Дежавю

«Из огня да в полымя!» — дружно подумали Адриан и Маринетт, когда выбежали на улицу. Толпа сумасшедших журналистов таки отстала, однако будто из воздуха появилась группа неких ещё более сумасшедших людей, которым невероятно сильно понадобился автограф «классной девчонки, сумевшей удивить самого Габриэля Агреста своей конкурсной работой». — Ты, конечно, заслуживаешь бешеной популярности, Моя Леди, — протянул Адриан, с неодобрением и испугом глядя на подбирающихся поклонников Маринетт Дюпен-Чен, — но эти личности какие-то слишком наглые, может, лучше покинем их? — Я согласна, согласна! — торопливо бросила Маринетт и вдруг с ужасом осознала, что фраза, сказанная ею, намного уместнее прозвучала бы не в данный момент, а, скажем, у алтаря. Агрест, видимо, тоже это осознал, потому что в следующую секунду Маринетт ослепила типичная Нуаровская ухмылка. — Губы порвёшь от такой широченной улыбки, — нарочито небрежно фыркнула Маринетт, изумительно грациозно перепрыгнув через лежащий на дороге камешек. — Ну ладно, тогда не буду, — Адриан перестал улыбаться. Почти. — А то как с порванными губами целоваться-то? Маринетт даже не поняла толком, что происходит — Адриан Агрест ловко подхватил взвизгнувшую девушку на руки, а через несколько секунд двое героев оказались в неработающем фонтане, часто дыша и смотря друг другу прямо в глаза. — Кажется, оторвались, — прошептал Адриан. У Маринетт словно в мозгу щёлкнуло, и она тоненько хихикнула, порозовев под стать прячущейся в сумочке Тикки. (годы идут — ничего не меняется) — Спасибо, что спас меня, — выдохнула Маринетт, чувствуя, как её настигает смутное и приятное ощущение того, что подобное уже приключалось. — Я… растерялась. — Жучок, ты всегда боялась славы, — по-доброму усмехнулся Адриан. Маринетт снова хихикнула, однако на этот раз не нервно и пискляво, а искренне и весело. — Кто-то, напротив, чересчур любил-обожал славу. — Почему в прошедшем времени? Я и сейчас обожаю! — хмыкнул блондин. — Беда в том, что у Нуара много лет не было веской причины встретиться со своими верными фанатами, число которых, заявляю без сомнения… — Очень велико? — подняла бровь ЛедиБаг без костюма. — Бесконечно, — невозмутимо поправил Адриан (заодно поправляя выбившуюся прядь волос моргнувшей от неожиданности и смущения Маринетт). — Бесконечно? Так же бесконечно, как твоя скромность? — поддела напарника брюнетка, и Кот без маски рассмеялся, да так звонко, что Маринетт страстно захотелось лежать в фонтане и тихонько млеть от близости Адриана-Нуара вечно… — Помнишь, нам было пятнадцать, и мы абсолютно так же прятались? — проговорил Адриан. — Я, как и-идиот, снялся в рекламе… а ты… в пижаме… — Адриан вдруг ядовито-ярко покраснел — даже его уши приобрели практически малиновый оттенок. От взора Маринетт это не ускользнуло. — Да-а, пижама. А я, кстати, в бассейн спешила… Стоило сразу в купальнике выходить, — пошутила девушка — и еле сдержалась от победного возгласа, когда щеки Агреста загорелись, будто запрещающий ехать светофор, а на лбу выступили капельки пота. — Д-да, нечто, всмысле, течно, всмысле, точно, — промямлил Адриан, стремительно теряя кошачью самоуверенность. — Я скучал по тебе, миледи, — прибавил парень решительнее, тяжело вздыхая. Все веселье Маринетт будто ветром сдуло. — Прости, что я встречалась с Лукой, это было бессмысленно, так глупо… — Прости, что я позволил… кому-то другому встречаться с тобой, что решил не встревать в ваши отношения, поскольку боялся нечаянно испортить тебе жизнь… — Прости, что я порой давала тебе поводы думать, будто ты ничего для меня не значишь, Котёнок. — Прости, что я порой давал тебе поводы думать, будто я для тебя ничего не способен значить, Маринетт. — Прости, что я была слепа и узнала тебя только сейчас. — Прости, что я был слеп и узнал тебя только благодаря счастливой случайности. Разумеется, решение Адриана и Маринетт объясниться-извиниться-и-прочее-прочее-прочее было похвальным. Но, устраивая сентиментальную сцену сразу после побега от представителей СМИ и простых смертных, Маринетт и Адриан крупно рисковали. Супергерои так увлеклись извинениями и объяснениями, что… — Мадемуазель Дюпен-Чен в фонтане с месье Агрестом! Не Габриэлем, Адрианом! Фантастика! … упустили из виду одну важнейшую деталь, кою должны были, по идее, уяснить ещё больше десяти лет назад: в фонтане прятаться можно, да вот только недолго.

***

Выбраться из фонтана удалось с большим трудом: их со всех сторон обступили восторженно пищащие и щёлкающие фотоаппаратами женщины, мужчины, дети. — Что делать, Моя Леди? — спросил едва слышно Адриан, склоняясь к Маринетт, вздрогнувшей от нежного прикосновения уст парня к неё уху. — Главное — не паниковать, — пробормотала Дюпен-Чен. — Я, безусловно, смелый, но я не бесстрашный, — возразил Адриан. Публика запищала ещё противнее громче, наблюдая за перешептываниями своих жертв. — Котенок, ты — и не бесстрашный? Наговариваешь на себя, — кольцо желающих растерзать взять у Маринетт автограф уменьшилось, сделалось плотнее и теснее; Маринетт неосознанно прижалась к Адриану. — Я просто очень хочу паниковать, — Адриан прямо-таки расцвёл и попытался «незаметно» чмокнуть Миледи в щеку; рассердившаяся из-за поистине прекрасной дурацкой выходки Баг отстранилась от Котика, заодно наградив сына мегакрутого модельера щелбаном. Толпа заулюлюкала, Агрест-младший насупился, квами в укрытиях прыснули. — Адриан, ты лучше сообразил бы, как нам убежать! — Не стоит, вам все равно не убежать! — прогремело где-то неподалёку. Собравшиеся вокруг всемирно известной модели и начинающего дизайнера фанаты заахали, озираясь; Маринетт и Адриан, недоуменно переглянувшись, посмотрели туда, откуда донёсся крик — на вход в центральный городской парк. А там стояла, злобно цедя себе что-то под нос, девушка в темно-синем обтягивающем латексном костюме, таких же темно-синих перчатках и с чёрной маской на лице. Единственным светлым в этом экстраординарном создании являлись длинные, волнами струящиеся по плечам волосы. — Уж тебе-то точно не убежать от меня, Маринетт, — хмыкнула Валери, прищурившись. Толпа взревела и мгновенно задохнулась, затихла, смолкла от отчаянно-неверящего, вырвавшегося одновременно из грудных клеток Маринетт Дюпен-Чен и Адриана Агреста: — Акума?!