Молочная луна

Куда держит путь эта адская банда, завывающая в ночном мраке? При свете было бы нетрудно перестрелять всю эту нечисть. Однако в темноте их не видно. Ф. Гойя

4 августа 1977 г. Римма: Кто ты? Собственное тяжелое дыхание обжигает горло. Не могу думать. Теряю… теряю последнюю нить. Остаются только образы. Картинка. Звук. Запах. Главные? Да… Да. Пришлый, другой. Тут. Зачем? Прочь, прочь! Мы убьем его, разорвем его? Раздавим-ка его головку! Проломим грудную клетку. Давай затравим, давай загоним. Скинем его в овраг. Растреплем шерсть. Волосы? Человек? Нет, не человек, хуже. Нельзя убивать. Нельзя убивать! Назад! Хуже человека! Страшнее двуногого! Как попал сюда?.. * Не вижу ничегошеньки. Боль во всем теле. Несут. Укладывают, кричат, топают взад-вперед. Стенания, хриплые яростные голоса. Хлопки. Кто перемещается? Где я? — Прим! — Рози, открой глаза… — Она и открыла, мистер Люпин! Смотри на меня… не в потолок, на меня… Прим! Всё расплывается, но уже нет черноты. Белые пятна пляшут. Издевательски мигают. Очертания лица. Краснота воспаленных глаз мешает видеть лучше. Ореол темных локонов… Сириус? Склонился и утешает. Отец. Джеймс. Питти? Мадам Помфри! Не вижу… но чую ее. И еще один запах: тонкий, пыльный, пронзительный. Разглядеть гостя хочется ужасно. Облегчение: не только Сириус и папочка здесь. Но и Дамблдор… даже Дамблдор. Страх! Значит, всё, что случилось — правда. Они желают узнать. Шевелю рукой — хруст. Ничего, ничего. Открываю рот. В меня льют воду — кашляю, пью через силу. «Кто это был? Рози, не могу поверить… как это случилось? Пожалуйста, говори, если только можешь, не молчи, умоляю! Профессор Дамблдор?» Нет-нет, я готова. — Чужак в лесу, — шепчу я. Все кругом замирают. Дрожь руки Луноглазого подсказывает — он в бешенстве. — Нашел меня… случайно. Не догадывается о сети каминов. Может наткнуться на домик. Может… прийти сюда. В Школу. По сети… — Закройте камин, Лайелл, сейчас же, — отрывисто приказывает директор. Мадам Помфри водит над моими ногами волшебной палочкой. В уголок рта тычут мокрым ватным тампоном. — Испуганный. Затравленный. Я… я убила его? — воспоминания одолевают разом! — Мерлин, я убила его! Или нет?! — Нет, нет, ты не могла, Прим… — Мы дрались, но не из-за… обычная потасовка волков. Я ударила его по голове! Очень сильно! Черт, — у папочки на лице не дергается ни один мускул. Сириус вскакивает. Меряет шагами комнату — зрение вернулось почти полностью. — Он успел представиться. А ввязываться в спор… дурная идея была! — Имя? У этой твари не должно быть имени! — горько выкрикивает Блэк. Со всех сторон летит шиканье. — Ублюдок… — Мистер Блэк! — Как его зовут, милая девочка? Это важно. Позволь нам рассудить, насколько опасен этот оборотень. Вспомни, — господин директор склоняется над кроватью в совсем не директорской позе. Что-то почтительное, почти нежное сквозит в этом жесте. Мне не по себе. — Луиджи Бониелло, — отвечаю честно. — И он придет снова, вероятно, совсем скоро. Он будет приходить в тот лес вновь и вновь. Пока не встретит там меня. Не знаю, почему… вернее, как я догадалась об этом, — говорить трудно, но я стараюсь донести до старика свою мысль. Вот что действительно важно! Волк ищет. И ничто его не остановит. 5 августа Здравствуй, милый друг. Рука болит, а перо тяжелее свинцового слитка. Я лежу. Слышны сочувственные вздохи и яростный скрип зубов. Вздыхает папочка, бушует Луноглазый — внезапно повзрослевший мальчик. Не узнаю его. Горько. Кажется, желание отомстить моему обидчику совсем затуманило Сириусовы мозги. Хочу, чтоб все они ушли из дома. Заперли двери снаружи. Оставили в покое! Чем же кончилась ночная встреча? Стал ли тот удар по голове смертельным? Для нового-то знакомого… Правда — тайна. Камины оцеплены. Проходы перекрыты. Лес под запретом. Мистер Люпин места себе не находит: как кто-то сумел разыскать меня? Там же на многие мили вокруг — ни души! Случайность? Но тогда встреча может повториться. Боюсь, теперь взрослые не позволят гулять в гуще леса. Опасно! Пользоваться каминной сетью нельзя: вдруг враги найдут лазейки и проникнут в лазарет? В спальню гриффиндорцев? Заявятся в наш старый особняк? Дамблдор говорит, Ива теперь тоже не защитит меня в полнолуния. Ведь про туннель узнали ученики. И я замираю перед суровой правдой: волчица лишилась убежища. Марко. Я не могу вернуться в Хогвартс! Двери Школы для меня закрыты… в некотором роде. И где решение? Прятаться в Хижине и спускаться в туннель — запрещено. В лесу небезопасно из-за чужого. Ездить раз в месяц домой — слишком уж подозрительно. Пользоваться порт-ключами — ненадежно. Аппарировать? Этого я пока не умею. О Марко, как быть?! Всюду риск. Просто выть охота. Ненавижу злодея, уничтожившего тихое существование Примроуз Люпин. Подлый волк, налетчик, чужак на моей территории. Какого лешего ему понадобилось в чаще?! А если мертв… найдет ли директор способ проверить? Но это будет означать лишь одно. Примроуз Люпин — убийца. 6 августа Сломанная кость срослась. Но я по-прежнему думала о стремительном броске. Глухом стуке, соприкосновении двух сил. Несколько точек на теле — задень их, и человек умрет. А животное?.. Нет, Примроуз, прекрати! Ты же не жалеешь себя? Дверь в комнату беззвучно приоткрылась. Я старалась не думать о друзьях — они не покидали дом, были рядом. Но Сириус… ведь он больше, чем друг. И теперь что-то шло не так. Темные луны проскользили по моему лицу, осветили каждый шрам. Что скажешь, Бродяга? За месяц он возмужал, и я будто смотрела на другого юношу. Не Блэка, самозванца. А он словно находился здесь из внутреннего долга… Чувство крепче любви. Но иное. «Прим, старик опять примчался. Хочет поговорить с тобой». Блэк вошел и позволил двери отделить нас от остального дома. Как тихо… — Прим, этот пройдоха здесь неспроста. — Само собой, Сириус… ведь совершено нападение… — Если ты о том, что могла изувечить ублюдка — забудь. Люпин, не мне тебе говорить: оборотни — на птичьих правах. Никто не вступится за того мужика. — Мужик… Вот еще! Мальчишка… — Не перебивай, — показалось, на левой скуле Сириуса вздулся желвак. Но тут же исчез. Что за ерунда, неужели настолько сердит? — Дамблдор тебя использует. К гадалке не ходи. Что-то нечисто во всей этой истории. Пожалуйста, не соглашайся на новую встречу с тем оборотнем. Если случайно… — Это абсурд! Эй, Блэк, зачем господину директору сталкивать меня и… ты что-то путаешь… — Большинство вервольфов нынче — сторонники Волдеморта. Тебе ли не знать? Ты — рычаг, путь к добыче ценных сведений! Неужели не ясно? — Не может быть! Кто сказал, что мистер Бониелло… тот человек… Директор не станет рисковать! Сириус! — Не станет. Усядется греть жопу в своем уютном кабинетике. Пока ты будешь разводить лесную дипломатию с оборотнем. По отдельности наши жизни — только лишь инструменты, его инструменты… всё ради победы, Прим. — Ложь. Кровь прилила к щекам. — Умоляю, будь осторожна. Возможно, он хотел приблизиться к постели… думал о поцелуе? Или простом рукопожатии. О маленьком знаке: всё наладится. Но нет. Дверь чавкнула, закрываясь, я осталась одна. Мерлин и Моргана! Следующие полчаса? Ах, да. Пожалуй, я таращилась в стену, как брошенная кукла. А потом явился он — высокий седовласый волшебник с сухими руками и в странной шапочке. Волчица вдруг подала голос. «Мы хотим в лес. Мы на многое согласны, чтобы снова быть в лесу. Побег? Или мы сделаем, как скажет старый человек? Мы будем говорить с другим. Другой знает тайны волков. Другой знает тайны Лорда Тьмы. Мы — Примроуз и Луноликая — хотим встречи с другим». Я будто очнулась. Испуганный взгляд метнулся вверх — и столкнулся со взглядом бледно-голубых усталых глаз. Он ведь не слышал волчицу? Едва ли… — Здравствуй, милая Примроуз. — Добрый день, сэр. Старик расположился в кресле у окна — так, будто сидел в нем и прежде. Словно явился к себе домой. Хорошо иметь такое лицо… Всюду ты будешь к месту. Он помолчал чуть-чуть, а потом проронил: — Ты ведь понимаешь, что ни одно из бывших твоих убежищ теперь не годится? Конечно. Я же не слабоумная. — Дорогая Примроуз, нужно выяснить, знает ли о тебе и о хижине еще кто-то. Надо проследить за тем вервольфом. Кто он, как проник на твою территорию, зачем… связан ли с Пожирателями смерти? Это редкая возможность, моя девочка. Ты говорила, что напала первой. И он почти не защищался… — взгляд директора обратился к моей руке — той, что была сломана. — Скажи откровенно. Ты думала о возвращении? Хотела бы познакомиться с чужаком поближе? О великий Мерлин! Старик играл со мной… с моими чувствами, с моей безумной надеждой! Неужели ему и дела нет до наших самых безрассудных мечтаний, когда на кону Высшее Благо?! Он позволит вернуться в лес? Чтоб разведывать, смотреть на мир моими глазами? Вот чего он хочет?! Луиджи Бониелло известно что-то, нужное самому Альбусу Дамблдору? Секрет о Волдеморте, может? Дыхание выровнялось. Я не сумела бы обмануть господина директора. Да он видит людей насквозь! Ох, папочка умрет от огорчения… но обо мне наверняка позаботятся! Не бросят, не покинут, а защитят. Ничто не угрожает Примроуз Люпин! Наверно… Так… Сейчас же возьми себя в руки! Желание столкнуться с настоящим вервольфом на одной чаше весов. Что же на другой? — Сэр, а учеба? — пробормотала я. — Возникает затруднение, дорогая. Пока мы не выясним, кто заявился в твое убежище без приглашения, ты не сможешь уединяться в нем в дни полнолуний. А поиск нового займет время. В октябре начнутся курсы аппарации. Надеюсь, все препятствия будут устранены раньше. До тех пор я распоряжусь о продлении твоих каникул. Если согласишься помочь нам. Помочь… Ордену Феникса. «Помочь мне, себе, своим близким, друзьям…» Он не сказал ничего такого. Но показалось, будто все кругом — каждый человек-невидимка — ждут моего решения. Конечно, то будет капля в море… В море, полном борьбы с недругом! Разве могла я сомневаться?! 23 августа Здравствуй, Марко. День мучительно долог. Я тут с 10:05, если верить Темпусу и старым кособоким часам. Буду писать обо всем, иначе беспокойство сведет с ума… Отрезана от остального мира. Совсем одна. Что ж, за что боролась, на то и напоролась. Это испытание нужно выдержать до конца. Пускай друзья в недоумении разводят руками, выхода не было. Я не ошиблась. Ну же, Марко, кивни: Примроуз всё сделала верно. Утешаюсь спасительной мыслью: за мною наверняка наблюдает лукавое всевидящее око старика… Да-да, и Сириус вспоминает ежечасно! Как там глупая самонадеянная Прим? Если гость пожалует, то в человеческом обличье. Я смогу защититься! Запру дверь на ночь. Крепко и надежно забаррикадируюсь. Папочка ведь примет мое решение? Рано или поздно… а что, если никогда? 24 августа Привет, милый Марко. Неохота писать. Новостей нет. Никакого движения в чаще вокруг. Чем я занята? Гуляю. Ворошу первые опавшие листья. Рассматриваю и рву ягоды — какие полезны, какие — нет? Читаю. Благо, книг много. Написала письмо Лисичке, но как отправить — не придумала. Решила, буду сочинять письма для друзей и складывать в коробку из-под чьей-то шляпы. Это помогает отвлечься. Главное, не перестараться. Быть начеку и при этом не терять присутствия духа. Страх ушел. Теперь на душе спокойно. 28 августа Здравствуй. Тут ровным счетом ничего не происходит. В полдень я трижды сжала маленький медальон — его дал директор. Это условный знак, теплое прикосновение к миру, что я оставила. Примроуз Люпин — отшельница? Можно и так сказать. 2 сентября Волнение нарастает. Но я не перепугалась, всё не так. Марко, совсем скоро Волчица возьмет верх! И тогда может стрястись что угодно! А еще сегодня я заметила странность. Следы на земле и на покрове из опавших листьев. Старые, такие, будто кто-то норовил затереть их. Припечатать каблуком, уходя. Некто ловкий и незаметный бродил вокруг дома. Пугливый человек… или недобрый? Замыслил что-то дурное, выжидает? Но тот мужчина… он не воспользуется моей беспомощностью во время превращения. Мы на равных! Ему будет так же больно и плохо. Едва ли сможет трезво мыслить, ровно дышать. Может, рухнет на колени и не поднимется, пока не покроется густой шерстью. Он мне не соперник. Но значат ли эти следы, что он жив? 5 сентября Марко! Я видела его! Смутно помню запах и голос, но зверя, не человека. Сегодня он был здесь, совсем рядом. Извиняться? Угрожать? Не знаю! И я жду. 6 сентября Я вскипятила вчерашний бульон, бросила в мутноватую жижу мелко нарезанные овощи. Забурлило, но быстро угомонилось. Зелье, а не суп, черт возьми… Сумерки опустились на полукруглую поляну. Пора запереться на все засовы, да поживее. Люблю полумрак, таинство ночи, особенно, когда нет луны… Но нынче чутье подсказывало: не стоит. Никаких прогулок, дорогая. Хотя выглянуть напоследок можно. Едва ли это опасно… Я давно поняла, что звери обходят мое жилище стороной. Волки, если они тут и были, чувствовали оборотня не хуже прочих животных. Только птицы не опасаются и слетают на крышу. Даже садятся на подоконник — кривой и маленький. Почему нет, я ведь подкармливаю их. А вот зайцы, пара косулей, барсук… все торопятся убраться подальше. Сириус был неправ. Зверушки не желают дружить со зверем. Облака заполонили небо. Мрак! Я не сразу заметила движение среди стволов. Невысокая сутулая фигура скользнула за дерево. Сердце зачастило. — Эй, не уходи! Всё замерло. Сами сумерки словно застыли, пойманные врасплох. — Мистер Бониелло, это вы? Пожалуйста, не молчите! Ответом послужил громкий хлопок. Я вздохнула. Разочарованно? С облегчением? Он не намерен нападать. И общаться не желает. Так какого же дьявола, словами Сириуса, ему надо?! 7 сентября Сон не шел. Утро выдалось хмурым, сереньким. И я вновь обнаружила у порога следы. Казалось, он потоптался здесь немного… Будто не решался постучаться в дверь. И что дальше? Подложить сюда мышеловку, повесить охранные чары, вырыть яму с кольями?! Я — девочка-вервольф, а не детектив! Ожидание утомляло, но за весь день не произошло ровным счетом ничего. 8 сентября — Стойте! Сейчас же остановитесь! Я чуть не полетела в овраг — еле успела ухватиться за тонкую ель. Исколола пальцы. Оцарапала губу. Он бежал, а после аппарировал. Терпение лопнуло. Но ведь прошло лишь несколько дней! Бессмысленно надеяться на посещение визитера с тортиком под мышкой… смешно. Я ждала, не понимая, чего хочу больше. Узреть воочию такого же, как я сама? Попялиться на диковинку? Изловить разбойника? Провести расследование? Может… потолковать о том, о сем? Он нашел это место и продолжал приходить сюда. Зачем? Он одиночка? Или… приспешник Волдеморта? Оборотни — не глупцы. Он быстро догадается, чего я хочу. И что дальше? Неизвестность раздражала и угнетала. Отчасти. 9 сентября — Я тебя вижу. — Знаю. Я перешла на «ты» просто и без предисловий. Он до чертиков надоел своей изворотливостью. Неясными намерениями. И, ох, Мерлин, этими повадками! То здесь, то там… умеет аппарировать и будто дразнится! Все взрослые такие подлые? Но сейчас я засомневалась: а взрослый ли?.. Я смотрела на узкие плечи. Худую фигуру в огромной мантии. Русоволосый затылок. «Обернись и давай без всякой чепухи», — шепотом приказала я. Волшебная палочка в кармане холодила руку. — Не колдуй, больше не буду бегать. Я проверял. — Проверял что? — недовольно бросила я. Прим, не дерзи! Пожалуйста, успокойся! Но невольный знакомый будто и не заметил грубого тона. — Останешься ты в этом доме или исчезнешь после полнолуния. Извини. И он медленно обернулся. — Ты поговорить или как? — во рту скопилась слюна и пришлось сглотнуть. Выглядело, будто я не уверена или чего-то опасаюсь. Покашливание не исправило положения. Молодой человек усмехнулся. — У тебя еда. — Есть немного. — Ты дашь мне есть. — А вежливая просьба? Или это слишком сложно для истинного оборотня? — ну вот, снова вспылила! Что за дурацкий у меня характер? — Дашь мне еду? — Пожалуйста, — насмешливо добавила я. — Пожалуйста, — он облизнул губы и потянулся навстречу. Показалось, бросится, прыгнет, и я отступила на шаг назад. — Нет-нет, в шею не вцеплюсь. Не кусаюсь. Ты мне чуть башку не проломила. Тут твои места, я понял. — Хорошо, что ты понятливый… Но все равно немного боязно, — ответила я откровенно. — Иди, а я — следом. Если почувствуешь угрозу, можешь аппарировать. Всё по-честному. — Ну, жрать я хочу больше, чем убегать ни с чем. Он будто бы расслабился. Напряженные плечи опустились. Юноша пробрался вперед, обойдя меня по дуге. Совсем скоро мы вступили на полянку. Тут было светлее, но я не решалась в открытую рассматривать его лицо. За столом он вел себя пристойно: ел быстро, с жадностью, но аккуратно. Лет двадцать на вид, не больше… Интересно, где он рос, воспитывался, умеет ли колдовать? Знаком ли с теми науками, что преподают в Хогвартсе? Почему забрел в лес? Зачем искал встречи со мной? — Суп вкусно пахнет, — заявил он, откладывая ложку и отодвигая пустую тарелку. — Пах. До того, как я его слопал. Ты тоже. — Тоже… что? — я не притронулась к еде. И не поняла его слов. — Аппетитно пахнешь. Но не как суп. Почему ты тут прячешься, это изгнание или ловушка? — Э-э-э-э… В комнате стало очень тихо. Я готовилась задать множество вопросов: представляла себя эдаким маггловским полицейским. Думала, сыграть в сыщика — увлекательная забава. Дура Прим. Не была готова столкнуться с тощим, слегка растерянным оборотнем. Существом без будущего, что бродит по лесу и вынюхивает суп. Всё в нем было какое-то жалкое. Впалые щеки, острые высокие скулы, измятая то ли мантия, то ли плащ… Только глаза горели странным блеском. Он точно насытился? — Я сбежала. — Ложь. Попытка с треском провалилась. Я покраснела — от злости. Что он о себе возомнил?! — Волки не могут лгать друг другу. Ты не уйдешь? Останешься тут? — Не уйду, пока не узнаю правду. О тебе, — я решила раскрыть карты. Отлично. Если не по нраву — пусть убирается. И он действительно поднялся на ноги, отодвигая стул. — Это интересная игра. Мне нравится. Стало быть, не спешишь? — Нет. — Мы управимся до следующего полнолуния. — Это мне подойдет. — Как тебя зовут? — Примроуз Люпин. Ты — Луиджи Бониелло? — Отличная память, — показалось, что-то в его лице дрогнуло. Точно оборотню не нравилось собственное имя. — До свидания. Спасибо за суп. Дверь скрипнула украдкой, виновато, и закрылась. Бессилие и усталость разом сковали тело. Разговор не заладился? Или прошел, как надо? Не хватало опыта, чтоб понять. Теперь, видит Мерлин, происходящее интересовало, волновало меня. Задание господина директора превращалось во что-то иное. И это настораживало. 11 сентября Здравствуй, Марко, дружок. Вчера мистер Бониелло не давал о себе знать. Но сегодня объявился ни свет ни заря: пошатался вокруг дома, стукнул в дверь… И как сквозь землю провалился. Время тянулось, точно патока. Но оборотень так и не заглянул снова. Правда, по крыше будто бы кто-то вышагивал… пожалуй, то просто разыгралось мое воображение. 12 сентября — Дня. Голос за спиной заставил вздрогнуть. Мало кому удавалось застать меня врасплох. Но тут я то ли потеряла хватку, то ли пала жертвой собственного приема: он просочился в дом так незаметно! Одним словом, мышь, а не вервольф… Верно, лицо у меня было на редкость раздосадованное. Бониелло приоткрыл рот, кривя губы. Казалось, он скалится. Из горла посыпались, как трескучий горох, странные звуки. Что-то среднее между смехом и кашлем старого деда. Я сморщилась. Он притих — всё еще с приоткрытой пастью — и снова захрипел. Отвратительное представление! — Луиджи, ты можешь перестать… это очень… просто верх неприличия! Прости, раз уж мы… на короткой ноге, скажу, что манеры у тебя — ни в какие ворота! — Я поздоровался. Это как стук. Он заткнулся — хвала Годрику! — и сел на краешек стула. Оконный витраж пропускал достаточно серо-голубого рассыпчатого ленивого света. Я смогла лучше присмотреться к гостю. Везунчик: его физиономию не расчерчивали уродливые шрамы. Единственная отметина портила бровь — делила на две половины — и скрывалась под челкой. Глаз был цел. — Ты часто сидела в клетке? Или твой зверь своевольный? — он понял, о чем я думаю. — И то, и другое. Не в клетке, а в подвале. Отец обил стены мягким и опутал комнату чарами, но я все равно ранилась… значит, ты — свободная птица? Небось Министерство с ног сбилось, разыскивая оборотня без документов… — Я невидимка, — Луиджи пожал плечами. Разговор ему не нравился. — Давай лучше о тебе. Ты ведь тут неспроста. Хочешь разнюхать, кто я на самом деле? Прежде гулял и никого здесь не встречал. Лучше скажи правду, ученица Хогвартса, которая не умеет аппарировать. От меня не смоешься. Я собрала в кулак всю гордость и смелость — пусть только попробует напугать! Тоже мне, не на ту напал. — Обещаю, что никому ничего не расскажу. Раньше времени. Я здесь скорее из собственного любопытства… очень интересно, чем здешний лес так приглянулся моему собрату. Раньше мне не приходилось говорить с вервольфами. Ты… первый, — закончила я, немного подрастеряв пыл. — Первый после кого? — светлые глаза смотрели с деланым равнодушием. Он лениво облокотился о стол. Нет, это не праздная беседа, а игра, и если ответ его не удовлетворит… — Фенрир Сивый. Подозреваю, тебе это имя знакомо. Бониелло резко откинулся назад. Верхняя губа приподнялась, и блеснули ровные желтоватые зубы: он разъярился, но не издал ни звука. Зрелище было отталкивающим, жутковатым. Я отступила к окну, загораживая путь голубым квадратикам света. Оборотень поднялся и стремительно покинул кухню. 17 сентября Здравствуй, Марко. В лесной глуши всё спокойно. Оборотень приходит каждый день. Иногда он легонько толкает дверь и тут же скрывается. Иногда мнется на пороге и уходит. Но чаще вламывается внутрь — бесцеремонно, но с какой-то отчаянной настойчивостью. Будто он сам на себя зол: и зачем только явился? Нельзя же, нельзя! Ему действительно никак нельзя здесь быть. Об этом я узнала вчера. Он знаком с Сивым и другими — Перевертышем, Угго, мистером Валери. Ничего не значащие имена. Права и свобода для новых граждан — волков, — образование для их детей, уход для стариков… Волдемортовы обещания привлекательны. Вот только Луиджи в сомнениях. Для него всё это — просто-напросто последняя соломинка. Среди обмана и запретов. И он не доверяет своим же. «Мои соплеменники не хотят учить детенышей. Им ни к чему уютные теплые дома и всякие колдовские цацки. Права им нужны… чтобы безнаказанно убивать. Они боятся колдунов. И ненавидят». «А ты?» Угадаешь, каков был ответ Бониелло? Правильно, Марко. Он смылся. Собратья уничтожат его, в порошок сотрут, если заподозрят неладное. Как же! Оборотень выбалтывает секреты странной девчонке. «Подруге Дамблдора». Бониелло сказал, ему плевать, что из его слов дойдет до ушей «старца с бородой». Бониелло верит: жить ему осталось недолго. Бониелло в вечном страхе и всегда напряжен. Или прячется, или бежит. А если ни то и ни другое… то лается с семьей или ищет, где бы добыть немного еды. «Почему ты приходишь? — вопрошает внутренняя волчица. — Зачем откровенен? Ведь я тут — почти шпион. Моя цель — узнать всё об оборотнях». «Ты же обещала молчать. До конца месяца. А потом будет уже неважно». «А если обману?» «Волки не умеют лгать». И тут он прав… Я так и не решилась спросить, что же произойдет через месяц. Голову на отсечение даю — Бониелло ускользнет. И не ответит. Угорь, а не волк! Он объясняет, как становятся вервольфами. Растопыривает пальцы и пытается изобразить какие-то генные цепочки. Плюется, сквернословит. Хватает пачку макарон. Хочет разложить белые трубочки на столе, но руки слишком трясутся. Жалко его… Под конец теряет терпение — как я тупа! — и убегает, унося макароны за пазухой. Всё тихо. Бонни обиделся. 20 сентября Римма: — У тебя есть вопросы? Он сидит, закинув ногу на стол. Светлые глаза постоянно косятся на окно. И чего неймется? Это раздражает, и я одергиваю занавеску. Луиджи рвет хлеб руками. Это он притащил мягкий еще теплый кирпич… Вроде угостил, а на деле всё сожрал сам. Беспардонный негодяй! Его появления стали привычными. Таким образом, мой мир вдруг резко сузился, сделался ужасно крошечным. Как раз с галеон размером. Есть домик, поляна, ручеек и старая плита, камин, книги, Бониелло… Вечерами я читаю. Или плачу — от какой-то тоски. Почему-то мерещится, будто жизнь никогда не станет прежней, закончится здесь. И всё было не взаправду: Сириус Орион Блэк, игры под луной, жаркие объятия, стихи и штудирование Флобера, блестящая шерстка Эдварда Гори… даже объятый пламенем Хогсмид! Может, я умерла? И это — Чистилище? — Это Чистилище? — вдруг спрашиваю я. Бониелло подскакивает. Нога грохается об пол. — Да пошла ты к черту! Что за идиотские шуточки? Издеваешься, да? — Нет-нет… Я растеряна и не отзываюсь на гневную тираду. Что-то не так, понимает оборотень. Он не вылетает прочь из комнаты, а пододвигается ближе к камину. — Ну… Ладно, вспылил, извини. Какое там Чистилище, Люпин, ты чего. Тут Ад, видишь, как холодно? Дай-ка дров подкину. — Бонни, а что, если бы кто-то из твоих родителей был… как сказать… волшебником? — он смотрит непонимающе, и я развиваю мысль: — Такое бывает? Чтоб у оборотня и мага родились дети? — Хе. Хо-хо. Мда-а-а-а… — Луиджи вытягивается, и носы изношенных туфель почти суются в огонь. — Ах, горячо! Дьяволово семя! Такого не бывает, Люпин. Плод не разовьется либо дитя окажется мертвым. Не слыхал об обратном. А я, как-никак, немало малявок повидал. Волшебники… Фу, да кому такое в голову прийти может? С колдунами якшаться — последнее дело, себя не уважать. Они же нас в грош не ставят! Одно издевательство-надувательство. А что? Я отвожу глаза. Он предсказуемо вскакивает, хватает остатки буханки. «Знаешь, что? Располовинь меня Моргана, я сваливаю! Она влюбилась в колдуна… дура Люпин… Тут не избушка, а сумасшедший дом!» Остервенело хлопает дверью. Сириус: Учебник падает, распахиваю глаза. Лилс строчит конспект — вон, уже второй свиток исписала. Джеймс кидает ленивые взгляды в ее сторону. Небось, сочиняет предлог, чтоб подкатить. Петтигрю сам не свой, никак не сосредоточится и всё грызет грязноватое перо. МакКиннон шепчется с близнецами, Алиса и Фрэнк перемигиваются… Привычно и знакомо. Только нет Прим. Наконец Слизнорт милостиво отпускает нас, и я бегу в совятню. Странно, куда запропастился… Теперь отыскать Эдварда — задачка не из легких. Вечно вальравн где-то бродит. И дело не только в моих заданиях — наблюдай за Регулусом, береги Прим! — но и в его собственных мотивах. Обретя голос, Мертвый Ворон стал самостоятельней. И за словом в карман не лезет… хотя какие могут быть карманы в смоляном оперении? «Пусть ты и хозяин, но я тоже не домашний пушистик». Эх, и не поспоришь… Наконец мы встречаемся на поле за Школой. — Эй, мистер Гори! Всюду ищу тебя. Рассказывай, есть ли новости от Люпин?! — конечно, разве я могу думать о ком-то еще? «Луиджи Бониелло — неуравновешенный бедняга, — кажется, морда вальравна принимает жалостливое выражение. — Такой потенциал… и тратится впустую. Сириус Блэк, знаешь, не нравится мне этот парень.» — Затевает недоброе?! — я взъерошен и резок. «Он не обидит ее. Дело в ином. Мистер Бониелло — шестеренка в сложном механизме. Часть какого-то плана. Он говорил что-то об одном месяце. Срок точно до полнолуния. Неспроста!» — Он ведь не впутает ее в свои грязные делишки? «Едва ли, едва ли… бедный парнишка. Он всего лишь ищет исповедника. Что-то гложет, мешает дышать полной грудью, тянет из него соки… Подозреваю, существуют две части, две половинки расколотого зеркала, Сириус Блэк. Ответ нужно искать в другом месте. Мистер Бониелло умеет хранить секреты. Никому не верит, но хочет поделиться с другом. Вот только друзей у него нет.» — Но есть Прим. Руки холодеют. Я не умею ревновать, но познал зависть. Я — человек, мягкое и избалованное создание. Он — волк, кладезь оборотничьих тайн. Как много он может ей дать? А я? Вальравн устраивается на траве. Сажусь рядом, обнимаю гладкую блестящую шею, утыкаюсь лицом в черные перья. Его дыхание поднимает и опускает грудную клетку — сильное, уверенное. Хорошо Эдварду. Ему неведомы человеческие страсти. «Ничего не бойся, Сириус Блэк. Только себя одного. Люби себя не меньше, чем других. Береги себя. И не давай себе спуску.» — Как это понимать? «Недолюбленный человек — опаснее зверя. Отпусти, мне пора.» Смотрю, как он летит прочь. И успокаиваюсь. Достаточно ли любви получил брат? Точно ли хватит? Я бы дал еще больше… Очутиться бы рядом! Но камни древнего замка и что-то незримое разделяют нас. Северус: — «Небывалый шторм обрушился на юго-восточное побережье Британии. Густые туманы заставили понервничать как волшебников, так и магглов. И сегодня у Главного астролога П. У. Притчера, криптозоолога Морфенуса Лоорра и специалиста из Варшавского института Минервы Эштон готово объяснение. «Мы предположили, что на территории Великобритании объявились свободные дементоры, — пишет в своем отчете мистер Лоорра. — Размножение этих существ всегда было окутано покровом тайны… и туманом. Повышенная влажность создает идеальную среду…» Крэбб отбросил газету и расхохотался. Это блеяние порядком раздражало, и я отправился в библиотеку. Всё лучше, чем слушать его неумелое чтение. И жаркие споры после. Дементоры! Серьезно? У Министерства каждая из этих тварей стоит на учете. Сколько их должно разгуливать по стране, чтоб вызвать туман такой плотности? Пять десятков, не меньше! Либо они весьма плодовиты… Я задумался. И предсказуемо наткнулся на другого ученика. Перцовую припарку мне на глаз, и почему это всегда оказывается один из Блэков?! — Привет, Северус. Листал «Пророк»? Я зло засопел. — Во имя Салазара, что с тобой? Зелье пригорело? Он попытался шутить, но так неумело… Идиот! Плюнув, я все же схватил его под локоть и устремился в сторону безлюдного коридора. «Поживее, а то увидят!» «Я заинтригован, — серые глаза сверкнули. — Нашел утечку дементоров и спешишь заткнуть дырку моей задницей?» «Прекрати, мать твою! — я даже притормозил, чтоб заглянуть в его лицо — точно ли не перепутал Блэков? — С каждым днем становишься всё наглее. Знай я, откуда взялась эта белая хрень…» «Сразу бы мне рассказал?» «Маловероятно», — в свою очередь усмехнулся я. Перешептывания надоели. Остаток пути мы проделали молча. Наконец коридор окончился тупиком. Отдышавшись, Блэк спросил: — Итак, в чем дело? — Думаю… думаю, стражи Азкабана, летающие вокруг Азкабана — иллюзия. Глядеть на меняющееся лицо засранца — ну что за удовольствие! Приоткрытый рот немало меня позабавил. Но ошибки быть не могло. Остров в океане — единственное место обитания гадких страшилищ. Мистер Лоорра сел в лужу. Дементоры не могли явиться из ниоткуда… Они сбежали.