Морские Дьяволы

      Ухода Валаны из дворца почти никто не заметил: Мейсон был погружен в собственные мысли в комнате с Фонтаном. В последнее время он был слишком задумчив. А Диппер и Амабель готовили все к полному исчезновению Мейсона из подводного мира. Они уничтожали записи, которые вела Валана о состоянии его самочувствия, все заметки стражников замка и подправляли память слуг и жителей, дабы никто и никогда не помнил и не знал, что Мейсон находился в подводном царстве.              Во время позднего ужина, который прошел в довольно тяжелой атмосфере, Диппер наложил на Мейсона сонное заклинание для того, чтобы тот не сопротивлялся и не мешал никому своей трусостью. На этот отчаянный шаг Диппер решился не сразу, несколько раз даже порываясь все ему рассказать, но Амабель во время его отговаривала.              Сейчас же Мейсона переложили на постель в его комнате. Он мирно посапывал, совершенно не подозревая, что это последняя ночь под толщей морской воды. Валана еще не вернулась с суши, поэтому Диппер сильно беспокоился. Он выхаживал по комнате, нервно кусал губу и то и дело бросал взгляды на Мейсона. Амабель сидела у самого края и наблюдала за братом.       — Братик, я еще никогда не видела тебя таким встревоженным, — все же сказала она, выдыхая, — неужели ты так сильно привязался к нему, что теперь не хочешь отпускать?       Девочка посмотрела на Мейсона и потянулась к его растрепанным отросшим волосам, перебирая их в пальцах. Она мягко улыбалась, представляя удивление на его лице, когда план будет полностью осуществлен.       — Может быть, — не скоро ответил Диппер, останавливаясь перед зеркалом. Он бегло осмотрел себя, подмечая мешки под глазами и неестественную бледность лица, но только отмахнулся, фыркая. — За эти триста лет много всего произошло… И теперь я не уверен, что был бы счастлив, если бы Валана не принесла его сюда.       — Какой именно момент тебе припомнить, братец? Как ты учил его аристократическим манерам, которых нахватался в своих вылазках на сушу? Помнишь же, чем это окупилось?       Диппер усмехнулся, вспоминая, как его близнец тихо матерился, когда у него что-то не получалось. Это было на кануне самого важного события царства: дня рождения близнецов, — поэтому приготовления к этому празднику начались еще задолго. И тогда Мейсон ни в какую не желал присутствовать на нем, упрекая двойника в том, что не любит шумные сборища. Но Дипперу все же удалось его уговорить, и Мейсон даже спел в самом конце бала.       — Или как он решил прокатиться на дельфинах, хотя ты это ему категорически запрещал?       В ушах застыл крик Валаны, когда она увидела расцарапанного Мейсона, упавшего прямо на кораллы с испугавшегося дельфина. Тогда она громко отчитала Диппера и Амабель за это и наказала, что в следующий раз они сами будут пристально следить за тем, как дельфины будут покидать пределы территории дворца.       — Или когда он нашел старую книгу по темной магии и решил опробовать несколько, по его мнению, забавных заклинаний на наших слугах?       Диппер хмыкнул, закатывая глаза.       — Чего ты от меня хочешь, мелкая?       — Чтобы ты перестал напрасно волноваться за братика. Он не такой беспомощный, как ты его считаешь.       — Может быть…       Но даже после того, как Валана забрала Мейсона наверх, но не мог перестать волноваться: уж слишком сильное чувство беспокойства трепетало в его груди. Внутренне чувство его еще никогда не подводило, точно указывая на причину появления, но сейчас что-то было не так: Диппер не понимал, что послужило причиной волнения. Поэтому он не стал никому ничего говорить, ссылаясь на простое беспокойство за Мейсона, который, по его мнению, еще не был готов к возвращению в родной мир.              Гримм и Хелен стояли у самой кромки воды и смотрели на багровый закат. Солнце не ослепляло своей яркостью, оно дарило тепло и умиротворение. Хелен была взволнованна: постоянно крутилась, всматриваясь в горизонт океана, то прижималась к Гримму, то отталкивала его, и никак не могла найти себе места, наворачивая вокруг него круги.       — Милая, — обреченно вздыхал Гримм каждый раз. — Успокойся, прошу тебя. Мейсон будет очень рад тебя видеть, я в этом уверен.       — Ты его не видел, ты его не знаешь, — в ответ возмутилась девушка. — Он точно не будет рад мне! Я его не навестила за все эти сотни лет! Он уже наверняка забыл про меня! А тут — такое — он будет жить с нами! Мы должны будем поставить его на ноги! Святые Морские Дьяволы, я так боюсь увидеть, во что он себя превратил! Ты видел состояние Билла первое время? Он даже сейчас разбит! Мне страшно представить, что будет, если он увидит Мейсона в нынешнем состоянии!       Гримм только закатил глаза.       — Смотри, а вот и они.       Он первый зашел в воду на встречу Валане. Она приближалась медленно, как-то неуверенно — словно сама была уже не очень уверенна в плане. Войдя в воду по пояс, Гримм остановился, дожидаясь, когда русалка сама подойдет ближе. Когда на его руках появилось худое, до ужаса легкое и бледное тело, он удивился, что столь обожаемый всеми Мейсон настолько напоминает фарфоровую куклу.       — Пожалуйста, позаботьтесь о нем, — тихо попросила Валана и, взмахнув хвостом, быстро уплыла под толщу воды.       — Обязательно.       Гримм вернулся к Хелен — та места себе на суше не находила. Как только она взглянула на бледное лицо Мейсона, тут же встрепенулась, нахмурилась, выпрямляя спину. Она позволила себе заглянуть в душу друга, и вместо привычного там спокойствия она увидела разрушенный мир, в котором уже никогда не будет и лучика света. Это заставило ее пошатнуться и после осесть на горячий песок.       — Хелен, все в порядке? — встревоженный Гримм присел на одно колено. — Ты что-то видела?       — Маленький мальчик, — тихо пропела она. — Что же будет с тобой?       Глубоко вдохнув и выдохнув, она поднялась и пошла в сторону дома, где их уже заждались взволнованные дети. Гримм пошел за ней.       Уложив Мейсона на свободной кровати, Хелен продолжила осматривать его: холодное, сильно исхудавшее тело было покрыто мелкими шрамами, еще не зажившими порезами и темными пятнами, напоминающими гарь. Словно Мейсон изнутри сгорал, но это было невозможно, поэтому Хелен попыталась от них избавиться. Следы гари, когда по ним провели влажным полотенцем, пропали без следа, но на их местах появились синяки, словно на протяжении долгого времени Мейсона очень сильно избивали.       — Я верну тебя на ноги, обещаю, — прошептала Хелен, прикрывая глаза. — Обещаю.              Я слышал чей-то голос… Тихий, едва слышный, но такой знакомый… Кто это? Кто зовет меня? Я не вижу. Темно. Вокруг темно — ничего не видно. Но я слышу голос. Чей он? Что он мне говорит? Не понимаю. Не слышу.       Я осмотрелся по сторонам. Вокруг была только тьма — ни стен, ни пола с потолком. Я не видел себя, но чувствовал тело.       Где я?       Не знаю.       От осознания этого не лучше.       — Эй! — выкрикнул я. — Здесь есть кто-то?       Эха не последовало. И никакого звука тоже. Странно.       Зажмурившись, я попытался сосредоточиться на собственных ощущениях. Но ничего не почувствовал. Ни тепла, ни холода. Ничего не было в этот месте. И это заставляло испугаться. Все же, где я нахожусь?       «Там, где мы можем быть вместе, Сосенка».       Я вздрогнул.       Билл.       Это был голос Билла.       Но как? Почему? Что он здесь делал?       «Открой глаза, Сосенка. Посмотри на меня».       — Нет. Не могу.       Я стиснул кулаки, сильней зажмурился. Я не могу на него посмотреть. Мне больно. Очень больно.       «Нечего бояться, мое сокровище. Давай, открой глазки, ради меня».       Я почувствовал нежные руки на своих плечах. Горячие ладони поднимаются вверх, приятно ложатся на шею, а большие пальцы — на щеки. После я почувствовал прикосновение к губам — едва заметное касание превратилось в страстный поцелуй, когда я распахнул глаза, тут же встретившись с мягкими золотистым взглядом.       А ведь действительно — мой Билл стоит прямо передо мной и прижимает меня к себе, даря всю свою любовь через этот поцелуй. От этого в моей груди затрепетало уже давно забытое чувство — любовь. Всего из-за одной встречи. Всего из-за одного вечера этот Морской Дьявол перевернул мою жизнь с ног на голову.       И я счастлив.       — Люблю тебя, — выдохнул я, отстраняясь. Билл только усмехнулся, прижимаясь своим лбом к моему.       «И я тебя люблю, Сосенка».       Из моей груди вырвался яркий смех, который потонул в еще одном мягком поцелуе. Такой теплый. Такой мой.       — Я так хочу с тобой встретиться, Билл, ты не представляешь. Столько лет прошло…       «Я знаю, мой хороший. Я все знаю… — он тихо усмехнулся, — это ведь твоя книга была? Твоя — я знаю. Она прекрасна. Я так хочу тебя увидеть, Сосна, ты не представляешь. Люблю тебя».       Резко я осознал, что если он меня увидит в нынешнем состоянии, то непременно разочаруется. Нет, я не хочу этого!       — Билл… Билл. Нет, подожди.       Я попытался отстраниться, но он меня не отпускал. Черт! Нет! Нет!       «Что-то случилось, Мейсон? Чего ты боишься?»       — Я… я… прости меня.       Опустив голову, я зажмурился.       Нужно уйти! Непременно! Сейчас!       И я ушел. Растворился. Прямо перед глазами Билла. Пусть так. Но мы еще встретимся, правда?