Молочная луна

Я нашел наконец любовь. Не среди миллионов людей, А среди своих близких друзей, Я нашел наконец любовь. Я обрел в этот день покой. Я так долго искал И так долго страдал. Я обрел в этот день покой. Я был слеп эти годы, Красотой ослеплен И гордыней своей ослеплен. Я был слеп эти годы. Каждый день теперь — радости день. Предначертано мне судьбой Отныне навек быть с тобой. Каждый день теперь — радости день! Кристофер Эндерсон, «Наконец»

26 января 1976 г. Милый Марко! Сириус сказал: больше незачем писать в синей тетради. Сириус сказал — пропел даже, — что теперь всё будет лишь лучше. Хочется верить. Лили разбушевалась, когда узнала. Марлин вконец перестала со мной разговаривать. Алиса косится — так странно… Казалось бы, что такого: кто-то приносит извинения другу. Но всю Школу облетела весть: Сириус нашел невесту и готов вести ее к алтарю. Это кошмарно, и мои щеки пылают почти постоянно. Шепотки со всех сторон. Вчера Джеймс ободрил: ничего, не парься, пройдет время… И все забудут. Я написала папочке. Смешно, но он будто и не удивился. И согласен с Лохматым. Так что я терпеливо жду… Что мы делаем? Честно? Совершенно ничего вызывающего. Никаких провокаций. Никаких материалов для скандальных статей! Ха, Марко, по сути мало что изменилось. Мы все те же друзья. Только во взгляде Блэка появилось что-то новое. Тайные искры, видимые только мне. Он стал добрее и ласковее. Мы много говорим. И я рада. Чувствую облегчение. Потому что так и не ответила на его странное-странное признание… Тогда, у лестницы в гриффиндорской гостиной… Волчица буквально чуть из шкуры не выпрыгнула. Объятие! Лишь объятие! Чертова зверюга, как держать ее в узде?! Не понимаю. Давным-давно я рассказала тебе кое-что. Помнишь? Меня нелегко развеселить, когда волчица заявляет о себе. Она ворочается в груди, топчется, переминается с лапы на лапу. Привлекает к себе внимание. Неприятное ощущение в животе. Начинает подташнивать. Предупреждение об опасности, чувство тоски и тревоги, желание кого-то обнять так, чтоб захрустели кости, но потом укусить, сжать, сдавить… меня воротит от себя, но это волк! Волк, волк… Я боюсь: неужели любовь так сильна, что может принести кому-то боль? Боль физическую. Стать смертельной? Я действительно могу сломать человеку руку… Но не в порыве страсти же, Мерлинова борода! И когда он сидит передо мной на истории магии… Запрокидывает назад голову… Дьявольщина! Лупоглазый не подозревает, даже не догадывается, а я хочу укусить его в шею. Ужасно, ужасно… Вот поэтому, Марко, я молюсь: остынь, Сириус. Пожалуйста, остынь, приди в себя, стряхни это наваждение! Беги, Блэк. Но он не хочет. Даже не собирается. Он заставляет меня танцевать на перемене около класса трансфигурации. Крадет у Слизнорта сушеных стрекоз — склеивает из них венок, чтоб напялить мне на голову. Маленькими небрежными жестами снова и снова показывает, кто в Хогвартсе самый очаровательный молодой человек. Вытворяет разные глупости. После которых я никак не могу перестать смеяться. Получает выговор от Минервы… Но я вижу: строгая дама едва заметно улыбается. Когда отворачивается к доске. Но невинные игры когда-нибудь кончатся. Им придет конец — он захочет прикоснуться к моей коже. И тогда… возможно, я раню его. Волчица ранит. И это — ужасная головоломка. Как защитить Блэка от самой себя?! Я много читала. Настоящие волки не бывают грубы со своими партнерами. Но внутренний зверь — иной. Чужак в теле волшебника. Болезнь, о которой не написано дельных книг. Как изучить то, чего нет? Мадам Помфри спросила: «Римма, тебе нужна помощь? Я слышала, вы с мистером Блэком близки… будь осторожна. Он знает, кто ты. Храбрый мальчик. Но едва ли представляет, каково это на самом деле!» Эти слова — главные. Сириус надеется на лучшее. Отметает дурные мысли. Но рано или поздно он коснется моего лица губами… И это может обернуться бедой! Потому что я едва знаю себя. 10 марта Сон не шел, и под утро я спустилась в гостиную. Села у камина. Рассеянно моргать и пялиться на остывающие угольки — чем не занятие? Шестнадцатилетие уже наступило. Так тихо… никто и не заметил. Шестнадцать! Когда-то маленькая печальная Примроуз думала: не успею вырасти. Умру раньше! Жизнь вервольфа опасна и непредсказуема. Кажется, тогда ребенок и волчонок смирились с возможной гибелью. Да, я была странной девочкой… И стала не менее странной девушкой. Но я здесь! И жива, пусть и не совсем здорова. Чудилось, будто Хогвартс бодрствует, хотя все кругом спят. Даже и не думает дремать. Где-то в недрах замка бьется живое сердце. И Школа глядит на меня. Одобрительно? Нет. Беспристрастно. Молча… Я представляла атланта, что подпирает башни, крыши корпусов, балконы и флигели. Ноги его босы и топчут коридоры подземелий. А плечи шире квиддичного поля. Глаза начали слипаться. Я уснула. * Кто-то теребил плечо: настойчиво и требовательно. «Римма. При-и-им… Хэй, смотри-ка, Бродяга! Спящей красавице срочно нужен твой сладкий поцелуй!» «Отвали к чертям собачьим, пускай спит!» «Нет-нет, тут ей оставаться нельзя…» Сквозь дрему теперь доносился только сдавленный шепот. Что-то про Марлин, зубную пасту и возможные пририсованные усы. Я широко распахнула глаза. Первое, что увидела, — огромный торт. Он покачивался в руках Лисички. Малиново-изумрудный, с белыми воздушными розочками по бокам. Кривоватые свечки торчали в разные стороны: прямо как иглы дикобраза! — Я сам сделал свечи! Гляди, гляди! — Сириус повалился на диван рядом. Даже не дал толком проснуться. — Прим, как тебе?! А крем накрутила Эванс… Лилс… Но не это главное. Если задуть свечи, то будет… — Молчи! Ты всё испортишь! — С днем Рождения! — Лисичка пыталась не улыбаться. Лохматая Башка терся рядом: норовил придержать торт. Или украдкой потрогать волосы девушки. Она силилась отстраниться, но с шатким грузом в руках получалось плохо. — Отстань, Поттер, я уроню!.. Да чтоб тебя! Тепло — лучше любого самого вкусного торта — разлилось в груди. Пусть завтра принесет лишь огорчения. Но сегодня… Сегодняшний день ничто не омрачит! * — Прим. При-и-им… Ну же, ты ведь слышишь! М? Взволнованное бормотание окончательно отвлекло от рассказа Биннса-призрака. Я уже давно не вела конспекты — зачем, когда есть папины? Вот кто был усердным студентом! Я села так, что не оставила Блэку выбора. Ему пришлось устроиться позади… а не впереди или сбоку. Так что теперь он хрипло возмущался за моей спиной. «Эй… Э-э-эй, мадемуазель, не изволите обернуться?» — Что? — я осторожно отодвинулась от парты. Чуть наклонилась. — Помнишь, что ты обещала месяц назад? Не притворяйся глухой. Я знаю… у тебя супер-слух. Ты тогда сбежала… маленькая коза. Так что не пытайся смыться и в этот раз, — шепот стал предостерегающим. Но я была уверена — Блэк улыбается. Как же не помнить… На день Святого Валентина я получила традиционную открыточку от Лили. И еще одну… но не от Пита. Не розовую, не в форме сердца. Всего лишь серый квадратик размером с игральную карту, не больше. «Приходи к магазину старины Гарольда. Сегодня. В двенадцать. Не опаздывай». Он не подписался. Зачем, если почерк Блэка теперь навеки в моей памяти? Как отпечаток, слепок с бесценного знания. Тогда я не пришла… Потому что сломала ногу, поскользнувшись на склоне за Школой! Именно там, где порвала колготки на первом курсе. Какая ирония! Костерост действовал не слишком долго. Но наше первое (и, как я тогда думала, единственное) свидание… окончилось, не состоявшись. Может, то была шутка? Я так и не узнала. Мародеры взволновались из-за моей травмы. И Сириус старательно изображал негодование и сочувствие. Он действительно возмущался и переживал! И думать забыл о собственной открытке. И вот снова вернулся к тому дню… Я ведь пообещала погулять с ним в другой раз. — Завтра выходной. — Сириус, но поход в Хогсмид не завтра! А в апреле или даже в мае! — на меня шикнула Лили. Пришлось понизить тон. — Нельзя… — Можно! Ты мародер или как?! Короче, отказ не принимается! И не пытайся что-нибудь сломать… вывихнуть… Будь осторожна. Особенно в душевой. Волчица глухо зарычала — кажется, Сириус потянулся вперед. Сократил расстояние. Нет-нет, опасность, опасность! — Там всегда так скользко… пол — мрамор… Все эти мыльные мочалки, — прядка волос у уха закачалась от теплого дыхания. — Могу потереть тебе спинку. Ну, подстраховать, всё такое… — Блэк! — вскрикнула я, резко разворачиваясь. Наши лбы столкнулись. Он отпрянул, садясь на место. Довольный! Чертов паршивец! «Мисс Люпин, сосредоточьтесь на лекции, иначе я буду вынужден просить вас покинуть мой класс», — как всегда нудно и скрипуче протянул Биннс. Некоторые ученики проснулись, и по комнате разнеслись вялые смешки. Мерлиновы панталоны! Да так я едва ли доучусь до выпускных экзаменов… Сириус почти не изменился. Кроме одной малюсенькой детали. Раньше он не был заинтересован ни в одной девчонке. Но наверняка знал, как хорош собой. Он мог получить, что хотел, лишь улыбнувшись. Сириус подмигивает? Отлично. Значит, скоро в его кармане появится парочка лент или какая-то безделушка. Кончились перья? Сириус ослепительно скалится малознакомой когтевранке. Срочно нужна расческа? Далеко не ходи — в Хогвартсе куча девочек мечтает сварить зелье с волосом этого засранца. Он не был надменным, как думали многие. Он помогал большинству этих наивных бедняжек. Если не Бродяга, так Эдвард Гори. Его вальравн. Сириус мог бы наслаждаться своим положением. Потому что был тщеславен… чуть-чуть, самую малость. Но нет. Его больше радовали победы на учебном фронте. Едва пальцем шевельнул, а получил высокий балл? Это о нем. Лупоглазый был умен. И гордился этим. Но не так давно что-то переменилось. Он требовал мою расческу. Исподтишка следил за мной. Временами чары его обаяния попадали в цель. Тогда я полночи не могла заснуть. Чертыхалась и ворочалась с боку на бок. Будь проклят день, когда Фенрир ворвался в мою комнату! Ненавижу свое тело, ненавижу внутреннего волка… Ненавижу непонятную пугающую природу болезни. Ненавижу день, когда встретилась с Блэком. Однако наутро наваждение отступало. Мы вновь дружили. Радовались, шутили, смеялись. До ближайшего полнолуния… тогда страхи и сомнения возвращались. Неясными тенями окружали меня и подначивали волчицу. На парту упала записка. Лекция почти завершилась, и многие ученики встрепенулись. Готовы по первому свистку выскочить из класса. Ранее мое смятение заметила Марлин. Уж не от нее ли писулька? «Примроуз, я вырву твои рыжие лохмы и сплету из них петлю. И повешу тебя. Держись подальше от Блэка». Но на клочке пергамента чернели округлые большие буквы. «Прости. Я постараюсь не сердить и не смущать тебя. Сходим в Хогсмид? Тайный ход под Ивой годится? Или слишком?..» «Давай лучше тем, что ведет в погреб», — наскоро ответила я. Да, быстрей… Пока не передумала! Смелость порой куда-то улетучивалась. «Отлично». И ни слова больше… Может, не так всё и страшно? 11 марта Сириус: Итак, Сириус Орион Блэк, успокойся. И перестань вести себя странно! Будь естественным! Нет, фу, Сириус, ходить из угла в угол, думая об утренней эрекции, — это странно! Очень странно! Не то! Я принялся перебирать в голове возможные нейтральные темы для разговора. Квиддич? Назначения в Министерстве? Погода на восточном побережье? Прическа МакГи на первое сентября? Потница Хвоста? Выкройки для шляп как средство к существованию или… Наследство Блэков? Веселая тема. Когда ты Блэк. И зовут тебя Регулусом. Места обитания вальравнов и их связь с маггловскими поселениями? Праздничные торты? Навозные бомбы? «Клуб Слизней»? Дрочка? Что?! — Кто это сказал?! — я подпрыгнул, испугавшись собственного крика. — Сириус? — А?! Прим подкралась осторожно и незаметно. Тронула за рукав. И я чуть ее не треснул: решил, Снегг или другой серебристо-зеленый говнюк. Мерлинова борода, мантикору мне под зад… И это называется — естественно?! Да я смахиваю на буйнопомешанного! — Извини, я… немного задумался! — ложь, помноженная на вранье! — Ничего, бывает, — усмехнулась она. Так и делают друзья… точно, друзья. Никаких задних мыслей! — Ты какой-то взвинченный. Успокойся, Сириус, никто нас не увидит. Твоя репутация нуждается в защите. Я помню. — Надеюсь, ты шутишь, — вспылил я. — Идем, а то ка-а-ак закричу на весь Хог. «Примроуз Люпин — моя любовь до гроба!» — Какой ты, — нахмурилась она. — Между прочим, Джеймс без тебя опять со Снеггом поцапался. Пришлось улаживать… Поэтому и задержалась. Прости. — Что на этот раз? — противненький колокольчик звякнул в голове. — Снегг дрался с Эйвери — почему, не знаю. И Сохатый влез. — С Эйвери? Интересненько… кто кого? Или трахала жаба гадюку? Ой, — я хлопнул себя по лбу. Зарекся же грубить при ней! Разве так я смогу сохранить лицо истинного джентльмена? — Игра была равна: играли два говна, — пожала плечами Прим. Я чуть не поперхнулся слюной. Мы спустились в секретный ход и теперь шагали по сумрачному коридору. Русоволосый затылок маячил впереди. Я почти наступал Прим на пятки. «Кажется, Снегга вовлекают в какую-то интригу. Возможно, он сопротивляется для вида — из-за Лили. А если нет? Выходит, не такой он и гад. Эйвери едва ли станет участвовать в чем-то хорошем». Ее шепоток дробился. Почти неразличимым эхом разносился по пустому туннелю. — Прим, сейчас кто угодно может влипнуть в грязные делишки. Поэтому я и волнуюсь за брата. Но, кажется, ты теперь к нему ближе, чем я… Толку от меня — ноль. — Регулус предупреждал о Снегге, — она резко остановилась, и я врезался в спину. Всё тело живо откликнулось на это случайное прикосновение. — Рег не знает, кто я. Но отметил: Снегг ведет себя странно. Так что Регулус едва ли стремится стать Пожирателем… Ох, Сириус, прости! Я пыталась говорить честно. Приспешник зла не помогал бы оборотню-отбросу вроде меня. Ну, Бродяга, я не хотела… Да, слова «Регулус» и «Пожиратель» ужасно звучат в одном предложении! Она обернулась. Я не сдержался: резко сократил расстояние и сжал ее плечи. Прим как-то странно съежилась. Неужели ждала тычка? Салазаров василиск, да что она за человек! — Эй, это не из-за Рега. Не смей обзывать себя отбросом! Мне… необыкновенно повезло. Ты можешь дать брату то, чего не могу я. Не догадываешься? Случись дурное — я уверен, он скажет тебе… Просто поддержи его, пожалуйста, если понадобится. Справишься? «Конечно». Она не шевелилась, но плечи расслабила. Брат предупредил ее… А если бы знал об оборотничестве? Помог бы? Нет, я не стану думать о таком сейчас. Люпин ждала каких-то слов. Но я боялся разжать пальцы и не мог придумать ничего толкового. Поэтому поцеловал ее в переносицу. Римма: Я приготовилась к восторженному безумному визгу: облизать, укусить, разорвать! Но внутренний зверь точно исчез. На мгновение исчезло всё. Потонуло в тишине темного коридора. Один из ужаснейших страхов — навязчивый, как вопрос без ответа, — испарился. Раз — и нету! Если б все переживания могли лопаться, как мыльные пузыри. Опасности не было. Голос-в-голове молчал. Замер хогвартский атлант. Затаил дыхание древний замок. — Не больно-то вырос, — шепнула я. Ну что за дрянной характер! Нашла время для подколок. «Помолчи, а», — немного по-собачьи огрызнулся Сириус. Выпустив плечи, он обнял меня. Крепко сцепил руки в замок — я чувствовала спиной его пальцы. Мертвая хватка? Отлично, я не против. — Это ответочка за твой поцелуй на первом курсе. Помнишь? В щеку. Когда сгорела открытка, — добавил он. — Это было не всерьез. А по-серьезному я не умею. Так что… приготовься к худшему. Мягкие полные губы задели нос, я сморщилась и улыбнулась. «Сейчас…» «Сириус, можешь не рассказывать, что собрался делать. Я буду поражена и в восторге при любом раскладе, — попыталась я сострить. — Ты…» Договорить не вышло. Наши губы встретились, и коридор во второй раз заполнила гулкая тишина… В отдалении раздались шаги. Я словно летела в пропасть на головокружительной скорости. Ловя ртом мятное дыхание Сириуса. И по туннелю кто-то шел! Я наконец-то смогла притронуться к его волосам. Гладким и прохладным. Запустить пальцы меж этих прядей. Но кто-то двигался совсем близко, кто-то крался в нашу сторону, кто-то… «Сириус», — неразборчиво простонала я. Он не слышал шагов. Не мог — волчий слух тут был лишь у меня. «Блэк, здесь кто-то есть…» «Кто?» — выдохнул он, увлекая в сторону. Выступы в стенах создавали глубокие ниши. Волшебные факелы не чадили. Мы вжались в холодный камень — два человечка в недрах замка. Блэк оттеснил меня в угол, загораживая собой. Продолжая беспорядочно касаться лица губами. — Он взбесился, потому что ни черта не понял. Либо из-за той грязнокровной мрази… подружки своей… Что бы то ни было — пока рано выводы делать. — Может, отступимся? Нам и самим места под солнцем мало. И еще… — мы напряглись — голоса зазвучали тише. — Нет! У заморыша талант, дар! Не заливай, что не видишь! Приведем его в нужное время — в накладе не останемся. — Эйв, прекрати разбрасываться маггловскими фразочками. Рот с мылом промыть тебе? Али как? — Себе промой, в том и привилегия быть мной — говори, что хочешь. Еще бы кто посмел вякнуть в нашу сторону… Собеседники примолкли и топали уже совсем близко. Сириус сдавленно выдохнул — злился. Не хватало еще раскрыться! Нет-нет. Я обхватила руками его лицо. Виски были мокры от пота. Эйв — наверняка Эйвери. Значит, второй парень — Нотт. Они же два сапога пара… и Блэк ненавидит обоих. Но сейчас он благоразумно замер, прижимаясь ко мне. Слизеринцы проскользнули мимо нашего убежища. Свет единственного люмоса пьяно скакнул по стенам и остался позади. Опасность миновала. — Когда я сказал «приготовься к худшему» — имел в виду другое. Черт… черт! — если Сириус и дрожал, то от негодования. — Выходит, госпожа Луноликая была права. У Нюнчика осталась капля здравого смысла. — Что будем делать? Идти дальше — неосмотрительно. Они могут повернуть. — Пускай! Дам Нотту под дых… Нечего было жопой гавкать! У них что, резиденция здесь? — распалился Блэк. — Видите ли, аристократы… шастают тут! Пошли. Быстро! Я попыталась воспротивиться. Да не тут-то было: Лупоглазый уверенно рванул вперед… Оставалось лишь следовать за ним. Мы больше никого не встретили и в Хогсмид проникли без приключений. Блэк не упоминал о поцелуе. Вел себя, как и обычно. Но волчица приоткрыла пасть, ухмыляясь. Она-то знала: Сириус Блэк всё помнит. И не забудет никогда. Пусть хоть весь Слизерин промарширует по подземельям мимо него и Примроуз Люпин. * — Что… что это такое?! Мы не решились заходить в кафе: вдруг узнают преподаватели? А вместо этого выбрали безопасный путь до магазинчика дяди Гарольда. Тот терпеливо выслушал мою просьбу и заказал три кофе и сладкую выпечку. Свидание с веселым стариком? Что ж, мистер Доу куда симпатичнее дураков-слизеринцев! Поначалу он всё норовил скрыться в своих комнатах. Но потом понял, что не смущает нас. Да и чего таиться? Всё самое занимательное уже случилось. Оставалось лишь пить кофе с шапкой густых сливок. И краснеть. Чуть позже продавец вдруг отозвал Сириуса в сторону. Приглашение на задний двор заинтересовало и меня. Мистер Доу славился своими необыкновенными находками. Действительно… Я видела мотоциклы и прежде, а вот Лупоглазый — нет. — Оно… оно красивое! Смахивает на велосипед, только толстый! Блэк вызвал у мистера Доу приступ безудержного смеха. Юноша сел на корточки, рассматривая гору блестящего металла. Обошел мотоцикл кругом. Нас скрывал высокий забор. Вот где старик хранил весь крупный хлам… Хорошо, с улицы не видно ничего, кроме ржавого самолетного крыла. Оно заменяло часть изгороди. Да уж, дядюшку выжили из Лондона не за просто так. Смельчак! — Убери палец! Это мотоцикл, правильно подметил — похож. Вот только педали крутить не надо. Да. Тут цилиндры… не шляпы, нет. Сюда попадает жидкость: топливо. Магглы с его помощью заставляют свой транспорт ездить. Топливо сгорает, когда работает двигатель. — Как огонь? Это опасно? — Сириус уже успел испачкать руки и теперь чесал щеку черным ногтем. — Нет, если ты не собрал свой байк задом наперед, — фыркнул волшебник. — Гляди. Всё это нужно закрыть. Внутренности не должны торчать наружу. Но не хватает многих деталей… — И вы станете на нем… передвигаться? Дядюшка, мистер Доу, это же преступление! Конечно, это ужасно интересно. Но Министерство… — Я продам этого приятеля, как починю. Слишком стар я для таких увеселений… — Знаете что? — Блэк выпрямился, глаза его горели. Я мысленно взвыла — знакомые нотки в голосе! Ох, Сириус! — Мистер Доу, я куплю у вас это чудовище. Если оно… будет летать. Сириус: Сладкие поцелуи в темной арке. Бег по гулкому туннелю. Слизеринцы-заговорщики. Блестящий несуразный монстр из магазина «Harold’s Place»… Какой насыщенный день! Множество поразительных новостей взволновало меня. Но всё терялось на фоне пряток с Прим. Меркло и скрывалось на дальнем плане. Спит она или еще нет? Думает о произошедшем? Написала хоть слово в своей тетради? В тайном дневнике? Джим встретил криками: а-а-а-а, о-о-о, Бродяга, скорее рассказывай! Я кивнул на Пита — тот спрятался за книгой, точно ему плевать. Сохатый немного стушевался. «Всё нормально, вы же знаете, — пожал плечами Хвост. — Просто ей нравишься ты. Не только как друг. Ну… по правде говоря, Римма — довольно странный выбор». «Что ты имеешь в виду?» — возмутился я. Странный выбор! Ишь как запел! А раньше глаз с нее не сводил. «Она очаровательная и…» «Но-но!» «Тише, Сириус, ты сам спросил! Так вот, милая, но слишком уж опасная. Честно, я не уверен, что смог бы помочь, попади она в беду. Я не слабак… Но и не храбрец, вроде вас». «Зассал, одним словом, — подытожил Джеймс, ласково похлопав друга по спине. Тот смерил его сердитым взглядом. — Хвостик, дружище, Римма тебе не по зубам. А вот у Сириуса есть задатки, чтоб стать укротителем волков. Хотя пока он укрощает только свой…» «Ну держись, Сохатый! Ох, дошутишься!» В голову беспечного оболтуса Джима полетела подушка. Петтигрю расхохотался. Можно подумать, его личная жизнь не была унылым кошмаром! Прямо как моя до недавнего времени… Мы мутузили друг друга и гоготали. Пока в спальню не начали ломиться братья Пруэтты — сонные и злые. Тогда я нырнул за тяжелый полог, скинул брюки и рубашку и залез под одеяло. Завтра — новый день… Еще один денек, и я славно проведу время! Стану чуть ближе к девочке-вервольфу… Пока наше зелье бурлит и пенится в котле в Выручай-комнате. Пока дядя Доу ищет запчасти для железного зверя. Пока растет мой вальравн. Пока силы тьмы еще слишком слабы и разрознены… Я буду наслаждаться каждым днем. Пока могу. пару дней спустя «Сириус Орион, начну без долгих вступлений и прелюдий. Но с предупреждения. До нас с отцом дошли невероятные, просто чудовищные слухи. Видимо, ты и в самом деле задумал что-то за моей спиной: даже Регулус говорит, что не посвящен в твои тайны и ни о чем не знает. Что ж, тем хуже для тебя. Я смиряюсь с тем, что ты юн и несдержан. Мисс Кэрроу хоть и является образчиком ума, добродетели и превосходного воспитания, но крайне непривлекательна. Я допускаю мысль, что ты, как и большинство молодых, желаешь развлечься. До брака… Пока это можно простить. Я закрою на всё глаза. Но ты никогда не приведешь эту девчонку в дом! Слышала, она — полукровка с уродливым лицом. Скажи, дорогой, всё ли с тобой в порядке? Казалось, я с младых ногтей втолковывала тебе, что ты — Блэк. И должен думать о репутации семьи. Я прикинусь слепой и глухой… Но с этой связью должно быть покончено. До конца учебного года… разберись со всем. Сириус, твоя матушка не бросает слов на ветер. Не думай, будто щекотать спящего дракона — разумно. Ты наживешь нешуточные неприятности! Надеюсь, серьезность моего тона тебя убедит. Это может кончиться плохо, очень плохо. Помни о своей кузине, Сириус. Твоя мать». Помни о кузине… Ни одного бранного слова, не считая «грязнокровку». Ни одного грубого выпада. Мамаша в ярости… Я чувствовал это. И страх шевельнулся в груди маленьким назойливым червяком. Но я не отступлюсь. Вызов? Я скомкал пергамент и швырнул в алое пламя камина.