Точка невозврата

      – Начнём? – ухмыльнулся мужчина, приподнимаясь со своего места и дотягиваясь до одного из двух ночных светильников над прикроватной тумбочкой. Малиновый свет через ярко-красный абажур в форме кружевной юбочки упал на кровать и на женскую спину. Теперь он мог видеть её лучше, но при этом, не включая верхний свет, интимность всё же сохранил: в комнате всё ещё было мрачно и тускло. От искусственного освещения платье заиграло золотыми переливами, а чёрный бархат, на котором сидела девушка, ещё ярче подчеркнул белоснежный наряд. Со стороны Джихён теперь мало чем отличалась от ангела, упавшего с мягкого облака на грешную землю, правда, не исключено, что окружала её теперь не совсем грешная земля, а что-то пострашнее: она чувствовала жар самого пекла. Тело лихорадило. Перед глазами всё плыло и искажалось как на экране старого бабушкиного телевизора. К горлу подступил мерзкий комок — её резко затошнило. Кажется, даже лицо её стало бледнее, как будто несколько веков она не видела солнца и всего пару минут назад проснулась от забвения подобно Спящей Красавице. Попятившись задом, девушка прислонилась спиной к изголовью кровати и только после этого убрала руки с плеч — теперь было не страшно, что платье при отсутствии тугой шнуровки на спине, оголит грудь.       – А если я не хочу играть с тобой? – подгибая под себя ноги, глухо прохрипела она. В горле пересохло. Голова раскалывалась так, как будто грецкий орех сдавили плоскогубцами, да и тело не хотело слушаться и поддаваться элементарным движениям: она долго дрожащими пальцами пыталась заправить за ухо прядь волос, пока в конечном счёте не сдалась. Сейчас ей даже казалось, что она с кровати не встанет, а если и встанет, то её явно будет штормить как джонку в открытом море.       – И правда, смысл от игры, если ты всё равно останешься без одежды? – присел он рядом на кровать, мягко касаясь чужой ноги чуть выше колена. – Раздевайся сразу. Туфли можешь оставить — они мне нравятся. Даже очень.       – Я до сих пор тебе интересна? – напряжённо сглотнула девушка, несмело касаясь чужой руки и отрывая горячие пальцы от своей кожи.       – Как и любая другая, если бы ей суждено было оказаться сегодня в моей кровати, – отозвался мужчина, придвинувшись ещё ближе. – Боишься меня?       – Мы уже начали игру?       – А как ты хочешь?       – Ты про позу для секса? – изогнула бровь Джихён, качнув головой для того, чтобы раздвоившийся и расплывшийся образ Кай стал единым целым. – Пожалуй, без тебя согласна на любую.       – Ты забавная, когда много выпьешь, – прикусил он пухлые губы. – Первый раз вижу тебя пьяненькой.       – У всех когда-то всё бывает в первый раз, – пожала она плечами, отчего лямки кружевного верха скользнули вниз, оголяя плечи и ключицы.       – Ещё сердишься?       – За что?       – За то, что не дал испытать всю прелесть первого раза с Сехуном, – ухмыльнулся Кай, разглядывая чужую кожу, которая чуть ли не светилась изнутри под тёплым светом абажура.       – Немного, – мотнула она головой, – но знаешь, если бы это всё-таки случилось, сейчас мне было бы куда паршивее. Я рада, что в воспоминаниях моя любовь осталась чем-то чистым и непорочным, чем-то таким, что ты вспоминаешь чаще с трепетом, нежели с острой болью в сердце.       – А как ты вспоминаешь наш первый раз?       – А нужно вспоминать, – нахмурилась Джихён, откидывая за плечи волосы. – Ты вот свой первый раз вспоминаешь?       – Такое стыдно вспоминать, – глухо и тихо рассмеялся Кай — в глазах начали плясать шаловливые искры. – Я тогда оплошал.       – Вот и я оплошала, – вздохнула девушка. – Есть чего-нибудь выпить?       – Тебе разве не хватит уже?       – Не жмоться, у тебя есть возможность к чему-нибудь меня склонить только в том случае, если я буду вусмерть пьяна.       – Я не сплю с вусмерть пьяными, я люблю живых в постели, – подмигнул он ей.       – Тогда тебе вообще не по адресу, – резко развела она руки в стороны, после чего схватилась за голову, по которой будто бы стукнули молотком, – я же бревно, ты должен был это запомнить.       – Из любого бревна настоящий мастер может сделать произведение искусства, которому все ещё потом позавидуют, – сократив расстояние, Кай сел ещё плотнее — обнажённое бедро соприкоснулось с хлопковой тканью брюк. Большой палец коснулся женских губ, аккуратно стирая нежно-розовый тон. – Не люблю оттирать помаду со своего тела.       – Не переживай, не придётся. В мои планы не входило тебя сегодня целовать, – мужчина снова тихо рассмеялся, опуская глаза на девичьи руки, прилежно лежащие на животе. Впервые он видел её такой спокойной и расслабленной. В этот раз она не дёргалась и не отстранялась от него. Ему всё ещё интересно было, что именно подмешал ей Бэкхён. Он заметил, что речь её стала медленней, а движения более заторможенными.       – А что входило сегодня в твои планы?       – Быстро поздравить тебя с днём рождения и уехать.       – Как погляжу, быстро не получилось?       – Не получилось, – подтвердила девушка, вздрагивая от того, что мужская рука скользнула под ткань, ещё сильнее поднимая подол платья. Ладонь погладила бедро — мурашки пробежались по девичьей коже. – Вообще никак не получилось.       – Тогда что мешает тебе исправиться?       – С днём рождения, – поддавшись вперёд, похлопала она его по плечу, после чего, склонившись, коснулась губами щеки, застыв на пару секунд. Мужчина замер, чувствуя влажные губы на лице. Сердце пропустило удар, и что-то совсем забытое всплыло на поверхность тёмно-карих глаз, как всплыла бы на поверхность водной ряби бутылка, в которой закупорено сокровенное послание.       – Ты сказала минуту назад, что целовать меня не собираешься сегодня, или я неправильно расслышал?       – А я непоследовательная. Ты же сам меня недавно в этом упрекнул. Кстати, как только ты объявил правила игры, я насчитала ровно десять вопросов, – слабо улыбнулась Джихён, снова откидываясь на спинку кровати. – Не хочешь уйти? Вопросы заданы — ответы получены.       – Но мы ведь даже не начинали играть, – рука коснулась чужих ключиц, нежно выведя на коже знак бесконечности. – Да и вопросы были такие, что ответа не требовали.       – Пробная версия что ли была? Теперь нужно запросить лицензию? – перехватив мужскую руку, девушка прижала её к кровати. – Что ты делаешь? Я плохо соображаю, у меня раскалывается голова, а ещё мне безумно жарко, и я таю как сливочное мороженое на солнце. Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Ты как в той сказке о тигре и оленёнке, когда хищник загнал в яму несчастное беспомощное создание и ждал того, когда же он его всё-таки съест.       – В этой сказке в конце съели тигра. Неудачный пример, – покачал он головой. – Так что, играем?       – Если ты принесёшь чего-нибудь выпить и перекусить, – вытянув ноги и сцепив на груди руки, приняла она позу наглого кота, который ждёт, что его вот-вот покормят.       – Вообще-то праздник сегодня у меня, – сощурил глава мафии глаза, поморщив нос. – Это за мной должны ухаживать.       – Твой праздник был вчера, а сегодня уже новый день.       – Очешуеть... – поднялся он с места, небрежно засовывая руки в карманы и начиная шаркать в сторону двери. – Не люблю таких наглых баб, как ты. В этот раз сошлёмся на то, что тебе плохо, и мне тоже хочется чего-нибудь выпить.       Вернувшись через пару минут, Кай притащил с собой поднос, на котором было два широких стеклянных бокала, сок, виски и тарелка, усыпанная гроздями чёрного винограда и заставленная забавными канапе в виде пингвинов, корабликов, рыбок и прочих искусно выполненных фигурок.       – Держи, – впихнул он в женскую руку апельсиновый сок.       – Это ещё что за бурда? – нахмурилась девушка. – Мы так не договаривались, я же сказала... – в рот запихали канапе в виде песочной корзиночки с красной и чёрной икрой, приправленной какой-то пряной зеленью.       – Завязывай ворчать, – в рот просунули ещё одну закуску, в этот раз с сыром и авокадо — слушать чужие капризы не хотелось. – Не собираюсь лицезреть как из тебя потом этот алкоголь выходит. Держать девушку за волосы, когда она блюёт, только в книжках выглядит трогательно и заботливо, но на деле тебя потом самого блевать тянет.       – За-ну-да, – тщательно пережёвывая, прошептала Джихён. – Так мы начнём?       – Так не терпится раздеться?       – Скорее уж не терпится сходить в душ и лечь спать, – глаза скользнули по голому мужскому торсу. Кажется, только сейчас она заметила, что он действительно стал крепче физически: что не говори, а фигура у него была идеальная, что тогда, что сейчас. Хотя всё-таки сейчас ей нравилось больше. Она не могла этого объяснить, но ей внутренне казалось, что в данный момент времени он стал твёрже, чем был раньше. Прежде в нём было слишком много беззаботно, и сталь в его речи появлялась только, когда он начинал говорить о чём-то серьёзном. Сейчас же сталь эта было во всех его повадках, а вот места непосредственности почти что не осталась, а если осталась, то появлялась она только тогда, когда они оставались наедине — именно в такие моменты она могла находить что-то от прежнего Кая. Пожалуй, единственное, что ей пока в нём нравилось, была приобретённая с годами надёжность, которую она не чувствовала раньше и которую мечтает заметить каждая женщина в своём мужчине. Такая надёжность уже с одного только взгляда кричит: «Я решу все твои проблемы, не переживай, оставь всё на меня».       – Какие на тебе трусики? – налил он себе полстакана виски.       – Можешь посмотреть, – пожала Джихён плечами, действительно не возражая. Она знала, что глава мафии не отступится и доведёт начатое до конца, если ему что-то взбредёт в голову, поэтому смысла в сопротивлении она не видела, к тому же существовала вероятность, что ему всё это скоро наскучит, если она не будет подпитывать его к себе интерес.       – А вот теперь мы уже играем, – ухмыльнулся он.       – Первый вопрос будет таким глупым?       – Мой вопрос, что хочу, то и спрашиваю, – стукнулся он с ней бокалом, ехидно улыбаясь. Джихён злобно перевела взгляд со своего безалкогольного стакана на чужой наполненный креплёным виски.       – Белые.       – Кружевные?       – Да, – залпом осушила она стакан, ощущая на языке цитрусовую мякоть. – Это второй вопрос или всё ещё первый?       – Это был уточняющий вопрос. Впредь, пожалуйста, давай развёрнутые ответы, а то играть будет совсем скучно, – надул Кай губы, болтая в руках стакан с янтарной жидкостью.       – Ладно, твои же правила.       – Попробуем сначала: какие на тебе трусики?       – На мне белые кружевные слипы с цветочным принтом, артикул пять четвёрок два нуля. Восемьдесят пять процентов хлопка и пятнадцать процентов эластана. Показала бы хвостик от бирки, но я его срезала — щекотал попу. Прости, придётся поверить на слово.       – Язва.       – Сам такой, – высунула она язык.       – Ты меня ненавидишь?       – Нет, – резко мотнула она головой, как будто попыталась избавиться от наваждения, после чего посмотрела в глаза напротив. Кай всё ещё хотел услышать развёрнутый ответ. – Это правда. Во мне нет больше ненависти. Я считала тебя нехорошим человеком, пока не поняла, что плохих людей просто не существует. Существуют только дерьмовые обстоятельства, которые накладывают свой неизгладимый отпечаток на сознание. Твоя душа казалась мне чёрной, потому что я могла видеть твой мир и твоё окружение, но оказывается всё время это были только мои ошибочные суждения. Даже не знаю какой привести пример, чтобы было нагляднее. Вот смотри, когда я вижу человека, я могу со стороны оценить его предпочтения в одежде: этот носит классику, этот любит спортивный стиль, а вот этот вообще любит всё кожаное как из самого стереотипного порно с элементами бдсм. Но это моё оценочное мнение только со стороны, потому что на самом деле человек, который носит классику вынужден носить её, потому что того требуют обстоятельства, например, он работает офисным служащим, а тот кто носит спортивную форму на самом деле является тренером по лёгкой атлетике, а тот, что одет в кожанку, вообще рок-звезда и это его сценический образ. Ты можешь предполагать, что у кого-то в комоде лежат одни только чёрные вещи, но на деле выясняется, что у него там целая полка белоснежных сорочек, которые он не надевает, но при этом очень даже любит. Вот и с тобой так. Ты можешь любить одно, а носить другое, потому что у тебя так сложились обстоятельства. Понимаешь? – Кай кивнул. – Мне не нравится то, чем ты занимаешься — это действительно аморально. Но, кажется, это твой способ выжить в этом мире. Честно, я устала быть для кого-то судьёй. Я устала казаться сильной и справедливой. Я ничего больше не хочу исправлять, всё — ушёл юношеский максимализм. Мне теперь больше ничего не нужно. Каждый раз я пыталась сдвинуть гору, за которой была ещё гора и ещё, и ещё, и ещё. Я хотела прожить достойную жизнь. Окончить школу на отлично, потом выпуститься из университета с замечательной рекомендацией, устроиться на хорошую работу, начать помогать нуждающимся, выучить сестру, выйти замуж за достойного человека, родить пару малышей. Но сейчас не осталось ничего. Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Теперь я ни к чему не стремлюсь. Я пыталась сломать систему, но система сломала меня. Впервые в жизни я просто хочу быть слабой и капризной, – отобрав у Кая стакан с виски, девушка сделала большой глоток. – Мне надоело справляться со всем самой. Надоело думать за что меня сегодня отчитает начальник, какого чиновника вновь отмажут от уголовного дела и какому бедолаге беззаконно испортят жизнь. Надоело думать о счетах за электричество, о том, что бы съесть сегодня на ужин, чтобы уложиться в месячный бюджет, сколько ещё протянут мои башмаки, пока не лопнут. Я устала от несправедливости и бедности, не только от той, что преследует меня всю мою жизнь, но и от той, что окружает людей рядом со мной. Я превращаюсь в эгоиста, который понимает, что с деньгами хорошо, а без них плохо. А ведь я же, кажется, не так давно была за рай даже в шалаше. Но на кой чёрт сдался мне этот шалаш, когда его способно снести первое же торнадо? – Джихён обратно впихнула в руку мужчины алкоголь. – Ладно, давай свой следующий вопрос.       Кай опустил взгляд ниже, Джихён то и дело нервно заламывала кисти рук. Впервые ему стало жаль, что он отпустил её после смерти Сехуна, и впервые он понял, насколько же ей было одиноко. Рядом с ним оставались друзья и близкие, а вот она была совсем одна, как лодка, отбившаяся от берега и пустившаяся в открытое плавание, но он был рад тому, что лодка всё-таки пришвартовалась обратно к родному берегу. Правда побитая и дырявая. Но и это теперь было не важно, когда можно было отучиться на плотника и попробовать залатать пробоины.       – Чонин, – потрясла она его за плечо, возвращая обратно к разговору.       – Ты часто думала обо мне? – спросил он хрипло, совсем не своим голосом, поглаживая чужую острую коленку.       – Не думала вообще, – мотнула она головой, подцепляя шпажкой оливку и разрушая какую-то сложную канапе-конструкцию.       – Сколько мы не виделись?       – Четыре года и четыре месяца.       – Снимай туфли, – ухмылка тронула губы, – ты соврала, когда сказала, что не думала обо мне. Если бы ты и правда не думала, ты бы не считала дни. – Джихён нахмурилась пытаясь понять: провели её или нет. – Почему не двигаешься? Хочешь, чтобы я их снял? – рука коснулась щиколотки. Девушка, оторвавшись от спинки кровати, поддалась вперёд, накрывая своей ладошкой мужскую. Показалось, что снятие туфель будет равносильно снятию с неё нижнего белья. Очень интимно и очень запретно. Мужское дыхание обожгло мочку уха. – Нервничаешь? А я ведь не шутил, когда говорил, что собираюсь зайти сегодня очень далеко, – погладив косточку на лодыжке большим пальцем, Кай аккуратно стянул сначала одну, потом вторую туфель.       – Чонин, – снова поймала она его руку, прижимая к груди, – ты снова заставляешь меня чувствовать себя перед тобой виноватой. Не стоит повторять ошибок прошлого, когда ты наперёд знаешь мой ответ.       – А с чего ты решила, что мой останется тем же?       – Мы же сейчас о чувствах?       – О них, – наклонившись, поставил он золотые туфли рядом с прикроватной тумбочкой. – Любовь не может жить так долго, и я убедился на своём личном примере. Я действительно опустошён и не чувствую уже того, что чувствовал каких-то жалких четыре года назад. Старею, наверное. В Китае говорят, что нет ничего дальше, чем вчера, и нет ничего ближе, чем завтра. Рано или поздно люди расстаются — это закон жизни. Дороги всегда расходятся, нет ничего прямого и длинного, никто не способен пройти с тобой путь от начала и до конца. Люди глупы, верят, что всё ещё могут встретиться, но ведь на самом деле становятся только дальше.       – Тогда зачем всё это? – обвела она глазами комнату, после чего потёрла виски — в голове кто-то не переставая отбивал чечётку.       – Но физического-то влечения никто не отменял, – уголок губ пополз вверх. – Я до сих пор помню, какая ты в постели. С тобой приятно иметь дело, можно вертеть как только заблагорассудится, – девичьи щёки заалели. – Сколько у тебя было отношений за это время?       – У меня их не было, – на одном дыхании выпалила Джихён. Глава мафии улыбнулся, качнув головой.       – А разве я спрашивал тебя об интимной близости? – девушка покраснела ещё сильнее, уставившись на свои кисти рук. – Я спрашивал о твоих молодых людях. Джихён, тебя до сих пор легко читать, – аккуратно дотронулся он до чужого лица, приподнимая его и заставляя посмотреть себе в глаза. – Вот видишь, мне даже не пришлось задавать ещё один вопрос, чтобы узнать о твоей близости с кем-то. Только не говори, что ты боишься мужчин? Сколько раз ты пыталась построить отношения? Два? Три? Четыре раза? Хочешь предугадаю, чем это всё заканчивалось? – девушка нервно мотнула головой. – Мужчины хотели от тебя секса, но не получали. Я ведь прав? Ну и как ты их обламывала, Джихён? На какой стадии всё заканчивалось? На вот этой? – наклонившись, поцеловал он её в щёку. – Или на этой? – поцеловал он её в этот раз в краешек губ. – Или может быть на этой? – руки скользнули под платье и, подцепив кружевные трусики, стянули их вниз, отбрасывая в сторону. Джихён не шелохнулась, проследив глазами за тем, как Кай стягивает с неё нижнее белье. – Почему молчишь? Давай разберёмся в проблеме?       Желая залепить пощёчину, женская рука взметнулась вверх, но вовремя, остановившись, замерла в воздухе, после чего безжизненно упала на кровать.       – Что произошло между тобой и Сехуном в ночь перед его смертью?       Притянув к себе ноги, Джихён обхватила колени, уткнувшись в них лицом.       – Хочешь, чтобы я ушёл?       – Мы ещё играем? – пробормотала девушка, не в силах посмотреть преступнику в глаза.       – Это имеет значение? – успокаивающе погладил он её по затылку.       – Я хочу соврать, но тогда мне придётся снять платье, – хрипло отозвалась она.       Мужчина поднялся с кровати, пальцы спрятались в волосах, перебирая их. Стянув поднос с кровати, он отставил его на тумбу. Почувствовав, что кровать прогнулась, девушка оторвала голову от коленей, посмотрев на главу мафии. Малиновый свет падал на голый торс, кожа отливала хмельным мёдом. Дотронувшись до завязки на брюках, он перевязал её туже. Джихён проследила за чужими резкими движениями. Сначала ей показалось, что он хочет снять свой единственный элемент гардероба, — почему-то она была уверена, что под штанами у него ничего нет, — но потом стала понятно, что делать этого он не собирается. Мужчина навис над девушкой. Джихён дёрнулась.       – В конце концов научись уже врать, – опалил он её губы своим дыханием. В нос ударил крепкий запах алкоголя. Отстранившись, преступник вышел, погрузив комнату в мёртвую тишину. Девушка перевела взгляд на дверь. Вечером Бэкхён настаивал на том, что она может позвать его шёпотом, и он услышит. Захотелось проверить, но решительность куда-то пропала. Язык онемел, как будто она поела смертельное блюдо с фугу. Время начало ползти медленно, подобно ночному кошмару. Хотя, может быть, действительно вокруг был один сплошной ночной кошмар.       – Снимай платье, – раздался голос из ванной комнаты. Девушка вздрогнула, она точно помнила, что выходил он через другую дверь, а сейчас почему-то находился не там, где следовало бы. Похоже, комнаты были смежные и имели несколько входов и выходов. Вынырнув из-за дверного проёма, Кай протянул Джихён чёрную футболку. Девушка покорно приняла вещь из чужих рук. – Переодевайся, я отвернусь, – губы расползались в разные стороны, приоткрывая белоснежные зубы. – Или не отворачиваться?       – Нет, отвернись, пожалуйста, – жалобно простонала она, дожидаясь пока мужчина её послушается. Голова всё ещё кружилась. Аккуратно встав с кровати, придерживаясь за спинку, Джихён подобрала свои трусики, натянув их быстро и решительно, после чего оглядела Кая со стороны. Он действительно стоял неподвижно, засунув руки в карманы свободных штанов из плотного хлопка.       – Долго ещё будешь пялиться на мою задницу? – рассмеялся он, разминая плечи и спину.       – Прости, – прошептала девушка, присобирая руками платья по бокам и начиная тянуть его вверх.       – Ты же знаешь, что тебе можно даже потрогать, – не переставал он подтрунивать. – Правда и я тогда вправе буду потрогать всё, что мне захочется.       – Не начинай, – застряв в вырезе у горловины, прошептала девушка.       – Сложно у нас всё, не правда ли? Я не могу получить то, чего хочу, и ты не можешь, – бросив взгляд через плечо, Кай отыскал застрявшую в платье девушку. Обречённо вздохнув, мужчина через пару секунд навис над копошащимся телом. Рука нащупала хвостик-выключатель на светильнике. Раздался глухой щелчок: комната утонула в темноте. Мужские пальцы потянули платье на себя, помогая девушке. Глаза встретились. Кажется, Джихён покраснела, но в темноте было не видно, и в результате это всего лишь осталось его предположением.       – Заметь, я сегодня очень даже стойкий и не касаюсь никаких запретных мест, – склонился он к чужому уху, – а ведь очень хочется.       – У тебя есть та, у которой можно касаться, – сжала девушка ледяными пальцами голую грудь. Хотя, кажется, его мало это интересовало: глаза ни разу не опустились ниже лица.       – Ревнуешь? – подобрал он футболку с кровати и надел её на девичью голову.       – Зачем? – пожала она плечами, натянув одежду окончательно. – Ревнуют тех, кого считают только своими. Но ведь ты не мой, и я не твоя.       – А ты хотела бы, чтобы я стал только твой? – стянул он с кровати покрывало и откинул в сторону одеяло в шёлковом пододеяльнике. Забравшись на кровать, Кай пододвинулся к краю, оставляя место для Джихён. Поразмышляв над немым приглашением, девушка окинула глазами спальное место. В темноте было не видно, но она чувствовала, что утром при ярком солнечном свете, разлепив глаза, она проснётся с ощущением того, что искупалась в чьей-то свежей крови. Показалось, что Кай нарочно пытается искусить и заманить её в преисподнюю. Хотя стоило ли бояться, ведь она точно знала, что он там не случайный гость, а полноправный хозяин.       – Странный вопрос, – поставила Джихён колено на кровать, всё ещё терзаемая сомнениями. – Не думаю, что ты разрешишь кому-то над тобой властвовать, когда ты сам часто собой не владеешь.       – Интересная мысль, – дотронулся он до острого локтя, и резко дёрнул девушку на себя, отчего она, не удержав равновесия, завалилась на горячую грудь. Ледяные подушечки пальцев прошлись по коже. Кай вздрогнул.       – Зачем мы это делаем? – прошептала девушка, больше спрашивая саму себя, нежели пытаясь узнать ответ у собеседника человека. – Мы ведь не собираемся заниматься сексом. Не собираемся ведь? – обречённо переспросила она, готовая в любой момент сигануть с кровати, догадываясь, что ноги ей вряд ли далеко унесут, поэтому выглядеть это будет как минимум глупо — тело всё ещё мало слушалось.       – Я не собираюсь, – устроился он удобнее на кровати полубоком, после чего притянул девушку к себе за талию ближе. – А ты собираешься?       – Нет, – отозвалась Джихён, пытаясь свыкнуться с мужской рукой на талии.       – Вот и порешали, – прикрыл он глаза, расслабляя хватку, потому что девушка наконец-то расслабилась. Свободная рука коснулась женской пряди, начав её то туго накручивать на палец, то отпускать.       – Сможешь вытерпеть? – осторожно дотронулась она до мужской груди, пытаясь отыскать источник чужой жизни. Холодные пальцы были похожи на стетоскоп с металлической головкой: она водила мягко и плавно, но ему всё равно казалось, что это когти котёнка царапают его сердце.       – Не знаю, ещё ни разу не пробовал, – перехватив чужую ладонь, Кай с силой её сжал. – Пока ты делаешь всё, чтобы я сорвался. Прекращай — или по крайней мере не спускайся рукой в район пресса. У меня внизу всё в узел сворачивается, когда ты так делаешь.       – Прости, – прошептала Джихён. – Хотела почувствовать бьётся ли твоё сердце как раньше.       – А как оно билось раньше?       – Как у человека, который опаздывает к назначенному времени.       – На поезд? – ухмыльнулся он, накидывая на них одеяло. – Расскажи мне.       – О чём?       – О чём хочешь, – мужская рука дотронулась до девичьей головы, располагая ей на своей груди.       – Но мне нечего рассказать, – сомкнула она глаза.       – Тогда можно я ещё позадаю вопросы?       – Если они не будут жестокими.       – Никакой жестокости, – коснулся он до чужого виска кончиком носа. – Только посмотри, я превратился в лапочку, из меня теперь можно даже вить верёвки, и я ничего не пойму.       – Ты всегда был отходчивым. Утром кричишь, а вечером ластишься.       – Это плохо?       – Это страшно, – ресницы дрогнули, глаза приоткрылись. Джихён, задрав голову, посмотрела в лицо мужчине, – не понимать любят тебя в данную секунду или ненавидят.       – Так что у вас произошло с Сехуном?       – Это так важно?       – Важно, раз ты не можешь его отпустить.       – Я его часто зову, – прошептала она, цепляясь за чужие плечи и впиваясь в них ногтями, – но он приходит только тогда, когда я делаю что-нибудь опасное для жизни. Можно стоять на крыше высотного здания, можно переходить улицу на красный свет при большом потоке машин или можно задержать дыхание в ванной. Он приходит только тогда, когда я нахожусь на грани жизни и смерти, – Кай нахмурился, брови сошлись на переносице одной изломленной линией. – Но в любой другой ситуации я даже не могу вспомнить его лица. Понимаешь, вот зависаю над перилами — и вижу его, а как только отстраняюсь — сразу же забываю. Вот у вас есть совместные фотографии?       – Да, кажется, должны быть, – с опозданием ответил он, но и то для того, чтобы она снова вернулась к теме разговора.       – А у меня вот нет, и от этого мне не с чем сверяться, чтобы узнать так ли он выглядел или я просто вообразила себе его образ.       – А пьёшь ты зачем? Чтобы забыться? Но ведь ты разумный человек, ты должна понимать, что это не помогает.       – Почему же? Порой я даже с трудом могу вспомнить своё имя.       – Глупая, – дотронулся он до женской ладони, начиная медленно поглаживать пальцы.       – Ты всё ещё хочешь услышать, что у нас было с Сехуном?       – Только если ты хочешь этим поделиться.       – Ничего, – прошептала она, после чего повторила это ещё раз одними только губами. – Я хотела. Но в итоге не было ничего, – ей показалось, что Кай облегчённо вздохнул, как будто сбросил с плеч тяжёлую ношу. – Он отпустил меня в тот день навсегда, потому что считал, что с ним рядом находиться опасно и, наверное, потому что я не готова была принять его мир.       – А сейчас? Сейчас бы ты смогла принять его мир?       – Нынешняя Джихён бы смогла, – призналась девушка. – Но только вот прийти ей к этому решению помогло бы что-нибудь столь же трагичное. Знаешь, если бы я оставалась таким же комнатным растением, ничего бы не поменялось. Тебя ведь боль тоже научила чему-нибудь? Раньше я только и делала, что желала тебе кары небесной, которая по всем законам судьбы должна была пронзить тебе сердце своим острым мечом. Но если бы мне сказали тогда, что вот она, я бы оторвала себе язык собственноручно. Ведь это действительно кара, Чонин. Если бы тебя посадили или если бы ты лишился всех своих сбережений — это бы не сделало тебя несчастным. Да даже если бы ты неизлечимо заболел — ты бы только посмеялся. А вот отнять у тебя кого-то, кто был тебе дороже собственной жизни — это действительно жестокое наказание.       – Хочешь сказать, что я расплатился вдоволь за все свои злодеяния? Теперь открываем с Создателем новый счёт? – глухо рассмеялся он. – Что в этот раз он у меня отнимет? Ведь со смерти Сехуна и Момо я много чего успел наворотить.       – Перестань, – шлёпнула она его ладонью по грудной клетке, почувствовав тепло на кончиках пальцев.       – Ты сама начала этот разговор, зайчик, – порывисто поцеловал он её в макушку. Джихён замерла, услышав давно забытое обращение.       – Ты первый раз меня так назвал, – пересохшими устами, произнесла она.       – Разве? – наигранно удивился мужчина. – Соскучилась по ласковым словам?       – Я обратила внимание, что ты ни разу не назвал так Ханни при мне. Почему?       – Может я называю её так в постели, – коснулся он губами девичьего уха. Женские руки упёрлись в мужскую грудь, пытаясь отстранить от себя чужое тело. За какие-то доли секунды он снова стал чужим. Алкоголь начинал выветриваться. Осознанность потихоньку стала возвращаться к ней, и она уже не чувствовала себя такой раскрепощённой в мужском присутствии.       – Вот и иди тогда к своей Ханни.       – Точно ревнуешь, – обхватил он её руками за талию — Джихён всё также продолжала вырываться, подключив к рукам ещё и ноги. – Успокойся, не называю я её никак. Я вообще никого в жизни так не называл, кроме тебя. Мне претят уменьшительно-ласкательные прозвища. Ты же знаешь, что я не могу быть долго мягким. Вся моя нежность граничит с грубостью.       Выпустив девушку из рук, Кай пригладил сбившуюся под их тёплыми телами шёлковую простынь. Комната утонула в печали и темноте. Луна давно скрылась за облаками и даже не отбрасывала своего света на тёмный паркет.       – Как-то я услышал, что все важные слова должны быть тихими, чтобы их не спугнуть, – Джихён приподнялась на локтях, часть спины затекла: выбранная поза была слишком неудобной. – Если я скажу, что всё ещё жду от тебя поцелуя, я буду выглядеть как безумец? – лихорадочно облизнул он губы, словно больной ощущающий жар на лице.       – Твой день рождения уже прошёл, – прошептала Джихён, пытаясь в темноте различить его лицо и понять, насколько он всё-таки серьёзен.       – А если бы не закончился, ты бы мне его подарила?       – Я бы подумала. Но что об этом говорить, ведь уже пятнадцатое января.       – Но ведь в какой-то части мира ещё только четырнадцатое.       – Но мы ведь в Корее, а не где-то ещё.       – Я могу организовать частный самолёт.       – Ради одного поцелуя? Даже если это не будет иметь никакого значения?       – Даже если это не будет иметь никакого значения, – подтвердил он и потянулся к прикроватной тумбочке, где лежал сотовый телефон. – Не веришь, что вызову?       Джихён поддалась вперёд, обхватывая лицо мужчины руками. Губы встретились. Девичий язык прошёлся по шершавой коже, после чего проник в рот. Язык на мгновение замер, после чего всё-таки сплёлся с чужим. Уши заложило, как будто обоих резко накрыла водная пучина. Поддавшись вперёд, Кай привстал, обхватывая чужой затылок и мягко надавливая на него.       Кажется, за последние несколько лет у неё было около десяти свиданий, но все они заканчивались так толком и не начавшись. Она ходила в кино, рестораны, океанариумы и музеи, но ни в одном месте не чувствовала себя расслабленно и раскрепощённо, а стоило только одному из кавалеров склониться над ней, попытавшись поцеловать как она тут же впадала в ступор, резко бледнея или синея от недостатка кислорода. Возможно, это была магия Ким Чонина, поставившая на ней какой-то штамп неприкосновенности, но она действительно боялась близости с кем-то. Боялась того, что её могут обидеть. Боялась, что кто-то будет касаться её. Боялась надругательства и боли. Каждый раз она оправдывала себя тем, что это глава мафии виноват в том, что довёл её до такого состояния, что только из-за него она теперь никого не подпускает, опасаясь агрессии. Но действительно ли всё было так, как она думала? Сейчас, когда он гладил сзади её шею и медленно посасывал язык, она не паниковала и не чувствовала, что он может ей навредить. Она даже не боялась, что его рука заберётся под футболку и начнёт её трогать. Обхватив чужую шею руками и зарывшись в волосы, девушка прижалась плотнее к мужской груди. Тела плотно соприкоснулись: Джихён, вздрогнув, почувствовала нарастающее мужское возбуждение внизу. Она знала, что не стоит будить демонов в чужой душе, но оторваться никак не получалось. Тело ныло и хотело продолжения. Кажется, только сейчас она начала понимать, что Бэкхён подмешал ей что-то нехорошее, скорее всего, вызывающее сексуальное влечение. По крайней мере восприятие рецепторов усилилось, и теперь она ощущала всё с удвоенной силой. Не выдержав, Кай первый схватил девушку за плечи и оторвал от себя.       – Пора заканчивать, – прохрипел он, – а то я точно захочу сорвать с тебя футболку. Я даже не представляю, как мне теперь заставить своё тело вернуться в прежнее состояние, – глаза опустились вниз, Джихён проследила за чужим взглядом в темноте, ничего не замечая, но точно помня телом чужую пульсацию. – Ты очень жестокая, – слабо и нервно улыбнулся глава мафии, – держишь меня на привязи, но ведь это вопрос времени, когда я сорвусь с цепи, – перевернувшись на спину, мужчина накрыл лицо рукой. – Зачем иметь корабль, когда не можешь пустить его по воде?       – Слышу скрытый подтекст, – натянула Джихён на нос одеяло, преступник передвинулся к краю кровати.       – Давай спать, – потёр он глаза, впервые ощущая, что действительно чертовски устал за день. – Разрешишь себя обнять?       – Только если ты избавился... – прошептала девушка.       – От чего? – закатил он глаза.       – От этого самого.       – Я не понимаю о чём ты, – перевернувшись на бок, Кай снова перекатился к Джихён. Рука перехватила женскую ладонь, потянув её вниз в район пресса.       – Всё ты понимаешь, – выпалила девушка, пытаясь выкрутить запястье из цепкой хватки. Щёки покраснели. Кай явно желал получить какую-то компенсацию.       – Зануда, – поменяв траекторию, притянул он её запястье к губам, запечатлев на нём поцелуй. – Ладно, перестань дёргаться. Не буду я к тебе приставать, а то ещё чего доброго оторвешь мне ночью моего друга. – Джихён расслабилась, утыкаясь носом в грудную клетку и прикрывая глаза. Кажется, она тоже чертовски устала за день.