Пасифика представляла собой высокую блондинку с уверенным взглядом и нахальной улыбкой. По своей природе она была сильная, смелая и уверенная в себе, независимо от какой-либо ситуации она находила правильное решение.
Чем-то она напоминала Билла (по характеру, манере поведения и навыкам), но многим от него всеже отличалась, а родство доказывали лишь способности и цвет волос. Она была самовлюбленная, эгоистичная и высокомерная, но именно эти качества помогали ей на протяжении жизни сначала человеком, а после — в качестве
Морской дьяволицы.
Пасифика — единственная сестра у девяти братьев. Первая, и действительно
единственная, кого они приняли в свою семью. Но она не считает это какой-то привилегией, поэтому до последнего не мирилась с тем, что самая младшая. Но все же приняла этот факт и решила им пользоваться.
Пасифика — первый капитан-девушка корабля
Белая гортензия, который сейчас стоял у той закрытой части пляжа, о которой мало кто знал.
Пасифика долго думала, стоит ли ей возвращаться в тот порт, стоит ли еще больше рушить внутренний мир близнецов. Но та ситуация, которая сейчас происходила среди братьев, выводила ее сильнее, поэтому другого решения у нее не оставалось.
О своих планах посетить порт Гравити она рассказала старшим братьям. Ее мысль и всю абсурдность ее выбора поняли только двое. Билл гневался — он ненавидел, когда кто-то противится его приказам — он кричал: громко, яростно, проклято. Вилл же только опускал глаза и поджимал губы, разрываясь между двумя берегами: остаться с братьями и уже навсегда потерять Мейбл или же оставить всех и уйти к любимой, как это уже однажды сделал «Скован изо льда».
Но Пасифика никого не слушала. Она просто предупредила, что уплывает с их острова и что, возможно, больше не вернется. Ее никто не смел останавливать.
Билл остался позади.
Мейсон и Хелен пришли к кораблю на позднем закате, когда Мейбл уже там устроилась. Они ожидали, что старшая близняшка будет там, когда выходили из особняка, потому что Хелен говорила, об уходе Мейбл на прогулку по вечернему пляжу.
Пасифика уже развела костер и коптила на нем пойманную в море рыбу. Видная струйка гари расплывалась в воздухе, оставляя характерный запах.
Мейсон хмурился и пытался посильней закутаться в теплый плед, который из какой-то комнаты прихватила его спутница. Ему было не в новинку выходить так поздно на свежий морской воздух, но этот вечер выдался слишком холодным, а заболеть он никак не хотел. Хелен довольствовалась тонким платьем: ей словно было плевать на перемены в температурах.
Когда Пасифика увидела Хелен, то тут же вскочила, встав в защитную стойку. Подобная ее реакция напугала близнецов, но никак не седоволосую. Она лишь растерянно улыбнулась, разводя руки в стороны, словно показывая, мол,
я перед тобой. Она чуть отошла в сторону, отводя всю опасность на себя. Все же хоть как-то вредить близнецам не хотелось.
— Ты должна была сгинуть в море, — грубо выплюнула пиратка. Она приблизилась на шаг, вытянулся из ремня кинжал. — Ты убила моего брата! И мы в ответ уничтожили тебя!
Хелен усмехнулась, гордо держа подбородок.
«Вообще-то, это вы забрали у меня Гримма. Вы убили меня, прекрасно зная, что после потеряете его, так что не скидывай на меня чужую вину».
Она отвернулась и подняла печальные глаза на мирное море. Солнце уже почти село: его последние лучи пробежались по ее бледному лицу, вниз, по плечам, по рукам, коленям — и пропали за черной водой.
Мысли Хелен мог слышать только Мейсон, но то, что он слышал, ему не очень нравилось, а разобраться в этой проблеме стоит сейчас, иначе после будет хуже.
— О чем ты? — недоверчиво спросил юноша, вставая между девушками. Он осмотрел их с макушек до пят, что-то подметил у себя в голове, и повернулся к Пасифике: — Хелен не сделала ничего плохого. Чего ты так нервничаешь?
— Да как же «не сделала»! — возмутилась Пасифика, недовольно шипя. — Из-за нее мой собственный брат предал семью! Она, черт возьми, ведьма! И вас тоже околдовала!
Дьяволица замолчала и метнула грозный взгляд в смиренно стоявшую Хелен. Она и бровью не повела, не повернулась, лишь шумно выдохнула.
«Мейсон, — позвала она, прикрывая глаза. — Как ты думаешь, почему другие Морские дьяволы не любят, когда у кого-то из их братьев появляется
жертва?»
— Потому что они завидуют? — совершенно наивно предположил Мейсон, изгибая тонкую бровь. — Потому что они видят счастье собрата и завидуют ему, ведь сами не могут достичь его? Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— О чем ты, Мей-Мей? — спросила Мейбл, вставая рядом с Пасификой. — Хелен говорит?
— Подожди, — тихо бросил юноша, махнув рукой. Он подошел к девушке и встал у ее руки, заглядывая в бледное лицо. — Хелен,
что ты пытаешься мне сказать?
«Ты прав в своих суждениях, — сказала она, — о том, что Морские дьяволы
завидуют. Это действительно так, но все происходит немного по-другому, как ты это можешь себе представить. Для Морских дьяволов, как уже
не живых существ, давно не существенны человеческие чувства. Но по какой-то причине им свойственны такие человеческие эмоции как гнев, ненависть и зависть, — Хелен печально выдохнула, повернулась к Мейсону и подняла мокрые глаза. — Поэтому если один из братьев начинает проявлять чувство
любовь к кому-то, то они стремятся избавиться от этого. Если от самого источника избавиться не получается, они убивают
брата.»
Юноша нервно сглотнул образовавшийся в горле ком и закусил губу; по подбородку потекла тонкая струйка крови.
— Поэтому Вилл никак не хотел забирать Мейбл с собой, когда она просила? Поэтому Билл сказал, что это была наша
последняя встреча? Поэтому Пасифика приплыла? Поэтому Гримм сейчас мертв?
«Да».
Мейсон стиснул зубы.
— Тогда какого хрена ты все это время сидела здесь, а не пыталась спасти его?! — закричал он, схватив девушку за плечо. — Почему ты осталась здесь?! Почему не вернешься к нему?! Ты-то можешь все исправить!
Хелен вывернула руку до хруста в попытке вырваться, но хватка Мейсона была словно
не-человеческая.
«Да как я могу! — закричала она, с силой ударив Мейсона в грудь. Но тот словно и не почувствовал. — Гримм слишком самоуверен! Он слишком горд, чтобы попросить моей помощи! Он сказал мне бежать, когда на пороге появился Сайфер! Ты не знаешь, сколько времени я тонула в Мировом океане! Я думала, что умру! Но мне дали второй шанс!»
Хелен все же вырвалась и отошла на шаг назад.
«И я поклялась, что больше Гримм не пострадает от рук братьев!»
— Ты только хуже сделала! — закричал брюнет, вплетая пальцы в собственные волосы и стискивая их. — Ты слишком эгоистичная! Гримм
любит тебя! И ты его любишь! Так почему ты не хочешь вернуть его себе?!
«Потому что не хочу причинить ему еще больше боли!»
— Это не тебе решать!
Мейбл встала между ними и повернулась к подруге.
— Не тебе решать судьбу Гримма, — сказала она, переплетая их пальцы. Хелен удивленно моргнула. — Если ты хочешь быть с ним, так будь. Он сильный, ты же
знаешь.
«Знаю».
— Тогда, черт тебя побери, прекрати вести себя так, и поплыли доставать его изо льда, «ведьма», — прорычала Пасифика. — Я сюда приплыла, чтобы попросить близнецов Пайнс уйти со мной. Но, как понимаю, тебя тоже придется забирать, я права?
Близнецы удивленно обернулись. Мейсон поперхнулся вдохом, хрипя:
— Чего?
— В смысле «попросить уйти»? — переспросила Мейбл. — Что-то случилось?
Пиратка отвела позорно глаза, попыталась отойти.
— Ну…
Мейсон преодолел расстояние между ними и грубо рыкнул:
— Говори.
Пасифика медленно кивнула и ушла обратно к костру.
Весь последующий вечер и большую часть ночи они просидели у костра, разговаривая и решая важные вопросы.
Пасифика рассказала, что сейчас между всеми оставшимися братьями происходит самая настоящая война. «Всесильный» Билл и «Рожденный скорбью» Вилл предложили идею о том, что старые идеи и традиции, которых они придерживались уже довольно долгое время, в этом времени уже не действуют, и стоит пересмотреть их. «Призрачная власть» Магма и «Принявший вину» Карма выступили против, утверждая, что от прошлого не отступятся, а «Всадники Лед и Пламя» Регги и Канн решили остаться на нейтральной территории и отправились на поиски «Утомленного солнцем» Манна и «Сонного Мефистофеля» Артура, которые уже довольно давно не давали о себе знать. Так же она рассказала о похоронах «Бедного жизнью» Варги, место которого за общим столом теперь занял «Скован изо льда» Гримм. Что касалось Гримма… он так и остался запертым во льдах на другом конце мира.
Все трое слушали историю не перебивая, стараясь проникнуться каждым изменением в голосе дьяволицы. Мейсон был шокирован, но в душе глубоко доволен, что все же «Всесильный», у которого была самая отвратительная репутация Морского дьявола, все же услышал его
тогда и принял решение что-то изменить. Хелен сочувствовала самой младшей сестре и горевала о судьбе своего возлюбленного, пусть и не показывала этого внешне. Мейбл же была единственной, кто переживал обо всех сразу: в ней пробуждался интерес встретиться и поговорить со всеми Морскими дьяволами, узнать все их тайны, привычки и манеры — что-то ей в этом казалось захватывающим.
После рассказа Пасифика задала близнецам конкретный вопрос: «Вы согласны отправиться со мной?» — на который они смогли дать однозначный ответ: «Да». У Хелен пиратка не спрашивала, подозревая, что она все равно поплывет с ними — потому что так и было.
Уже под самый рассвет, когда яркие солнечные лучики побежали по остывшей воде, Хелен достала из небольшой сумки, которую всегда носил Мейсон, небольшой блокнот и заточенный карандаш. Она зашелестела страницами, выискивая какое-то стихотворение, которое писала вместе с Мейсоном в один из дождливых вечеров.
— Что ты пытаешь найти, Хелен? — все же спросил юноша.
«То стихотворение… «Умирающее небо упадет однажды». Ты же его сюда переписал?»
— Эм… — Мейсон отвел глаза, вспоминая. — Нет, его я переписал в другую книжку. В тот дневник, который принадлежал Биллу.
«Почему?»
— Потому что я хотел его ему отдать обратно, если у нас все же получится рано или поздно встретиться.
«Ты помнишь содержание?»
— С поправками?
«Оригинальные строки. Первые наброски».
— Помню. А что?
«Зачитаешь?»
Мейсон задумался. Он не считал подобные стихи тем, что можно прочитать в подобной обстановке, все же это было нечто личное, но он заметил просьбу в глазах девушки и интерес — в глазах Пасифики и сестры. Поэтому он лишь шумно выдохнул и поднялся с насиженного места. Повернувшись к ослепительному закату, он глубоко вдохнул и провел кончиком языка по сухим губам, готовясь к полному перевороту в собственных чувствах.
Полыхающее небо упадет однажды,
Когда мы с тобой встретимся дважды.
Тогда ты поймешь, что тем светом,
Окольцевал себя всеобщим обетом.
Ты, мой милый друг,
Забавен и страшен.
Не принимаешь новых услуг,
Когда ошарашен.
Умирающее небо упадет однажды,
Если мы никогда не встретимся дважды.
И тогда ты поймешь, что жаждал,
Не того, чего хочет каждый.
И тогда ты, прекрасный пират,
У которого лавы по венам кипят,
Почувствуешь сердце чужое в руке
И примешь великий завет.
Спасибо тебе, мой прекрасный пират,
За тот единственный вечер,
Когда мы с тобой мило ругались,
Пока остальные вокруг миловались.
Спасибо тебе, мой великий пират,
Что оставил меня в попеченье богам,
Которые мне то и дело кричат:
«Возродись в новом теле в веках!»
Но пойми ты меня, мой худший кошмар,
Однажды я стану настолько стар,
Что не смогу говорить и писать,
Шептать, рисовать и гадать.
Поэтому — не возвращайся!
Поэтому — не принижайся!
Поэтому — живи ты не в убыль!
Поэтому — вы и не трупы!
И если небо все же угаснет,
Найдешь ты звезду в непристрастье.
И новое небо восстанет —
И увидишь ты свое счастье!
Мейсон прочистил замерзшее горло и сморгнул единственную слезу, образовавшуюся у самого края глаза. Тонкая струйка потекла по щеке и убежала к подбородку; за ней побежала еще одна, и еще…
— Я, чтоб тебя, люблю тебя, чертов Морской дьявол!
