Точка невозврата

      Ожидать того, что Кай по-джентльменски откроет для Джихён переднюю дверцу авто и галантно протянет руку, было бессмысленно. Поэтому девушка, скрепя сердце и ёрзая на белоснежном кожаном сиденье, пришла к выводу, что выбираться всё-таки придётся самостоятельно, несмотря на неудобные туфли, которые с утра, к слову, ей умудрился притащить именно молодой человек. Отчего Каю в голову взбрела идея поставить её на очень высокие каблуки, она не поняла, но то, что он, кажется, просиял от увиденного, она заметить успела.       Время от времени из-за дискомфорта Джихён морщилась, но всё-таки старалась не подавать виду. Туфли были кожаные чёрные с зауженным острым носом и элегантной золотой застёжкой, опоясывающей тонкую лодыжку. Может сама она этого и не понимала, но обувь определённо ей шла и на миниатюрной ножке смотрелась очень даже изысканно и живо. Девушка вообще сегодня выглядела свежо и нежно как хрупкий цветок, проснувшийся и потянувшийся от первой росы на своих листьях, поэтому даже для Чонина её присутствие рядом стало глотком рассветного влажного воздуха. Воздуха, без которого теперь существовать было невыносимо. Словно он всё это время жил в загазованном шумном городе, но совершенно случайно, побывав в тибетских священных горах, осознал, чего именно был лишён всю свою жизнь.       Последние несколько лет он понимал, что живёт по наитию. Он не старался прислушаться к чему-нибудь или приглядеться. Окружающие люди раздражали его. Злодеяния больше не доставляли удовольствия. Он скучал, восседая на троне, пока шуты в разноцветных шапках с бубенцами пытались его развеселить. Да и радовался он, пожалуй, только тогда, когда на его глазах у шута снимали с плеч голову. Правда и эта радость была какой-то мимолётной. Он осознавал, что черствеет с каждым новым заходом солнца. В словах Джихён действительно дремала истина: его миром была пустыня. Мёртвая и бесплодная. Он видел, что нет здесь воды, которая позволила бы чему-нибудь зародиться, — и его это устраивало. Время от времени он мог слышать где-то на горизонте раскаты грома. В такие моменты приходилось брать в руки зонт и ждать момента, когда с неба хотя бы что-нибудь прольётся. Однако ничего не проливалось — и он был безмерно счастлив. Он не любил дождь и не собирался выращивать в своём саду цветы. Впрочем, в последнее время он был готов уверовать в то, что разрешил бы одному всё-таки цвести. Впервые в жизни ему захотелось свою пустыню для кого-то превратить в землю обетованную.       Банкетный зал располагался недалеко от центра. В пяти минутах ходьбы от станции метро Итэвон, хотя вряд ли кто-то из присутствующих добирался сюда подобным образом. Поэтому, ступая по мраморной парадной лестнице, напоминающей тёмно-синий с блестящими серебряными вкраплениями небесный свод, Джихён только и могла, что наблюдать за дорогими подъезжающими машинами, чьи владельцы с важным и очень занятым видом бросали свои ключи в сторону швейцаров для того, чтобы те припарковали их машины.       Просторный зал встретил молодую пару сдержанно, но очень даже радушно, отчего не сразу стало понятно, где именно начинается грань гостеприимства, а где она заканчивается. Джихён показалось, что она пришла в гости неожиданно и от этого не могла понять сразу: то ли ей здесь были рады, то ли на самом деле она пришлась ни к месту. В зале было светло, но тёмно-зелёная бархатная обивка мебели и почти чёрное дерево стен и отполированного пола создавало ощущение мрачного сказочного леса, где обитают злые ведьмы, монстры и прочие нереалистические существа. Потолок переливался тёмно-серым перламутром как свод морской раковины. Тяжёлые золочёные люстры сверкали над головой, разливая радужный свет от подвесок под ногами гостей. Оркестр в углу зала играл что-то чудное и сладкое, что-то, что по мнению Джихён точно не вписывалось в окружающую атмосферу. Стараясь быть более незаметной, девушка то и дело пряталась за широкой спиной Кая, но, к сожалению, каждый её шаг, сопровождающийся звонким стуком металлических набоек на тонких шпильках, эхом разлетался по помещению, привлекая к её персоне любопытные взгляды.       – Так значит бутылку всё-таки откупорили? – присвистнул Бэкхён, огибая Джихён и заставляя её от неожиданности вздрогнуть. – И что же в ней оказалось Каберне или какой-то бюджетный и не очень качественный аналог?       – Ещё не успел распробовать, – расплылся в улыбке Кай, мягко проходясь по спине Джихён самыми кончиками пальцев, но даже это почти что невесомое касание она успела прочувствовать каждой клеточкой кожи и… сердца? Если вообще можно было таким образом оставлять следы на чьём-то сердце.       – Говорят, настоящему ценителю достаточно одного только глотка, чтобы понять насколько вино качественное, – со знанием дела поднял вверх палец Бэкхён, после чего этим же пальцем нервно попытался расслабить петлю на галстуке у самой горловины. – Уверен, что не нужна сторонняя помощь? – поинтересовался бизнесмен, скорчив забавную гримасу и всё ещё не выпуская из рук галстук золотого цвета, рисунок на котором Джихён напоминал фиолетовые фисташки.       – Не хочется делиться, даже если по итогу это окажется розовая подслащённая вода, напоминающая компот, – признался глава мафии, наблюдая как Джихён нервно закусывает свою нижнюю губу, и он поймал себя на мысли, что тоже не прочь бы её сейчас покусать.       – Со всеми уже успел поделиться? – недовольно подняла девушка глаза на Кая.       – Он ничего не рассказывал, – примирительно выставил Бэкхён ладони вперёд в надежде уладить недопонимание. – Это было моё предположение.       Джихён подозрительно покосилась на спутника. Могла ли она поверить в то, что он не похвастался друзьям своей очередной победой? Ей всё ещё хотелось верить, что до подросткового хвастовства он не скатился. Хотя она была уверена, что ей будет легче пережить то, что он поделится с половиной Сеула произошедшим ночью, нежели всё-таки решит обсудить это с лучшим другом.       – Ничего я не рассказывал, – рассерженно проговорил молодой человек, пытаясь перехватить ускользающую от него руку.       Последнее время он всё чаще начал ловить себя на мысли, что его эмоции почти всегда отражают эмоции Джихён. Если сердится она, то сердится и он. Если она его ненавидит, то и он её ненавидит. Если она делает ему больно, то и он делает ей больно. Он отдаёт ей всегда только то, что преподносит она ему. Правда, он из вредности всегда удваивает порцию, на самом деле прекрасно осознавая, что стоит ей хотя бы раз сделать шаг ему навстречу, став кроткой и послушной, и он незамедлительно ответит ей тем же. Потому что он тоже умеет быть кротким и послушным.       – Да почему эти бабы вечно обижаются?       Побродив вдоль шведских столов, Джихён стянула парочку лакомств, которые хоть в малейшей степени ей были привычны и знакомы, в отличие от жареных бананов и мидий в сахарном сиропе, которые точно не вызывали доверия. Она, пожалуй, с удовольствием попробовала бы и ярко-малиновый пунш, каскадом струящийся в серебряных чашах, если бы не боялась опрокинуться всю эту сложную конструкцию, больше походившую на красивую часть интерьера, нежели на фонтан для напитков. Возвращаться в компанию Кая не хотелось, она и так догадывалась, что успеет устать от него до конца лета. Ей вообще казалось, что только один-единственный человек мог бы скрасить сейчас её досуг. Поэтому, растерянно бродя вдоль переполненного людьми зала, Джихён надеялась в толпе выцепить противоречивый, но отчего-то ставший за несколько месяцев родным образ. Последний раз она видела его в клубе, в ночь, когда решила пристрелить главу мафии. Прошло больше месяца. И, кажется, она соскучилась. Нет. Она точно была уверена в том, что соскучилась. Злился ли он на неё ещё?       – Привет, – рассматривая белоснежную рубашку с серебряными кнопками вместо пуговиц, прошептала Джихён. Статный и строгий. То ли герой, то ли злодей — сразу и не разберёшь, но на мерзавца всё-таки походил меньше, чем следовало бы. Уже давно она успела поймать себя на мысли, что он похож на персонажа с мечом и луком, которого обычно древние греки высекали на камне или изображали на глиняных пузатых вазах. Мифический. Мифический настолько, что даже ей, кажется, не подобраться.       – Привет, – устало поприветствовал её молодой человек, медленно приглаживая непослушные волосы. – Как полагаю, тоже не по своей собственной воле здесь?       – Пожалуй, – слабо улыбнулась девушка, ощущая, что буквы рассыпались в воздухе, став началом неловкого молчания. Правда, неловким могла назвать его только Джихён, понимая, что Сехуну всегда было проще не разговаривать, чем пытаться придумать тему для диалога.       – Он тебя обижал? – смотря куда-то в конец зала, очень тихо и глухо спросил он так, что вопрос не сразу смог долететь до чужих ушей.       – Так спокойно об этом спрашиваешь? – отозвалась Джихён, нервно сминая подол тёмно-изумрудной юбки, которую она долго и старательно пыталась подобрать к торжественному мероприятию, о сути которого она так и не удосужилась узнать. – А что если обижал? Разве ты осмелился бы вмешаться?       – Во время следующего нашего спарринга побил бы его между делом, – мягко улыбнулся молодой человек, переставая искать кого-то в толпе и возвращая свой взгляд на девушку. Он был не из тех, кто спокойно мог вмешиваться в чужие конфликты. Всегда было проще оставаться в стороне. Но так или иначе когда-то он всё-таки успел предупредить и Джихён, и Чонина, чем это в итоге может для них обернуться. Они не послушались, поэтому теперь он мог видеть, как один страдает от недостатка внимания, а другой от его переизбытка.       – Велик защитник, – не выдержав чужого взгляда, уставилась она на пол, пытаясь рассмотреть на блестящем чёрном паркете серебряный геометрический узор.       – Так обижал? – более настойчиво ещё раз спросил Сехун, надеясь вытащить из Джихён хоть какое-нибудь признание. Он не был уверен в том, что всё-таки вздумает заступиться, но ему всё ещё важно было знать, справляется ли она с ситуацией.       – А что в твоём понимании «обижал»? – ответила она вопросом на вопрос, отрывая взгляд от пола и перемещая его на чужие лакированные ботинки. Она понимала, что Сехун при любой сложившейся ситуации не захочет ничего предпринимать в её пользу. Ей вообще уже начинало мерещиться, что она встала между двумя лучшими друзьями клином. И от этого, кажется, только одним своим присутствием где-то рядом делала что-то нехорошее — хотя об этом она пока могла догадываться, толком не находя ещё причину.       – Делал ли он что-то непозволительное в тот момент, когда ты просила его остановиться? – глухо прошептал он, и от его мягкого голоса у неё внутри всё сжалось. На какое-то мгновение захотелось, чтобы и он начал делать с ней что-то непозволительное, и тогда бы она точно не просила его остановиться. Напротив, она бы даже, стыдясь, просила его не останавливаться.       – Если кто-то не говорит, но при этом всем видом показывает, что нужно остановиться, это считается?       – Некоторым сложно понять без слов, – на секунду смогла она уловить его ухмылку, когда левый краешек губ резко дёрнулся вверх.       – Некоторым и со словами бывает не понятно, – прошептала Джихён, после чего руки безжизненно повисли вдоль тела, наконец-то переставая теребить плиссированную юбку, на которой, к счастью, не могли уже образоваться никакие посторонние складки из-за её фасона и ткани. – Нет, он меня не обижал.       – Тогда к чему были все эти твои вопросы? – склонил он голову на плечо, на самом деле желая поскорее закончить начатую им тему, но при этом зачем-то её всё ещё продолжая. Он вообще, признаться честно, наплевал бы на все дела Кая, с которыми обещал сегодня помочь, взял бы в охапку Джихён и поехал бы кататься по ночному городу на мотоцикле. Но, к сожалению, мотоцикл он умудрился разбить ещё в прошлом году, а дела друга были куда важнее мимолётного желания.       – Не знаю, – резко и нервно пожала она плечами, отчего жест стал похожим на то, что она попыталась скинуть со своих плеч груз. – Я просто злюсь на него. Да, впрочем, и на тебя тоже.       – За то, что мы не умеем понимать без слов?       – За то, что вы и со словами это с трудом делаете. Одному кричишь: стой, не подходи, а он всё равно зажимает тебя где-нибудь в тёмном углу, без возможности сопротивления. А другому шепчешь: подойди же ко мне, а он стоит, как вкопанный в землю столб, похоже, не догадываясь, о чём его просят.       – Кому-то может быть просто нужнее, – отозвался Сехун, засовывая руки в глубокие карманы брюк и устремляя свой взгляд к потолку. Отчего-то в последнее время он действительно считал, что Каю это было нужнее.       – Так неужели это финал? – уставилась Джихён на чужую руку, которую захотелось обхватить и почувствовать всю её шероховатость и грубость.       – Финал чего? – ухмыльнулся молодой человек.       – Шахматной партии, – встретилась она с его глазами, – где пешку всё-таки взял себе ферзь, а не конь.       – Пешка недовольна сложившейся партией и хочет переиграть? Но будет ли от этого толк? Тебе ведь всё равно поставят мат.       – Похоже, меня обижает не Кай, а ты, – хрипло отозвалась Джихён, делая шаг ему навстречу. Да, пусть она может ходить всего на одну клетку, а он прыгать, как только ему заблагорассудится, но она была уверена в том, что когда-нибудь они точно встретятся на краю шахматного поля, где он точно не сможет от неё убежать. – Ты же знаешь, что нравишься мне. Очень нравишься. Настолько, что я не знаю, как мне уговорить тебя бросить всё то, чем ты занимаешься. Раньше я никогда не понимала, зачем люди пытаются трактовать свои чувства. Зачем пытаются найти точку начала и тот самый момент, с которого всё началось. Первый нечаянно брошенный взгляд или случайное касание незнакомой руки. Не знаю. Может быть по итогу так им проще найти конец, чтобы провести прямую линию и понять, где всё-таки перестали пересекаться две линии, став параллельными. Хотя может быть это не так уж и плохо быть параллельными: параллельные хотя бы издалека могут любоваться друг другом в тот самый момент, когда касательные только единожды пересекаются, а дальше судьба разносит их настолько далеко, что они не только уже не касаются, но и даже видят друг друга, – Джихён тяжело вздохнула. – Получается, вот так и я не смогла. Не смогла найти начальную координату. Ту точку, тот момент, в какой ты мне начал нравиться. Я до сих пор не понимаю, как убийца смог стать кем-то очень значимым для меня. Я не смогла найти точку невозврата. Понимаешь? Не смогла найти тот момент, чтобы исправить его. Не смогла починить то, что сломано. Да и смысл брать в руки инструменты, не понимая, что именно сломано? – нервно сглотнув, Джихён сделала ещё один шаг, помня, что она вроде бы может ходить только на одну клетку. Но не достигла ли она уже конца поля? Не имела ли она права теперь, по всем правилам игры, стать любой фигурой по своему желанию? Пожалуй, тогда бы она тоже стала конём, чтобы ей проще было понимать другого коня. – Если ты не можешь стать смелее в своих чувствах, то я стану смелой за нас двоих. Веришь или не веришь?       – Джихён, это всё неправильно, – покачал он головой.       – Это с самого начала было неправильным, просто сейчас всё усугубилось настолько сильно, что, кажется, уже ничего нельзя исправить. Можно попробовать замаскироваться, как хамелеон, под окружающую обстановку, но вряд ли это что-то изменит. Мой корабль уже начал тонуть, и то, что я перекрашу его в синий, не сделает его частью моря. Я всё равно лягу на дно неподъёмным грузом, которому не суждено будет всплыть. Сейчас, чем больше я об этом думаю, тем отчётливее начинаю понимать, чего именно хочет от меня Чонин. Ты ведь тоже это понимаешь. Я права? Глупо это всё: нельзя ведь просто взять и украсть луну, как бы сильно ты об этом ни мечтал, – печально улыбнулась Джихён, начиная медленно перебирать распущенные волосы. – Когда вор врывается к нищему, он может забрать последнее, что у него есть, сделав его нагим. Однако он не может забрать у него луну.* Единственное на что он способен — так это только любоваться на отражение в каком-нибудь водоёме.       – Чонин не из тех людей, которым будет достаточно только любоваться, ты должна была уже в этом убедиться, – наблюдая за движением чужих рук, произнёс молодой человек. – Мне кажется, ты нуждаешься в совете, но я ведь и так просил тебя искать с ним встреч как можно реже. Ты не послушалась.       – Нас всё время поучают, как именно и где именно нужно искать, но находить от этого мы так и не научились, – снова взялась Джихён за край юбки, не зная, чем ещё можно занять руки. – А что если я не искала с ним встреч, что если я искала встреч с тобой. Просто так получалось, что он был рядом. Неосознанно и как-то не к месту. Мне хотелось в детском автомате игрушек клешнями вытащить разноцветного кролика, но отчего-то всё время попадался синий жираф и, кажется, попадался только от того, что у него шея была длиннее.       – А ты не брала в расчёт, что тот, кого ты искала, не хотел быть найденным? Он не хотел, чтобы его тянули клешнями, когда тот, у кого шея была длиннее, грезил о том, чтобы выбраться из проклятого ящика.       – Чёрт, – слегка притопнула Джихён тонкой шпилькой по полу. – Всё время разговариваем с тобой странными аллегориями. Почему нельзя общаться на простом языке? Почему мы всё усложняем? Когда же ты начнёшь разговаривать со мной так, чтобы мне не приходилось додумывать за тебя твои чувства, – простонав, девушка махнула рукой, разворачиваясь в сторону парадных дверей, которые, по её мнению, могли привести её в место более тихое и укромное. – Неважно сколько монеток в итоге я потрачу, рано или поздно я всё-таки вытащу своего разноцветного кролика из ящика. Ведь я точно зная, что он тоже оттуда хочет выбраться.       – А что будешь делать с синим жирафом, которого уже держишь в руках? Выбросишь наигравшись? Или подаришь жестоким детям, которые при первой же возможности оторвут ему голову? – усмехнулся Сехун, наблюдая за тем, как воздушная юбка Джихён при ходьбе раскачивается из стороны в сторону, подобно колоколу.       – Для начала свожу его к врачу. Где это видано, чтобы жирафы были синими? Ему явно стоит обследоваться и перестать курить всякую дурь.       Терпкий запах сандаловых листьев пронёсся где-то рядом в тот самый момент, когда Джихён собиралась выскользнуть из зала. На долю секунды он показался ей очень знакомым, но, пожалуй, давно забытым. Где-то в голове всплыли мутные образы, похожие на старый пыльный диафильм. Показалось, что с каждым новым звонким щелчком чьих-то пальцев картинка сменяется более яркой и более чёткой. Знакомый, но всё ещё неузнаваемый женский голос, сопровождающийся звенящими и бьющимися друг о друга браслетами, прозвучал где-то над ухом. Совсем рядом. В нескольких шагах. Джихён резко обернулась, в надежде найти обладателя неповторимого тембра — поблизости были только статные мужчины в дорогих и строгих костюмах, попивающие из квадратных ребристых стаканов шотландский виски. Нахмурившись, девушка собиралась уже удалиться из зала, но чья-то рука неожиданно придержала её на месте.       – Джихён, – услышала она мягкий голос Исина, после чего краем глаза уловила его красно-серый клетчатый рукав пиджака, из-под которого лениво вылез белоснежный манжет с запонкой из белого золота с синим сапфировым глазом дракона. – Долг платежом красен. Ты же не избегаешь меня? – медленно расплылись его губы в кошачьей самодовольной ухмылке, вырисовывая милую ямочку на щеке. И настолько, чёрт возьми, милую, что только она одна способна была развеять слухи о его маниакальном пристрастии насиловать женщин.       – Я не избегаю тебя, – попыталась она высвободить локоть из его цепких пальцев. – Просто…       – Просто? – приподнялись его брови, а глаза загорелись шаловливым огнём.       – Просто действительно не было времени повидаться, – натягивая рукава блузки на костяшки пальцев, попыталась оправдаться Джихён. – Честное. Пречестное.       – Ты не умеешь врать, – покачал он головой из стороны в сторону. – Но я, кажется, научился прощать тебе и это. – На самом деле у него тоже всё это время не было возможности встретиться с девушкой, но он был уверен, что если бы она того захотела, он бы точно смог выкроить ей пару часов в своём плотном графике. – Знаешь, вчера я разбил банку сахара. Теперь вижу, что очень даже кстати.       – Не понимаю, – сощурила глаза девушка. – Пожурить тебя за твою криворукость?       – Нет, – рассмеялся он, снова притягивая Джихён к себе и опаляя её ухо своим горячим дыханием. – Говорят, соль сыпется к непрошеным слезам, а сахар к сладким поцелуям или женитьбе.       – Не хочу задеть твоё мужское самолюбие, Исин, – подтолкнула его в грудь девушка, – но твои поцелуи не запомнились мне как сладкие, скорее они были чересчур требовательными и ненасытными, доставляющими один только дискомфорт.       – Я умею по-разному, просто ты не дала мне ещё возможность проявить себя. Последнее время ты только и делаешь, что убегаешь, как родник из-под горы, взрастившей и оберегавшей его, пока тот не окреп. Неужели я нужен тебе только для того, чтобы разгребать твои неприятности? – ухмыльнулся молодой человек, рукой спускаясь к ягодицам. Фривольный жест не был виден окружающим, но всё равно заставил застыдиться, вынудив покраснеть кончики ушей. – Я хочу взять хоть какую-нибудь плату, Джихён.       – Не познакомишь меня со своей барышней, – раздался проникновенный чарующий голос со спины девушки. Она слышала, что где-то в мире существуют поющие барханы, на склоне которых каждую ночь песчинки издают звуки, напоминающие путникам печальную мелодию органа*. Вот и сейчас ей показалось, что она в пустыне, а чужой голос — это рассыпающийся в руках и под ногами песок. Снова запах сандаловых листьев почувствовался где-то совсем близко. В нескольких шагах. Джихён резко обернулась, в этот раз всё-таки встречаясь с той, кого искала, и с той, что всё это время искала её. Если бы можно было вспомнить давно забытое, она бы точно вспомнила, только взглянув в эти чёрные глаза напротив, но похоже воспоминания и так жили с ней долгие шесть лет.       – Сольхи, познакомься с Джихён, она мой…, – Исин замолчал, звонко щёлкнув пальцами. – А ведь действительно кто ты мне, Джихён? Для просто знакомой нас слишком много связывает, а для просто друга нас ещё слишком много отделяет. Так на чём нужно остановиться?       – А вы не останавливайтесь, – мягко улыбнулась женщина, протягивая девушке руку. – Вдруг за статусом знакомой и друга есть что-то более ценное и значимое, – горячая ладонь с чёрными ногтями, которыми точно можно было по неосторожности кого-нибудь ненароком порезать, встретилась с холодной и почти безжизненной рукой девушки. В какой-то момент показалось, что судьба играет с Джихён в карты и отчего-то раздача никогда не бывает в её пользу. Люди за её столиком всё время меняются, но она всё время проигрывает, потому что козырей ей всегда недостаёт. – Ты, кажется, шла подышать свежим воздухом? Разрешишь составить тебе компанию? Прости, Исинушка, – касаясь локтя растерянной Джихён и оттягивая её вслед за собой, отозвалась Сольхи, – но сегодня я имею право украсть у тебя прекрасное создание. Всё равно тебе сегодня ничего не светит, – блеснули её тёмные глаза в ярком свете зала.       На улице было прохладно. Тяжёлый ватный воздух давил на лёгкие. Кутаться было не во что. Пиджак Джихён по неосторожности ещё в начале вечера успела забыть в машине. Небо с утра начало хмуриться и сердиться, окончательно портя летнюю погоду. Прогноз на неделю не предвещал ничего хорошего. Хотя даже несмотря на это, в душе девушки всё ещё жила маленькая надежда побывать в этом году на пляже. Она давно решила, что если погода так и останется отвратительной, она попросит Чонина с ней прогуляться, а если она всё-таки улучшится, то на прогулку она непременно попытается вытащить Сехуна.       – Я не верю в случайности, – начала девушка, скрещивая руки на груди и пытаясь в таком положении согреть плечи. – Это ведь не может быть случайностью? Я вас помню. Достаточно смутно. Но всё-таки помню.       – Я тоже тебя помню, – доставая мундштук и папиросу из сумочки, отозвалась Сольхи. Всё в ней было ладно: и строгое лицо с очень узким разрезом глаз, подчёркнутым чёрными широкими стрелками, и в меру пухлые губы с тёмно-фиолетовой помадой, и бархатное тёмно-синее платье с глубоким вырезом, но при всём при этом ничего из этого не соответствовало ни обстановке, ни времени. Как будто жить она должна была ни в этой эпохе и ни с этими людьми.       – Не хотите объясниться? – нахмурилась девушка, наблюдая за тем, как собеседница медленно закуривает, после чего от папиросы начинает тянуться странный розовый дым.       – Какие объяснения ты желаешь получить? – заблестели её чёрные хитрые глаза как вода на дне глубокого колодца.       – Наша встреча несколько лет назад — это ведь не случайность? – попыталась девушка из закромов своей памяти достать мельчайшие подробности давно минувшего дня.       – Случайность, – кивнула она, отчего длинные серёжки, создавая звонкое перешептывание, заколыхались на ветру. – Хотя бывает ли в нашем мире что-то случайным? Спорный вопрос. Но нашу встречу я точно специально не планировала.       – А сегодня? Тоже случайность? – нахмурилась Джихён.       – Сегодня? – рассмеялась Сольхи, меняя сторону на ветреную, чтобы дым не летел в сторону Джихён. – Нет. Сегодня не случайность. Я давно хотела с тобой встретиться, только случай никак не подворачивался.       – Зачем вы хотели со мной встретиться?       – Было любопытно узнать, изменилась ли ты, – в очередной раз медленно затянулась собеседница, выпуская оранжевый сгусток дыма, который подобно кляксам лёг на воздух.       – У вас странные сигареты, – свела Джихён брови, наблюдая за тем, как дым с каждым выдохом собеседницы густеет и становится отчётливо виден. – Что за фокус? Почему дым всё время разноцветный?       – Разве? – лукаво улыбнулась Сольхи. – Для меня он всегда только серый.       – Он не серый, он то розовый, то оранжевый, – резко зажмурившись, Джихён распахнула глаза в попытке убедиться, что ей ничего не мерещиться.       – А Исин говорит, что он то красный, то чёрный, – смахнула женщина пепел в воздухе. – Обычно он приобретает цвет чужих эмоций в какой-то определённый промежуток времени.       – И что же тогда значат мои?       – Не знаю, – пожала она плечами. – Это лучше ты мне поведай. Ведь никто кроме тебя не знает, что лежит у тебя на сердце.       – Вы же вроде бы должны людей насквозь видеть.       – Но это не значит, что я как металлодетектор сканирую каждого, кто проходит в радиусе нескольких шагов, – снова рассмеялась она, и её переливистый голос отголосками долетел до сознания. Джихён показалось, что она пьянеет, но вряд ли от бокала красного, выпитого не так давно. – Много ли ты помнишь с нашей встречи?       – Вы говорили загадками. Я мало что поняла. Мне вообще сейчас кажется, что бокал вина, который я выпила минут тридцать назад, был лишним. Боюсь, что вы эфемерны и вообще плод моего больного воображения.       – Я реальна, как и ты, – дотронулась она до девичьей руки, переворачивая её внутренней стороной ладони к себе, – если в этом мире существует что-то столь же реальное. Когда-то я сказала тебе, что не всякий хочет быть исцелённым. Как вижу, ты всё-таки решила попробовать. На кого поставила?       – Теперь уже не имеет значение на кого, – чувствуя на своей ладони щекочущие кожу движения, отозвалась девушка, резко одёргивая руку. – Может быть просто выбрала кого-то не того? Того, кто не нуждался в спасении с самого начала.       – Тебе с твоей колокольни виднее, ты же у нас спасительница, – мягко пожала она плечами. – Знаешь, как-то раз Будда Шакьямуни зашёл в горящий дом, где всё ещё находились люди. Он настаивал на том, что хозяева должны немедленно покинуть жилище, иначе они все сгорят заживо. Вместо того, чтобы послушаться, люди зачем-то принялись узнавать у него о том, есть ли на улице похожий дом и будет ли у них возможность переселиться в него. Понимаешь, Джихён, нельзя спасти кого-то без его на то согласия. Если пациент начнёт на операционном столе тестировать хирурга, просить у него документы об образовании, чтобы удостовериться в его компетентности, он, так или иначе, умрёт, задавая глупые и неуместные вопросы. Всегда важен момент доверия, – закончила женщина, поправляя тяжёлые широкие браслеты на очень тонком запястье.       – А если не отвечать на глупые вопросы? Можно ли попробовать вытащить силой?       – Ты замёрзла, – оставляя вопрос без ответа, отозвалась Сольхи, – похоже, не самая лучшая идея была выйти на улицу. Вернёмся? Тебя уже, думаю, потерять успели.       – Как бы сильно я ни захотела потеряться, есть люди, которые меня откуда угодно достанут, если им вдруг сильно приспичит, – нахмурилась девушка, узким носом туфли постукивая по мраморной ступеньке.       – Есть места, где не всякий может найти, – заметила Сольхи, снова беря девушку под локоть и заставляя её почувствовать всю палитру тёплых пряных ароматов вкупе с мёдом и сандаловыми листьями.       – Под землёй что ли? – насторожилась собеседница. – Хотя чему я удивляюсь? Ему ведь действительно не составит труда закопать меня у себя в саду под камелиями.       – Не переживай, пока не раскроются все секреты, тебе ничего не угрожает.       – Снова загадки? – закатила глаза Джихён.       – Один представится не тем, кем должен — это будет первая ложь. Другой — утаит кое-что очень важное — это будет вторая ложь. А Третий... Пожалуй, третий сделает больнее всего — даст обещание, которое не сможет выполнить.       Наблюдая за дорогой и разноцветными огнями города через лобовое стекло машины, Джихён пришла к выводу, что в этот раз Кай отчего-то не собирался возвращаться на виллу. Поэтому непривычный для неё пейзаж пригорода Сеула, с которым она ещё не успела свыкнуться за два с половиной дня, сменился сейчас обыденными небоскрёбами.       – Мы останемся сегодня в городе? – без особого интереса всё-таки решила уточнить девушка.       – Переночуем в отеле, уже слишком поздно, чтобы возвращаться на виллу. К тому же завтра утром мне нужно быть в другой черте города, не хочу стоять в пробках.       – Понятно, – зевнула Джихён, прикрывая рот ладошкой. Спать хотелось неимоверно. Она даже пару раз успела глянуть в сторону проигрывателя, несомненно способного её пробудить, только вот, к сожалению, она была уверена, что её музыкальные предпочтения шли вразрез с предпочтениями её спутника.       – Тебе не понравилось на вечере? – скользя пальцами по сенсорной панели, приоткрывающей окна, поинтересовался Кай.       – Не понравилось, – подтвердила Джихён. – Фальшивые какие-то выдались гости, только с виду и не скажешь. А вот, если приглядеться получше, начинаешь замечать все изъяны и несовершенства. Взять, допустим, дорогие духи и их подделку. Сначала, первые несколько минут, ты можешь не замечать ничего, но потом, чем больше будет проходить времени, тем отчётливее скажутся различия. При самом благополучном исходе парфюм просто выдохнется, не принесёт дискомфорта, но при самом ужасном – он перестанет иметь изысканный аромат, превратится во что-то очень мерзкое с душком. То же самое происходит и с поддельными вещами, если ты единожды купил фирменные кроссовки, то при следующей покупке, если тебе попытаются подсунуть паль, то ты её сразу же распознаешь. Там строчка криво пошла, там лейбл не дорисован, там цвет полосок не совпадает. Вот и люди здесь такие же фальшивые. Думают, что если больше нацепят на себя украшений с бриллиантами, тем дороже станут стоить, но ведь на самом деле это настолько же глупо, как начать кормить курицу изысканными деликатесами, надеясь что она в итоге начнёт нести золотые яйца.       – Как погляжу, Пён Джихён начинает подстраиваться под окружающую её обстановку. Уже людей с вещами сравнивает, – усмехнулся Кай, резко разворачиваясь на повороте и заставляя девушку слегка завалиться на бок.       – Как всегда услышал только то, что хотел услышать, – тяжело вздохнула собеседница, поправляя на плече ремень безопасности. – Разве тебе самому не противно от окружающего тебя лицемерия? Хотя себе же подобных легче понимать. Я права?       – Подожди-ка, что-то это мне напоминает. Неужели перекладываешь свои пороки на меня? – приподнялись его брови. – Считаешь меня лицемерным?       – Никаким тебя уже не считаю, – развернулась она голову в сторону окна, наблюдая за неспящим никогда городом. – Запуталась. Тебя слишком много. Всё. Конец. Передозировка. Умерла, так ничего и не поняв толком. Ты сказал как-то, что не любишь, когда сложно. Вот и я выяснила, что не люблю то же самое.       – Получается мы идеальная пара? – ухмыльнулся он, после чего они синхронно развернулись друг к другу. – Оба сложные, но при этом не любим сложности других.       – Пожалуйста, следи за дорогой, – нахмурилась Джихён, ловя на себе его пристальный изучающий взгляд.       – По трёхбалльной шкале насколько сильно я тебе не нравлюсь? – тихо рассмеялся Кай, всё-таки пытаясь сосредоточиться на оставшейся дороге.       – Почему такая маленькая градация? – усмехнулась девушка.       – Ты же не любишь, когда сложно. Упростил, как мог, – выставив перед лицом Джихён ладонь, молодой человек принялся поочерёдно загибать пальцы. – Если упадёт и подвернёт ногу — позлорадствую глубоко в душе, не окажу никакую помощь и даже руку не протяну или добью лопатой?       – Значит, ты даже не рассматриваешь вариант моего хорошего к тебе отношения?       – Хорошее отношение обычно нужно заслужить, а я вроде подобным не занимаюсь, – посмотрел он на неё через зеркало заднего вида. – Последнее время мы только и делаем, что портим друг другу жизнь. Не считаешь?       – Как раз самое время начать мериться порчей чужого имущества, – рассердилась девушка, наблюдая за тем, как Кай спускается на подземную парковку, отчего по очереди начинают зажигаться сенсорные фонари, освещая им путь.       Ремень безопасности глухо щёлкнул. Грубо потянув Джихён за локоть, Кай ловко усадил её сверху на свои колени. Рука нащупала резинку на тугом хвосте и, медленно стянув её вниз, высвободила длинные каштановые пряди. Пальцы с затылка переместились на шею сзади, привлекая девушку к себе ближе. Язык прошёлся по нижней губе, прикусив и втянув её в себя. Джихён вздрогнула, попыталась отстраниться, уткнувшись в напряженную грудь, но Кай лишь крепче прижал её к себе. Углубив поцелуй, молодой человек на ощупь и совершенно непоследовательно начал расстёгивать первые попавшиеся под руку пуговицы на женской блузке.       Джихён хотелось, чтобы он скорее перестал терзать её губы, но всё-таки глубоко в душе не понимать, что он делает это невероятно, затягивая в какой-то приятный водоворот, было невозможно. Она чувствовала, что тает, рассыпаясь в чужих руках, подобно снежным хлопьям. Приятно и трепетно. Казалось, что над головой кто-то взорвал конфетти, после чего оно разноцветными блёстками осело на её чувствах и рецепторах. Хотя она бы точно никогда ему в этом не призналась. Не хотелось тешить мужское самолюбие. Она почти не отвечала, но при этом во всём объёме чувствовала его жадность, которая стихала только в те моменты, когда он переводил дыхание. Пока что ему хватало её робких касаний, но он всё ещё грезил о том, что она ему когда-нибудь ответит. Пока ему было достаточно того, что она не вырывается и не проклинает его.       – Не подходящее место, – отозвалась Джихён, когда он наконец-то перестал терзать её губы, перейдя на шею.       – Поздно, теперь я вряд ли даже до холла дотерплю, – прохрипел он, отодвигая в сторону одну чашечку тёмно-бордового кружевного лифчика и впиваясь губами в сосок. – Хочу трахнуть тебя здесь и сейчас.       – Нужно остановиться, – жалобно провыла девушка, скребя ногтями по чужим плечам и ёрзая на мужских коленях, тем самым ещё сильнее распаляя в нём страсть, – у тебя стёкла не тонированные, нас увидят.       – Пусть смотрят, – прошептал Кай, отодвигая вторую чашечку лифчика и аккуратно зубами касаясь уже затвердевшего соска. Он знал, что Джихён в этом никогда ему не признается, но её телу определённо нравилось всё то, что он с ней вытворял. – В этот раз даже денег за просмотр брать не будем.       – Чонин, – простонала девушка и, схватив его двумя руками за лицо, оторвала от своей груди, заставляя посмотреть ей в глаза. – Чо-ни-на, не здесь и не сейчас.       – Ещё раз, – с придыханием произнёс Кай, встречаясь с большими растерянными глазами, – повтори ещё раз.       – Что? – переспросила она, тяжело сглатывая накопившуюся во рту слюну.       – Моё имя, вот так, как ты его только что произнесла.       – Чонин, – повторила Джихён то, что от неё требовали, но Кай только свёл брови на переносице, внимательно наблюдая за чужими губами.       – Нет, не так, – покачал он головой, – окончание было другим.       – Чо-ни-на? – неуверенно спросила девушка.       – Охуенно, – прошёлся он большим пальцем по чужим губам, – но знаешь, что было бы в сто раз лучше и прекраснее? – возбуждённо прохрипел молодой человек, всё тем же большим пальцем скользя в рот и утыкаясь в щёку, после чего делая несколько движений вперёд и назад. – Мой член в твоём маленьком рту. Интересно насколько глубоко ты способна его заглотить? – напуганные, но больше возмущённые глаза Джихён с ужасом уставились на собеседника. Зубы сомкнулись, больно зажав чужой палец.       – Джихён, ты чё творишь? – тряся ладонью в воздухе, возмутился глава мафии.       – Перестань говорить всякие мерзости, я тебе не шлюха из подворотни, – поморщилась девушка, аккуратно заправляя свою грудь обратно в бюстгальтер.       – Опять корчишь из себя недотрогу, – рассердился Кай, откидываясь на спинку сидения и зачёсывая назад волосы. Снова её глаза говорили больше, чем им следовало бы. Снова чёртово презрение выплыло на поверхность светло-карих глаз.       – Опять ведёшь себя как мудак, – фыркнула девушка, пытаясь застегнуть на своей блузке маленькие пуговички, которые под нервными пальцами совсем не хотели её слушаться и обратно залезать в отверстия.       – Так сложно быть покладистой? С тебя что убудет? – спустился он взглядом от глаз к груди, заметив, что Джихён неправильно соединила правую и левую часть своей одежды, отчего та, перекосившись, покрылась волнами. Руки потянулись к неправильно застёгнутой блузке, разрывая её в одно резкое и уверенное движение. Несколько пуговиц с жалобным визгом разлетелись по салону, оставшаяся же часть небрежно осталась свисать на вытянутых нитках.       – Только и умеешь, что разрушать, – нахмурилась девушка, ощущая, что тёплая ладонь, скользя по спине, ищет застёжку на бюстгальтере. – Созидать никогда не пробовал?       – Если ты сейчас не заткнёшься, то точно мне сегодня отсосёшь, – прорычал он, снова втягивая в рот чужую грудь и очерчивая её языком по контуру соска. Сидя сверху, Джихён чувствовала его возбуждение. Неистовое и маниакальное. Оно было похоже на порох, который вот-вот должен взорваться и уничтожить всё в радиусе нескольких метров. Но поняла это девушка слишком поздно, чтобы суметь что-то исправить. Указательный и средний палец, с силой защемив сосок на свободной груди, заставили Джихён болезненно и глухо простонать, уткнувшись в мужскую шею. Кожа покрылась мурашками. Где-то под рёбрами от перенапряжения заныло. Чужие пальцы свободной руки больно прошлись вдоль спины, и Джихён показалось, что будь у Кая ногти чуть длиннее, то он точно смог бы оставить на ней тонкий и длинный порез, подобно острому ножу. Звучно высвободив раскрасневшуюся грудь из губ, молодой человек начал подниматься выше к шее, влажным языком оставляя мокрую дорожку, а Джихён только и оставалось молиться, чтобы его слюна не оказалась по итогу ядовитой и не разъела ей кожу. Она не могла понять, на что похожа его ласка, и вообще можно ли было назвать всё происходящее лаской — он то ли скрёб по ней зубами, то ли засасывал кожу в надежде перекусить, но что она точно знала, так это то, что на нежные и страстные поцелуи это мало всё походило. Хотя нельзя было не заметить, что это его возбуждало, потому что с каждой томительной минутой его эрекцию она ощущала всё сильнее и напряжённее. Одна рука, обхватив Джихён за талию, приподняла её, потянув на себя. Вторая, найдя пальцами ширинку, ловко высвободила член. Задрав юбку и отодвинув край трусиков, Кай резко и больно, без должной на то подготовки, насадил Джихён на себя, заставив её протяжно провыть. Мужские губы опалило девичье неровное дыхание. Не касаясь, её лицо оказалось в считаных миллиметрах от его лица. Не сдержавшись, глава мафии снова прильнул к истерзанным и покусанным губам, которые уже саднило от трещин. В этот раз поцелуй не был похож на пытку, в этот раз соприкосновение чужого языка было очень ленивым и мягким, как гавайские волны в погожий солнечный день, и очень сладким и тягучим, как лимонный сироп её бабушки. На мгновение ей показалось, что его губы дурманят её голову, подобно вину. Она знала, что можно выпить немного и ничего не будет, но если упиваться им постоянно, то можно превратиться и в зависимого. Зависимого. Осознав, что она ему отвечает, Джихён отстранилась. Лица напротив коснулась самодовольная ухмылка. Облизнувшись, Кай уставился на приоткрытые девичьи губы, с которых нервно слетало тяжёлое дыхание.       – Презерватив, – глухо прошептала Джихён, только сейчас ощущая, что она сидит на мужском естестве. Ладони упёрлись в чужие плечи. Девушка собиралась уже слезть, но грубые пальцы, больно сжав талию, не позволили ей даже приподняться. – Я не дам тебе подвергать меня снова такому риску, – ядовито зашипела девушка. – Сейчас же натяни его. – Мужских губ тронула издевательская улыбка, после чего голова склонилась на бок.       – Я ничего натягивать не буду, – покачал он головой, отбрасывая волосы Джихён за спину и приоткрывая острые ключицы. – Но это можешь сделать ты, – кивнул он в сторону бардачка машины. Мысль о том, что девушка могла до него дотронуться хотя бы таким образом, заставила губы снова расползтись в усмешке. – Если не хочешь, то продолжим так, – начал он двигаться в ней, грубо и резко заставляя Джихён опускаться и приподниматься. Красная краска коснулась сначала ушей, а потом щёк, когда девушка через плечо покосилась на непроницаемый чёрный ящик. Её даже уже перестала смущать вся пошлость сложившейся ситуации и чужие угловатые движения, из-за тесноты помещения. Неуверенно дотянувшись до бардачка, Джихён даже не сразу сообразила, как его открыть, но с нескольких попыток ей всё-таки это удалось.       – Ну, вот, а говорила, что трогать не будешь, – изучая глазами серебряную фольгу в чужих руках, отозвался Кай. – И верь после этого женщинам. Точно уверена, что не собираешься делать мне сегодня минет?       – Только попробуй меня принудить, – прожгла она его взглядом. – Я тебе его точно откушу, если ты вздумаешь мне его в рот запихать.       – Злюка, – выпятил парень нижнюю губу, разрешая Джихён всё-таки слезть с него. Девичьи руки, нервно разорвав упаковку, вынули розовое скользкое колечко. – Даже не посмотришь? Неужели со своими навыками сможешь натянуть не глядя? – начал подтрунивать над ней Кай, замечая, что девушка напряжённо смотрит в заднее стекло машины, а не туда, куда следовало бы. Джихён не хотела его касаться. Ей показалось, что так он снова выиграет сражение в их затяжной войне.       – Да что здесь мерзкого-то? – разгневано произнёс молодой человек, устав от чужой нерешительности. Рука, перехватив свободную чужую ладонь, неожиданно для девушки настоятельно обхватила член. Волоски на теле встали дыбом, как будто всё это время Джихён была кошкой, которую вздумали погладить против шерсти. Мужские грубые пальцы, надавив на слегка подрагивающие женские, сжали половой орган ещё сильнее, заставляя Джихён прочувствовать все рельефно выступившие венки. Подчиняясь чужой руке, девичья ладонь вверх и вниз заскользила вдоль по разгорячённому пульсирующему члену. Грудной, глухой стон, больше похожий на рычание, сорвался с мужских губ. Новая неизведанная ранее палитра чувств на чужом лице, удивила Джихён. До сих пор ей не верилось, что она может распалить в ком-то страсть только одним своим движение. Ей казалось до этого, что она уже сумела увидеть все чужие эмоции во время секса, но оказывается, что это была всего лишь какая-то малая их часть. Глаза, растерявшись, опустились вниз. Впервые она решилась воочию увидеть мужской половой орган, которой не мог полностью уместиться в руке и даже не позволял сомкнуться подушечкам на большом и указательном пальце при его обхвате. Упругий, ровный и не такой ужасный, как ей казалось. С эстетической точки зрения она могла бы даже шёпотом признаться, что красивый, если бы ей было с чем сравнивать. Тяжело сглотнув, Джихён зажмурилась, сожалея о том, что всё-таки решилась посмотреть. Теперь одна только мысль о том, что он, такой горячий и твёрдый, скоро будет в ней, заставляла стыдиться и сгорать от неловкости и волнения за своё тело. Ей всё ещё не верилось, что физически они подходят друг другу. Ей казалось, что он точно порвёт её когда-нибудь, если не перестанет быть неосторожным и грубым. Кай в последний раз провёл чужой ладонью по своему фаллосу, наконец-то выпуская девичью руку.       – Вот видишь, дотронувшись, в пепел ты не превратилась, – ухмыльнулся он. – Так мы продолжаем обучение? – покосился он на маленький кулачок левой руки, в котором был зажат маслянистый презерватив.       – Снова насмехаешься? – толкнула его в плечо девушка, после чего не совсем уверенно раскатала вдоль члена тонкий кусочек латекса.       Мужская рука снова, обхватив девушку за талию, усадила её на себя сверху. На какое-то время Джихён показалось, что ощущения стали другими. Не такими острыми и жгучими. Или просто психологически ей показалось, что они перестали такими быть, потому что между ними теперь появилась незначительная, но хоть какая-то преграда. Приподняв девушку за ягодицы, Кай задал темп и несмотря на то, что ей было не очень удобно и слишком быстро, пришлось подчиниться. Отчего-то сразу вспомнились уроки физкультуры в школе, на которых она всегда могла похвастаться выносливостью, но почему-то сейчас она была уверена, что её выдержка с выдержкой Кая точно не сравнится. Ей казалось, что если он не закончит в ближайшие пару минут, то она точно умрёт раньше положенного срока. В этот раз его касания были жёстче и резче, чем в первую их ночь. Чужое остервенение и ненасытность готовы были разорвать её изнутри. Ей всё время чудилось, что от его толчков у неё даже кости хрустят, в тот момент, когда он сжимает то её плечи, то её запястья. Поцелуев больше не было. Он больше не касался её тела ни языком, ни губами. Откинувшись на сидение машины, он просто заставлял её руками не сбавлять темп, поддаваясь вперёд бёдрами. Взгляд же неотрывно следил за чужими глазами, чёрные зрачки которых чуть ли не слились со светло-карий радужкой, тонкую каёмку которой можно было рассмотреть только в случае тщательного и неотрывного изучения.       Бросив взгляд на задние стёкла, Джихён только сейчас поняла, что все они покрылись конденсатом, отчего на них спокойно можно было начать что-то рисовать или же писать, прося о помощи. С каждой минутой, проведённой в разгорячённом замкнутом пространстве, дышать становилось невыносимее. Она уже чувствовала, что вся спина мокрая, поэтому не сброшенная с тела блузка противно прилипла к телу. Темп всё ещё не сбавлялся, и Джихён готова была уже упасть на чужое плечо лбом, но Кай, схватив её за подбородок, придержал на месте, не собираясь так просто терять зрительный контакт. Смотреть в глаза главы мафии было мукой. Тёмные расширившиеся зрачки выжигали изнутри.       – Открыть тебе маленький секрет, который позволит сделать оргазм приятнее? – тяжело и почти что шёпотом произнёс Кай, ощущая, что он уже на пределе. Ладонь звонко шлёпнула девушку по ягодице, замечая, что та, переставая слушаться и поддаваться движениям, готова уже закончить, даже не дойдя до своего пика.       – Откажусь, – прикрыла Джихён глаза, чувствуя, что молодой человек постепенно сбавляет темп.       – Сожми мышцы очень сильно, тогда будет намного приятнее, радость моя.       – Заканчивай уже, – сморщившись, пробубнила девушка, недовольная тем, что Кай одним резким рывком впечатал её в свою грудь, прижимая к себе ещё плотнее.       – Какая же ты сука вредная, – прохрипел он ей на ухо, больно прикусывая мочку. На какое-то время Джихён показалось, что скорость так и продолжит сбавляться, но после того, как контакт стал плотнее, он снова ускорился. Внутри всё снова натянулось. Не жалея девушку, он снова начал входить во всю длину, утыкаясь в матку. Джихён резко бросило в жар. Мышцы сократились. Обхватив Кая за голову, девушка протяжно простонала, тихо засопев в чужое ухо. Последовало ещё пару движений — и молодой человек кончил следом.