Молочная луна

Вечности очень подходит быть всего лишь рекою, быть лошадью, в поле забытой, и воркованьем заблудившейся где-то голубки. Р. Альберти, «Баллада о том, что сказал ветер»

19 сентября 1972 г. Сегодня чувствую себя очень слабой. И вялой. На лекции Бинса я задремала, чего раньше никогда не случалось. Хорошо, Лисичка ткнула локтем. Но было неловко. На трансфигурации проходили важную тему... Руки стали дрожать, и я не смогла выполнить заклинание. Сплошное разочарование. Хочется спать. Профессор Минерва — чудо… она ни слова не сказала. Мне немного не по себе. Кажется, Марлин и Алиса недоумевают: почему МакГонагалл все прощает этой негодной девчонке? Я не хочу особого отношения, правда. Пусть это и приятно. Сейчас перерыв, мы вышли к озеру. Джеймс шуршит огромным маггловским блокнотом — там записаны его измерения. Питер делает черновые зарисовочки. А Сириус ничего не делает — он лег на спину и читает книгу с синим корешком. Светло-серые глаза бегают по строкам. Я скучаю по своей черной-черной чашке… но ей не место в Хогвартсе. Некоторым вещам нужно находиться там, где их создали. Чтобы сохранялось их никому не видимое волшебство. Мамина чашка живет в старом доме Люпинов. И останется там. Сириус начинает шевелить губами. Наконец вскакивает. - Не говори, что решил помочь, - подначивает его Джим. - У тебя спина и жопа зеленые… - Фу, как грубо! - Морщится Питер, скосив глаза в мою сторону. - Жопа, - повторяю я. Пит становится бордовым. - Ой. Опять. Жопа. Простите. Можете перестать произносить это вслух? Кажется, я теряю женственность. Лохматый фыркает, но тут Луноглазый толкает меня. Внимательно слушаю. - Стоит уйти человеку от людей, и приходит ветер, говорит с ним уже о другом, открывает ему и глаза и слух на другое… Понимаешь, Люпин? Поттер слишком громкий, из-за него мы не можем наслаждаться мгновением. Я бы изобрел такие флаконы, в которые можно ловить ветра… - Утренние ветра Пита? - Джеймс взъерошил волосы пятерней, яростно улыбаясь. - Или сквозняки из слизеринских подземелий? С ноткой аромата немытых волос Нюниуса. - Я тебе врежу, - беззлобно заявил Блэк и вернулся к чтению. - Я сегодня ушел от людей, и, один среди этих оврагов, стал смотреть я на реку... - Он понизил голос и развернулся ко мне, чтобы Поттер не грел уши. - И увидел я только лошадь, и услышал я только вдали воркованье заблудившейся где-то голубки. Ясно, Прим? К чему эти стихи? У меня были предположения. Но я никогда не умела так открыто рассказывать о том, что на уме. Или на душе. Поэтому покачала головой отрицательно. - Эх, Прим. Поэт — маггл. Но он говорит такие вещи, точно придумал ловкое колдовство. Кажется, у него бы хватило на такое таланта… Жаль, что не все люди обладают волшебным даром. Как я уже сказал, некоторые материи можно было б хранить в ампулах… флаконах… Весенний ветерок, запах прутьев новой метлы, прелой листвы… - Мышиного помета… - Поттер, договоришься у меня! - Вспыхнул Сириус. Я хихикнула. - А можно еще законсервировать краски, цвета летнего дня… почему нет? Ведь некоторые зелья… О-о-о, Мерлиновы яйца!! Пресвятой Годриков меч! Разрази меня гром!! У меня все вздрогнуло внутри. Ну вот, опять… Если бы не приближение полнолуния, я стала бы спорить с ними. Но сейчас силы на исходе. Что ж, видит Мерлин, я бы и рада помочь жертве их готовящейся шутки. Но не могу. Интересно, кто и что на этот раз? - Я придумал, как мы отомстим Снегги, - в серых глазах плясали бесенята. - Устроим ему парад консервированных запахов. Не будь я Сириус Орион Блэк. 7 октября 1972 г. Здравствуй, милый друг Марко. У меня беда. Прости, но перейду сразу к делу. Все серьезно: Лисичка обижена. Она говорит, что «эти мерзавцы-шутники» меня портят, что я стала грубой и злой. И я уже девушка (раз у меня есть «эти дни», как она выражается) и не имею права так поступать. Мда-а-а... Все дело в том, что я бездействовала. Потому что не знала о готовящейся шалости. Мы с Лили ни разу не говорили о том дне, когда Носатого съела лестница. Я простила подругу. Но вот она обвиняет меня в том, чего я не делала. Что. За. Чепуха? Почему она на меня взъелась? Так обидно. И я сердита. Никогда прежде не испытывала таких чувств… Сложно объяснить, Марко. Раньше всё во мне сдерживал невидимый стоп-кран. Я была пугливой и чаще молчала. Чем говорила что-то. И вот у меня прорезался голос. И все кругом в изумлении. Лисичка кричит, что я должна стать женственной (то есть тихой и незаметной, как прежде). Марлин крутит пальцем у виска. Стоит только сказать что-то, на их взгляд, необычное. «Это облако похоже на превращение профессора МакГонагалл» «Я люблю посыпать помидоры сахаром» «Я могу играть на пианино с закрытыми глазами, а ты?» «Мне больше нравятся цветочные мухи. Бабочки немного жалкие» Список бесконечен. Вердикт — десять покручиваний пальцем у виска по часовой стрелке. Они спрашивают мое мнение. Но не хотят его принять. Черт подери, что же они ожидают услышать? Девочки странные!! Я пытаюсь Марко, честно! Пытаюсь… но не могу. Мне жаль. Да знаю я, что Лили хорошая, знаю. Мы похожи во многом. Но она точно ищет повода поссориться. И вот, пожалуйста. Готово дело. Я думала очень долго. И придумала вот что. Лили не может освободиться. И ей обидно, что мне стало лучше, но ей — нет. Она пытается загнать меня в загадочные «взрослые» рамки. Лили ищет выход. Она заблудилась. Она не хочет блуждать одна. Лили тянет меня с собой. Я против. Лили сердита. Я обороняюсь. Лили наносит решающий удар, разбивая нашу дружбу. Значит, теперь ей больно и грустно?… Пятого октября тысяча девятьсот семьдесят второго года Восемь часов сорок пять минут В Большой зал входит Носатый. Позади него Мальсибер, Эйвери, Нотт. Носатый делает вид, что ведет их за собой. На самом деле они идут своим ходом. А он семенит впереди, выдерживая расстояние. Я почти уверена, что ему это рано или поздно надоест. Снегг — одиночка. Он, наверно, может иметь приятелей. И коллег — когда вырастет. Но друзья… Снегг проходит мимо нашего стола и кривится. Поттер ухмыляется. Снегг садится на свое место, приглаживает зеленую ткань. Берет вилку. Стакан. Его руки похожи на маленьких медуз. Сердце немного сжимается — я могла бы дружить с кем-то вроде него. Лисичка ведь справляется. Я действительно не чувствую к нему неприязни. И тут… Запах резкий. Нас разделяют футов сто, но я чувствую: сырое куриное мясо будто смешали с острым перцем и оставили на жаре. Часов на десять. Пока никто за столом Гриффиндора не уловил эту вонь… О боже. Мерлин великий. За столом Слизерина дела обстоят иначе. От Снегга отодвигаются. До меня доходит, кто — источник зловония. Он поднимает голову… наши глаза встречаются… хочется крикнуть: «Это не я! Не я!» Он смотрит так, точно мечтает схватить мое лицо. И раздавить, как грецкий орех. Волчий нюх не обмануть — куриная вонь сменяется чем-то другим. Не менее мерзким. Поттер заметил оживление за змеиным столом. Торжествующее ухмыляется… Я вспоминаю все их стычки за последний месяц. Грешок за Снеггом. Шалость Сириуса. Проделка Пита и Джима. Понимаю, что каждый из них заслужил хорошего ремня. И все равно сочувствие не исчезает — я не хочу быть свидетелем… Хочу уйти и не видеть. Запах навоза. «Это от последней партии бомб осталось», - многозначительным шепотом поясняет Блэк. Хочется плакать. Встаю и быстрым шагом выхожу из зала. Позже меня найдет Лили… Скажет, что я смотрела на Носатого, когда все произошло. Что я поймана с поличным. Что она разочарована… И вот прошло два дня. Но легче не стало. Снегг посрамлен. Я сломлена и зла. Лили огорчена. Блэк недоумевает. Питер и Джим в растерянности. Никому не весело. 10 октября 1972 г. Сириус: Сегодня я слегка не в духе. До вечерней отработки (спасибо Нюниусу-Вонюниусу) остался час. Я решил сгонять в подземелья и поискать Рега. У нас нет звонилок, как у магглов. И посылать сову, учась вместе, — нелепо. Хочу изобрести способ общаться с братцем, не спускаясь в эти жуткие катакомбы. Как он там, глупыш? Мне его не хватает… Я шел в полумраке, помахивая палочкой. Пока можно обойтись и без люмоса. Но после того мощного розыгрыша стоит быть начеку. Нюнчик найдет способ отомстить, я уверен. И вдруг я увидел тень. - Стой-ка, блэков щенок. Знакомый голос. И это не слизеринский глист. Кто же тогда? Старшекурсник? Темный силуэт чуть сбоку. За моей спиной — длинная кишка каменного коридора. И впереди тоже. Если побегу — стану легкой добычей. Значит, драка здесь. - Кто ты и чего надо? Я спешу. - Больно ты храбрый для такого маленького парня. Я слышал, ты на курсе самый старший… наверно, другие львы у вас — совсем крошечные, - он вышел к свету факелов. Светлые волосы? Тут и прорицателем быть не нужно. Но на кой черт я сдался Малфою? Он выше меня на две головы. Старше лет на восемь. Какого дьявола ему нужно? - Чем могу помочь, Люциус? Говори быстрее. - Слышал, твоя подружка на ножах с одним юношей с нашего факультета. Весьма перспективный молодой зельевар… Пока еще мальчишка, но он обещает стать мастером… с большой буквы. Не досаждайте ему. Скажи этой маленькой уродине, чтоб держалась от него подальше. Девочки в своем стремлении нравиться противоположному полу порой до смешного нелепы. О Мерлин. Никогда бы не подумал, что во мне столько крови. И сейчас вся эта красная жидкость разом прилила к башке. - Ты… - Спокойно, Блэк, спокойно! Я не знаю, что за отношения связывают вашу компанию, но тебе стоит внимательнее выбирать друзей. Эта оборванка… с ней что-то не так. У меня превосходный нюх. Наши семьи породнятся… не бросай тень на репутацию сестер. Помни, у тебя есть и младший брат. Его ждет блестящее будущее, полагаю… Ладно, мне пора. Не стану тебя задерживать. - Это не она, - прохрипел я. Люц уже развернулся и успел сделать несколько шагов. - Я изобрел зелье запахов. Это сделал я. Если у Снегга проблемы со зрением… я вправлю его глазные яблоки на место. - Какой злой. И на язык скор. Я еще приду в гости, мальчик, нам будет о чем поговорить… - Никогда! - Гребаный галстук, я сейчас задохнусь… - Никогда не стану говорить с тобой… о ваших делах. Не пытайся… заинтересовать меня чем-то подобным. Он усмехнулся и ушел. Скоро шаги стихли. Я громко закричал. Я орал, как резаный, пока не охрип. Сел на пол. И остался в этой длинной каменной кишке… Тут никого нет. Они никогда не отпустят меня, да? Раздавят, сотрут в порошок кости, заклинаниями сгустят кровь, подвесят за руки и будут бить… Что творят эти страшные люди? О которых так и не рассказал Грюм? Ведь Малфой наверняка один из них. Что-то назревает. Вот уже два года, как незнакомцы приходят в наш дом. Их мантии блестят дорогим шелком. Ботинки - из лучшей кожи. Рубины и синие камушки на шеях ведьм. Алмазные запонки рубашек магов слепят глаза. У них очень много денег и есть власть. И они умеют колдовать. Чего они хотят? Малфой так близок к тьме — его лоск, напыщенность, высокомерие. Значит, Регулус в опасности! Маленький глупыш Рег может попасть в ловушку. Они оденут его в бархат и шелк. И дадут ему трость с набалдашником. Он станет убивать людей… В голове клубились какие-то странные мысли. Все смешалось. Я сжал виски ладонями. Попытался не представлять брата-убийцу и алмазные запонки. Это — больная фантазия. Им не развратить его, не станет Рег таким! Но он — как теленок. Веревочку прицепили и увели. Может, его уже натаскивают? В зеленой спальне в подземельях? - Сири! Я так дернулся, что зубы клацнули. Регулус положил мне ручку на плечо. - Сидишь тут на полу… И на тебе лица нету. Ты что? Заплутал? Вставай, пожалуйста! - Рег… - Мне страшно… что с твоими глазами? - захныкал он. Я попытался придать физиономии более осмысленный вид. Видение о запонках исчезло. Мальчик передо мной — маленький и скромный. Покладистый и тихий. Не стать ему темным магом… И он так меня любит. Разве могу я потерять его доверие? - Я… - Зачем ты сидел на холодном камне? - Идем, - я взял его за руку, спеша наверх. - Просто шел к тебе, споткнулся и упал. И что-то взгрустнулось… вот… - Ой! Упал… ну-ну... Братец начал истерично хихикать, и я с испугом на него посмотрел. Ему нельзя слишком громко и долго смеяться. От такого у Рега начинает трястись нижняя челюсть. Семейный колдомедик назвал это «тремором эссенциального характера». Мамаша так раздула от гнева ноздри, что они чуть не лопнули. Она зашипела, что в нашей семье уродов и невротиков нет. Свежо предание… Я приобнял брата. - Тшшш, Регги, спокойно. Это не смешно… Так, отвлекись. Расскажу тебе пару историй, ладно? И ты расскажешь о своих делах. А потом я пойду к старику Слагги. - На отработку? - брат перестал трястись и посерьезнел. - Увы и ах… - Мне не очень нравится Северус, - вдруг шепнул он. - Северус… у него парные стандарты. - Двойные, ты хотел сказать? - Ага. Он ругается на тех, у кого грязная кровь. А сам дружит с магглой. Вот это поворот. Да Регулус неплохо подкован… я пустился в долгие объяснения. Почему магглы не хуже волшебников. И почему разговоры про кровь — нелепы. Вспомнил множество красочных примеров. Регулус слушал внимательно и кивал головой. От сердца немного отлегло. Я был искренен. Свято верил, что ласка и честность могут исправить любую поломку. Что это такой вселенский клей. Который чинит всё. 15 октября 1972 г. Римма: «Здравствуй, Лили Эванс. Мы живем в одной спальне, но не говорим. Это, как ты уже догадалась, Римма. Я действительно не создавала «Ароматный позор». Твоя (бывшая?) подруга — не мастер по части варки зелий. Мои друзья — засранцы. Но твой друг не лучше. Это их обмен любезностями. Я сдерживаю их, когда могу. Но в тот раз не успела. Лили, я считаю, они должны сами все разрулить. Не могу брать на себя ответственность. И еще раз говорю: розыгрыш с тухлой курицей не имеет ко мне отношения! Как бы Снеггу ни хотелось. Римма» «Добрый вечер, Римма. Просто мне страшно. Представляешь: Северус сдружился со слизеринцами… он так думает. Но его просто используют. Он очень умный. Очень! Вдруг я потеряю Сева? Мы друзья со школьной скамьи! Теперь вот и ты… превращаешься в какую-то бандитку. Я так растеряна… помоги разобраться! Ты ведь не станешь вторым Поттером, да, Римма? Твоя Лили Эванс...» «Поттер, Блэк и Петтигрю - хорошие ребята! Лили, они так шутят. Пусть это и зло. Но твой носатый товарищ тоже не сахар!!» «Так ты согласна, что они засранцы, Римма?! И все равно поддерживаешь их?» «Ты глупая?» Написала свой вопрос и свернула бумажку. Бросила гневный взгляд на Эванс — та сидела на соседней кровати. - Марлин, - робко начала я, - пожалуйста, передай… - Иди в соплохвостово гнездо, мне надоело ходить туда-сюда с вашими потными записочками, - насупилась МакКиннон. - Какая бредятина… не понимаю я нынешних мальчишек. Чем девчонки глупее, тем большим спросом пользуются. Я отвернулась и уже не слушала. С МакКиннон и так всё ясно. - Лили, они засранцы, но я их люблю, - произнесла я на всю спальню. Так громко, что Алиса Фоули вздрогнула. - Ты же любишь своего дружка-зельевара! Не делай вид, что оглохла. Ты меня оклеветала… Марлин вытянула шею, вся превратилась в слух. - Но я на тебя не сержусь. Уже. Почти. Просто знай, что тебе придется делить меня с этими гоблинами и прими это. Я задернула полог, не дожидаясь ответа. Наутро мы помирились. 21 октября 1972 г. Сириус: Я открыл потрепанную тетрадку и написал несколько строк. Сжал пальцами переносицу. Почесал затылок. Вышло солнце, и я вынул из кармана маленькое зеркальце. Запер в нем белый луч. Направил его на дорожку. Солнце скрылось. Я стал рассматривать отражение, думая о том, как плохо быть Блэком. На свете точно существует особая метка. «Изготовлено чистокровной семьей». Штамп на лбу. Как бы я ни старался, все замечают. Трактирщик в «Дырявом котле» как-то сказал (пока не слышала мама): мастер Блэк, вам сказочно повезло! Вот, каждый спешит напомнить мне, что нужно быть благодарным. Вдруг стеклянная поверхность зарябила. Еще миг, и я увидел мордашку Рега. - Братец, ждешь меня? Или любуешься своим аристократическим профилем? - затряс он губой. Это означало нервные смешки. Я протяжно вздохнул. - И когда ты успел стать таким пронырой? Где понабрался таких словечек? Аристократический профиль… мда-а-а-а… Как дела, Рег? - Иду на Чары! А ты почему не на уроке? - Освободили, - соврал я. - Серьезно?! А так можно? - или мне показалось, или зеленые глаза братика лукаво блеснули. - Требую подробностей! Тут есть какой-то секрет? - Никакого. Моей подруге нездоровится. Вот и пошел ее навестить… ну, формально я действительно прогуливаю. Это неправильно. Ты не должен делать так! - Не буду, - серьезно пообещал мальчик. - Лучше найду больную подругу, о которой можно заботиться! Убью одним выстрелом двух зайцев… и на кол сесть, и яду съесть. - Хитрющий слизеринский уж! - Линялый гриффиндорский кот! - Губа Регулуса мелко задрожала. - Я пришел! Класс открыт! Удачи, Сири, передавай своей подруге привет. И все такое. Это ведь Примроуз? Да, кто же еще… Ой, Флитвик! Мне пора! Изображение исчезло. Теперь я смотрел на кругляшок голубого неба. На отражение своей челки. Регулус… в груди потеплело. Он такой хороший. И хитрость в характере не делает его хуже. Слизеринцы не посмеют испортить его. Я стану помогать ему. Никогда не брошу в беде. Брату не понадобится обращаться за помощью к Снеггу или какому-нибудь Нотту. Не допущу этого. А мать… А что мать? Она ведь не вечная. И вряд ли сможет давить на него всегда. Я вспомнил лицо брата и его дерганую улыбку. Мамаша его затеребила. Рег не самоубийца. Он не станет стелиться перед этой ведьмой и дальше. Мне хотелось верить, что у него есть голова на плечах. Пока он еще маленький. Но скоро… скоро… Римма: Дверь заскрипела. Блэк? Я разрешила ребятам навещать меня. Мадам Помфри сказала, что так будет даже безопаснее. А если я буду прятаться, их любопытство перейдет все границы. Станут караулить под окнами лазарета. Или попробуют слежку… Да, лучше согласиться на больничные визиты. Ведь страшно! Вдруг мальчишки полезут куда-нибудь в полнолуние? Теперь они думают, у меня какое-то женское заболевание. Их это совсем не смущает (если молчать). Что ж, пусть так… смешно: вроде как этот выдуманный секрет делает меня настоящей девочкой. А не волком с большими блестящими от слюны клыками. Ха-ха! Представляю их лица… О, нет! Не нужно. Нет, нет, дурная Примроуз, глупые фантазии… никаких клыков, никто не должен знать! Я несколько раз стукнула себя по лбу. - Ты чего? Хэй, Люпин, бесов гоняешь? Блэк сидел в палате у окна. За маленьким столиком. И делал домашнюю работу. Это ему нравилось. И мадам Помфри нашла такое времяпровождение сносным. Никто не шалит — и ладно. - Ой, нет… вспомнила кое-что очень глупое. Ты уже закончил с эссе? - Почти. Я смотрела, как он пишет. Покачивает головой, когда что-то складывается не так, как надо. Стирает неверные слова волшебной губкой-промокашкой. Длинные шелковые волосы Лупоглазого подметают стол. Наконец он заканчивает и со скрипом пододвигается к кровати. Ленивому мальчишке неохота вставать со стула. Появляется книга с синим корешком. Запах такой… маггловский. Как у школьного автобуса. Как у магазинчика миссис П. - И увидел я только лошадь, и услышал я только вдали воркованье заблудившейся где-то голубки. И ветер ко мне подошел, как случайный прохожий, как путник, и сказал: «Вечности очень подходит быть всего лишь рекою, быть лошадью, в поле забытой, и воркованьем заблудившейся где-то голубки». - И всё? Жаль… - Всё, - кивнул Блэк. - А я законсервировал ветер. Я притихла. Серые глаза изучающе смотрели на меня. Законсервировал… ветер? Это вообще что такое? Как так? Сириус, верно, понял, что я — полный ноль в таких вещах. Он порылся в кармане и достал маленький флакон. - Это ветер сентября. Раз ты любишь Брэдбери, то сечешь в таких фокусах. Не говори, что нет. Я мог бы сварить зелье — как вино из одуванчиков. Слышала о таком? Но зельеварение — не мой конек. А тут и не варево даже. Так, просто пшик. - Там точно не гнилая курица? - спросила я, откашлявшись. - Не-а. Я что, похож на мудака? - кажется, он обиделся. - Нет, совсем не похож! Стой, Блэк, дай сюда. Что мне делать? Просто открыть? Стеклянная пробка вышла довольно легко. Первая мысль — надо мной подшутили. Не происходило ничего. Но затем комнату наполнил какой-то легкий холодок — точно кто-то раскрыл окно. Две ночи назад выпал первый снег. Но холодок из склянки хранил запах позднего лета. Похоже на отдых в тени дерева на берегу Черного озера. И на прохладу подземелий Школы — когда ученики еще не успели приехать с каникул. И пахнет, как тыквы Хагрида. Когда они уже завязались, но еще не созрели. И Хагрид разрешает подержать их в руках. Только очень аккуратно. - Сириус. - Чего? Видишь, я не лгун. - Вы забросили карту… а зря. Если ты сделал такое, то карта — раз плюнуть! Вот так колдовство… - Все дело в верных чарах. Если знать, что говорить, то можно наколдовать хоть черта лысого, - махнул рукой Блэк. - Ты же в курсе: я прекрасно управляюсь с палочкой… - Особенно по утрам! - Крикнул Поттер, вваливаясь в палату. - Приветик, Римма, этот дурак тебе еще не надоел? Ему пора на отработку. Во имя тухлой курицы и носков Пита! - Чтоб Снеггу вечно так пахнуть, - буркнул Сириус и поспешно встал. Пока я думала, что именно не так с магией Блэка по утрам, он уже ушел. За окном снова падал снег. Приближалась зима.