Точка невозврата

      Расположенная на окраине города двухэтажная вилла была выложена из обожжённого молочного кирпича, отливающего нежно-розовым цветом при свете солнечных лучей. У здания была плоская крыша, а на высоких окнах под свежим ветром едва заметно колыхалась прозрачная органза, похожая на белую вуаль невесты. Входная дверь была массивной и крепкой, с ручкой в виде морды тигра, хищно и опасно раскрывшего свою пасть, и настолько натурально, что гостю, впервые взявшемуся за кольцо между зубов зверя, было боязно тянуть его на себя. На территории виллы был большой бассейн, летний домик и закрытая терраса, которую почти всегда застилала узорчатая прохладная тень. Всё вокруг было зелено. Земля утопала в малиновой кустовой камелии, не имеющей никакого аромата, но в воздухе всё равно отчего-то витал запах свежих чайных листьев. По всему периметру тянулся высокий непроницаемый забор, прячущий всё от посторонних глаз. Хотя у хозяина здешних мест, к слову, не было никаких соседей, чтобы всё это так тщательно прятать, но при этом было достаточно много недоброжелателей, чтобы на всё это позариться. Поэтому помимо забора был также пост с охраной, которая располагалась за территорией дома в нескольких сотнях метрах, создавая своего рода контрольно-пропускной пункт для всех въезжающих и выезжающих.       Джихён добралась до конечного места пешком, потому что таксист, отчего-то испугавшись названного адреса, высадил её за километр до места назначения. Истоптав по пути новые белоснежные кроссовки о сухую и пыльную землю, она не ожидала тёплого приёма, но от того, что её, схватив за шкирку, выкинули, стало очень обидно. Встреча с двумя злыми охранниками прошла не самым лучшим образом, и девушка успела даже пожалеть, что вообще сюда сунулась. Вид огромных рослых вышибал был устрашающим.       Сидя на обочине дороги, Джихён не могла придумать, как ей попасть внутрь. Идеи были — и немало. Но все они как-то шли вразрез с её гордостью. Поругав себя пару минут, девушка всё-таки нервно и уверенно набрала Дженни. Ответили ей быстро, отчего она, резко запаниковав, наругала себя за то, что не подготовила речь заранее. Просьба вышла какой-то скомканной и местами рваной. Попасть в дом без разрешения хозяина было бредовой идеей, за которую девушка тут же на месте получила резкий выговор, а бонусом ещё и парочку бранных слов в свой адрес. Дженни нервно сбросила собеседницу, обещав перезвонить через пару минут, но перезвонила только спустя четверть часа, предупредив, что она её точно отшлёпает (видимо, это было семейное) при следующей встрече. Так, усилиями новой подруги, она стала свежеиспечённой домработницей, которую через полтора часа должен был подобрать местный садовник.       Загорелый и накачанный молодой человек с татуировками на все плечи и, по мнению Джихён, не только на все плечи, одетый в джинсовый комбинезон и широкую соломенную шляпу по всем правилам сериалов для домохозяек, действительно подобрал её на обочине. Только вот не через полтора часа, а через два с половиной. И девушка могла только догадываться, какие отношения его связывали с Дженни, но отчего-то она была уверена, что мыслит в правильном направлении. Ведь, по сути, парню незачем было связываться с двумя девушками, если только с одной из них он не имел какие-то достаточно близкие взаимоотношения.       Оказавшись на территорию виллы, Джихён почувствовала себя странником, ступающим на чужие земли. Неизведанные и таинственные. Временами даже пугающие, но не вызывающие у неё никакого отвращения, в отличие от места обитания Джеки. Удивительно, но ей показалось, что всё вокруг было как будто каким-то нетронутым, каким-то слишком светлым и просторным. Вокруг были одни только тёплые оттенки бежевого: от парного молока до горького миндаля, разбавленного насыщенными малиновыми камелиями в окружении сочных зелёных листьев. Никакого красного и чёрного, с чем обычно ассоциировалась у неё душа Чонина. Ей показалось это странным, но в этом месте действительно было уютно находиться. С первого взгляда складывалось ощущение, что вечеринок здесь не проводили, а гостей так вовсе не принимали. Джихён долго пыталась подобрать слово для описания всего, что она видит, но слово никак не подбиралось, пока она не ступила пыльными серыми кроссовками на белоснежную гранитную лестницу с вкраплениями какой-то серебряной пыли. Девственный. Пронеслось подобно пёстрой бабочке перед самыми глазами. Слово точно подходило окружающей её обстановке, но отчего-то никак не сочеталось с его владельцем. Или всё-таки сочеталось? До недавнего времени ей казалось, что душа Чонина была мерзкой и чёрной. Чёрной-чёрной-чёрной. Точно такой же, как её знакомый дворовый кот, который не умел сидеть на руках, а только шипел, больно царапался и задирал других котов, но который оказался не таким уж и чёрным, когда Джихён решила его отмыть. Белый-белый-белый. По итогу кот оказался всё-таки белым. Удивительно. Но он действительно имел другой цвет. Кто знает, может быть, глава мафии тоже нуждался в том, чтобы его душу кто-то отмыл. Вдруг она тоже у него девственная? Что если в ней прячется обиженный жизнью маленький мальчик? Что если всё вокруг — это только часть его мира, маленький цветной кусочек мозаики, случайно отколовшийся и попавший к Джихён в руки. Но имела ли она права вторгаться в него?       Рука, приложив усилие, потянула дверь на себя. Светлый широкий коридор был освещён естественным светом, льющимся с улицы. С обеда ветер усилился и от этого, врываясь в открытые настежь окна, раздувал тонкие шторы, подобно волнам, занося в помещение запах, готовящегося пролиться в ближайшее время дождя. Пол был застелен паркетом из светлого дерева с рисунком, напоминающим закрытый лотос. Аккуратно разувшись и даже стянув носки, Джихён босыми ногами ступила на тёплый, согретый дневными солнечными лучами пол. Сердце неистово забилось в груди, хотя она знала, что хозяина нет в доме, и даже существовала большая вероятность того, что он здесь сегодня, по заверениям Дженни, вообще не появится. Коридор вёл сразу в несколько комнат, каждая из которых также вела в какое-то отдельное помещение. Джихён осмотрела кухню и столовую с какими-то гавайскими мотивами, заглянула сначала в одну гостиную: с камином, бархатным ковром и огромным баром. Потом заглянула в другую: заставленную книжными стеллажами, с которых она стянула пару изданий и, пролистав, мало прониклась их содержанием. Некоторые были на других языках, некоторые были какими-то очень редкими и старыми, но, что примечательно, на полках была даже парочка детских сказок. Побродив по первому этажу, Джихён рискнула подняться на второй. Предположение о том, что здесь почти не бывает гостей, подтвердилось. Комнат было много, но ни одна из них не была обустроена под гостевую. Спальня была только одна. Просторная и, должно быть, светлая, но сейчас её тёмные шторы были плотно задёрнуты и не впускали ни одного солнечного просвета. Высокая, большая и широкая кровать стояла у стены, застеленная шёлковыми фиолетовыми простынями и плотным серебряным покрывалом. Поколебавшись, Джихён подошла к прикроватной тумбочке, чтобы наверняка убедить себя, что в них не хранится ничего аморального. Обойдя весь дом, она к своему счастью, не обнаружила никаких пыточных или комнат для страстных утех. При этом содержимое тумбочек всё же не давало ей покоя. Резко выдвинув полку на себя, она ничего там не обнаружила: ни отвратительных игрушек, ни кляпов, ни даже коробки презервативов с разными вкусами. В нижнем ящике также ничего нехорошего не оказалось. Чего не скажешь о второй тумбочке, где Джихён обнаружила пистолет. Но почему-то наличие пистолета её порадовало намного больше, чем наличие какой-нибудь розовой плётки.       Время тянулось медленно, как загустевшая липкая патока. Джихён долго сидела на первом этаже, время от времени меняя позы на диване и вслух придумывая речь, с которой она обратится к хозяину. Устав себя накручивать, девушка прошлась по комнате, обнаружив отложенную хозяином книгу на камине, но и чтение её не успокоило — напротив, корейская сказка о хитром тигре, которому решил помочь наивный оленёнок и которого под конец чуть ли не съели, заставила вернуть произведение на место. Девушка глянула в сторону окна. На улице темнело — вечерние тени долго удлинялись до того момента, пока не слились в сплошную черноту. С каждым часом ветер крепчал. Небо время от времени гулко рычало, а под конец, не выдержав ноши, разразилось круглыми и тяжёлыми каплями дождя. Поздно спохватившись, девушка побежала закрывать окна, через которые на пол уже успела просочиться вода. К несчастью, бессчётное количество попыток не впускать ливень в дом были безуспешными. Долго прыгая на месте, чтобы достать вертикальную часть сдвижного окна, Джихён не скоро осознала, что роста ей не хватает. Встав на носочки, она в очередной раз потянулась к раме. Кончики её пальцев едва доставали края, когда смуглая рука, возникшая откуда-то со спины, не прикладывая усилий, резко заставила окно скользнуть вниз. Громко и стремительно. Отчего стёкла, вздрогнув, издали жалобный свист. Испугавшись, Джихён оступилась, но упасть ей не позволила чья-то грудь, в которую она уткнулась спиной. Лайм. Запах кислый и свежий, где-то даже сладковатый, похожий на Мохито, растёкся по телу.       – Не помню, чтобы я нанимал новую уборщицу, – раздался пропитанный презрением и холодом голос, похожий на февральскую вьюгу, пробирающую до самых мурашек, – но спасибо за то, что показала, какие идиоты на меня работают. Благодаря тебе я со всех теперь три шкуры сдеру, а потом и мясо до костей. Дженни не исключение, – девушка вздрогнула, интонация была угрожающей и рычащей, как у дикого зверя. – Какого хера ты здесь забыла, ещё и без разрешения, – грубо схватил он её за плечо, разворачивая к себе лицом. Переполненные злобой глаза, уставились на девушку. Джихён хотела отступить назад на безопасное расстояние, но цепкие пальцы на её плече не позволили даже пошевелиться. – Последний раз спрашиваю. Какого... ты в моём доме после всего случившегося? Ты, что, язык проглотила?       – Нет, – ляпнула Джихён самое глупое, что только могло прийти в голову.       Сцепив между собой зубы, чтобы не наговорить больше ничего страшного и мерзкого, Кай схватил девушку за запястья и поволок за собой в коридор. Ему стоило невероятных усилий не встречаться с Джихён долгое время, иначе, он был уверен, что, сорвавшись, точно прострелит ей какую-нибудь конечность. По крайней мере ему так думалось. Уже сейчас он понимал, что девчонка подрывает его авторитет, который он накапливал годами. Он видел, что бы между ними ни происходило, всё сходилось к тому, что дальше угроз он зайти не решался. Или не мог? Как только он видел страх в чужих глазах, вся его решительность таяла. Он уже давно осознал, что чем быстрее затягивалась его рана, тем злее он становился, от осознания того, что наказывать её не собирается.       – Сейчас же выметайся. Если ещё раз вытворишь нечто подобное, я тебя в бордель запихаю.       – Нет, – упёрлась девушка пятками в пол.       – Здесь тебе не гостиница, убирайся сейчас же.       – Нет, – снова повторила Джихён, после чего Кай начал заводиться ещё сильнее.       – Ты сейчас же вернёшься домой и будешь сидеть там как мышка. До того момента, пока я сам не прикажу тебе явиться.       – Я хочу, чтобы ты вернул мне Чонён! – воскликнула девушка. Хватка стала грубей и болезненней. До конца входной двери оставалось всего пару метров, и Джихён, не придумав ничего лучше, укусила молодого человека за руку.       – Больная, – зашипел Кай, одёргивая руку. – Какая же ты всё-таки больная на голову! Ты меня чуть не убила, сука. Ты чё прикалываешься?       Болезненный удар пришёлся на затылок в момент, когда Джихён со всей силы врезалась в стену. Рука с остервенением вонзилась в шею, перекрывая доступ к кислороду.       – Видит небо, я сдерживался сколько мог, Джихён, но ты меня реально доконала своей тупой упёртостью. Ты забыла, кто я такой? – в очередной раз стукнул он её о стену.       Девичья ладонь потянулась к мужской, пытаясь её сбросить. От боли слёзы выступили на глазах, лицо стало непривычно красным. Показалось, что на шею кто-то надел петлю и начал потихоньку её стягивать. Тяжело. Складывалось ощущение, что она летит в пропасть, но его властный голос всё ещё преследовал её разум.       – Я не мальчик на побегушках, которому ты можешь диктовать свои условия, но при этом ты отчего-то стала всё чаще это забывать. Ты имеешь дело с преступником, которому чуждо благородство. Мне плевать, что ты девочка. Слышишь? Меня не будет мучить совесть, если что-то с тобой вдруг случится.       Джихён показалось, что её душа уже покидает тело, но рука, резко вонзившаяся в её шею, также быстро оставила её в покое. Кай сделал шаг назад. Она хотела осесть на пол, но сильные руки, схватив её за плечи, не дали ей этого сделать.       – Давай, говори, что тебе нужно? – хрипло прошептала девушка, ощущая, что влажная пелена встала перед глазами. – К кому ты меня ещё хочешь подложить кроме Мун Инджэ? К Джеки? Не скупись на желания, ты же это планировал с самого начала. Чего тебе в этот раз хочется? Чтобы я обольстила сына генерального комиссара, который снабжает Джеки информацией из полицейского ведомства, – с силой стукнула Джихён его двумя руками в грудь, но сила эта была какой-то обречённой и слабой. – Или нужно переспать с депутатом парламента Национальной Ассамблеи, которому Джеки помогает тянуть деньги из казны? Хотя, нет. Нужен кто-то позначительнее! Давая, я отсосу местному губернатору, который спонсирует Джеки за то, что он помогает убирать неугодных людей, которые мешают продвигаться ему по карьерной лестнице.       – Не терпится кому-то отсосать?! – вспылил Кай, хватая Джихён за руку и меняя направление, в котором они шли до этого. – Что же, давай, на этот раз удовлетворим твои желания. – Снова, добравшись до гостиной, глава мафии больно откинул девушку на пол, нависая сверху. – Начинай. Набирайся опыта. Вряд ли губернатору понравится минет от девушки, которая даже не знает, как член держать в руках. Я жду, Джихён. Ты же знала, к какому ублюдку шла. Так чего же теперь тушеваться? Ты же у нас храбрая и смелая. Тут нет никакой высшей математики. Расстёгиваешь ширинку, достаёшь член, гладишь, целуешь, берёшь в рот, и заметь: чем глубже, тем лучше. Потом ждёшь, пока партнёр кончит, а в конце глотаешь или не глотаешь сперму, к слову, лично я люблю, когда глотаешь. Всё начинай. Инструкцию я тебе дал.       – Ты чудовище, – презрительно снизу вверх из-за растрепавшихся прядей посмотрела на него девушка. Ненависть затмила рассудок. Он снова это делал. Нарочно издевался. Нарочно заставлял её ненавидеть себя. С полными слёз глазами Джихён потянулась к кожаному ремню брюк. Пальцы судорожно дрожали, не как у юной молодой девушки, а как у старой и дряхлой старухи. Пряжка ремня не поддавалась, но после несчётных попыток девушке всё же удалось расслабить петлю.       – Джихён, – услышала она тихий и усталый голос с нотками какой-то обречённости, как будто это не Кай, а она всё это время вытаскивала у него из-под дома кирпичи, из-за чего тот в итоге и рухнул. – Поезжай домой, я вызову тебе своего водителя, – отступив на пару шагов, он снова застегнул ремень, возвращая кончик петли на место.       Уезжать не хотелось. Цель не была достигнута. Она всё ещё не вернула домой Чонён. К её несчастью, пока у неё был только один вариант для сделки. Но, кажется, своей выходкой она его ещё больше рассердила. Или расстроила? Но был ли теперь выход назад?       Кай позвонил водителю. Джихён слышала его размеренный и властный голос, доносившийся из соседней комнаты. Неужели всё? Конец. Но время ли было складывать орудия?       – Ещё в силе, – прошептала девушка, когда он вернулся назад.       – В силе? – как гулкое эхо отозвался голос собеседника.       – Я готова спать с тобой, пока это тебе не надоест. Я не буду морщиться и плакать, не буду отворачиваться и сдерживать рвотные порывы. Я не уверена, что я могу стерпеть, что ты будешь меня душить во время всего этого. Но, если я привыкну... – запнулась Джихён, теребя подол юбки и пряча глаза под длинными волосами, – если я привыкну к тебе, то ты можешь попробовать. И если тебе интересно, хотя, я уверена, что всё-таки тебя это не заботит, но я не хотела бы, чтобы было грязно, не хочу в другие места, как ты выразился, – еле слышно выдавила из себя девушка, разглядывая красивый узорчатый пол. Поколебавшись какое-то время, она медленно зашагала навстречу к молодому человеку и остановилась только тогда, когда её босые ноги уткнулись в босые ноги Кая. Глаза, осмелев, посмотрели на собеседника. Глава мафии, склонив голову набок, наблюдал за девушкой.       – А отвечать будешь? – зачем-то спросил он. Хотя пять минут назад решил, что точно выдворит её из своего жилища и точно уже больше никогда не позволит ей здесь бывать. Но кому, как не ей здесь находиться? До этого он никого сюда не водил. Ему не нравилась даже одна мысль о том, что в его доме могла быть молодая женщина. Здесь даже все домработницы были почтительные дамы за пятьдесят. Но сейчас Джихён как никто другой вписывалась в окружающую обстановку. Та эфемерная девушка, которую он так долго представлял. Душа или тело? Вот она. В двух шагах. Бери, когда она сама тебе разрешает. Тело или душа? Он был уверен, что ему нужно было второе, но она отчего-то всё равно настаивала на первом, хотя знала, что этого у него и так в излишке. А вот душа... Он был уверен, что больше такой не встретит. Она сказала ему когда-то, что он может взять только что-то одно. Но сейчас он понял, что слишком жаден для одной половины яблока. Хотя он никогда и не любил яблоки и считал это дурацким сравнением. Кай был уверен, что ему нужно признание Джихён, но пока он мог видеть только её жгучую неприязнь от его поступков. Но по-другому было нельзя. Джихён или принимает его таким, какой он есть, или не принимает вообще. Другого не дано. Она забирает или всё, или ничего. Он уж точно не собирается разграничивать себя и показывать ей только что-то хорошее. Душа или тело? Он хотел всё. Так можно ли было обмануть судьбу? Мог ли кто-нибудь полюбить монстра? Монстру казалось, что не мог. Тогда стоило ли вообще заморачиваться по поводу того, как это всё должно будет произойти рано или поздно? Нужно ли было выбирать, когда Джихён и так, кажется, сделала выбор? Или это просто он перекладывал на неё ответственность? Он не был уверен в том, что её сердце способно согреть его на расстоянии, но точно знал, что у её тела это бы получилось. Тело или душа? Так что ты выберешь?       – Отвечать? – растерянно переспросила Джихён.       – Целовать и гладить в тех местах, которые, по твоему мнению, не считаются грязными, – шёпотом уточнил Кай, заправляя за ухо девушки прядь волос.       – Не знаю, – попыталась быть честной она.       – Не знаешь? – слишком глухо, чтобы расслышать, спросил он.       – Может быть, когда-нибудь.       – Когда-нибудь, – печально повторил Кай, разворачиваясь в сторону выхода. – Через двадцать минут подъедет водитель, чтобы забрать тебя.       – Но, – попыталась поймать его рукав Джихён, когда шёлковая ткань рубашки выскользнула из рук.       – Я в душ, – провёл он рукой по волосам. – У тебя есть двадцать минут, чтобы принять решение: хочешь ты уехать или подняться наверх? И если выберешь последнее, дороги назад не будет. Из комнаты я тебя точно сегодня не выпущу.       Джихён не хотела ждать двадцать минут, потому что, если бы пришлось выждать всё отмеренное время, она бы точно передумала. Побродив минут пять по гостиной, девушка поднялась наверх. Рука коснулась позолоченной ручки. Свернуть с этого пути уже точно не удастся, Кай ясно дал ей это понять. Но другого выхода не было. Неизвестность о судьбе родного человека угнетала. Наверное, Чонён сейчас ничего не понимает и ей даже может быть страшно. Явно страшнее, чем Джихён. Дверь скользнула вперёд. Шторы всё также были плотно задёрнуты. В комнате стоял лёгкий полумрак. Тёплый и мягкий свет доходил от прикроватных светильников. В этот раз кровать показалась Джихён ещё больше, по ощущениям она была велика даже для двух человек. Подойдя к зеркалу, девушка пригладила волосы. Большие карие глаза глянули на неё с грустью. Она до сих пор не понимала, зачем она нужна была ему. Маленькая, неказистая, подросткового телосложения, без плавных и женственных изгибов. Она считала, что просто не могла вызывать сексуального влечения у мужчин, а тем более у таких, как Кай. Ей казалось, что ему нужен кто-то под стать, кто-то такой же красивый и кто-то такой же порочный.       Молодой человек вышел из соседней ванной комнаты не скоро, как будто нарочно давал Джихён не двадцать минут, а намного больше. По его лицу девушка поняла, что он всё-таки не ожидал её увидеть. Теперь на нём были домашние хлопковые штаны и такая же майка. Вытирая волосы махровым полотенцем, он долго не решался заговорить, но знал, что если он не начнёт первым, то и Джихён не начнёт.       – Пойдёшь в душ? – спросил он её, откидывая полотенце на кресло.       – А нужно?       – Не обязательно, – покачал он головой, – но, если тебе хочется, там, в шкафу, есть чистые полотенца. Мне нужно закончить кое-какие неотложные дела, не знаю, сколько это конкретно займёт по времени, но тебе придётся меня подождать, – стянул он сотовый телефон с прикроватной тумбочки.       – Хорошо, – кивнула Джихён, решив, что всё-таки даст поговорить ему по телефону без свидетелей. Подслушивать чужие нехорошие разговоры не хотелось. Они ещё больше могли оттолкнуть его от неё. – Можно попросить? – неуверенно спросила девушка, не решаясь уйти в ванную.       – Не подглядывать? – натянулись его губы в улыбке.       – Всего одна ночь без пошлостей. Никаких грязных слов и бранных ругательств.       – Как скажешь, – ухмыльнулся он, – но и ты тоже должна сдержать данные мне не так давно обещания.       – Я сдержу.       – Будут ещё пожелания? Шампанское, шоколад? Роз в доме нет, я их терпеть не могу, но в саду есть камелии, могу раскидать их по покрывалу, – попытался разрядить он обстановку, но лишь в очередной раз напомнил Джихён, что она совершает что-то предосудительное.       – Контрацепция, – сухо отозвалась девушка.       – Я не вожу в этот дом баб, Джихён. Она, – кивнул он в сторону кровати, – как и ты, лишится сегодня непорочности. В этом доме нет презервативов, потому что здесь не занимаются сексом. Только доверие, зайчик. И буду честен, даже если бы они у меня были, в первый раз с тобой я бы их точно не натянул, уж поверь. Я не прикалываюсь по девственницам, но если так получается, что ты одна из них, то я собираюсь получить максимум удовольствия, и резинка в данном случае будет мне только мешать. Если ты переживаешь о своём состоянии, то я чистый и ничем заражать тебя не собираюсь. Не волнуйся, в первый раз кончать в тебя я не буду, мой опыт в этот раз на твоей стороне.       Забравшись в душ, девушка пару минут постояла под тёплой водой. Мыться не хотелось, она ещё дома привела себя в порядок. Сейчас хотелось только согреться, но согреться не получалось: тело всё равно била мелкая дрожь.       Удивительно, но на полках она не обнаружила никакой горы косметических средств. Хотя Кай казался ей временами холёным и не лишённым снобизма. Всего пара-тройка каких-то бутылочек в виде шампуней и гелей для душа, но при этом никаких кремов или чего-либо подобного. Дотянувшись до моющего средства, рисунок на котором уже говорил о содержании, Джихён вдохнула цитрусовый аромат. Гель. Оказывается всё это время, она была права, и это был он, не туалетная вода или духи, а просто дорогой гель.       Выйдя из комнаты полностью одетой, девушка присела на кровать. Кай всё ещё разговаривал по телефону на незнакомом ей языке, не собираясь заканчивать. Теребя в руках юбку, она пыталась собраться, но попытки были безуспешными. Не так она представляла себе свою первую близость с мужчиной. Тёплая рука неожиданно коснулась щеки. Джихён вздрогнула. Пальцы мягко скользнули к губам.       – Тебе неприятно? – потянул он её за руку для того, чтобы она встала с кровати. – Только не лги.       – Ты не неприятен мне как мужчина, – прошептала она, ощущая его губы у себя на виске.       – Но неприятен как человек, – отозвался Кай, запуская руку в волосы на затылке Джихён.       – Чонин, – сорвалось с губ, в тот самый момент, когда ещё один поцелуй коснулся её щеки.       – Мне нравится, когда ты зовёшь меня по имени, – погладил он её рукой вдоль позвоночника, притягивая к себе ближе, – правда, ты нечасто это делаешь.       – Все зовут тебя Каем, я делаю то же самое, – тяжело сглотнув, призналась Джихён, выставляя вперёд ладони, в тот самый момент, когда их грудные клетки должны были соприкоснуться. Дистанция. Ей определённо всё ещё нужна была дистанция. Она не могла так быстро привыкнуть к его горячему телу.       – Это для окружающих. Так проще. Не хотел, чтобы моё имя поливали грязью незнакомые мне люди, поэтому и придумал псевдоним. Для преступного мира — Кай, для близких — Чонин. Мне казалось, что это достаточно очевидно, и ты должна догадаться, – коснулся он языком мочки уха, втягивая её в себя вместе с серёжкой в виде маленького колечка. Руки коснулись талии, сначала погладив её большими пальцами, а потом неожиданно и больно сжав. Быть мягким и грубым. Неужели в этот раз он выбрал именно такую игру? Подхватив девушку на руки, Кай сел на кровать, усадив Джихён, так, чтобы её ноги свисали по обе стороны от его коленей. Ладони легли чуть выше ягодиц.       – Поцелуешь меня? – ухмыльнулся он, и она не поняла: то ли он спросил, то ли попросил, но при этом девичьи губы всё равно потянулись к мужским губам. Невесомо и целомудренно, запечатлев на них лёгкое касание. – А по-взрослому умеешь? Или этому тебя тоже учить нужно? – изогнулась его бровь.       Со второй попытки вышло не так скомкано. Язык неуверенно коснулся чужого рта. Робко и стеснительно. Кай раздосадованно вздохнул.       – А где экспрессия? Где чувства? Я бы сказал, как это называется, но ранее дал тебе слово, что не буду ругаться, а ведь очень хочется. Особенно осознавая, какая ты всё-таки неуверенная в себе. И знаешь, что примечательно? Что будь на моём месте кто-то другой, ты бы делала всё точно так же. Смущалась, бледнела и краснела. Ты боишься себя. Это отталкивает даже меня, – прошептал он ей в губы, после чего, погладив ключицы, оставил на них дорожку мягких поцелуев. – Думаешь, что первым должен быть кто-то любимый? А ещё лучше, если вы друг у друга будете первыми? Я ведь прав? Но это всё чушь, Джихён. Даже, если бы на моём месте сейчас был кто-то другой, ты бы всё равно не была раскрепощённой. Ты бы всё равно боялась неизвестности. Так не лучше ли осознавать, что с тобой кто-то опытный? Я резкий, но это не значит, что собираюсь тебя обижать в постели. Напротив, я хочу, чтобы тебе понравилось и ты захотела ещё. Поверь мне, любовь и секс — это разные вещи. В действительности они должны идти в тандеме, но ведь на практике они редко сходятся. Секс питает снаружи, а любовь изнутри. Не обязательно спать с кем-то и любить точно так же, как не обязательно кого-то любить и при этом спать с ним.       Переведя взгляд на руки девушки, Кай заметил, что они так ни разу его и не коснулись, даже сейчас они лежали на её бёдрах, как у прилежной школьницы. Школьницы. Школьницы. Херовой школьницы. Он обещал не ругаться при Джихён, но не обещал ей не делать этого про себя: сейчас в его голове кроме отборных ругательств ничего не было. Мужская ладонь притянула женскую к своим губам, после чего влажный язык коснулся каждого пальца в отдельности.       – Зачем я тебе? – отводя глаза в сторону, прошептала Джихён. Чужие действия пугали. Они оба ещё были одеты, но уже сейчас ей было стыдно.       – Пока ещё не решил, – погладил он её шею. – Может быть, просто разнообразия захотелось.       – Ты будешь грубым? – спросила она, смущаясь своего же собственного вопроса.       – Буду, – подтвердил он предположение, укусив её за нижнюю губу и тут же облизнув её языком, – но сегодня не так, как обычно. Нежность для меня слишком приторна и не приносит мне удовольствия.       Придерживая девушку руками, он перекатился с ней на кровати, нависнув сверху. Накаченная грудь напряжённо поднималась и опускалась. Рука погладила босые ступни, приподняв одну в воздухе и заставив упереться о его грудь. Глаза остановились на лодыжках. Он впервые видел такие красивые лодыжки. Тонкие и изящные. До этого времени, признаться честно, ни разу даже не обращал внимания на эту женскую часть тела. Хотя сейчас отчего-то был уверен в том, что других таких ему больше точно не встретить. Кай только сейчас осознал, что никогда не видел Джихён на высоких каблуках — и он представил, что, должно быть, она обязана на них выглядеть изумительно и сексуально. Закинув ногу себе на плечо, молодой человек прижался горячими губами к подъёму ступни. Девушка от неожиданности вздрогнула. Дорожка невесомых поцелуев пролегла до самого колена, остановившись на запретной границе ровного края очень девчачьей юбки солнцем. Пальцы скользнули под чёрную плотную материю, погладив внешнюю сторону бедра. Он пока что не касался интимных мест, но уже сейчас Джихён сгорала от стыда: то бледнея, то краснея, как нежный цветок под переваливающимися солнечными лучами.       – Оторви ягодицы от кровати, хочу снять юбку, – хрипло приказал он, но она его не расслышала, пребывая в какой-то прострации. Голова дёрнулась в сторону, а нежные и слегка потрескавшиеся губы приоткрылись, вцепившись в указательный палец. Ей всё ещё хотелось быть сильной и смелой. До самого конца. – Джихён, если ты не будешь слушаться, будет неприятно нам обоим, – резко схватил он её за подбородок, снова разворачивая к себе и впервые жадно впиваясь в её губы. Причём, впиваясь как-то развратно, истязая тем самым чужой рот. Нет. Определённо насилуя его. Потому что так, как целовал он сейчас, априори целовать было нельзя. Для Джихён это было вызывающе и вульгарно. Как-то неправильно. Как-то слишком грубо и громко. Мокрый язык прошёлся по небу, коснувшись чужого языка. Он не хотел пугать её и начинать всё так резко и напористо, но, не сдержавшись, всё-таки набросился на мягкие и податливые губы, которые пусть и неуверенно, но впервые ему отвечали — и уже от этих касаний он сходил с ума.       Рука дотронулась до спины и настойчиво жестом заставила приподняться. Золотая змейка предательски скользнула вниз, поддавшись с первого раза. Хотя Джихён с первого раза никогда не поддавалась. Первый элемент гардероба отлетел куда-то в сторону, приоткрывая белые кружевные трусики.       – Красивое бельё, – отозвался он, жаля своим влажным поцелуем внутреннюю сторону бедра, – но совершенно не в моём вкусе, – ещё один поцелуй лёг с противоположной стороны, как будто он не хотел оставить какую-то часть тела не обласканной. – Не могу отделаться от мысли, что я похож сейчас на кочегара, который собирается тебя запачкать.       Ладонь скользнула под футболку и погладила напряжённый живот. Очередной импульсивный жест, и он рывком заставил Джихён сесть. Теперь и футболка полетела куда-то в сторону. Девичья кожа покрылась мурашками и скорее всего не от холода, а от эмоционального возбуждения. Язык снова скользнул по ключицам. Руки мягко сжали грудь под лифчиком. Сердце Джихён застучало невыносимо быстро, словно птица, запертая в клетке, в то время как сердце Кая билось медленно и размеренно, как сердце жестокого птицелова, посадившего в клетку несчастное создание. Застёжка лифчика глухо щёлкнула, а ткань скользнула вниз, оголяя маленькую, но аккуратную грудь.       – Теперь твоя очередь меня раздевать, – поднёс он её подёргивающиеся руки к своей майке. Пальцы неуверенно потянулись к ткани, хватая её за край и оттягивая вверх.       – Перестань дрожать так, как будто я насилую тебя электрошокером, – улыбнулся он, и, обхватив чужие ладони, помог девушке расправиться с одеждой. Ему вдруг невыносимо сильно хотелось почувствовать печальную нежность её рук, но он знал, что сама бы она ни за что до него не дотронулась, поэтому, не выпуская чужие запястья, он приложил девичьи ладони к своей груди и медленно скользнул вниз по напряжённым рельефным мышцам. Он был тёплый и мягкий, и это всё, что подумала про себя Джихён, пока грудной мужской стон, не заставил её испугаться. В обоих этот жест вызвал дрожь. Только разный. У него явного возбуждения, а у неё явного страха. Она мимолётом глянула на небольшой шрам, виной которому была она, пока Кай снова не завалил её на кровать. Жалобное мычание сорвалось с губ, маленькие ладошки закрыли глаза. Нет. Неправильно. Всё было неправильно. Не хотелось видеть его перед собой. Только не в такой ситуации. Слишком интимно, и слишком сокровенно для двух людей, которые по их же собственным словам, испытывали друг к другу только неприязнь. Но только ли неприязнь? Сейчас Джихён не хотела копаться в своих чувствах, потому что, кажется, человек напротив собирался надругаться не только над её телом, но, что самое страшное, и над её душой. Она не хотела, чтобы сейчас здесь был он. Она не находила его касания противными, а тяжесть тела неприятной и отталкивающей. Но ей всё равно хотелось видеть кого-то другого. Кого-то другого. И впервые она поняла, кого бы она хотела сейчас здесь видеть и впервые испугалась своих же желаний.       – Открой глаза и не смей их больше закрывать. Не хочу, чтобы ты думала о ком-то ещё, – раздражённо отозвался он, и Джихён испугалась того, что он так просто мог заглядывать в чужие мысли — хотя это действительно просто могло быть совпадением. Большие и солёные капли подступили к горлу. Руки не решались оторваться от лица, ведь тогда бы он увидел проступившие слёзы и разозлился бы ещё больше. Долго. Она долго пыталась прийти в себя, но, как назло, ничего не выходило, до того момента пока девичий визг не слетел с губ. Впившись в нежный сосок, Кай чуть ли не прикусил его до крови, натянув на себя, настолько насколько это вообще было возможно. Ладони разомкнулись. Тёмные затуманенные страстью глаза, встретились со светлыми, не желающими принимать эту самую страсть.       – Ты обещала не прятаться, – сжал он её грудь грубыми руками, но как только увидел влажные глаза, расслабил хватку. Большие пальцы погладили полушария, массируя соски, которые от каждого движения становились всё твёрже. – Перестань меня бояться, я же сказал, что не обижу, – горячее дыхание начало щекотать ушную раковину. Губы от шеи, начали оставлять маленькие засосы, спускаясь всё ниже и ниже. Это было так по-детски, но он хотел, чтобы она как можно дольше держала в памяти эту ночь. Мокрый язык скользнул в пупок. Чужой запах дурманил и пьянил. Ему даже алкоголь сейчас не нужен был. У него и так голова шла кругом. Чистая и нетронутая. Впервые он нашёл какую-то прелесть в девственности и впервые он понял, что не заслуживает её. Похоже, именно после этого момента он и захотел стать жадным. Сегодня. И теперь уже всегда.       Тяжесть, нависавшая всё время над девушкой, на миг куда-то пропала. Задрав голову, как можно выше, Джихён постаралась не замечать происходящего, но при этом всё же смогла уловить шорох скользящей вниз ткани. Кровать снова прогнулась, после чего она почувствовала пульсирующую плоть в районе ног. Он был смуглый, а она бледная, отчего они оба вызывали контраст — их тела были словно фарфоровая и глиняная чашки.       – Не считаешь это нечестным, я уже голый, а ты пока нет, – шепнул он ей на ухо, поглаживая указательным и средним пальцем промежность под трусиками.       Непонятные щекочущие ощущения внизу живота, заставляли Джихён ёрзать на кровати, привлекая и распаляя чужое желание. Нижнее бельё скользнуло вниз. Ладонь медленно раскрыла нежные складки половых губ, осторожно и постепенно запуская внутрь указательный палец — на ощупь оценивая преграду. Девушка дёрнулась и попыталась оттянуть чужую руку, но он, рассердившись чужому резкому порыву, больно пригвоздил девичьи запястья к простыням, выше головы.       – Джихён, мне не составит труда порвать тебя сейчас одним пальцем, не дёргайся, пожалуйста.       Она снова зажмурилась. Ненависть в очередной раз начала разъедать сердце, подобно ржавчине убивающий металл. Медленно, но верно. Ей казалось, что она ненавидит его каждой клеточкой своего сердца. Каждым вздохом и каждым выдохом. Но ещё больше она ненавидит себя. Первая одинокая слеза, в бесконечном море слёз, упала на шёлковые фиолетовые простыни. Говорят, это цвет одиночества. Вот и сейчас Кай был один. В комнате их было двое, но она могла поклясться, что он точно был здесь один — ведь её душа была в другом месте. А что такое тело без души? Ничего. Пустая оболочка, похожая на пустой сосуд. Но можно ли утолить жажду воздухом?       – Твой разум может не принимать меня, но тело явно думает об обратном, – наконец-то вынул он мокрый палец и демонстративно облизнул его. Щёки запылали, Джихён собиралась отстраниться, но снова почувствовала тёплый поцелуй на внешней стороне бедра. В очередной раз, задрав голову, девушка старалась не видеть Кая ниже торса. Сверху всё было в порядке, да и снизу, она была уверена, всё должно было быть идеально. Хотя смотреть всё равно было стыдно.       Джихён снова дёрнулась в сторону, почувствовав что-то твёрдое и горячее между ног, именно поэтому движение Кая тоже вышло слишком резким и неточным. Порвать девственную плеву не получилось. Похоже, её организм настолько испугался, что всё внутри сжалось и не давало ему в неё проникнуть.       – Бл... – зашипел молодой человек, проглатывая последние слоги, – расслабься. Это и так всё уже затянулось, а я ведь даже не мастер прелюдий, – снова закинул он её ногу на своё плечо.       Сплюнув на два пальца, он снова помассировал клитор и влагалище. Головка, раздвигая половые губы, постепенно начала входить внутрь до того момента, пока не упёрлась в преграду. Помедлив, Кай обхватил лицо Джихён одной рукой, заставляя посмотреть ему в глаза. Член резко продвинулся дальше, обжигая изнутри. Крик отчаяния заполнил комнату. Капля крови скатилась по внутренней стороне бедра. Плоть потихоньку начала обтекать естество. Больно. Слишком больно. Ей показалось, что его размеры совсем ей не подходят. Он будто бы рвал её изнутри. Она попыталась отстранить его, уперевшись руками в грудь и глотая выступившие слёзы, но сдвинуть его было невозможно.       – Чёрт, тугая, – на выдохе произнёс он, пытаясь одним резким движением дойти до конца — отчего-то ему казалось, что в их случае это самый лучший вариант. Он хотел избавить её от боли моментально, чтобы она смогла почувствовать следом что-то более приятное, но, Джихён всё портила, ёрзая на кровати и мотая их из стороны в сторону. Стало горячо и душно. Ей показалось, что она задыхается в его объятьях, в тот самый момент, когда в них не было ничего кроме неутолимой нежности. Комкая и сбивая под собой простыни, хрупкое тело забилось на кровати, как мотылёк, намеренно загнанный в стеклянную банку. Режущие движения ушли. Сначала он пытался двигаться медленно, а потом и вовсе застыл и не шевелился, давая ей привыкнуть, но и это, кажется, не помогало — Джихён всё равно никак не могла под него подстроиться, забившись в истерике на кровати, она как будто нарочно причиняла себе ещё больше боли.       – Тш... – услышала она у самого уха. – Перестань, Джихён, – прошептали ненавистные губы, и большие пальцы смахнули колючие слёзы. Губы встретились, и очередной стон утонул в мягком, тёплом поцелуе. Если бы она знала, как обычно он ведёт себя с женщинами, то возможно бы, прониклась к нему сегодня симпатией. Но ненависть настолько сильно заполонила ей глаза, что она не видела ничего хорошего вокруг. Обхватив от неожиданности широкую спину, она наконец-то поддалась ритму. Грудь задвигалась в такт толчкам. Ближе. Крепче. Сильнее. Скорость постепенно начала увеличиваться, член начал скользить увереннее. Прижавшись к Каю вплотную, она почувствовала тепло его влажного тела. Женская ладонь машинально скользнула в мягкие волосы, притягивая его лицо ближе к себе. Два лба соприкоснулись. Кажется, она не только слышала, но и чувствовала его тяжёлое дыхание на своих щеках — и снова оно было пропитано мятными леденцами с примесью алкоголя и табака.       Ни через пять минут, ни через десять боль так и не хотела уходить. Джихён чувствовала её внизу живота, в ногах и в спине, но что удивительно, отголоски этой же боли ощущал и Кай. Только вот его боль была томительной и приятной, сжимающей член со всех сторон. Он и сейчас готов был кончить, как неопытный юнец, только вступивший в половое сношение, или же как мужчина после долгого воздержания, но отчего-то ему и ей хотелось доставить удовольствие. Хотя он и предполагал, что в первый раз у них ничего не получится.       – Хочу услышать что-нибудь приятное, – обжёг он её ухо очередным заявлением, ощущая, что в его руках она становится податливой. На откровенное признание Джихён, словно заводная игрушка, начала мотать головой. – На сегодня мне достаточно будет только имени, произнесённого с трепетом и придыханием. – Девушка закусила губы, давая понять, что не намерена произносить ничего подобного. – Я жду, – коварно улыбнулся он, упираясь руками по обе стороны от её головы и нависая сверху. – Не будешь слушаться, я кончу. Прямо внутрь. Кого хочешь: мальчика или девочку? – начал уменьшать он темп. – Ещё пять фрикций и всё, зайчик. Раз, Два, Три... – Джихён жадно схватила губами воздух.       – ...ин, – сухие губы, выдали непонятные буквы. Кажется, это было первое, что удалось ей вымолвить с того момента, как он завалил её на кровать. – Чонин, Чонин, Чонин. Пожалуйста, прекрати, – взвыла она, хватая его лицо своими ладонями. Кай, послушавшись, вынул член, кончив куда-то себе на руку. Глухо дыша, мужское тело завалилось сверху.       – Тяжело, – хрипло отозвалась девушка через пару минут, не в состоянии больше терпеть чужой вес. Молодой человек послушно откатился. Тело ныло, ноги бил спазм, внутри была сплошная пустота, как будто в её сосуде теперь даже и воздуха не осталось, а это значило, что теперь он был не только пустой, но и треснувший. Джихён попыталась перекатиться на край кровати, но сильные руки за долю секунды, поймав её, усадили сверху.       – Куда ты? – сощурил он свои красивые глаза. – Мы же ведь ещё не закончили.       Волоски на руках затрепетали. Это был не конец пьесы? Неужели сейчас антракт? Но она больше не могла присутствовать в зале, потому что каждая минута, тянулась невыносимо долго, будто бы Кай нарочно растягивал свои монологи.       – Как хочешь на этот раз: сверху или снизу? – на полном серьёзе спросил он, изогнув бровь и большим пальцем проходясь по шершавым девичьим губам.       – Никак не хочу, – сипло прошептала она как больной пневмонией, скидывая ногу и перебираясь обратно на кровать.       – Жаль, а я вот хочу, – недобро блеснули его глаза, и он безапелляционно добавил: – Вот сейчас хочу увидеть тебя на четвереньках. – Спрыгнув с кровати, он поймал приглянувшиеся ему в начале их ночи лодыжки, после чего потянул их на себя по скользким простыням, поставив Джихён в то положение, какое его интересовало. Девушка дёрнулась и инстинктивно попыталась лечь обратно на кровать, но он, не разрешив, звонко шлёпнул её по ягодицам.       – Не слушаешься — делаю больно, – напомнил он. На половых губах и на ногах ещё оставалось немного размазавшейся крови, но очевидно его это не смущало. Хотя может ли вообще дикого зверя смутить кровь? Кажется, его обычно она только возбуждает. Снова два болезненных раскатистых шлепка прозвучали в комнате. И Джихён не поняла за что, потому что, кажется, после предыдущего болезненного удара она замерла словно статуя, боясь пошевелиться, несмотря на то, что в таком положении стоять было унизительно.       – Прости, не удержался, – услышала она смех рядом, – всему виной невероятно красивый вид сзади. Считай что это аванс, всё равно ведь брыкаться будешь. – Облизнув палец, Кай провёл по анальному отверстию — Джихён вздрогнула. Обесчещенной дважды быть не хотелось. – Расслабься, не буду я тебя сейчас там трогать, – заверил он, крепко хватая её за длинные волосы и наматывая их на кулак. Ещё один его маленький фетиш, который мучил уже пару недель. Волосы были похожи на шёлк и пахли чем-то цветочным. – Но если разрешишь это кому-нибудь другому, – предупредил он, заставляя девушку прогнуться в спине, – убью, – опалил ледяной голос её ухо.       Дотронувшись носом до острых лопаток, он в очередной раз вдохнул её аромат. Губы снова начали ласкать тело, на этот раз на неизведанных ранее участках спины. Пальцы раздвинули половые губы, после чего горячий пульсирующий член вошёл внутрь. Во второй раз было не так больно, но всё также местами неприятно. Ладони сжали ягодицы. Кай нарочито медленно начал двигаться вперёд-назад.       – Ты до сих пор узкая и тугая. Интересно, как долго ты будешь растягиваться? Я всё же надеюсь, что у тебя это не временное явление, – поразмышлял он вслух, целуя её в плечо. Девичья грудь давно перестала содрогаться и всхлипывать. Режущая боль наконец-то ушла. Медленно, но она начинала привыкать к чужому телу. Хотя на движения всё также отвечать не хотелось, поэтому ни одного сладострастного стона так и не сорвалось с её губ, несмотря на то, что Кай всё делал вымеренно и правильно, пытаясь доставить ей удовольствие.       Пальцы одной руки, потянувшись к груди, больно выкрутили сосок, а пальцы другой, болезненно обхватив шею спереди, притянули Джихён ближе к себе. Остервенело и яростно он начал входить в неё сзади. Ягодицы бились о его пах, отчего вульгарные звуки не переставали долетать до её ушей. Ей казалось, что со стороны она выглядит, как дешёвая проститутка, не догадываясь, что для Кая она всегда останется чем-то непорочным, и никогда, даже в своих мыслях, он не посмеет подумать о ней ничего дурного. Капля пота, скатившись по мужскому лицу, упала куда-то на женскую спину. Он уже давно был мокрый, впрочем, как и она, и если бы они сейчас были в одежде, она поставила бы на то, что они бежали марафон. Отвлёкшись на созерцание чужих ягодиц, молодой человек забыл о чужой шее, которую он всё ещё держал по инерции. Девичье лицо стало красным. Ей вдруг почудилось, что она точно лопнет, как воздушный шарик, если он не прекратит её душить. Ногти нервно начали царапать чужую ладонь, но даже на это он не обращал внимания, пока девушка протяжно не захрипела.       – Прости, переборщил, – отцепив руку, коснулся он губами лопаток. Снова воздух. Похоже, рядом с этим человеком она научилась ценить многие вещи, о которых раньше и не задумывалась. – Давай, Джихён, – прошептал он ей на ухо, – если ты не кончишь, я решу, что ты фригидная.       – С тобой любая фригидной станет, – пробурчала себе под нос девушка, нервно потирая шею и осознавая, что Кай не шутил, когда говорил, что любит душить свою партнёршу во время секса. – Ты вообще нормальным сексом заниматься умеешь?       – Радость моя, ненормальным сексом здесь даже и не пахнет. Одно влагалище, один член. Никаких игрушек, никаких других частей тела. Всё традиционно и обыденно. Хотя, впрочем, я могу показать тебе что-нибудь другое для сравнения. Но ты ведь такая... – на языке крутилось слово «сука», но он всё ещё помнил про обещание, поэтому пришлось на ходу придумывать что-то другое: – недотрога, что просто из вредности не расслабишься, даже понимая, что тебе сейчас очень хорошо. – Движения ускорились, и он интенсивнее начал загонять свой фаллос в хрупкое тело. Снова возвращая ему боль, но на этот раз мучительную и где-то даже приятную. – Знаешь, какая самая страшная пытка для тела? Нет, не когда кто-то что-то отбирает, – склонился он над её ухом, прикусывая мочку, – а когда кто-то что-то не даёт. Пройдёт время, и ты меня ещё умолять будешь, но хрен я тебе тогда что-то дам. Поэтому запоминай чувства, которые ты сейчас испытаешь, потому что потом тебе придётся ой как постараться, чтобы их снова ощутить. – Пальцы потянулись к клитору и половым губам, после чего, пройдясь по ним нежно пару раз, начали их яростно массировать. Первый стон предательски сорвался с губ, и, не выдержав чужого напора, Джихён выгнулась, рухнув с ладоней на локти и ещё больше от этого выпятив попу. Пальцы с силой сжали простыни. – Не отрицай, тебе же приятно, солнышко? – нос уткнулся в девичий затылок, чтобы вновь вдохнуть чужой аромат — теперь она пахла не только собой, теперь её запах смешался и с его, отчего возбуждать она стала его ещё больше. – Кончим вместе? – прозвучало, как вопрос, но её организм, похоже, уловил сказанное, как приказ.       Дёрнувшись вперёд, Джихён ощутила, что мурашки разом прошлись по всему телу: с кончиков ушей и до самых пяток. Внутри резко что-то растеклось. Что-то вязкое и тёплое. На мгновение ей показалось, что она в каком-то эпилептическом припадке, ничего не понимающая и ничего вокруг не узнающая, на какие-то доли секунды мозг как будто перестал работать и только и делал, что получал какие-то другие сигналы из организма, отвечающие исключительно за наслаждение. Нет, Джихён определённо не была фригидной. Раз сумела почувствовать и увидеть, как тысячи холодных звёзд, пытаясь зацепиться за чёрно-синее полотно, всё-таки падают с неба, принося запах лайма и мятных леденцов. Потом она вдруг почувствовала ветер, врывающийся через закрытые окна, который, как кузнец, долго бил своим молотком по стеклу, до того момента пока оно осколками не посыпалось на пол, подобно какой-то волшебной серебряной пыльце. А ещё в саду шептались румяные или же просто смущённые чьей-то близостью камелии. Они склоняли свои пушистые головы друг к другу и впервые в ночи делились своим ароматом. Нежным и тёплым, как февральская вьюга. Но вьюга ведь не бывает такой, попытался бы ей кто-нибудь возразить. Но ведь и камелии не умеют разговаривать, прошептала бы она. Джихён никогда ничего не употребляла, но сейчас ей казалось, что она всё-таки выкурила что-то запрещённое, иначе она не могла оправдать себя и весь тот бред, который мелькал перед глазами. Ей вдруг показалось, что она падает не на кровать, а в глубокую и тёплую ванную. Вроде бы пару мгновений было прохладно, а потом резко стало тепло. Рухнув вниз, она потянула за собой Кая, который тоже, видимо, перед глазами видел картинки не хуже тех, которые видела она, и только поэтому он, пожалуй, забылся на мгновение и, потеряв остаток сил, упал сверху на Джихён. Помедлив ещё какое-то время, молодой человек вытащил член, наблюдая за тем, как белые сгустки спермы выходят из девушки. Откинувшись на спину, он повернул голову к Джихён, в надежде найти на её лице хоть какие-нибудь эмоции — и он был рад тому, что увидел. Приоткрыв рот, она жадно всасывала воздух, и её безумный взгляд, от непонимания того, что именно произошло, бегал по простыне. Не сдержавшись, Кай тихо рассмеялся.       – Ну, вот. Я же обещал, что тебе понравится, – коснулся он рукой её подбородка, разворачивая лицом к себе и заглядывая в непривычно чёрные глаза. – Что ты чувствовала во время оргазма?       – Всё, – хрипло прошептала Джихён. – Я почувствовала всё.       – Значит, я молодец? – приподнявшись на локтях, потянулся он к чужим губам, касаясь их мягко и влажно.       – Да. Но больше так не делай.       – Почему? – в удивлении приподнялись его брови.       – Мне показалось, что я сейчас умру.       – Вау, выхожу на новый уровень мастерства, теперь умею убивать и во время секса, – снова рассмеялся он, замечая, что Джихён начинает потихоньку отходить от случившегося и её глаза снова приобретают цвет светлого жгучего коньяка. Несколько раз напряжённо моргнув, девушка нахмурилась. Рука, потянувшись к промежности, провела по ней кончиками пальцев. Теперь стало понятно, что именно она почувствовала внутри себя. Белые сгустки застыли на ладони.       – Упс, – перекатился Кай на самый край кровати, ожидая, что скоро должна последовать неприятная тирада слов.       – Упс? – переспросила Джихён. – Ты кончил, придурок! – закричала Джихён, ударяя его в грудь.       – Ты почему ругаешься? Мне значит нельзя, а тебе можно? – накрыл он губы своей ладонью, чтобы его широкая улыбка не вызвала в ней ещё больше гнева, но, кажется, этот жест вызвал в ней схожую реакцию, за что он и получил ещё один звонкий удар по грудной клетке. – Конечно, я кончил. Я же здоровый мужчина, было бы странно, если бы я этого не сделал.       – Я не об этом, – с ещё большей силой заколотила его девушка. – Ты кончил в меня. Ты больной?! Я не хочу от тебя детей, – слёзы навернулись на глазах. – Не хочу! Не хочу! Не хочу! Ты же обещал.       – Я обещал, что не сделаю это в первый раз, – поднял он палец вверх. – Про второй уговора не было. Да и не паникуй ты так сильно, я ведь от алиментов не отказываюсь.       – Урод, – шмыгнула носом девушка, смахивая слёзы.       – Да, всё нормально. Я залез в твой телефон. У тебя цикл кончился, вероятность забеременеть минимальная.       – Минимальная!? – схватила Джихён подушку, начав дубасить ей молодого человека со всей силы. – Зачем ты это сделал, козлина?       – Просто захотел проверить бред одной японки, – улыбнулся он, ловко отнимая подушку и прижимая Джихён к себе.       – Что? – зашипела девушка, намереваясь зарядить Каю по лицу, но он ловко перехватил её руку, заламывая назад.       – Первый ребёнок заложен в первом половом акте. Девушка может даже не рожать от своего первого партнёра, но информация, что осталась в её хромосомах и в её яйцеклетке, является началом её будущего ребёнка.       – Что за бред ты несёшь?       – Сам не знаю, и правда, звучит, как бред, – дотронулся он губами до влажной от слёз щеки. – Просто хочу встретиться с тобой когда-нибудь в далёком будущем, когда ты решишь выйти замуж и родить ребёнка.       – Когда-нибудь, когда я решусь выйти замуж и родить ребёнка, я тебя близко к себе не подпущу, урод.