Молочная луна

Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звездных — Август! — Месяц Ливней звездных! М. Цветаева

22 июля 1976 г. Сириус: Джеймс не требовал подробностей, не ждал оправданий и жалоб. На то он и Джеймс. На следующий день после моего ночного вторжения примчался Пит. Парню пришлось ехать в Лондон, чтоб воспользоваться местным камином. Плохо ли, когда родители — магглы? Если закрыть глаза на мелкие неудобства, то нет. Что за крамольная мыслишка! Мамаша позеленела бы от злости… пускай. Надеюсь, я в жизни больше не увижу ее побелевших пальцев. И губ, вытянувшихся гневной ниточкой. Мы собрались втроем. И снова пересказы, снова воспоминания и горячие обсуждения. «Бродяга, что же теперь делать?!» «И как быть с твоими вещами…» «Что насчет зимних каникул, останешься в Школе?» Я не мог ответить на эти и множество новых вопросов. Нужно передохнуть… И друзья оставили в покое. А сегодняшним утром отец Джима вдруг уехал. И вернулся с моим барахлом! Сундук, полный тетрадей, книг и учебников, школьная одежда, кое-что из теплых вещей, метла… Волшебник был взъерошенным и очень-очень сердитым. Он не сказал нам, подросткам, ни слова. Лишь «Сириус, боюсь, твоя матушка не настроена на переговоры». Я скрыл, что ни капли не разочарован. «Ты поживешь у нас… Нет, это не обсуждается! А к осени уж найдем решение. Не волнуйся». Да, я волновался… Но по иной причине. Прим написала ответ, но так и не заявилась в Джеймсово гнездо. Сохатый помалкивал в тряпочку. Но я видел: его подмывало пошутить о бедном брошенном песике. Долго ли еще ждать? * — Сириу-у-ус! Эй, Бродяга! Питер съезжает с дивана, пытается выскочить первым. Мы сталкиваемся в дверном проеме, и я побеждаю: силы не равны. «Бродяга, ты мудак!» О-о-о, Питти соскучился, не иначе. Стал бы он так браниться, если нет? Я скатываюсь по лестнице, чуть ли не падаю. Топаю, как стадо гиппогрифов — ну и пусть! Я уже знаю, кто переминается с ноги на ногу на дорожке перед домом Поттеров. Отец — мистер Люпин — подталкивает ее в спину. На ней джинсы, желтый сарафан и свитер. Длинные волосы падают на плечи спутанными прядями. Закружило в аппарационном вихре? Миссис Поттер наверняка улыбается, Джеймс уже отступил в сторону, выпустил руку Прим из своей. Она срывается с места и бежит навстречу. Навстречу мне… мог бы я подумать о таком пять лет назад? Мы были едва знакомы! Я не осознавал, что она хороша собой, ничего не знал о ее добром сердце. Достаточно ли раскаяний? Наверно, нет. — Черт, Прим, Прим… — утыкаюсь лицом в ее волосы и вдыхаю так сильно, что волоски забиваются в ноздри. Чихаю, но она только смеется в шею, сжимая меня в объятиях. Хватка девочки-вервольфа! Я охаю, и она пугается. — О, Бродяга, Сириус, прости! Раньше не вышло, правда! Папочка был занят, вот… Но теперь я здесь! Ты же всё расскажешь? Мне так жаль… — По тебе не заметно, — я отстраняю ее, чтоб посмотреть в лицо. — Да ты вообще ни капельки не разочарована, маленькая плутовка! Мистер Люпин хмыкает, и я смущаюсь. «Простите, сэр…» «Нет-нет, продолжайте!» Окружающие расходятся. Мистер и миссис Поттер зовут Лайелла на чай, Джим шипит на Питера: ну же, не будь задницей, дай им поговорить! Мы остаемся вдвоем. Гравий дорожки поблескивает, искрится под солнечными лучами. Такой погожий день… а я почти возненавидел солнце! Беру назад все проклятия и злые слова! Отныне солнечные дни — лучшие мои друзья. — Да, я не огорчена так сильно, как должна бы… Потому что миссис Блэк — гадкая старая стерва и не заслуживает такого славного сына, как ты. Пусть ты непокорный, шаловливый и дерзкий, она могла любить тебя куда больше! Я зла на нее. И рада… прости, но я так счастлива! Сириус, понимаю, теперь у тебя неприятности… Но вряд ли мы не справимся. Ведь так? Ты же говорил, что деньги — не главное. Может, она и передумает. О наследстве… — Мантикора с ним! Прекрати извиняться, эй, что за глупости? Прим, мамаша — непредсказуемое создание. Всё, о чем я жалею сейчас — Регулус до сих пор в плену… в том блескучем нелепом особняке с отрубленными эльфьими головами. Я звал его! Видимо, недостаточно настойчиво. — Это еще не конец, — на округлом личике, исполосованном тонкими шрамами, появляется странное выражение. Смесь озабоченности, грустной серьезности и волнения. — Не хмурься, похожа на маленькую старушку, — я щипаю ее за щеку, и Прим клацает зубами. В шутку, но я отдергиваю пальцы. — Эй, да ты совсем от рук отбилась! — На себя погляди, беглец бесстыжий! Ласковые объятия превращаются в схватку. Я хочу взъерошить пшеничные волосы, но девчонка уворачивается и бежит в дом. «Догоняй, Мягкая Кроватка!» Что ж, я не прочь поиграть. И не против смешных прозвищ и шуток. Может, и впрямь окончено время печали и бесконечных запретов? Но чего боится она? 28 июля — «Выше ожидаемого»… О Мерлин, «выше ожидаемого»! — Люпин валится на диван, дрыгает ногами. Пружины протяжно скрипят. «Подожди-ка, ты не посмотрела, что дальше! Эй, Римма, дай сюда!» — вопит Джим. Но ей уже плевать. — Ребятки, да я бы в жизни не поверила, что сдам трансфигурацию! Профессор Минерва не допускает до ЖАБА студентов с «удовлетворительно»… Ах, какое облегчение! Я разглядываю гладкий пергаментный лист. Заклинания, защита, руны, история магии и травология… Мои оценки почти идеальны. Они настолько хороши, что я должен плясать от счастья. Тем более, баллы Хвоста куда менее впечатляющи. «Что там, Сириус?» Не хочу, чтоб друзья видели. Но Прим уже вырвала бюллетень из рук и теперь скачет с ним по комнате. — Бродяга-умняга, ты просто гений! — Знаю, знаю… — Нет, молчи! От скромности не умрешь! Десять СОВ из двенадцати… а у Джима — семь! Да вы издеваетесь! Парни, какие же вы сказочные засранцы: пинать балду весь год и сдать экзамены лучше всех на факультете! — Ты уверена, что мы лучшие? — Поттер расплывается в нелепой улыбочке, и я бью его конвертом по уху. — Ай, за что?! А Эванс знает, как думаете? — Едва ли… — Прим, скорее! Напиши ей, прямо сейчас! Он бегает за Люпин и картинно заламывает руки. Пит тяжко вздыхает над своим «слабо» по астрономии. Приходится утешать его, и я доволен, как слон: уж что-что, а за мозги спасибо родственничкам. Должны ведь быть какие-то преимущества в столь незавидном родстве? «Все чистокровные такие умные?» — завывает Питер. Нет, успокаиваю его, погляди на Нотта или какого-нибудь Крэбба. Не парься, Хвостик. Ты ведь не желал стать новым Коперником. Рады мистер и миссис Поттер. Сияет от счастья Люпин. Бесится и хохочет Джим, да и Питер уже не выглядит таким раздосадованным. Девочка-вервольф ускользает в спальню — строчит письмо отцу. По мороженому? Запросто! И после обеда мы, одетые, будто на парад, выстраиваемся на ухабистой дороге за домом. Нас провожает старушка Юфимия. Она вскидывает руку — зовет «Ночной рыцарь». Быстрее, быстрее, хрипит Поттер. Ему не терпится увидеть Лилс, и он первым вскарабкивается по ступенькам. Дряхлый водила подслеповато щурится: ну что, сдали экзамены, оболтусы? Но замечает Прим и затыкается. Мы мчимся со скоростью морского ветра. Звякают друг о друга металлические кроватные ножки, качается нелепый абажур, поглядывают пассажиры «Рыцаря». И песня хочет вырваться из горла еще не оформившимся хриплым криком восторга. «Ты еще не ездила на Элвендорке, он куда круче», — шепчу на ухо Примроуз. «На Крепдешине?» Она смеется, и я всё бы отдал, чтоб этот день не кончался никогда. И лишь одно не дает покоя… 29 июля Мы с парнями валялись в высокой траве под яблонями, когда услышали отдаленный зов. «Скорее, мальчики!» Я вскочил первым. Полчаса назад Прим отправилась в магазин. Волшебная доставка опростоволосилась: оставила миссис Поттер без молока. Я рвался пойти с подругой, но она отказалась. «Куплю тебе сюрприз! Не надо, Сириус, лучше почини мой вредноскоп». Я ковырялся в бесполезной штуковине, одолеваемый мухами и муравьями, но звонкий голос прервал ремонтные работы. — Ребята! Джим, Сириус! — Что за черт?! Она размахивала руками, ударяя себя по коленкам пакетом с покупками. И позади… Сперва показалось, что у меня просто заслезились глаза. Но нет, на траве определенно кто-то стоял. Вот только этот таинственный гость был надежно укрыт чарами. «Фините Инкантатем», — произнес Джеймс. И все мы увидели его — Эдварда Гори. Сиплое «корк» вывело из оцепенения. Я кинулся вальравну на шею, сам не свой от радости. Перья и длинные ворсинки щекотали лицо. Рядом засопела Прим — она обвила руками лоснящееся черное туловище. «Какой ты здоровый, ну и бык! Сириус, он меня так напугал… караулил у магазина! Я не сразу догадалась, кто… И тут записка!» Передняя лапа зверя была перевязана толстой веревкой. Кто-то подвесил на шнур стеклянную капсулу и начинил ее куском пергамента. Догадка давно билась в голове, как пойманная птичка. Матушка отпустила вальравна? Неслыханно! Она всегда мечтала завладеть волшебным существом. Почему позволила Эдварду уйти? — Смелее, Сириус, читай, — Джим настойчиво тронул плечо. «Я вывел Эда на улицу и заколдовал. Думаю, он найдет дорогу. Не повторяйте старых ошибок, я не смогу помочь ему снова, Р. А. Б.» Глаза заволокло слезами так быстро — не успел взять себя в руки. Но сморгнул и отбросил сомнения прочь. Регулус еще помнит о брате! Регулус помнит и о Примроуз Люпин, и о старых знакомых… Но что удерживает его в доме, неужели он так слаб? Я усомнился: может, безволием тут и не пахнет. — Сириус, он принял удар на себя, — тихо проронила Люпин. — Только не думай, будто виноват. Это его выбор. Регулус не сломлен, скорее всего, он нашел свое место… пока — такое. Всё еще изменится, ведь мальчик растет. Грустно… — Это чудовищно! Омерзительно и гадко! Грустно… неподходящее слово! — я не собирался кричать, тем более — на нее. Прим поджала губы, но промолчала. — Что ж, спасибо и за такую малость. Эд, дружочек, есть хочешь? — Я дам ему пирога и попрошу у матери грудинки, — оживился Джеймс. Питер гладил вальравна по темным бокам. Тот прикрыл глаза — черные, выпуклые, блестящие, как бильярдные шары. Я усмехнулся, но взгляд Прим точно к месту пригвоздил. Она склонилась ко мне, горячее дыхание шевельнуло прядь волос на виске. «Никогда не ори на меня. Если что-то беспокоит, тревожит, даже огорчило до смерти… Говори со мной, Сириус. Я не переношу криков». Она опустила глаза. Точно вдруг почувствовала себя виноватой за вынужденные нравоучения. Но Прим права! Чертовски права, а я — болван. Впрочем, сдержанность — не мой конек. «Хорошо, Полосатые Щеки. Прости». Питер уговорил Эдварда лечь на траву и теперь катался с ним по земле. Вальравн принял правила игры, но не бил Хвоста тяжелой мохнатой лапой. Лишь слегка хлопал по спине. Питу надоело оказываться в проигрыше, и он перекинулся в крысу. Вот это поворот! Эд возмущенно вскрикнул, перебирая лапами и высматривая хитрого человечка. Только что был здесь… может, среди астр и барвинка? Черта с два, Питера и след простыл. — Я знаю, чего ты опасаешься. Сириус, не бери на себя так много! Рег почти взрослый. Оставь его — до поры до времени! Потом станет легче… — А если нет? Прим, Прим… мало ты о наших порядках знаешь. Я трусливо самоустранился, и теперь парню придется отдуваться за старшего брата. Дерьмовая помощь. — Подождем? — Поживем-увидим, — мы опустились на скамейку. — Ха, что за стариковские беседы? Довольно! Хэй, Прим, какие планы на осень? Помнится, ты всё еще оборотень… Она нахмурилась, попыталась уйти от разговора. Но я с упоением принялся рассказывать о весеннем визите к директору, о своей задумке и возможном решении. Да, собирался держать всё в секрете. Но разве я могу? август Северус: «Здравствуй, Северус. Не имел намерения тебя тревожить, но мне понадобилась одна книга. Почти уверен, у тебя она есть: «Заговоры и заклинания сквозь зельеварческую науку». До начала учебы месяц, а ожидание — не лучший помощник в научных изысканиях такого рода… одним словом, одолжи свой экземпляр. Буду признателен и верну 1 сентября в целости и сохранности. Как твои дела? Регулус Арктурус Блэк». «Ну, здравствуй. Ты случайно адресом не ошибся? Конечно, я — человек понятливый и совестливый (в меру возможностей), но делиться своими книгами с малознакомыми и малоприятными (не стану отпираться) людьми… И на кой дьявол тебе понадобилась эта книжонка? Блэк, либо ты — пустозвон и лгун, либо заделался в темные маги. Ну? Может, хочешь меня скомпрометировать, маленький змееныш? Покажешь письмо мамочке? Пожалуешься старшему братику? Одним словом, жду объяснений. Глянем, что ты за фрукт (или овощ). Как я?.. Серьезно? Снова лазал по деревьям, шарахнулся оземь и последние мозги отшиб? С. С.» «Здравствуй, Северус. Не знаю, как убедить тебя в серьезности моих намерений. Мне действительно нужна книга… скажем, для исследования. Нет, более подробные объяснения невозможны. Увы и ах, придется довольствоваться имеющимися изданиями на латыни… Ты не оставляешь мне выбора, желчный и мелочный человек. Твои дела — как раз то, что вызывает нешуточное беспокойство. Северус, вроде, еще совсем недавно ты потерял мать. Не вынуждай быть сукой и напоминать тебе об этом… даже в письменной форме. Всё в порядке? Ты справляешься с домом? Не ври, будто тебе есть с кем посоветоваться. Орава из сотни друзей, всегда готовых выслушать? Не смеши. Я знаю, о чем говорю. Ты одинок, как тот дуб в городском парке. Да, я — знаток деревьев. Пришли книгу, не будь жадным негодяем. До свидания, Р. А. Б.» «Здравствуй. Ну что ж, уговорил, лови. С. С.» «Здравствуй, Северус. Вижу, ты не больно-то откровенен. Либо просто не готов к беседам со странными парнями, падающими с деревьев, как желуди. Спасибо за книгу. Не представляешь, как я благодарен. До свидания, Р. А. Б.» «Здравствуй. Подписывайся полным именем. Твои инициалы наводят на мысль, что я обзавелся эльфом-домовиком (что было бы кстати) или ударился в странные сексуальные практики (что маловероятно). Дом запущен и уныл, пытаюсь навести порядок. Родители оставили кучу неоплаченных счетов, но с этим мне должны помочь служащие из Министерства. В остальном я сносно. Сам как. С. С.» «Здравствуй, Северус. Что ж, первые буквы твоего имени не менее впечатляющи. Я точно вступил в организацию времен Гриндевальда. Рад, что есть кому придти тебе на помощь. Конечно, министерские работники не заменят друзей, но хоть что-то… Не могу прихвастнуть и таким. Ты уже слазал на чердак за матушкиными письмами? Разобрал приданое своей прабабки? Держи меня в курсе. Регулус Арктурус». «Привет. Да ты наглец. Не смей говорить со мной в таком тоне, ведь я старше. Имей уважение, щенок. К тому же ты — просто чертов гений. А еще мямля и трус, но это во-вторых. На чердаке нашлось немало интересного. Жаль, я — полноправный, но единственный владелец этого добра. Некоторые книги уникальны… тебе было бы интересно взглянуть, ты, книжный червь. Хотя перед кем я красуюсь… В вашей блэковской библиотеке навалом подобного добра. И ты так и не ответил на вопрос. Как дела? С. С.» «Здравствуй, Северус. Это приглашение? Регулус». «Да». 27 августа Маггловский звонок не работал — электричество отключили за неуплату. Резкий стук заставил подскочить. Так рано? А он не охренел — заявляться в восемь утра? Да, я был жаворонком, но… не мог же маленький говнюк знать об этом! Я дважды повернул ключ и отступил в полумрак коридора. Тусклый утренний свет скользнул по выцветшему коврику, нестройным рядам обуви, моему не слишком чистому свитеру. И тут же сгинул, заслоненный гостем. Проклятым гостем, которого я сам пригласил — сдуру, не иначе. — Привет. Мне войти? Или так поговорим? — Давай, давай. Пошевеливайся, — я прокашлялся, он проскользнул в дом, вытирая ноги и осматриваясь. — Темно, как в русалочьем царстве. — Как в хагридовой жопе, — я запер дверь и поманил его на кухню. — Пить будешь? — Пить… или чай? — Сам решай. Я не употребляю… гены, знаешь ли. Лучше не испытывать судьбу. — Смотри-ка, Северус, а ты очень благоразумен. Хорошее качество, — он сел у окна так, точно заявился к себе домой. Что за наглый тип! Но я сам виноват. Грех жаловаться. — Налей чаю, будь добр. Хотя и стакан воды сгодится. — Стакан воды пусть домовик наколдует, — хмыкнул я и прошаркал к камину. Пришлось немало попотеть, выгребая золу и сажу. Пользоваться газовой плитой я не мог, как и волшебством. — Сам готовишь? Потемки такие… тебе тут обрезали… всё. Ну, свет, что там еще… — Газификация, электричество, — я чиркнул спичкой, стараясь выглядеть непринужденно. — Больше вроде как ничего не отрезали, всё при мне. Трудно вникать в маггловскую терминологию, не так ли? — Не труднее, чем полукровкам — в этикет и обычаи чистокровных, — парировал он. — Хочешь знать, зачем мне понадобилась книга? — Решил втереться в доверие? — я наблюдал за ним — исподтишка, одним глазом. Блэк, надменный и скользкий Блэк. Маленькая истеричка со Слизерина. И когда он успел стать таким самоуверенным? Или это напускное? — В некотором смысле, — он поморщился. — Что за немой упрек? Может, поговорим по-человечески — не как два брюзгливых старика? Я слышал, ты получил наивысший балл по зельеварению. Мой отец связан с важными людьми — оппозиционерами. Все кругом воображают, что Волдеморт… не криви рот, спокойно! Якобы Волдеморт — глупый юнец. И ничего не смыслит в управлении государственным аппаратом. — А на деле? — этот шкет рассуждал, как взрослый. Стало интересно. — Правда страшна. Ты же не собираешься примкнуть к нему, а, Северус? — Собираюсь, — ответил я после небольшой — очень короткой — паузы. — Слушай, а у меня есть выбор? Глянь на себя! Приперся ко мне домой — в эту грязную халупу — разодетый, точно принц… и рассуждаешь об опасностях и оппозиции! Да ты вообще не должен таких слов знать, мелкий… — Я не ребенок, — он поднялся, отодвигая стул. — Мне известны твои возможности. Я — не сын своих родителей, Северус. Приму правила их игры… потому что должен выжить. Получить наследство и дом, занять место в обществе. Я поднимусь на те высоты, от которых отказался брат. — Отказался?.. — Сириус сбежал из дома. Мать выжгла его с семейного древа… теперь я — наследник. Как думаешь, по зубам ли мне вести двойную игру? А, Северус? Я — мальчик, вечно прячущийся в тени. Подросток, на которого не возлагали надежд. Покорный сын, мягкий и ласковый. Посмотри на меня, не отводи глаз. Кого ты видишь? В голове гремел колокол. Блэк бросил семью! Этот напыщенный индюк добровольно отказался от богатства… ради чего?! Парочки друзей, маггловских тряпок и подружки-оборотня? Он спятил?! — Вижу… Вижу кого-то более умного, чем привык думать. — Северус, не иди на поводу у тех, кто советует примкнуть к Темному Лорду. Я сделаю это, потому что должен оправдать надежды родителей. Регулус тщеславнее Сириуса… это правда. Но я ни на миг не забуду, каков Волдеморт на самом деле. Всегда буду помнить. Я хочу тебя предостеречь. Потому что познакомился со всей их кухней изнутри. Беги, Северус. Не суйся в змеиное гнездо. Будут звать, заманивать, угрожать, но ты не поддавайся! — А если хочу? — я точно проглотил собственное сердце, и теперь оно билось в горле. Глухие удары отдавались дрожью во всем теле. Напуган, взволнован… Соберись, да что ты за маг такой! Блэк опустил голову, рассматривал носы начищенных туфель. Такой холеный, сытый, ухоженный… Разве мог он понять? Да ни в жизнь! Что знал этот маменькин сынок о жалком существовании Снегга? — Придется мне следить, чтоб ты не умер, — вдруг со вздохом произнес он. — Не умеешь быть незаметным, покладистым и смирным. Вечно норовишь зубы показать. Не говори, что не прав. Зельица у Слизнорта варить и на Темного Лорда работать — не одно и то же. Время еще есть. Смею надеяться, ты передумаешь. Ну, покажи, что за книжки нашел на чердаке! Зря я, что ли, приехал? Глаза этого идиота вдруг странно заблестели. Я во всем искал подвох. Но сейчас он был обычным мальчишкой — безмозглым дураком, что приперся посмотреть на пиратский клад. Ребячество! И этого парня станут рекомендовать Волдеморту, могущественному волшебнику? «Идем, бестолочь». Он оправил брюки из темно-зеленого сукна (и шьют же такие!), беззлобно улыбнулся и двинулся к лестнице. Смешно — присутствие Блэка раздражало куда меньше, чем я ожидал… 1 сентября Римма: Ходили по верхушкам деревьев тени. Тени ползли по холмам цвета, что зовется «окись хрома». Холодным, ворсистым, влажным холмам, набрякшим от первых осенних дождей. Не теплые тени, не мягкие и ласковые, как шесть лет назад. А тревожные и грозные. Я все ждала, что разразится сентябрьская гроза, но гром только поворочался в тучах. И смолк, как успокоившийся дракон. Лохматая Башка играл на губной гармошке, Хвостик грыз тянучки, запивая плутовкой-газировкой. Лисичка заглянула в купе, помялась на пороге, вошла. Я похлопала ладонью по бархатной обивке: ну же, садись! Потеснился Блэк. Кажется, он сделал это лишь с одной целью — обхватить рукой мои плечи. В этом жесте — дружеское единение и никакой романтики. Джим наверняка подумал так же, потому что фыркнул и закатил глаза. «Играй, играй, нечего тут», — одернул его Сириус. Мы молчали, лишь гармоника Поттера издавала сочные радостные звуки. Простая мелодия совсем не вязалась с пейзажем за окном… Плотные тучи, хромовые холмы, иссиня-черные тени. Что нас ждет? * Даже колдовские небеса над Большим залом точно опасались чего-то. Странный день! Мы долго не могли рассесться: Джим порывался пристроиться к Лили, но при этом соседствовать с Блэком. Что, естественно, было невозможно: между Блэком и Лисичкой оказалась я. Поттер надулся — как предсказуемо! Но искушать судьбу не стал. Сириус сжал под столом мою руку, поглаживая пальцы. Марлин напротив не удостоила взглядом, но остальные студенты шептались, как взволновавшийся водный поток. «Блэк ушел? Точно?» «Слизеринцы говорят…» «Пусть, там же трепло на трепле! Лживые придурки». «Нет, головой клянусь: изгнали! Теперь он не Блэк…» «А кто же тогда? Ну ты заливать!» Луноглазый поднял голову, окинул сокурсников холодным взглядом. Шепотки смолкли. Началось распределение. Новые и новые мальчики и девочки выходили к учительскому столу, поднимались на помост. Табуретик скрипел, Шляпа выкрикивала факультеты. Сириус опустил руку на мое колено, и я отвлеклась. Вернуться к традиционному мероприятию так и не удалось. Оставшиеся полчаса я боролась с упрямым гриффиндорцем. «Эй, хватит шуршать! Блэк, отвали от нее, пропустите речь директора!» Шипение Лисички подействовало, и я вздохнула с облегчением. Или чуть разочарованно? Грянул гул рукоплесканий, седовласый старик встал за кафедру. Ласковая улыбка коснулась наших лиц, как солнечные лучи. Тревога напрасна? — Без долгих вступлений, затяжных уверений и просьб перейду к сути, — Дамблдор взмахнул рукой, требуя полной тишины. — Этот учебный год принесет нам немало нового. Постараюсь осветить главное грядущее событие кратко, но полно. Я и мои коллеги вели переписку с руководителями двух европейских школ магии — Шармбатона и Дурмстранга. Первоначальный замысел был таков: организовать фестиваль, призванный сплотить наши школы! Тихо, тихо… Не спешите радоваться, ибо ему не суждено сбыться. Я получил отказ. — Фестиваль? Да он с головой не дружит, — шепнул Джеймс. — Тут не сегодня — завтра война грянет… — Не говори так, — пискнула Лили. Джим открыл было рот, но девочка навалилась на меня, перегнулась через Сириуса и стукнула юношу в очках по затылку. — Что ж, печально. Но вполне закономерно. И всё же фестивалю — быть. Нынешнее время — сумеречное, опасное, неверное — требует от нас смелости и решительных действий. К тому же, следующий год — юбилейный во многих отношениях… «Изобретение снитча!» — громкий крик раздался из-за стола Когтеврана и вызвал взрыв хохота. «Юбилей мистера Саламандера», — поддержали пуффендуйцы. «Зелья, зелья! В пятнадцатом веке начали проводить соревнования…» «Нет, квиддич!» — Тишина, — четко и громко произнес директор. — Дамы и господа, не забывайте о порядке. Верно подмечено — мистеру Ньюту Саламандеру, моему доброму другу и коллеге, исполнится восемьдесят. Славные годы… Но разговор об ином. Двести шестьдесят лет назад маги и колдуньи выделили несколько заклятий. Лишь три из общего числа чар… те заклятия и поныне называются Непростительными. Безмолвие обрушилось на Большой зал. Профессор Минерва поднялась из-за преподавательского стола. — Юноши и девушки, — заговорила она, и каждый навострил уши, чтоб не пропустить ни слова, — эта дата — условна. Как будет условна и любая другая… Мы, профессора Школы, лишь хотим напомнить о том, как шаток и хрупок мир вокруг. Пусть сгущаются тучи — мы не станем дрожать и прятаться. И господин директор просит каждого из вас подумать: чем светлым, ярким, достойным вы хотели бы поделиться с друзьями, сокурсниками, учителями? Этот фестиваль станет праздником торговли и талантов. Готовьтесь к нему, но не забывайте и об учебе. Просите помощи у старших — и обретете ее. Будьте внимательны и терпеливы. — Что ж, даже я не сказал бы так точно и образно, — вставил свои пять сиклей Дамблдор. Профессор Минерва чуть заметно покраснела. — Ну, довольно болтовни! Улыбка приподняла уголки губ Сириуса. Я должна была следить за директором, но вместо этого залюбовалась другом. До чего счастливым он казался! Задумал новую шалость? Хочет станцевать или проехаться на своем Элвендорке? Желательно стоя на голове… «Блэк, не скалься так, — шепнула я. — А не то решу, что замышляешь проказу». Он хмыкнул. — Приступим… Приятного аппетита, дорогие студенты! Крепкое знание всегда идет бок о бок с сытной и вкусной пищей, — старик подмигнул и сошел с помоста под бурю аплодисментов. Трудно, ох трудно было набивать животы и обсуждать грядущее веселье одновременно. Но я постаралась отгородиться от разговоров. Танцы, маггловские и волшебные фокусы, песни и фейерверки, покупки и аттракционы, фантастические существа и не менее фантастические развлечения… Впереди целый год. Восемь месяцев для раздумий и грандиозных замыслов! Восемь месяцев, и я проведу их рядом с Сириусом…