Молочная луна

Но тут вдруг понял он — границе Отныне суждено стереться, Услышал тихие аккорды - Глубинный щебет тайной птицы Из неиссякшей бездны сердца. Т. Блэкбёрн

29 октября 1971 г. - Ну-ка, тихо! - Мерлиновы кальсоны… - прохрипела я. От страха в горле пересохло и запершило. Красные отсветы скакали по полу — приветы от далекого праздничного фейерверка. Я прикусила губу от досады. Пропустила всё! Противный Блэк! ...Мы спустились в Большой зал вместе с толпой других учеников. Лохматая Башка шел с Луноглазым, Укушу-за-ногу — с Фрэнком Долгопупсом. Я плелась рядом с Лили — та чинно вышагивала, делала вид, что все в порядке. Лисичка. Лисичка… После того случая мы почти не говорили. Только «по делу», мельком. Хотя по-прежнему сидели вместе на уроках. Но мне не больно. Почти. Луноглазый ничего не объяснял, только сказал: «Прости Эванс, она не со зла. Она растерялась, вот и ломанулась за Сопливусом». Сама Лисичка про тот поступок не заикалась. Может, ей нужно время, как говорит папочка… Я написала ему о девочке с рыжими волосами. Написала о ступеньке и Снегге. Написала о том, как Сириус Блэк просил сказку. Папа посоветовал слушать сердце, но присматриваться к девочкам и ребятам внимательно. Он беспокоится, знаю. Ох, Марко! Как я хотела домой… но так же сильно хотелось и остаться. Предложение дружбы так взволновало меня! Вначале я не совсем поняла, что произошло. Но позже, в спальне, затряслись коленки. Блэк может рассказать обо мне своим родителям. Напишет им письмо… Я — девочка и наверняка привлеку внимание его матери. Она начнет разнюхивать, кто я да откуда… Я никогда не видела ее. И не хочу! Думаю, она — суровая и строгая ведьма, вся сверкающая дорогими украшениями. Ужас!! Но я не в силах оттолкнуть его и сбежать. Мне впервые предлагали дружбу! Впервые, Марко! Это… такое удивительное ощущение, не передать словами. Я ведь могу подружить с ним совсем чуть-чуть? Капельку, пожалуйста? И, если что-то пойдет не так… я сразу спрячусь в свою раковину. Никто ничего не узнает. Волчица очень осторожна! А Лисичка… Нет смысла выдавать дохлую лошадь за спящую, как говорил водитель Рори. Лили стала бояться меня. Почему? Я же не страшнее длинноносого слизеринца. Может, думает, я — маленький бандит? Блэк сказал, я похожа на головореза. Но на очень милого головореза в юбке. Поттер услышал это — от смеха у него из носа брызнул тыквенный сок. Лохматый посматривает немного косо. Но не подтрунивает и в целом довольно дружелюбен. Только холоден. А Питер попросту пуглив. И все же с ними интересно. Вчера Блэк сказал, что пришло время посвятить меня в первый секрет. Лохматая Башка возмутился: где это видано! Девчонку! В секрет! Да еще и недели не прошло! Он сопел все утро, сидя на чарах, зельеварении, обеде, трансфигурации… Буквально прожигал взглядом мой затылок. Наконец подошел и заявил: «Так уж и быть, Люпин, мы расскажем тебе секрет. Но прежде всего этот секрет — мой. И если о нем узнает хоть кто-то...». «Никто, клянусь!» - воскликнула я с жаром. Он, верно, решил, что я струхнула. Но то был вопль радости! Поттера моя горячность убедила. «У меня есть… - прошептал он. - Есть… мантия невидимости!!». «Врешь?!». Но нет, я видела, что он говорит чистую правду. Оттого слова Лохматого заворожили меня… Мантия невидимости! Но как? Откуда? Не желаю знать. Это не имеет значения. Так же, как не важны мои шрамы. И исчезновения раз в месяц. Пусть у любого будет право на секрет, как думаешь, Марко? Они показали мне ее — перед ужином, в библиотеке, за дальними стеллажами. С виду обычная ткань, но такая легкая… ох, Марко, что может быть лучше?! «Завтра вечером, Прим, мне нужна будет твоя помощь. Кое-что незаконное… против школьных правил… но никто не пострадает. Мы не хотим никого обижать. Ты мне поможешь?» Я посмотрела на Луноглазого — кто-то взял двумя руками чашку. Молоко почти выплескивается через черные края. «Э-э-э… Блэк, вы точно не хотите навредить кому-то? Это не злая шутка над Снеггом, ведь так?» «Клянусь, что нет». Он очень серьезен. Сложил на груди руки и глядит с любопытством. Галстук Блэка смешно топорщится, делая его похожим на взъерошенную птицу. Поттер переминается с ноги на ногу, наконец тяжко вздыхает. Будто «ой, всё, Сири, она не согласится. Плохая то была идея». Но я киваю головой. Не могу отказать им, своим новым друзьям. «Что вы собираетесь сделать?». «Библиотека, - односложно отвечает Блэк, - запретная секция. Завтра вечером, во время пира в День Всех Святых. Не струсишь?». «Черта с два!». Луноглазый победно смотрит на двоих друзей: вот, я же говорил, что она поможет! В подробности меня не посвятили. Пришлось полночи проворочаться без сна. Но то было вчера. А сегодня суббота, и вечером всех учеников ждет пир в честь праздника. Утром Большой зал не узнать — алые, золотые, изумрудно-зеленые, багряные, желтые, серебристые, багровые листья расцветили стены. Потолок черен и на нем мерцают созвездия. Стайка летучих мышей выпархивает из-за колонны. Тыквы огромных размеров на каждом шагу. Даже наш завтрак еще более тыквенный, чем обычно. Поттер морщится, а Укуси-за-ногу всё равно — он готов съесть что угодно. А тыква неплоха! Ужасно вкусная запеканка. Эльфы потрудились на славу. Я с восторгом предвкушаю, как опишу всё это папе в письме. Ну почему только он не может быть здесь?! Сердце болезненно сжимается, но тут Лупоглазый пихает меня локтем — смотри, в арке пляшущие скелеты! Даже привидения замка чуть загадочнее, чем мы привыкли. Почти Безголовый Ник в сотый раз пытается пугать нас, но дети только смеются. Старшекурсники фыркают. Одно и то же каждый год. И Кровавый Барон подкрасил пятна крови на своей блузке и жабо, чтоб они светились, как неоновая реклама. «Что ты хочешь достать в библиотеке? Ведь ты не умеешь читать», - спрашиваю я тихо Лупоглазого. Улыбка просится наружу. «Узнаешь!!». «А я там зачем? И почему не Поттер...». «Тихо! Не сейчас, Лилс смотрит...» Она действительно смотрит в нашу сторону, и от этого возвращается болезненное чувство в груди. Все равно что-то не так. Но я пока не поняла, что, Марко. О Мерлин, я еще слишком глупа! Но волчица скребет лапой, укоризненно смотрит: ну же, Примроуз, ответ на поверхности! Думай головой! Не ввязывайся в авантюру, папа был бы расстроен! «Папа сказал слушать свое сердце, а не тебя», - сердито перебиваю я этот внутренний голос. Клянусь головой, этот зверь ничего не смыслит в дружбе. Проходит день, приближается вечер. Пир в самом разгаре. Когда близится время десерта, ученики уже совсем расслаблены. Профессора, кажется, пьют не тыквенный сок. Блэк дергает меня за рукав — пора. Сейчас все заняты болтовней и сладостями. Время идти. Никто не заметит, что нас нет. Мы тихо покидаем зал — вначале выхожу я, через пару минут — Блэк. «Тебя кто видел?». «Не, даже Фрэнки увлекся своим сиропом». «А Лис… Лили?». «Люпин, успокойся: твоя подружка шею свернула, пока высматривала сальноголового. Все преподаватели, кажется, навеселе. Топай». Он вынимает из-за пазухи мантию и накрывает нас. Плащ большой, можно свободно шагать рядом. «Почему не Поттер или Петтигрю?». Блэк бросает в мою сторону долгий взгляд. Рукава наших мантий постоянно соприкасаются при ходьбе. «Почему, почему… у МакГи на нас зуб, пропади мы вдвоем — она почуяла бы неладное. А Питер — трусишка. Прим, боязно, а?». Я сердито повожу плечами. Вот еще! Что он может знать о страхе… когда ты каждый месяц словно ожидаешь казни. Когда ранишь себя и не помнишь этого. Когда остаешься один на один со своей темной стороной. Когда огорчаешь отца. Или думаешь, что огорчаешь. Когда выламываешь дверь детской. Когда сбегаешь из дома впервые. Когда получаешь по затылку камнем. Когда несешься по лесу, не разбирая дороги. Когда каждый день и каждый час боишься быть раскрытой, обнаруженной!! Когда хочешь всего лишь быть ребенком, но вместо этого… вместо этого… «Я не боюсь. Тут нет ничего страшнее отчисления, ведь это Школа, а мы в ней — ученики». «А… темноты? Привидений? У-у-у! Вдруг профессор Слизнорт выскочит из-за угла со свечой?». «Нет. Ну, то есть… это было бы неприятно. Но терпимо. В мире много куда более страшных штук. Правда, Сириус?» Я остановилась, и он — тоже. Мантия заколыхалась, серебристые тени заскользили по его лицу. «Кажется, ты не врешь. Я обещал никогда не спрашивать...». Меня замутило. «Так вот и не спрашивай, пожалуйста! Помолчи!». «Но хоть намек… что-нибудь...». «Блэк, нет!! Никогда. Не спрашивай. Про шрамы!». Он вздохнул, и мы пошли дальше. «Карта, - вдруг сказал Луноглазый. - Мы с парнями хотим сделать настоящий артефакт. Но это очень сложно. Джим ловок и хитер, он смелый, но его таланты в другом. Питер — бестолочь. А я… пока у меня не хватает идей, как это провернуть. Нам нужны книги заклинаний. Но такая литература есть только в запретной секции». Я не хочу выдать своего волнения. Но он все же замечает его и, кажется, доволен. Волшебная карта! Неужели такое возможно? «Вы... могли бы сделать подобное своими руками?!». Блэк раздражается, сжимает мой локоть. «Не пищи так громко! Я знаю только теорию. Но этого мало. Вот если б достать парочку книжек...» * Недолго всё у нас шло гладко... Виноватой оказалась я. Открыла одну книгу, а та начала вопить дурным голосом!! От неожиданности я выронила фолиант, но тот не заткнулся, а заорал еще истошнее. Блэк схватил мантию, бросился ко мне. «Люпин, какого дьявола! Сюда примчатся! Полтергейст, Филч, кошка… да кто угодно!». Он принялся подталкивать меня к выходу. «Выметайся! Скорее, бежим!». За окном загрохотало: салют! Ох, знала бы я, что запустят фейерверки… я проворонила все самое интересное! «Не время слезы лить, Люпин, черт возьми!». «Какие слезы, дурак! - Огрызнулась я. - Ты мог предупредить, что книги...» «Тихо!» * - Ну-ка, замолчи! - Мерлиновы кальсоны… - прохрипела я. Сириус набросил на нас мантию. Мы покинули библиотеку, успели добежать до какой-то ниши в стене… Свет волшебных факелов замигал: сквозняк! Кто-то идет сюда! Топот ног! В горле пересохло и саднило. Сейчас меня даже не смущала близость Сириуса: внезапный страх затмил собою всё. Чем я думала, о Мерлин?! Папа! Бедный папа так разочаруется… - Блэк… если нас поймают… - Тссс! - Нас отчислят?! - Молчи! Сказала, ничего не боишься… теперь докажи это! Действительно… но как объяснить Луноглазому, что я боюсь огорчить отца больше всего на свете? Он попросту не поймет! Он десятки раз попадался в темных коридорах, десятки раз получал наказания и взыскания. Где ему! Шаги приближались. - Мне показалось, или здесь? Голос, немного дрожащий от волнения. Профессор МакГонагалл? - Тут это, голову даю на отсечение. Проклятые голодранцы! Мелкие пакостники! Шныряют всюду… - Аргус, выбирайте выражения! Я почти уверена: опять безобразничает полтергейст Пивз. Он бы не упустил такой возможности… все-таки Хэллоуин. Вот увидите. - А не ваши ли это любезные гриффиндорцы, профессор? Больно уж они притихшие сегодня. Поттер и этот… Блэк. - Я видела Поттера перед тем, как покинула зал. Он ел тянучки и казался совершенно… ох, мантикора… Блэк! - Ага! Я же говорил! Торжествующий возглас Филча заставил меня похолодеть еще сильнее. Они заметили отсутствие Лупоглазого? - Нет же, Аргус, эти двое да еще мистер Петтигрю всегда ходят втроем. И в неприятности влипают тоже. Юный мистер Блэк наверняка пошел спать, только и всего. Проверим библиотеку, кажется, кто-то рылся среди заговоренных фолиантов. И если то был Пивз… вы очень сильно разочаруете меня, Аргус. Взрослые уже совсем близко. Я слышала, как недовольно засопел завхоз. Вот они вышли из-за угла рядом с нами. Свет люмосов скользнул в арку, но мы остались незамеченными. Профессор МакГонагалл и Филч исчезли за дверями библиотеки. Кажется, даже там они продолжали свой спор. Я выдохнула. Мерлин и Моргана! - Не обмочилась? - со смешком спросил Блэк. - Издеваешься?! Блэк… какой же ты сказочный идиот! Я ущипнула его за бок. Он сердито зашипел и ответил тем же. «Прекрати меня щекотать!». «Ты, маленький мерзавец! Я готова убить тебя...». «Это по твоей вине мы не нашли нужных книг!». - Идем скорей в башню Гриффиндора. Пивз и правда может припереться сюда… тогда неприятностей не оберешься. - Луноглазый посерьезнел. Я не спорила — в кои-то веки он был прав. - Расскажешь Поттеру о моем провале? Если это можно так назвать. - Не, скажу лишь, что мы ничего не успели найти. Все в порядке, я и не надеялся на скорый успех. Даже не знаю, что за книжки нам нужны… - Слушай, - тихо спросила я, - ведь ты — Блэк… у вас дома наверняка шикарная библиотека. Там есть что-то о волшебных картах? Родители могут прислать тебе нужные книги? Он напрягся. Почему? - Не, Люпин, это так не работает. Мои родители… они немного странные. И… ладно, просто считай, что они — ужасно строгие. Такая просьба их рассердит или вызовет подозрения. Не хочу слушать нотации на рождественских каникулах. - Может, мне попросить папочку… - Не нужно, - повторил он с нажимом. - Это же секретная операция! Мы справимся и так. Люпин, не глупи. Когда карта будет готова, а она будет, вот мы повеселимся! Думай о будущем. * Все обошлось, Марко. Я лежу в кровати. С трудом избежала объяснений с Лисичкой — ей пришлось возвращаться в спальню одной. Хорошо, что в общей шумихе нас никто не заметил. Сириус скользнул к себе наверх, даже не пожелал спокойной ночи. Странное чувство вернулось… будто волчица настойчиво пытается что-то сказать мне. Но я не слушаю. Я глуха к ее беззвучной мольбе. «Примроуз! - Кричит она. - Примроуз, очнись! Вы — не настоящие друзья, Примроуз!» Что не так? 18 ноября 1971 г. Сириус: Мы еще дважды пытались пролезть в библиотеку. В первый раз я с треском провалился, не дошел даже до главной лестницы. Во второй раз нас с Джимом застукал гадкий Пивз. Он принялся летать по залам между стеллажей и вопить: «Блэк и Поттер здесь торчат, получить ремня хотят». Никакого ремня мы, конечно, не получили. Но осадок остался. Джеймс предложил забыть о карте на неопределенный срок, и я согласился. Перед каникулами учителя зверствовали особо: заданий было много, на игры почти на осталось времени. Я даже приостановил операцию «Мини-навозная-бомба». Хотя мечтал проучить Снегга до праздников. Если честно, он не казался мне сильно доставучим. А вот некоторые старшие слизеринцы… Те, наверно, считали, что я в чем-то провинился перед ними. Открыто меня никто не задевал — боялись. Но их злые взгляды говорили о многом. Мы с Джимом решили быть во всеоружии. Вот вернемся в школу после праздников и придумаем что-нибудь эдакое. Сюрпризик для гадюк-пятикурсников! Пусть разомлеют за каникулы… расслабятся… и тогда… Я открыл синюю тетрадь и написал: Не то, чтобы я люблю измываться над людьми. Но я могу принижать тех, кто лезет. Каждый человек должен знать свое место. Проучить выскочек = испытать мрачное удовлетворение. Никто не смеет меня трогать. И моих друзей. Вот так!! Римма: Я вошла в библиотеку. Луноглазый? Он сидел за столиком у дальней стены. Я приблизилась очень тихо. На такое расстояние, чтоб видеть его лицо… и оно мне не понравилось. Его ноздри раздулись, как у собаки. Пес моей старой школьной учительницы делал так, когда его что-то тревожило. Глаза сузились. Их взгляд… Он точно заметил что-то неприятное, отталкивающее, как… зловонная падаль на обочине, как труп кошки на дне оврага, как пронзительный крик вдали, или лай другой собаки, лязг ржавых свай заброшенного недостроя. Волчица вдруг подала голос. «Не твоя стая». Я вздрогнула, попятилась, задела книжные полки. Луноглазый вскинул голову. Это безумное выражение ушло. Так быстро! Ох, как он это делает? Как он может быть таким… странным? Я привыкла к тому, что Примроуз Люпин — сама необычность. Загадочная девочка-вервольф. Но я встретила кого-то, окруженного тайнами. Такие люди есть, я — не единственный в мире диковинный ребенок. - Что с тобой? - он встал. - Нет, что с тобой? Он тряхнул головой. Когда Сириус посмотрел на меня снова, все было, как прежде. Он стал просто сорванцом Сириусом Блэком. - Забей. Я тут пасквилёк сочинил. Хочешь послушать? - Пас… что? - я фыркнула, садясь рядышком. - Нельзя с таким пренебрежением относиться к литературе!! Это плохо для тебя кончится! Где твоя почтительность, а? - Прекрати изображать строгую учительницу. Итак, мое сочинение… Ох, видит Мерлин со своей высокой башни: Я не желал тебе, голубчик Снегги, зла! Когда б ты не противный был и страшный, Хужее бородатого козла! - Сириус!! Я все-таки схватила учебник по чарам и стукнула Блэка по голове. Увы, волосы у него очень пышные. Эта черная копна смягчила удар! Да, смешные строчки… чуть-чуть. Блэк, кажется, разочаровался: то ли во мне, то ли в своем стишке. - Да ладно, Прим, ты чего? - Не люблю издевательств. Давай, ты треснешь Снегга, но если только он сам полезет к тебе? Зачем нападать первому… Я чувствовала, что вовсе не желаю видеть никаких драк. Но выбирая из двух зол... Папа назвал бы это поиском компромисса… я назову мальчишеской глупостью. Пусть у меня есть подгнившее яблоко. Бурое и мягкое. С червяком внутри. А еще головка чесноку. Даже не знаю, что б я съела. Фу, Марко. Терпеть не могу такое! - Ага! Дать ему по тыкве, чтоб неповадно было! - Блэк… Опять в его серых глазах - то странное выражение. Пожалуйста, Сириус, будь добрым! - хотела крикнуть я. Но он был неуправляемым, озорным, диким. Я никак не могла повлиять на него. Он только хохотнул бы в ответ на просьбу. Мадам Пинс заругалась. Нам пришлось уйти. * Он шел по коридору молча. Лицо спокойное, расслабленное. Никакого напряжения, уголки губ чуть опущены. Почему внутренний волк сказал те слова? Что они значат? Не может ведь и Блэк быть оборотнем. Это полная ерунда. Мальчик из Древнейшего и чистокровнейшего рода, он должен стать Темным волшебником. Все Блэки такие, я уверена. Зачем он на Гриффиндоре? Это его желание? Или так рассудила Шляпа? О-о-ох, слишком сложный ребус. Даже для меня. И папочка молчит. Наверно, ему есть что рассказать о моих новых друзьях. Мысли сменились — теперь я вспоминала дом. Так мы и брели по коридорам, пока не очутились перед портретом Полной Дамы. Я тяжко вздохнула. Блэк. Чертов загадочный мальчишка. Сириус: Люпин. Противная девчонка. Что же с ней не так? У меня, кажется, даже ладони зудели. Как! Я! Хочу! Знать! Ее секрет!! Еще немного, и я б, наверно, взвыл от досады. Наши глаза встретились. Она такая невозмутимая, просто жуть! И эти шрамы. Как можно быть такой спокойной? С таким лицом? Она просто буддистский монах. Бесит. Как же бесит. - Пфух… ха-хах… Сириус, ты чего? Ну у тебя и вид, - она хрюкнула от смеха, прикрыла рот рукой. - Что так смотришь? На мне разве футболка с портретом Снегга? - Лучше бы так, - хрипло огрызнулся я. - Иди первая, я пароль забыл. - Да ну! Не может быть, - она отвернулась, я мельком увидел широкую белую полосу за ее ухом. - Добрый вечер! Палец гриндилоу! - Пароль верен, - сладко пропела Дама, и картина скрипнула. Неприятный звук слился со скрипом моих зубов. Люпи-и-и-ин… 26 ноября 1971 г. Я плакала все утро. И весь день. Мокрый снег за окнами лазарета — и я плачу. Всё не могу остановиться. Просто мне очень плохо. Нет сил раскрыть тетрадь. Нет сил писать. Лишь плакать. Мое лицо мягкое и красное, глаза опухли от слез. Наверно, я сейчас — уродливейшее существо на свете. Белые шрамы не краснеют. Они еще ярче на фоне моих алых мокрых щек. Я утыкаюсь носом в подушку и продолжаю беззвучно реветь. Лисички нет. Папочка далеко. Джим и Питер не такие уж и друзья мне… и они не знают, что я здесь. А Сириус… Плечи дрожат так сильно — я даже не заметила прикосновение мадам Помфри. Она ни о чем не спрашивает. Она ведь обо всем догадывается. А вот Луноглазый не знал. Он шел за мной вчера вечером. И я ударила его. Ему было больно? Наверно. Но страх… страх в его глазах… зачем он полез ко мне со своими вопросами?! Зачем преследовал? Зачем схватил за руку? Я ищу оправдание грубости, но не нахожу. А плачу я от обиды и жалости к себе. Не вините меня. Ведь я — ребенок. Я лишилась всех, с кем могла сблизиться. Как же мне не плакать?! Вряд ли он когда-нибудь заговорит со мной снова. Золотистый рыхлый снег падал и падал. Равнодушный и холодный.