Молочная луна

Я знаю, что где-то идет война. Я знаю, что гибнут люди где-то на белом свете… Но хоть на минуту оставьте меня. Пусть я все позабуду… И в дальнюю даль пусть меня унесет этот ветер. Р. Альберти

сентябрь 1978 Римма: — Это откуда вообще… откуда? Сириус! Бродяга, гадкий мохнатый негодяй! Сейчас же… — приказания ухнули в пустоту, и я досадливо скриплю зубами. Даже не проказник, не шалопай. Глупый, беспечный!.. — Блэк! Он украл из Школы патефон. — Украл патефон из-под носа милой Минервы, — шепчу я себе под нос. Бррр! Звучит просто чудовищно! Как посмел?! — О Сириус… ты такой хороший… временами, — я направляюсь в гостиную, продолжая говорить, — для храбрости. — Ага, знаю, — живенько откликается он. Старый прибор хрипит, борется с пластинкой. Я беру пустой конверт. Хлопаю дурака по макушке. — Ай! Я бы никогда этого не сделал! Всё из-за Филча. Я, понимаешь, к Дамблдору, а старик-завхоз задержал и ну мурыжить. Будто Пожирателя поймал. Потащил в кабинет к себе… нашел там якобы какую-то хлопушку — не хлопушку, салют — не салют… Твоя, спрашивает, работа? Небось еще с весны завалялось! А если рванет? Пока он это дерьмо по всем углам искал, я… — Ох, лопнуло мое терпение! Патефон взвизгивает дурным голосом и тотчас же протяжно скрипит. Предсмертное «скхррр». Пауза. Я вновь перехожу в наступление (сейчас получишь на орехи, чертов бессовестный хулиган!), но пластинка вдруг оживает. «Тише, лапушка, — Блэк поворачивается ко мне. — Пожалуйста, не ругайся. Может, я и тупица, но зато сочиняю крутые оправдания. Хочешь послушать?» «Валяй. Бестолковый песик… воришка патефонов!» И зачем только согласилась? Я сажусь на пол, пристраиваюсь к ножке стола. Неудобно. «Иди-ка лучше сюда», — зовет он. «Кто это, на фото? Певец из Японии?» «Вроде, Корея. Маггл, само собой, но, чтоб ты понимала, им живется не лучше, чем нам. Одну песню даже запретили… помнишь, дядя Доу рассказывал?» «Так вот он каков!» Белый прямоугольник делит обложку на неравные части. В правой ютится портрет человека с гитарой. Интересно… Протяжные певучие звуки наводняют комнату. Хлопает оконная рама в соседней кухне. Холод. Питера нет. Дядюшка Доу не пишет. Джеймс и Лили всюду вместе, но скрытничают — почему? Марлин охраняет братьев Пруэттов и интимность своей хрупкой жизни. Фрэнк позвал Алису замуж. И увез к восточному побережью. Регулус Блэк в надежном ласковом плену старого замка. Северуса Снегга наверняка мотает по всей Британии. Кто еще? Многие, ох, многие… — О чем песня? — равнодушно роняю я. Лишь бы не думать!.. Во имя Годрика, лишь бы не вспоминать. — Это корейский. Я похож на полиглота? Прим, всё же путем? То есть… не случилось ли еще чего? Кроме войны с Волдемортом, естественно. Погляди на меня. Эй! С трудом оторвавшись от рассматривания белых брюк певца, кошусь на Блэка. Он гладко выбрит. Контуры крупного подбородка размыты. Его лицо близко, и оттого широко посаженные глаза кажутся еще больше. Его вдох, и я словно приподнимаюсь над полом вместе с движением Сириусовой груди. «Убери корейца и хватит тосковать. То злишься из-за мелочей, то печалишься. Весь дом затопила своим унынием.» Он выдыхает — как-то неритмично — и добавляет: — Я свистнул проигрыватель не из любопытства или чтоб позлить старикашку. Всё куда хуже. Мельком видел в коридоре Регулуса! Что-то моча в голову ударила, захотелось как-то привлечь его внимание. Не вышло. Я глупец, ага, уже слышал. Прим, как быть?! Отвязаться, отделаться, вырвать с корнем… не могу! Дьявол, как сложно! Он стонет. Но никто из нас не заплачет. Мы уже делали это пару дней назад. И на прошлой недельке. Хах, и в августе, да, и в августе, конечно, тоже! И я, и Сириус. Я противна сама себе: я ненавижу, но и люблю его слезы. Он запрокидывает голову, прикрывает глаза и молчит. Прозрачная капля сбегает по щеке. Он теплый, мягкий и беззащитный — на пороге врага нет — и принадлежит в такие мгновения только мне. Но сейчас — никаких слез. — Ладно. Сознаюсь. Спер патефон, чтоб подразнить завхоза. И обратить на себя внимание брата. В двадцать лет, — он глухо фыркает, не поднимая головы. — Может, похитить Малфоя или Беллу, чтоб показать Волдеморту, что мне на него начхать? Или в подобных масштабах шалость не сработает? Кингсли говорил, у ублюдка почти не осталось волос. Что насчет розыгрыша с зубным порошком? — Сириус, — вскрикиваю я, — сейчас же умолкни! Дуралей беспечный! Выключи лучше вьетнамца и идем во двор. Пора обновить защиту. — Конечно, — он пропускает оговорку мимо ушей. — А потом я залезу в твои трусики. — Что?! — я не успеваю поймать дверную ручку и чуть не падаю с крыльца. Он ловит свитер на моей спине. Резко дергает назад. — Ай! — Что? — Трусы? — Какие трусы, выбирай выражения! — Сириус мелко дрожит — от смеха. — Я… я пытался разрядить обстановку и… Надо почистить Элвендорк, говорю! Эл-вен-дорк. «Это теперь так называется?» «Элвендорк… такой эвфемизм впервые слышу!» «Ха, что насчет теплого душа для Элвендорка? Используем запасы старого мыла твоего дядюшки, а, Сириус Орион? Или теперь тебя звать Сириус, Полировщик Элвендорков?» «Люпин!» «Нет-нет, продолжай! Я могу поучаствовать или это будет игра в одни ворота?» «Какого лысого лешего, Прим?!» «Не отвлекайся! Репелло Инимикум!» «Каве Инимикум! Легко сказать! Прим…» «Не болтай! Сириус, твои чары покрепче будут. Давай, соберись!» «Протего Максима!» И голубые искры слепят глаза, взлетая вверх. Холодный ветерок тянется-тянется, но разбивается о щит. Мерцают тонкие нити чар. «Жара теперь», — веселится Сириус. Конечно, это не совсем так. Осень. И будет еще холодней. А завтра — первая вылазка в город. Я, Сириус и Эдвард Гори будем охранять склад на юге Лондона. Ходит слух, ночью его собираются подорвать. 16 сентября Машины проезжают редко. Тогда слепящие желтые лучи обжигают глаза и скачут по металлическим листам бытовок. Так наш новый коллега назвал маленькие ящики-дома на обочине. «Чудится, или ты всю дорогу что-то хочешь сказать?» Сириус сжимает мою руку. Нельзя, это запрещено! Никаких объятий и ласк, нужно сосредоточиться. Правая рука и палочка — одно целое. Но пальцы в цепком плену. «Пусти, — шепчу я, — ты зачем в левую переложил?! Вдруг…» — «Да не трясись, я же не вчера родился.» Скоро прекращается мелькание блестящих металлических складок. Мы ступаем в черноту какой-то подворотни. Непонятно… и мистер Боунс засвечивает огонек на кончике волшебной палочки. Бросает на нас беглый взгляд. «Руки разомкнуть! Не под ноги… там все гладко… по сторонам смотрите.» Мы повинуемся. Сириус сердито сопит. Впереди уже маячат складские здания. Всюду темно. «Там есть магглы?» — отрывисто спрашивает Блэк. «Я проверю. Скорее всего, трое из охраны и пара рабочих. Их необходимо убрать…» — «А Пожиратели не заподозрят неладное? Если никого не будет внутри? Вы же не собираетесь состряпать оборотное из их ногтей?» Я съеживаюсь. Ну почему Лупоглазый не может помолчать?! Эдгар Боунс не понравился ему с первого же взгляда. Но это не повод спорить! — Слушай, сопляк, — волшебник останавливается и теснит Сириуса к стене, — не воображай себя самым умным! Я следую плану. Сказано явиться к складам и устранить посторонних — значит, так и сделаем. Это лучше, чем собирать потом их трупы или затирать память. Вдобавок неизвестно, чего вообще ждать от этой ночки. Еще вопросы? — Только один, — Блэк стряхивает с плеча недружелюбную руку. — Чего ты такой злобный, а, дядя? — Римма! — Заткнитесь, там! Хватит орать, полоумный… — Мистер, да что такое? — из-за ограды выныривает Джеймс. Подозрительно бодрый. Взволнованный, почти довольный. Лили следует по пятам. — Ребята, там ни души. И все двери заперты. Я еще внутрь не проникал, но… кажется, склады пустуют. — А это более чем странно, — Эдгар мгновенно подбирается. — Рано радуетесь. За мной! Держите дистанцию. Двадцать ярдов. Осматривайте всё… палочки потушить! — «Осматривайте всё, палочки потушить», — кривляется Блэк. — Конечно, у меня ведь встроенный люмос в правом глазу. Нет, теперь каждому ясно: конец спорам и колкостям. Мы двигаемся быстро и слаженно. Я рада видеть Лили. Хочется поговорить, шепнуть на ухо какой-нибудь секрет, расспросить обо всем на свете… Прошел месяц с последней встречи! Но не сейчас. Склад закрыт? Я представляю: никаких работников и охраны. Товары вывезены. И изъяты все документы из ящиков столов. Старый уборщик выкрутил лампочки и унес домой. А для своей жены прихватил авокадо в нелепом кашпо. То, что стояло в коридоре. И кофе-машин нет. И больших бутылей с водой. И ковриков для ног. Ничего не осталось. Ушли люди. Нечему гореть. Примроуз Люпин не любит пожары. Внутренняя волчица пятится с опаской и скулит… когда видит огонь. Северус: Час пряток. Час блужданий по лабиринту серых комнат. Где-то в складских недрах маги поопытнее уже сцепились с парочкой авроров… и попали впросак. А ведь сперва сила была на нашей стороне! Сраные мародеры, чую, они в этом замешаны! Прискакали к своим по первому же зову. И не счесть ублюдков — и мы, и они рассеялись по всему складу. Пока я с Блэком. Не лучшая компания, но… — Оглохни! Заклинание Блэка попадает в цель. Мантикору мне в друзья, и это боевая магия?! Уж лучше бы скинул мракоборца в окно! Делаем ноги. Потолок низкий, а свет аварийных ламп режет глаза. Я бью их безо всякой жалости. «Прекрати хулиганить, лишний шум!» — гавкает Блэк. «Иди к дьяволу, ты должен был его убить!» Когда из бокового прохода выныривает некто в маске, чуть было не выстреливаю в него зеленой вспышкой. Голос Нотта задушенно хрипит: — Снегг, Блэк… не туда! Тупик же! Давайте-ка выцарапаем магглов из их лап… То были наши пленные! — Пленные, оглушенные, обездвиженные… Вы вообще сноровку потеряли? Нахрена тебе, Нотт, это отродье?! Лорду подаришь? — я сказал бы еще что, но волшебная палочка ублюдка утыкается в шею. — Не смей дерзить, я не вчера на свет родился! Из магглов отменная приманка выйдет. Не понимаю, почему вы еще здесь? Поднимайтесь на восточную сторону! Отыщите их, берите каждый по двое и… — Я просрал портал, — почти виновато бросаю серой маске. Регулус рядом напрягается. — Чего?! Салазарово семя… будешь отвечать перед господином! Бери мой! — Нотт сует в руку потрескавшийся старый вредноскоп. — Бегите! Прикрою! Теперь цель — не центральный зал. Нужно пробраться к лестнице… Но она завалена обломками бетонных плит! Выпирают погнутые металлические перила… Аппарировать нельзя — весь склад накрыт аврорским куполом. Что ж, спасибо Нотту за портальчик. Если выкрасть заложников не удастся, так хоть свалить сумеем. — Как попадем наверх? — в свете ламп глаза Блэка горят красным. — Наверно, всё равно придется в тот зал идти. Там была металлическая лестница, такая, с перекладинами. Я видел. Можно пробраться в вентиляцию. — Что это? — Не прикидывайся непонятливым, — раздраженно бросает он. — Не хочешь — не лезь. Сам управлюсь. — Еще чего, — огрызаюсь я. Главное помещение склада огромно. Сейчас здесь неуютно и черно. Пару раз гулкий грохот заклинаний вынуждает вздрагивать. Кто кого? Я использую Гоменум ревелио и облегченно выдыхаю: зал пуст. Блэк машет рукой, требует поспешить. — Не вижу смысла во всей этой мозголомке, — жалуется он, цепляясь за холодные перекладины. Я едва не получаю острым каблуком по роже. Дьявол! — Магглы наверняка уже покинули здание. Не сами, конечно. Нас послали в какой-то Минотавров лабиринт… иносказательно. Да. Ой, Северус, прости… ай, не дергай, я упаду! Сегодня вообще-то учебный день, понимаешь? И Слизнорт… Северус! Черт возьми, не надо! Он замирает — проклятье! — и я зарываюсь в черные форменные брюки. Прямо где-то под коленями. Тьфу… белый овал его лица выглядит очень странно, если смотреть снизу. Серую маску он сдвинул на самую макушку. Будто в какие-то прятки играет, а не жизнью рискует… идиот! Хочу ущипнуть еще раз, но руки порядком устали. Лучше посильнее сжать железную опору. — Извини, тебя же отчислили тогда… не стоило вспоминать о Школе. — Решил позаботиться о моих чувствах? Лучше захлопнись и гляди вперед! Если сорвешься, тупица, свалишься прямиком на меня! Не хватало еще проломить тут башку… — еле сдерживаю порыв почесать нос о шерстяную брючину. — Червяк безмозглый, ползи живее! Он отворачивается и лезет — уже молча. Дальнейшее движение — всё как в тумане. Только крадемся уже не в вертикальном, а в горизонтальном направлении… по узкому вентиляционному ходу. Здесь еще темней, и я избавлен от вынужденного созерцания Блэкова зада. Минуты тянутся, как и ярды кишки, в которую нас занесло. Ненавижу. Ненавижу выполнять грязную работу. Интересно, чем занят Нотт? Чтоб ему подавиться… Относительную тишину нарушает отдаленный гул. Здание сотрясается от череды взрывов. — Что за дерьмо собачье?! — А я знаю? — скулит в ответ Блэк. — Если верить чарам компаса, мы почти на месте. Я прибавлю ходу, ладно? — Нашел о чем спрашивать! Поднажми, шевели коленками! Не знаю, сколько времени прошло, как вдруг я резко ударяюсь обо что-то зубами. Рот мгновенно заполняет соленая кровь. От боли из глаз искры летят, но я не зол, черт, не зол, потому что… напуган! Во имя Салазара, почему мы встали?! — Тут тупик, Северус! Что делать? Ой, ты поранился? Всё… нормально? — Пфосто… — я сплевываю на собственные руки — нечаянно, конечно. Кровь и слюна теплые. Но всё равно противно. — Просто никогда больше не надевай туфли Беллатрисы… на задания… Твою мать! — Это мои туфли, — кажется, раскаивается. — Проломим пол? Или воспользуемся порталом и вернемся? Он сработает через минут десять, Северус! Прямо отсюда… — Нет, Блэк! Я должен отыскать гребаных магглов! Даже если придется их из-под земли выгрызать… ловить в жерле вулкана… Стены содрогаются. Будто мы внутри бетонного гиганта, страдающего от рвоты. «Готовься, сейчас посыплемся… как желуди», — предупреждает Блэк и произносит заклинание. Грохот, треск, в ноздри забивается пыль! Проваливаюсь и лечу вниз. Никогда не устану повторять: ненавижу быть парнем на побегушках! Но это смешно, это инфантилизм, глупость: разве мне позволено жаловаться?! Остается лишь стиснуть зубы и перестать быть таким… таким… Сириус: Пол ненадежен. Прим пятится, а зря: стена едва ли прочнее. Этот большой маггловский дом — куча тонких плит и металлических конструкций. Сложить его магией, как карточный, — легче легкого! Новый толчок. Опять! И где-то совсем рядом что-то гремит, хрустит, падает… — Сириус, туда! Нужно проверить! — Прим устремляется на звук. Я успеваю глянуть в окно. Не идет ли Кингсли? Черт, и где его носит? Может, подоспел уже? Застрял на нижних этажах? Во дворе темно, что у Годрика подмышкой. «Там кто-то есть! Сириус!» Мчусь на зов. Этот коридор — Недружелюбный Коридор Внезапных Заклятий. Я спятил или нынче Пожиратели уже и с неба валятся?! Потолок проломлен, часть стены раскрошилась. Пришельцы уже успели выкарабкаться из обломков и напустили кругом тумана. Прим спешит назад. «Бродяга, это марево… оно жгучее! Осторожно!» — «Ничего, бежать им некуда! На том конце завал!» Голубоватые хлопья оседают на пол. Редуцио наобум никому не причиняет вреда. Мы с малышкой Люпин выглядываем из-за одного угла, неизвестные гады — из-за другого. И что теперь? — Выходите, сучата, не смоетесь! — кричу я со всей возможной яростью. — Магглы под защитой! Провалено ваше грязное дельце, ха! Съели?! — Можешь подтереться своими угрозами! Прим вздрагивает и вдруг теснит к стене. Она первая узнает голос подлеца и получает преимущество. «Пусти! Сейчас же пусти, я ему кишки в узел завяжу!» — «Нет!» Как велика волчья сила! Не могу оттолкнуть ее. И бежать не могу. Даже дыхание перехватывает. Прим вдавливает меня в стену двумя руками: одна ложится на грудь, вторая — на низ живота. Поднимается кашель. «Ты… задушишь!..» — Обещай не глупить, если отпущу! Бродяга, — она близко, но становится до странности чужой, далекой, — Бродяга, Снегг попытается тебя убить! — Пускай попробует… — Нет, — железная хватка ослабевает и сменяется поглаживанием. Я перевожу дух. Кошусь на гадкие клубы тумана. — Тише, тише. Нельзя! Эй, смотри мне в глаза. Сириус Блэк же не подставится под Аваду? Снегг не хитрее, не умнее, не ловчее тебя, бестолковый. Не позволяй ему управлять! Командовать, распоряжаться, глумиться… Сириус, не вздумай! Помни… ты обещал Регулусу когда-то… — Сириус?! Сириус, ты там? Эй, мы знаем, это вы с Люпин. Уходите! Я не хочу драться! Черт подери… — голос стихает. — Пожалуйста, проваливайте! Пожалуйста… я больше никогда не повторю этих слов! Опускается гулкая тишина. Ненадолго. — Прим, — шепчу я. В сердце смятение, мысли спутаны. И эта чудовищная боль, откуда она взялась?! — Слушай, я… впервые не знаю, что делать… Это… я не могу дать им уйти! И напасть на Регулуса тоже! Дерьмо… как поступить?! Прим? Возможно, решение бы отыскалось. Час, два часа спустя… но здание вновь сотрясает дрожь. И стена справа начинает осыпаться вслед за левой стеной. Рушится хлипкая перегородка позади нас — теперь там зияет черный провал. «Двигайся! Скорей!» И к нам пробивается далекий и властный голос незнакомого аврора: «Блэк! Люпин! Где вы?!» Без имени, без лица… — Если не вмешаться, ту часть коридора засыплет! Сириус, они серьезно пострадают! — моя растерянность передается Луноликой. Волчий блеск в глазах. Вот и готов ответ! Я выбегаю из-за угла — не убивать, нет. Она спешит следом. Но потолок внезапно решает иначе: чудесному и неразумному спасению — не бывать! Северус: Этот клятый бетон, гипсокартон, поролон… вся маггловская дребедень, будь она неладна… решила размозжить мозги, не иначе. Надо вернуться в нору, по которой мы приползли! Но клочья белого материала рвутся вниз, как дрянные поломанные декорации. Блэк вопит: «Протего! Северус, портал!» И действительно: вредноскоп в кармане начинает дергаться и юлить. Время! Какое разочарование… Ни тебе пленных, ни азартной схватки… ничего! А как бы всё сложилось, не будь со мной маленького говнюка? Этой обузы, неудачной пародии на волшебника? Я готов испепелять взглядом, рвать голыми руками: старший Блэк был совсем близко! Чего я ждал? Почему замешкался? Из-за холодных пальцев, вцепившихся в предплечье? Идиот, прошляпил момент… чтоб меня… «Давай, сейчас!» И вихрь перемещения подбрасывает вверх. август Римма: — Граммофон заведите старинный и старинные вальсы послушайте! Дождик… Дождик льется на цветы, на стихи, на бронзу… Он бос и руки заложил за голову. Мансарду обдувает ветерком — зябко. Но в доме гнетущая тишина. Будто внутри покойник, хотя, конечно, это смешно: там никого нет. Или все-таки есть? Тайный Наблюдатель, Строгий Надзиратель? Блюститель Порядка и Истины, Сириусова Совесть? Пускай проваливает! Бродяженька ни в чем не виноват. — На листву, на деревья, на губы… — он хочет поцеловать, но я уворачиваюсь. — Дождик, дождик льется предзнаменованьем разлуки! Всласть ли любили вы, те, кто этих стихов моложе? Лето пришло и прошло… Я раздражаюсь. В минуты вроде этих хочется поймать Блэка, вывести на серьезный откровенный разговор. А он балуется, паясничает, стишками своими пытается сбить с толку… Почему нужно всё обращать в шутку? В шараду, блуждание впотьмах? Быть честным — так сложно? — Вдоволь ли вы налюбились? Граммофон заведите старинный… и старинные вальсы послушайте… — он пытается схватить меня за ногу и подтянуть ближе. Но я брыкаюсь. — Прим, эти строки нуждаются в игре! Эй, чего ты такая недотрога? Я чем-то обидел? Сердишься? — Хочу поговорить о Регулусе! — выпаливаю я. — И тихонько вместе с дождем старомодно поплачьте, — выговаривает Блэк, не сводя глаз с моей ноги. Пальцы смыкаются на лодыжке. Он умолкает. — Хочу поговорить о Регулусе, — повторяю я. — Ты не должен держать всё в себе. Та вылазка была месяц назад! Сириус? — Я облажался, — голос удрученный? — Ладно, вижу, от вас, мадам Луноликая, не так-то легко отделаться. Хорошо. Слушай, я ведь растерялся и не смог быстро принять решение. Тормозил… не миг, больше. И я, и Рег, и этот слизняк-переросток… и ты, родная! Все мы в одном месте! Какое опасное сочетание! А я ничего не предпринял. Тупица, некулема… чего я ждал? — Так это я тебя остановила! Забыл? Бродяженька, вылететь из-за угла было равносильно самоубийству. Нельзя было нападать на Снегга в том коридоре, нельзя. Как бы ты его поймал? Невозможно! И Регулус… ох… Тут уж и у меня кончаются слова. Что за тупиковое положение: казнить нельзя помиловать! Поднимет ли брат руку на брата? Кто первым переступит черту? А что если топор войны можно зарыть?.. Но Волдеморт! Волдеморт сгноит Регулуса за неповиновение! — Бродяга… кристально ясно лишь одно: Северус нам не друг. Зараза, вот он кто. А твой брат сделал выбор, даже предостережение нам вынес! Какими бы ни были причины, он должен был бороться, Сириус! Зачем последовал за Пожирателями? Почему примкнул к Волдеморту? Он хоть раз… хотя бы раз пытался объяснить мотивы своего поступка? — кажется, похоже на обвинение, и я пугаюсь: вдруг Блэк начнет спорить, разъярится? Но нет. Он перекатывается на живот, тянется, чтоб пристроить лоб на моих коленях. Утыкается в них и шумно дышит. — Сириус… — Волченька. Я думаю, что-то да случится. Такое… огромное, значимое. Мерзопакость какая или радость — не знаю, но после всё переменится и как прежде уже не станет. Есть предчувствие… я, конечно, волчьим нюхом не наделен, но тем не менее… И когда его настроение переменилось? «Прим, хвост трубой, усы по ветру! Эй, за что?! Хватит шпынять…» Блэк фыркает. Еще секунда, и меня атакует мохнатая черная громадина. Вот и пришла очередь Примроуз защищаться! Близится сентябрь. Ни работы, ни вестей от старых знакомых, ни новых пожирательских вылазок, ни жертв… хвала Мерлину! Будто само время замедлило бег: пусть Блэк и Люпин, вчерашние школьники, передохнут. Пускай насладятся последними мирными деньками. Будем ценить! Охранять мгновения глупой веселости. В них никакого смысла. Ни цели, ни задач, вроде тех, что Эдгар Боунс записывает в книжечку и читает на каждом собрании… Пальцы путаются в шерсти и разбирает смех. Посмотрим, поглядим, что напророчил Сириус Блэк…