Мейсон неожиданно, резко, нервно вскочил с деревянного настила и провел по плечам ладонями, растирая кожу. Внезапное неизвестное чувство звериного страха и ужаса застряло в его поджилках, заставляя оглядываться по сторонам в поисках ответа на вопрос «Что же его так испугало?». Но вокруг была лишь гладь темного спокойного моря, старая, заброшенная часть порта, и он — одинокий юноша, который чувствовал страх, но не свой.
В его голове билась только одна мысль: «
Билл!» Что-то подсказывало Мейсону, что именно страх Билла он чувствовал на себе. Но он не знал, как так получилось, ведь
метки Сайфер на нем так и не оставил.
Резкая боль пришлась на стопы: их словно сжали в адских тисках. В мягкую чувствительную кожу вонзились тонкие острые иглы, но когда он опустил глаза, свалившись на одно колено, то не увидел ни капли крови; он чувствовал только боль, адскую и нестерпимую боль. Мейсон закричал: громко, пронзительно, срывая горло — он хотел всеми способами заглушить боль.
Следующий удар пришелся по бедру: сильный невидимый ремень жестко стиснул у самой коленки, а на само бедро пришлась серия сильных ударов чем-то тяжелым, словно
молотом. Мейсон перевернулся на спину, закричал, срывая голос. Слезы полились градом по его лицу, падая на песок. Он уже не контролировал собственное тело: весь его разум был поглощен этой адской болью.
Третий удар достался грудной клетке. В Мейсона словно медленно ввели очень толстый и большой меч: настолько сильно раздвинулись ребра и захрустел раздробленный позвоночник. Со следующим уже хриплым криком Мейсон судорожно затрясся, его глаза закатились, и он потерял сознание.
А его тело вскоре смыло длинной волной, которая добралась до него с потоком холодного ветра.
Мейбл и Хелен не спали всю оставшуюся ночь, переживая за Пасифику и Мейсона. Мейбл чувствовала странную тревогу в сердце, словно что-то было не так. Хелен старалась ее успокоить, напевала тихие мелодии из старых песен, поглаживала по мягким волосам и убаюкивала. Пасифика с Гидеоном пришли под самое утро: пиратка довольно улыбалась, а на шее юноши красовался яркий засос. Когда Мейбл, уже со слезами на глазах, сказала, что ее брат так и не появился, все тут же встревожились и направились на его поиски.
На закрытой части пляжа они нашли золотой браслет. Как только Мейбл его заметила, то громко закричала, падая на колени и горько
плача.
Хелен ушла далеко от них; какое-то наваждение завладело ее телом, ведя куда-то в сторону, а она и не сильно сопротивлялась. Ей хотелось узнать, какова причина того, что она уже не чувствует пульса Мейсона.
Перед ее глазами застыла странная, темная и размытая картина, в которой она видела два отражения, словно в зеркале: одно было светлым, морским и холодным, второе — темным, сырым и словно необитаемым. Это заставило ее сердце трепетать в страхе, но Хелен продолжала уверенно идти к резкому обрыву, за которым словно заканчивался мир: он шел резко ввысь, к облакам, и тут же резко останавливался, обрываясь на остром краю.
Хелен встала у самого края, опустила мокрые глаза: ветер резкими порывами проходился по ее оголенной коже, словно плеткой — но ей было совершенно плевать, боли она все равно уже давно не чувствовала — она смотрела вниз на бушующие море, на разъяренные чем-то волны, которые с силой нещадно разбивались об острые скалы.
Хелен прислушалась: к рвущему ветру, к полыхающему морю, к чайкам в небесах — она прислушалась к природе, дабы найти нужный звук, нужный тембр, нужный
голос… Но она так ничего и не услышала: только странный шелест в ушах и бульканье воды.
«Куда же ты пропал, Мейсон? — спрашивала она, опуская руки, — почему я больше тебя не слышу? Почему ты продолжаешь молчать?»
Какое-то время, минут, от силы, десять, она неподвижно стояла у самого края, старалась услышать хоть что-то, но у нее не получалось: нужного просто
не было.
Уже совсем отчаявшись, Хелен шумно выдохнула и села на колени, отрешенно прикрывая глаза. В ее груди билась вера в лучшее, но она понимала, что потеряла еще одного дорого себе
человека. Она не понимала, чем заслужила подобное: почему все ее близкие должны страдать, почему она не может быть счастлива, почему должна так мучиться?
—
Потому что, милая сестра, у всех такое было, есть и будет…
Хелен нервно вздрогнула, подняла голову. Она слишком давно уже не слышала этого приятного, яркого и звучного голоса. Перед ней сидела высокая, длинноволосая и изящная русалка: она висела в воздухе на собственной магии, сложив тонкие руки на сгибе хвоста, мягко перебирала светлые волосы и улыбалась.
—
Я рада тебя видеть, сестра Хель.
Хелен медленно поднялась, шагнула вперед, не боясь упасть: она знала, что старшая Валана всегда поддержит.
«Почему ты здесь, сестра Вал?» — неуверенно спросила Хелен, качнув головой.
—
Пару часов назад мне принесли тело юноши, — спокойно сказала русалка, выдыхая. —
Бедный, израненный душевно и физически мальчик едва дышал, горько плакал и шептал «Прости меня… Билл… прости меня…». Я смогла привести мальчика в чувства, отпоила лекарствами. Хель, сейчас мальчик отдыхает, но он не может долго находиться на морском дне.
«Мы заберем его сейчас же! — заверила девушка. — Отведи нас к Мейсону! И мы заберем его! Мы больше не побеспокоим вас!»
—
Нет. Мальчик еще слишком слаб и не может отвечать за свои действия. Поэтому он останется с нами до того момента, пока я не буду в точности уверена, что он может твердо стоять на ногах.
«Сестра!»
—
Хель. Мальчику плохо. Пойми, связь с «Всесильным» только вредит ему: он чувствует всю боль, которую чувствует Морской дьявол. И это отвратительно: ты не видела, как он мучается, ты не видела, в какой агонии он находится. А я видела, я его лечила, и я поставлю его на ноги, чего бы мне это не стоило.
Хелен закусила губу, опуская голову. Сейчас с Валаной нельзя было ни о чем хорошем договориться — все же она старше Хелен на много лет и больше знает, что требуется, чтобы спасти, кого бы то ни было.
«Как скоро мы сможем с ним встретиться? Я могу сказать его сестре, что с ним все в порядке?»
—
Думаю, пока не стоит ей сообщать. Девочка будет волноваться, проситься встретиться. Я еще не уверена в моральном состоянии мальчика, поэтому прошу тебя пока сохранить все в секрете, сможешь?
«Как скажешь, сестра».
Хелен коротко кивнула и развернулась, спускаясь с обрыва обратно к плачущей Мейбл и успокаивающей ее Пасифике. Рассказывать о встрече с сестрой нельзя — она должна сдержать слово — иначе все может только ухудшиться.
Валана осталась у того обрыва, смотря в хрупкую удаляющуюся спину сестры. Она мягко улыбалась, кивая собственным мыслям, и пропела часть детской колыбельной, которую раньше им всем пела умершая мать:
Морские волны не причинят вреда.
Они не навредят никогда.
Поэтому плыви ты по течению,
И пусть это — твое влечение.
Милая моя, не бойся,
От судьбы не скройся,
От мольбы ты успокойся,
От родного не закройся.
—
И пусть несет тебя река за те берега…
Валана откинулась на спину и упала в бушующие море, уходя под толщу воды. Сейчас у нее есть дела, которые никуда нельзя откладывать — на кону стоит жизнь важного существа.
В одной из самых глубоких впадин, куда даже не всякий Морской дьявол знает дорогу, располагается затонувший тысячелетия назад остров. Этот остров когда-то был самым населенным, но жили там не люди, как обычно, а существа, изредка походившие на них. Многим существам на этом острове не были даны имена и названия: настолько они были малочисленны и разнообразны, что никому из вышестоящих не пришло идеи разделить их.
Этот остров затонул слишком быстро — резко и неожиданно пляжные края стали уходить под воду — спасти остров, ушедший под толщу моря, смог единственный ныне живущий правитель. Он, не без помощи иных сил, возвел над островом вакуум барьера, благодаря которому вода больше не была страшна жителям острова.
Уже множество столетий они живут в полном мире: не было ни ссор, ни каких-либо размолвок — полная идиллия в правлении и доверии.
Правитель этого острова не молод, поэтому уже довольно давно он ищет себе приемника — того, кому он может передать все свои силы. Но он так и не смог найти его…
Мейсон поморщился, медленно приходя в себя. Тело била мелкая нервная дрожь: он еще чувствовал ту боль, но сейчас это казалось чем-то малодоступным, словно что-то препятствовало тому, чтобы он вновь погрузился в ту агонию. Мысли медленно выстраивались в нужные предложения, но оставались такими же бесформенными, ненужными, словно не несли в себе никакого смысле.
Размыкая глаза, Мейсон боялся увидеть что-то иное, не тот пляж, на котором он остался. Но все его надежды обрушились в мгновение ока, когда он, приподнимаясь на локтях, торопливо осмотрелся: светлая, просторная комната без окон и дверей настораживала и походила скорее на открытую крышу, чем на обычную комнату. Но больше всего Мейсона испугало наличие
воды за окнами.
— Не волнуйся, мальчик, с тобой все будет хорошо.
Валана аккуратно вплыла в комнату через огромное окно (служившее, наверное, дверью), на выдохе шепча странное заклинание, после которого ее яркий золотой хвост растворился, позволяя ей уже спокойно пройтись босыми ногами к огромной постели. Она мягко улыбалась, держа в руках что-то странное, но очень похожее на корзину с фруктами.
Мейсон тут же притянул ноги к себе и трусливо завернулся в мягкое одеяло.
— Кто ты? — хрипло спросил он, хмурясь. — И где я?
— Ты в моем доме.
— Где. Я. Нахожусь? — уже грубо повторил юноша, от нетерпения стискивая в пальцах одеяло. — Не играй со мной, русалка!
— А кто с тобой играет, милый?
Валана поставила перед ним небольшую плетеную корзинку. В ней лежала пара ярких, налитых кровью яблок, несколько крупных мандаринов, мягких киви и каких-то неизвестных Мейсону фруктов.
— Я не причиню тебе вреда. Я хочу всего лишь помочь тебе. Тебе же все еще больно?
Мейсон сглотнул. Ему это не нравилось, но больше всего ему не нравилось то, что он не чувствовал на запястье браслета.
«Неужели потерял…»
— Ты оставил его на том пляже, мальчик. Твоя сестра забрала его с собой и положила в тот мешочек, — спокойно сказала Валана, прикладывая палец к щеке.
— Не волнуйся, если ты этого хочешь, я могу вернуть их тебе при первой же возможности, если они помогут тебе быстрее прийти в себя после пережитого.
— Пережитого…? — неуверенно переспросил Мейсон, расслабляясь. Всеже беседа с этой девушкой не казалась ему чем-то нехорошим, а сама русалка — подозрительной. — Неужели я умер?
— Нет, что ты. Ты жив. Просто сейчас находишься немного не в своей тарелке, потому что принял на себя слишком много боли своего Морского дьявола.
От слов девушки по его спине табуном пробежали мурашки, заставляя Мейсона сжаться сильнее. Он не хотел вновь чувствовать всю ту боль, но мысль о том, что подобное переживает сам Билл, не позволяла ему отворачиваться от этой боли. Он считал, что хотя бы через нее может связаться с Биллом. В эти минуты именно этого Мейсон хотел больше всего.
— Но сейчас тебе стоит отдохнуть. Твое восстановление требует слишком много времени. И если ты выспишься, то это пойдет тебе только на пользу.
Валана потянулась вперед и положила ладонь на вспотевший лоб, провела по мягкой мокрой коже большим пальцем, посмотрела в чуть испуганные глаза.
— Все будет хорошо, мальчик. А пока поспи…
