяжкие труды. Джеку это нравилось не смотря на все сложности.       ― Тебе никогда не приходило в голову, что можно немного потерпеть ради общего дела? ― устало спросил дворняжка. Он сидел на диване спасёныша и причёсывал пушистые волосы кошака, сидящего на полу между ног. ― Не вертись, ― в очередной раз одёрнул он его.       ― Бесплатно не работаю, ― фыркнул зверь, подставляясь под расческу. Ему очень нравилось это ощущение, сам он часами мог сам себя расчесывать, не столько ради красоты, сколько потому что получал от этого нехитрого дела море кайфа.       ― А ты попробуй - люди, говорят, потянутся.       ― Кому сдались эти люди? ― хмыкнул он.       ― Я не о хозяевах сейчас, а вообще. Неужели вам, котам, так нравится быть мудаками?       ― Мы предпочитаем считать себя богами.       ― А, вот в чём дело. И как, нимб не жмёт? ― усмехнулся пёс.       ― Ну как видишь не жалуюсь - значит нет, ― не остался в долгу Перс. ― Знаешь, говорят где-то в Средимирье есть страна, где котов почитают, их считают богами и за убийство котоборотня уничтожают род до десятого колена.       ― Да-а, наслышан, ― улыбнулся Джек, любуясь мечтательно мордашкой. ― Только насколько я знаю, там котов в двенадцать лет приносят в жертву богу вулкана Ардуг, и им абсолютно всё равно, был это котоборотень или просто кот.       ― Да ладно?       Блек улыбнулся ему и сделал запрос в общегородском поиске. Перед Персивалем развернулась подробная статья о кошачьем боге Ардуг, которого иначе называли лавовой кошкой. Новая информация поразила рыжика ровно настолько, чтобы тот прекратил вертеться и, к слову, тихо мурлыкать тоже.       Джек аккуратно выбрался с дивана и отнёс расческу на место. Персик был действительно шокирован открывшейся правдой, но насколько Блек мог знать котов, эта история едва ли стала бы причиной более дружелюбного отношения. Дворовые коты в большинстве своём всегда одиночки, они принимают помощь, но делают это с таким видом, словно их долго и упорно уговаривали, а они милостиво позволили. В это была сама сущность кошачьих, в них было что-то такое, независимое, не позволяющее отвечать взаимностью на улыбку простого прохожего. По коту всегда было видно, где он вырос, в отличие от собак, кошки быстро теряли доверие к другим существам и моментально строили вокруг себя стену из гордости и обид.       ― Завтра я вернусь чуть позже и не один, ― решил предупредить Джек своего разумного подопечного.       ― Вот как, ― кошак внимательно следил за сборами пса на вечернюю прогулку. Его новость не обрадовала, он даже пока не решил, что именно стоит сделать в связи с этим, возмутиться или присмотреться к шкафам и их звукоизоляции?       ― Со мной придёт твой лечащий врач, будем смотреть, как происходит регенерация.       ― А-а, ― понятливо протянул Персиваль. Сказать по правде, дышать стало легче.       ― И я хотел тебя заранее предупредить, что он несколько… странный, ― внимательно наблюдая за реакцией кота, сказал Джек. Пёс натянул толстовку через голову и уставился на подопечного.       ― И в чём же его странность?       ― Он патологоанатом. По диплому хирург, если интересно, но у него с живыми не сложилось, поэтому предпочитает пропадать в морге. И он…       ― Некромант? ― попытался угадать Перс. Это было бы очевидно, большая часть патологоанатомов была некромантами, а значит людьми действительно особенными, так сказать с кем поведёшься, от того и наберешься, по слухам они сами походили на трупы.       ― Нет, не некромант. Он повелитель.       От данного заявления шерсть котоборотня ожидаемо встала дыбом. Повелителей во всем мире было довольно мало, а уж сильных - всего несколько сотен. И Минтлоу с его многонациональностью был городом закрытым для подобных существ.       ― Он слабый повелитель, ― уточнил Джек. ― И в основном занимается остаточными воспоминаниями. Практически не более чем сильный эмпат-менталист, да и на людей не зарится. Кстати именно поэтому у него и не сложилось с врачебной практикой. Был ужасный скандал.       ― Могу себе представить, ― отозвался Персиваль.       ― Как-то так. Поэтому не удивляйся.       ― Хорошо.       ― Вот и славно. Я пошёл, не скучай! ― бросил пёс и пошёл обуваться. Кошак следил за ним несколько следующих мгновений, а затем посмотрел на интерактивную голограмму и принялся читать очередную сводку новостей.       Следующий день оказался дождливым. Персиваль ненавидел такую погоду, потому что вода в принципе ему мало нравилась. Ползать в ментальной сети быстро наскучило, а больше дома было нечем заняться. Каждый угол был изучен, насколько это ему позволяли собственные травмированные руки. Спать всё время оставалось единственным выходом.       Разбудил его шум из коридора. Два мужских голоса в дружелюбной манере выясняли отношения, заставив мозг усиленно вникать в ситуацию.       ― Ну и где твоё новое приобретение? ― спросил гость.       Тут-то Перс и вспомнил, что по глупости уснул на хозяйской кровати, потому что на диване оказалось неудобно из-за скомкавшегося одеяла. О том, какие его ждут последствия, если его застанет сам хозяин, мозг кошака не догадался просчитать. Теперь же Персиваль судорожно гадал, как ему лучше поступить - спрятаться в огромный шкаф или же скатиться на пол, сделав вид, что сон настиг его, где настиг. Ну кот всё-таки, ему можно.       Однако прежде чем он успел что-либо предпринять, приоткрытая дверь в спальню распахнулась и следом зашёл хозяин квартиры. Джек мазнул взглядом по едва проснувшемуся телу и пошёл переодеваться. Через минуту в комнату заглянул и гость.       ― О, вот ты где! ― улыбнулся ему человек.       По первому впечатлению Персевалю он не понравился. Эта жидкая бородка, как у бармена, невнятного болотного цвета глаза, черные короткие волосы, слишком прилизано-идеально, неинтересно.       ― Это Лео, знакомься, ― сделал вид, что представил их друг другу, пёс.       Судмедэксперт улыбнулся во все двадцать восемь и подошёл поближе, явно намереваясь приступить поскорее к делу.       От него тянулся едва уловимый стойкий запах, который было сложно описать.       Работники морга постоянно проходили полную стерильную обработку после того, как завершали рабочий день. Это обезличивало по сути, по крайней мере для оборотней так точно. Запахи играли немалую роль в создании приязни или неприязни, поэтому человек без естественного запаха казался им странным.       ― Персиваль, ― сухо представился кот и соизволил сесть.       ― Лео, может мы сначала поедим? Персик, ты небось голодный? ― спросил пёс, стянув с себя штаны.       Персиваль в жизни бы не стал смотреть, если бы не возмущение, нахлынувшее с панибратским “Персик”. Так и хотелось встать, схватить этого мужлана за грудки и проорать в лицо, что он брутальный кот, Перс, Персей, Персиваль, но никак не мягкий фрукт с твёрдой косточкой! И он искренне считал, что не сделал этого только потому что сейчас у него были сломаны лапки, а не потому что при всём желании взять за грудки этого качка было подобно смерти.       Пришлось согласиться, что поесть - это неплохая идея. Пока пёс разогревал еду, кошак весьма по-кошачьи следил за гостем, который оккупировал ванную комнату и три минуты намывал собственные руки. Перс даже было подумал пожаловаться псу, что гость ворует воду и мыло, но каким-то невероятным образом пазл из "патологоанатом" и "специфика профессии" сошёлся в рыжей голове.       Ели они в неловкой обстановке, пристальный взгляд кота не мог не нервировать, а Лео хоть и делал вид, что его это не волнует, чувствовал себя всё же скованным. Разговор не клеился, не смотря на то, что Перс принципиально в нём не участвовал, отмалчиваясь, как партизан. Джек ощущал нервозность, но не придавал этому достаточного значения, ему было уютно, так что одернуть кота он не догадался. Когда же дело дошло до осмотра, то тут Персиваль на удивление легко позволил чужому, по сути, существу проникнуть в личное пространство, которое кот с таким остервенением охранял.       ― Мне нужно будет, чтобы ты также обернулся котом, надо посмотреть, как заживают лапы твоей второй формы, ― предупредил врач, внимательно рассматривая испещрённые порезами руки. Его рентгеновский взгляд позволял проводить подобные исследования прямо на дому.       ― А вы ещё и ветеринар, ― не без доли ехидства заметил кот.       Лео улыбнулся ему и признался:       ― Когда учишься на хирурга, оборотней изучаешь столько же часов, что и людей. У меня есть лицензия вет-хирурга.       ― О-о, ну ладно, ― отчасти даже с уважением признал его достоинство Персиваль. Как субмедэкспед и предполагал после первого визита к Персику восстановление занимало изрядно времени. Ему пришлось внести коррективы лишь в одном месте, а так он остался доволен результатом.       ― Недели через три можно будет снимать бандаж, ― подтвердил он ранее озвученные сроки. ― И я всё же настаиваю на том, чтобы наложить гипс на лапы коту, ― он посмотрел на Перса.       Кошак был искренне против того, чтобы в обеих его ипостасях он ещё три недели не мог видеть передние конечности во всей красе. Когда его лечили в первый раз, он был человеком, сейчас же он мог обернуться котом, но очень не хотел подчиняться требованию, пусть и прописанному из соображений здоровья и безопасности.       Только вот с повелителями, даже со слабым, спорить можно было долго, но безуспешно. Они были мастерами убеждений, вкладывая свои мысли в чужие головы столь изящно, что большинство существ приходили в себя уже сильно позже того момента, когда всё менялось их собственными руками.       Как итого Персиваль сидел в образе кота, забившись под стол на кухне и сокрушался о собственной слабости мысли. Его мозги поимел повелитель - как печально. Он сверлил взглядом свои загипсованные лапки и даже ухом не вёл в сторону провожающего своего друга Джека.       Через два часа, устав уговаривать кошака выйти из тени, Джек решил брать его на живца. Из холодильника было вытащено нежнейшее сырое филе грудки, его оставалось лишь нарезать тонкими ломтиками и предложить маленькому упрямому коту. Перс всё же не устоял и спустя пару минут с довольным мурлыканьем прикончил добрую половину грудки. Вторую половину Джек съел сам с превеликим удовольствием.       Однако Перс не спешил возвращаться в человеческий облик, имея загипсованные лапы он мог опираться, бегать и даже прыгать, что было хорошо. Кошак с радостью посидел на подоконнике на кухне, сбросил с него несколько апельсинов чисто ради исследования траекторий, и ушёл спать на хозяйскую кровать. Когда ты маленький - куда проще найти себе удобную лежанку для сна, пусть это даже черная, подготовленная для грядущей прогулки, толстовка пса.       ― Ну твою дивизию, Перс, неужели тебе так нравится быть мудаком? ― возмутился Джек, наблюдая разбросанные по гостиной чистые носки, которые ранее были сложены на тумбочку рядом с кроватью, чтобы не забыть рассортировать. Виновник беспорядка, забившись за диван, делал вид, что спит сном младенца. Всё же как хорошо было быть котом!       Правда свои минусы и тут были. Теперь не имея человеческой речи Персивалю было сложно отбрыкиваться от Джека, когда у того случались приступы нежности. На укусы этот мужлан со стальными мышцами не реагировал, а задними лапами мало чего добьёшься, если правильно держат. Несколько раз Перс даже засыпал на чужих руках, что было настоящим позором в его понимании. Джек был настойчив и не уставал гладить даже когда у нормальных людей руки деревенели от монотонных движений. Он позволял Персивалю самому обтираться от его ладонь носом, а потом вёл по гладкой шерстке до самого хвоста, отчего тот задорно вздымался. Поглаживание белой грудки тоже благотворно действовали на гордого и независимого кота, тот не смущаясь никого громко мурчал.       ― Перс, а почему ты сопишь одновременно с мурлыканьем, у вас же вроде подъязычная кость отвечает за вибрацию, а не носоглотка? Да и твоё сопение заметно только при мурлыканьи.       Кошак где-то с минуту продолжал кайфовать под руками мужчины, а потом разом обернулся человеком, ничуть не смутившись от того, что теперь наглым образом лежал у него на коленях всей своей статью.       ― Мне несколько раз ломали нос в детстве, и не всегда я признавался в этом сразу, ― ответил Персеваль. ― Сопеть я начал после второго или третьего из разов.       ― В детдоме отношения выясняли? ― догадался Джек, отчего-то не торопясь снимать в себя уже не такого уж и маленького котоборотня.       ― Ага. Попробуй тут уследи за двадцатью пятью котами в период полового созревания. Хотя, это было и не в детдоме.       ― Ты ушёл в приют?       Не сразу, но Перс согласился с этим фактом.       В Средимирье было принято считать, что у каждого существа в его эмоциональном и физическом развитии есть три совершеннолетия. Первое наступало в двенадцать, когда объект получал свой паспорт и базовые права и обязанности, как личность практически взрослая и обособленная. С юридической точки зрения в двенадцать существо уже было в состоянии самостоятельно отвечать за свои поступки и давать им адекватную оценку, однако защищать его интересы в связи с неопытностью всё ещё обязан был опекун. В восемнадцать оно считалось уже полностью сформированным психологически для того, чтобы самому и представлять себя, и отвечать за свои деяния. После двадцати одного наступало полноценное взросление, у личности уже был опыт, были все права и обязанности, в том числе после третьего совершеннолетия от неё ожидали появление потомства, считалось, что она к этому уже готова.       Среди детей, оставшихся без попечения родителей, в двенадцать лет было модно уходить из детдома и начинать взрослую жизнь в каком-нибудь приюте, где, как описывали агитаторы, им давали профессию, всячески поддерживали и учили жизни. Для гормонально нестабильных подростков звучало искушающе круто. Статистика не врала, больше шестидесяти уходили в подобные рабочие дома, только вот обложка зачастую не была откровенна до мелочей.       ― А мне повезло, у нас была молоденькая нянечка, которую все очень любили, ― решил поделиться своей историей Джек. ― Из девятнадцати щенков ушли только трое, остальные же доучились до восемнадцати, а потом нас разбросало по городу.       ― Вы общаетесь? ― спросил Перс.       ― Нет, по правде мы были рады наконец-то забыть друг друга. А нянечку помним до сих пор и иногда навещаем. К несчастью работники детдомов быстро теряют свой шарм и искреннюю улыбку. Сейчас она совсем другая.       Персиваль хорошо понимал, о чём он говорил. Имея десятки подопечных нянечки, воспитатели, быстро черствели. Детям хотелось внимания, и все его по-разному пытались завоевать, кто добром, а кто злом.       ― Откуда у тебя этот шрам на ухе? ― поинтересовался кошак, продолжая лежать спиной на ногах Джека.       ― Случайно порвали ухо в шуточной перепалке. Увлеклись, раззадорились, вошли в раж, я даже не сразу понял, что произошло. Зашили, конечно, но врач был не очень опытный, остался вот такой-вот шрам.       ― Понятно.       ― У меня и лапа передняя сломана была, причем срослась неправильно, поэтому теперь я не могу работать в оперативном подразделении.       ― А хотел?       ― Да, поступил даже, два года отучился, а потом в лагере попал под машину ночью и вот…       ― Что, тоже врач недоумок попался? ― предположил Персиваль.       Джек улыбнулся.       ― Нет, тогда времени по больницам бегать не было, сам себе шину сделал, как учили, да срегенерировал препаратами. Нам тогда их без всяких рецептов выдавали. Ну и вот.       ― Дурак, ― хмыкнул кот.       ― И не спорю, ― согласился с его изречением Джек. ― Молодой был, глупый. Хотя кто из нас не совершал глупостей в этом возрасте?       ― Это точно, ― улыбнулся Перс, но рассказывать о себе не стал. Они лежали вот так, думая каждый о своём, заново переживая памятные моменты, и было в этом что-то волшебное, объединяющее не только оборотней, но и всех одиноких детишек мира. Выжили же как-то, добились кто чего, и была у них эта минутка покоя, чтобы обернуться назад и припомнить, где они совершили ошибки, а где сделали правильный выбор. И как жаль, что в их случае не было тех, кто смог бы предостеречь от многих глупостей жизни. Настоящие маугли этого мира, ощутившие на себе все рёбра мироздания.