Молочная луна

Не забывай — только раз умираешь под звездами. Мертвый сильнее, чем смерть его, ты, убивающий. Не забывай — ничему умереть не дано под звездами. Ю. Каштелан, «Колыбельная времени»

Сириус: Мы — в Паучьем тупике, в доме, где всё завалено книгами, а тяжелые занавески плотно задернуты. На дверях — чары, и иногда мы замираем на мгновение-другое. Что за звук? Нет-нет, порядок, просто случайный прохожий. Сидеть в берлоге Нюнчика — удовольствие так себе. Однако, умный Эдвард говорит: Годрикова Впадина подождет, сперва разберемся, что да как. Вдумчиво! Теперь Регулус упущен, и нужно сложить мозаику. Решить головоломку! И нетерпеливый я, вчерашний мальчишка, едва справляюсь. Снегг скрипит пером, ругается, уносится на кухню заварить кофе. Осточертела его компания. Двуликий Янус… как давно брат пригрел на груди эту слизеринскую змеюку? Что он за человек такой?! Я подозрителен. Но внутренний радар молчит. И Эд шепчет: Северус не предаст, он на нашей стороне. Звучит правдоподобно. Хоть и неприятно. — Итак, Регулуса не было на острове — раз. Я запнулся о чашу, и она была пуста — два… Медальон у Поттера — три. Он ведь его не профукает? Зря оставил. Ты, Блэк, какой-то недальновидный, — Снегг кривит губы в презрительной гримасе. — Пошел к дьяволу! — Что, что, за живое задел? — Я сказал — завались! Не неси околесицу! Или я должен был нацепить эту цацку на шею и лезть с нею в пещеру? Что за идиотизм! — Прежде чем обвинять меня в чем-то, вспомни-ка лучше, чей брат погиб! Будь ты внимательнее… — Обвиняешь меня?! — я знаю: слова ублюдка — лишь провокация, всё та же детская подначка, но крови не прикажешь. Берет злость, и я вскакиваю на ноги. — Ваше змеиное гнездо — вот кто за всё в ответе! Поклоняетесь живому мертвецу, морочите людям головы… Короче, Снегг, пораскинь мозгами и вспомни, что собой представляла та чаша. Какое-то у меня на ее счет странное предчувствие… Пойду отправлю патронуса Прим. Склока склокой, а дело не терпит. Мертвый Ворон удовлетворенно кивает. Верное решение. Не хочется говорить при Нюниусе, и я сбегаю в коридор. «Госпожа Луноликая, у нас возникла заминка. Надеюсь, в течение часа утрясем. Мы живы-здоровы… а вы? Как ты, любимая?» Волк ловким призраком срывается с места и растворяется в воздухе. Возвращаюсь в гостиную хмурый, но полный решимости. Ну, что дальше? — Одна хрень мне покоя не дает. — Снегг сидит в кресле, жует губу и машет ногой взад-вперед — так, словно собирается отбить мяч. «Чего еще?» Он раздражает, ужасно раздражает, но если вдруг что-то вспомнил… — Так вот, — тянет он, — это, как ты заметил, касается чаши. Она ведь не была целой! Я лягнул ее, вернее, споткнулся… она была твердой… Не стекло, не керамика. Она была твердой, упрямой и тяжелой, но не целой. Кажется, на камнях валялся кусок, часть… большой обломок. Кто-то ее расколол. Вряд ли то постаралась моя нога: некто испортил чашу раньше. Я могу ошибаться… но, согласитесь, это странно. Что, Эдвард? Чего пялишься? Младший Блэк — не атлет, знаешь ли. Каменные чаши кулаками никогда не бил. И вряд ли виновны чары, Темный Лорд же… — Поняли, не тупые, — отрезал я. — Даже если так, что теперь? Вне сомнения, Носатый хочет огрызнуться, но не успевает: голубое сияние патронуса озаряет комнату. Ах, как хорош знакомый пес… Будь я один — точно бросился бы навстречу, чтоб пройти сквозь этот дивный свет, раствориться в нем… жаль, нельзя! Но как же еще почувствовать сейчас ее тепло? — «Бродяженька, мы в порядке! Пожалуйста, не медлите: волнуемся без меры. Есть одно загадочное обстоятельство, о котором тебе стоит знать. Джеймс вскрыл то самое и обнаружил внутри записку.» «Что там?!» — с таким посланием отправляется в новое путешествие мой волк. И скорый ответ поражает. — «Темному Лорду…» — патронус-пес мерцает, то выпрямляясь, то припадая на передние лапы. Голосок Прим дрожит — от беспокойства ли? Эдвард сжимает губы так, что их тоненькая ниточка почти не видна. Снегг подбирается, вытягивает шею. — «Ты прочтешь это, и, верю, я буду еще жив. И надолго переживу тебя, о, недостойный. Ведь я всё-таки разгадал твою тайну. Я уничтожил настоящий крестраж. То, что ты держишь в руках — обыкновенная подделка, хотя весьма искусная. Я смотрю в грядущее с надеждой, что, когда ты встретишь равного по силе противника, снова будешь лишь простым смертным. Р. А. Б.» Видение мигает, чтоб затем сгинуть без следа. Полчища самых разных мыслей вмиг одолевают ум. Регулус, проклятый беспечный мальчишка… милый брат… милый… придурок! Какого черта ты всё делал в одиночку?! Если узнал такую зловещую и страшную тайну, почему не обратился ко мне? Не из страха же поставить брата под удар! Или я такой слабак в твоих глазах?! Был… Крестраж — дурацкая игрушка сумасшедшего, но не безделица, нет. Выходит, всё взаправду: даже медальончик, такая мелочь, может хранить в себе часть человека… Такую значимую, как кусочек души. Душа. Не ноготь, не волос! Шутка ли?! Регулуса нет. А я — тут, в комнате, пропахшей воском и книжной пылью. Еще утром брат забегал сюда, умолял «друга» помочь. Конечно, Снегг — гадкий уродец. Неужели они бы справились? Постойте-ка. Но Регулус пишет, что крестраж уничтожен… как? — Такая рожа, будто сейчас разрыдаешься, — хлесткие слова вынуждают скрипнуть зубами. — Блэк, тут черт ногу сломит. Парень мертв: утоплен инферналами. Крестраж у Поттера — липовый, а настоящий исчез. Чаша разбита. Я, конечно, не дурак какой-то, но связи не вижу. — Как раз из-за своей дурости и не видишь, — рыкаю я, но не могу не согласиться: ничего-то в этой истории не сходится! — Вот оно, — внезапно Эдвард хлопает ладонью по столу. — Хозяин Сириус, Северус Снегг… да что вы за маги такие? Смотрите же: прошлое, что предстало перед нами, словно расколото надвое! Как чаша! Произойти такое могло лишь при одном условии: кто-то вмешался в ход времени. И этот кто-то — один из вас! — Ты можешь выражаться яснее?! — У Дамблдора в арсенале наверняка есть и фокусы, и всякие волшебные штуки для прогулок во времени, — я чувствую небывалый подъем. — Конечно, рядовым магам о таком и мечтать не приходится. Но Дамблдор… Эй, Нюнчик, бьюсь об заклад, у твоего господина в прикроватной тумбочке Маховики не перекатываются! — Сам сейчас покатишься куда подальше, если не заткнешься, — ярится Волдемортов подпевала. Но меня уже не задеть голословными угрозами. Эдвард уверенными движениями запахивает плащ, подпоясывается ножнами. Я шлю Люпин последнюю весточку — больше их не будет. По крайней мере, пока. Теперь всё зависит от старика: и подробности нового плана, и наш успех (а может, неудача). Серебристо-васильковому волку опять пора в путь: нести послание Дамблдору. Готов ли тот к встрече с нами? Согласится выслушать или сдаст Снегга аврорам? Я был бы рад сделать это хоть сейчас. Мы выходим на улицу, беспрестанно озираясь. Сальноволосая макушка маячит впереди, и руки чешутся заколдовать паршивца. Но нет. Я выдержу неприятное соседство. Вытерплю что угодно. А отыграться можно и потом… когда спасем брата. «Жду в своем кабинете. Используйте дезиллюминационные чары, я прикрою Северуса», — нараспев произносит яркий феникс, вынырнувший неизвестно откуда. Раз — и чудо-птица тает в воздухе. Скорее, скорее! Путь до Школы неблизкий. Но я терзаюсь вопросом: почему Альбус рискует, зовет в Хог, отчего не аппарирует к нам? Очередная загадка. * «Восемь часов тридцать минут. Регулус Блэк в Коукворте. Примерно одиннадцать утра — визит эльфа-домовика. Большой промежуток. То, что нужно, Северус.» Прозрачные голубые глаза ищут взгляд черных глаз — недобрых, злых. Глаз предателя. Аж дважды! Вот сколько раз Снегг переметнулся, сменил одну тропку на другую. Мы в кабинете старика — словно три пойманных с поличным бандита, три отступника. Грязные пятна, посаженные Альбусом Дамблдором на рукав чистенькой директорской мантии. Перевёртыш, вкусивший крови. Изгнанный из семьи отщепенец. И Пожиратель Смерти. Лучшей шайки и нарочно не придумать… Но Альбус спокоен, только лицо словно высечено из камня. Сперва он молча слушал, потом задавал вопросы, а теперь мы считаем, хрипло шепчем и вскрикиваем, спорим и умолкаем и снова спорим… ищем решение. Регулусу придется умереть, как иначе! — стонет Снегг. Но Дамблдор против. Нельзя выудить со дна озера того, кто испил зелья и украден инферналами. Директор велит поделиться воспоминаниями, и вот те уже вихрятся в Омуте памяти, в месте, где видны, как на ладони. «Понятно, понятно… так всё и было…» Нельзя столкнуться с собою в прошлом — постулат номер один! И мы лихорадочно соображаем, как же выкрутиться. Не накликать, а отвести беду. Убить Регулуса, не убивая. «Час пополудни, — резонно подводит Эд, — пора действовать.» Я рвусь вперед, а все стрелки указывают на Снегга. Но ведь он, трусливый и равнодушный, никчемный и небрежный, уже прошляпил Регулуса! «Сириус, дело есть и для тебя. Роли распределены. Придется работать слаженно», — Альбус не посмеивается, как делал прежде — когда я был ребенком. Он серьезен. Наверно, глубоко внутри — под бородой, бирюзовой мантией и белой рубашкой — бушует ураган чувств. Может, там клокочет ярость. Жжет нутро разочарование («Дрянные глупые мальчишки!»). Кто знает. Эдвард крепко обнимает на прощание. «Возвращайтесь сюда. Я буду ждать, хозяин Сириус Блэк», — говорит он. А Дамблдор не спрашивает даже, откуда взялся статный мужчина с глазами, похожими на два алебастровых шарика. Вместо этого призывает с полки ветхий фолиант и быстро-быстро гонит странички волшебной палочкой. «Он?» — «Да, господин директор.» Я сразу узнаю медальон на гравюре — Салазарово украшение. Старик колдует, умело создавая дубликат. «Сумеешь подделать почерк брата?» Киваю и берусь за дело. Письмо ложится на стол. «Темному Лорду. Ты прочтешь это, и, верю, я буду еще жив…» Дамблдор вынимает из старой шляпной коробки бесформенное, смешное: гору непонятного тряпья. Распределяющая Шляпа? Давно не виделись, ветхая певица! И наступает самое интересное. «Сириус, гриффиндорец ли ты нынче?» — «Не могу знать, сэр…» — «Проверь, мой мальчик. Вся наша суета окажется напрасной, если подведешь. Ну, не мешкай! Опусти руку внутрь. Да-да, суй руку в Шляпу, как бы гротескно это ни звучало.» И я запускаю в черную дырищу пятерню. С замиранием сердца — а как иначе?! Пусть восхищенно восклицает Эдвард, пусть молча завидует Снегг… Смошенничать нельзя. Лишь голая правда мне свидетель! Пальцы нащупывают что-то холодное. А еще гладкость, и зазубрины, и выпуклую вязь неизвестных знаков… «Я могу лишь предполагать, мальчики. Поможет ли этот предмет? Наверняка не скажешь. Но иных идей у меня нет. Видите, ваш профессор — не книга с ответами на все вопросы. Но нельзя не попытаться использовать главный козырь. О, Сириус, ты не разочаровал меня!» Чародей уже приготовил наше будущее и наше прошлое — Маховик времени. Артефакт хоть и маленький, а мощный. Я щурюсь: не знаю, чем удивлен больше и куда глядеть. На меч-из-Шляпы или на мельтешение и посверкивание крошечных металлических деталей? Цепочка, на которой висит Маховик, поблескивает. Она достаточно длинна. Но мне придется встать ближе, еще ближе к Снеггу… чувствовать его гадкое дыхание на своем лице… пока старик (слишком медленно!) накидывает цепь на наши шеи. И вот вращается филигранное колесико, переворачиваются песочные часы. Быстрей! Северус из будущего (утро того же дня) В столь ранний час кабинет оказался пуст. Мы разошлись без лишней болтовни: Блэк — решать свою задачу, я — свою. Посетил навязчивый вопросик: а что будет, случись неудача? К примеру, облажается он, а я справлюсь. Тогда всё полетит к чертям собачьим? Или не удастся отловить младшего Блэка, упрямца паршивого… Тот полезет-таки в пещеру и наткнется на старшего брата? Одни нестыковки, будь они неладны. Полчаса спустя я уже крался по своей улице — немного вспотевший, но всё еще уверенный в собственных силах. И удачливости. И проницательном уме. Что уж там, неужели не уломаю сопляка, не задержу? Единственным камешком преткновения была неизвестность. Я не знал, чем Блэк занимался после того, как хлопнул входной дверью. Аппарировал сразу же? Сбежал по ступеням, а затем покатился не спеша? Перенесся, когда отошел на приличное расстояние? Если негодяй скакнет тут же, как выйдет, — пиши пропало. После его и сотня ищеек не выследит. Значит, действовать нужно быстро… но вдруг он поймет: я — какой-то другой Северус, неправильный… Этого произойти не должно. Ни в коем случае! Я выждал около четверти часа, наблюдая из-за угла дома-соседа. Резкий стук застал врасплох, и я ругнулся сквозь зубы: сволочь, всю краску ведь обобьет! С таким грохотом и без двери остаться недолго… Но на проклятия не было времени. Оказалось, Блэк стремителен! Драпал он, конечно, как подстреленная чайка, но с какой скоростью… Я сильно рисковал, но всё же позволил ему пронестись по переулку мимо. А после пустился следом. — Да! Да! П… пустоголовый! Или предъявить папку-скоро… скоросш… скоросшиватель! Черт! Твою мать! — Регулус говорил сам с собой, жестикулируя и подпрыгивая на особо скользких пятнышках снега. — В папку, все доказательства в папку! Проклятый зельевар! Задница… ненавижу этого ублюдка… Я сам не заметил сперва, как открыл рот. Ублюдок? Я — ублюдок?! И этого неблагодарного я должен спасать?! Да чтоб ему утопиться в том озере! — Не веришь? Ну и отлично… отлично… Перво-наперво мучают эльфов. Пос… посылают на верную погибель, да… Потом — волшебники, волшебники! Чистокровные, грязнокровные… Всякие! Разные! Всё едино, всем помирать… а он бельгийцев читает… «Существует ли в природе большая оплошность или более жестокое испытание?» Разум цветов… Тут, мать его, помрем скоро все, а он книжками балуется… О Мерлин, почему я, ну почему нельзя просто заставить поверить?! Как, как донести эту простую мысль? — Блэк вдруг встал как вкопанный. Пришлось метнуться за угол, и я не пожалел об отточенности своей реакции — болтун обернулся. — Не идет?! Ха! На что рассчитывал?.. Конечно, его нет! Я лихорадочно соображал. Показаться, заговорить? Продолжить скрываться? Окрикнуть, объясниться, пока не стало поздно? — Ну и пропаду… Регулус застыл в узком проходе меж двух домов. «Пропаду… не зря», — прошептал снова. Он пялился в одну точку. И я понял — пора! Вот еще мгновение, и он смоется, растает в воздухе! — Блэк! Стой, недоумок! — я выступил из тени. — Что, не ожидал? — Нет… Он впился в мое лицо долгим взглядом. Я молил всех великих колдунов прошлого лишь об одном: пусть не сбежит! Пусть послушает, отвлечется, отложит рискованную вылазку. Почему всё это приобрело такое неизмеримо гигантское значение? Когда цена его жизни стала так высока, кто он? Всего лишь мальчишка, сопляк, приближенный к Темному Лорду! Пожиратель, но клятвопреступник… — Верю, — наконец прохрипел я. — Верю во всю твою болтовню. Мне легче было притвориться, что нет, притвориться, будто не волнует… ха! Но меня беспокоит, действительно тяготит новое знание… Думаю, нам нужно поговорить еще раз. — Вот как, — протянул он. И серые глаза превратились в две щелочки. Почти черные из-за густых тяжелых ресниц. Дерьмо, что-то не так… — Почему твоя одежда грязная и мятая, а лицо блестит? — Я спешил. Гнался за тобой и упал. Оцени это, недоумок, — изобразить раздражение оказалось легче легкого. — Спасибо скажи! Он двинулся навстречу — быстрыми пружинистыми шагами. Схватил за рукав, перевернул руку ладонью вверх, нахмурился, засопел носом яростно и сердито. Эй, разве не я должен выходить из себя?! Блэк обшарил взглядом мои ноги. Что еще? Подозрительный, дьявол, какой подозрительный… что ищет? И почему я не догадался хотя бы умыться после ползания в пещере! И вдруг обыск окончился. Внезапно Блэк расслабился, чуть ли не обмяк и выпустил черную ткань. Отступил и перестал скалиться. Вздохнул. — Я умер, да? — голос прозвучал буднично и так спокойно… — Я умер, Северус? Кто исправит содеянное? — Что… нет! Ну и поворот, однако! Голову на отсечение — слишком внезапно! Регулус вновь заметался, но уже не злой, а испуганный. «Так, ты прибыл из будущего… значит, я погиб, но кто-то же должен починить, изменить… Нет, нет, ты не один…» Он лепетал почти бессвязно, я же покрывался испариной. — Так! Понял! — вскрикнул он. — О горе, только не Сириус… вы ведь не заключали сделок? Не полезли в ту пещеру?! Сириус… сей же миг идем туда! Прямо сейчас! И тут я наконец-то сделал то, о чем мечтал уже очень давно. Я оглушил Регулуса Блэка. Сириус из будущего (утро того же дня) Дорога была знакома, но в этот раз со мной не было могучего крылатого помощника. Непросто, ох непросто перенестись через бурные ледяные воды, когда не имеешь крыльев… Аппарация? Но каменный пятачок у входа в сеть пещер совсем крошечный. Промахнешься — и вот уже барахтаешься в пучине. Дудки! Должен быть другой путь. Я уверенно отказался от советов старика Дамблдора, ведь полагал, что всё предусмотрел. Ан нет, не всё… Теперь единственным разумным выходом виделась помощь того, кого я на дух не выносил. «Кричер! — позвал я, перекрикивая ветер. — Кри-и-ичер!» Надежда уж было угасла, но хлопок возвестил о прибытии ненавистного эльфа. Что ж, буду держать в уме подробности пыток, которым подвергся паршивец. Уж один малюсенький росточек сострадания найду… мы должны договориться! Иначе… — Хозяин Сириус звал? О, хозяин… многие годы не поминали добром старого слугу… только бранными словами! Как же икалось бедному Кричеру! Я и рта не успел раскрыть, а он, тупоголовый дурень, уже разнылся. Острый взгляд исподлобья не отпускал — домовик не стремился скрыть раздражение. А ведь я могу приказать утопиться, кинуться с обрыва вниз! Трудно вести себя почтительней?! — Знала бы госпожа, с кем встречается Кричер! Угораздило же несчастного Кричера явиться по первому зову… но Кричер — славный и послушный, Кричер не отлынивает, не лентяйничает, не увиливает от своих обязанностей. Ой-ой, беда… И что же угодно молодому господину? Миссис Блэк… — Довольно, — я решил: будет с него. По правде, я и так позволил эльфу болтать слишком долго. Что, если Регулус вызовет его и прервет операцию по собственному спасению? Ещё чего! — Эй, Кричер… Пожалуй, меня мало заботит, как сильно ты удивишься, так что слушай внимательно и не смей хлопать ушами и зевать. Понял? Всё, что здесь произойдет, не должно дойти до моей мамаши. Ни словечка, ни крошечного звука. Это тайна. Твоя, моя, Регулуса. Что глазами лупаешь? Я не шучу! Я знаю о ваших делах, знаю, как поступил с тобой Волдеморт. Хватит трястись, припадочный! Живо замри на месте! Так вот. Регулус в серьезной опасности. Он кое-что спланировал и ждёт твоей помощи. Но он умрет! Поверь, это не беспочвенный бред. Я тут не в игры играю, не воображай, будто мне нечем заняться, кроме как дурить старых уродливых домовиков. Мы уладим дело, задуманное братом. Это единственный способ его спасти. Будешь покладистым, ясно? От начала и до конца. И не вздумай сделать ноги. Да ты и не посмеешь… — Хозяин Сириус… — наверно, я дал маху: ушастый хрыч затрясся и упал навзничь. Нос-стручок уперся в землю, а желтые ногти заскребли ее, словно Кричер хотел схорониться поглубже. — Хозяин, ох… спасать мистера Регулуса! Спасать! Только скажите, я всё, всё… Добрый мистер Регулус — друг эльфов-домовиков — знает, как плохо обошелся Тот-Чье-Имя-Не-Называют со стариком Кричером! Но не надо, из-за такого, как Кричер, не надо… — Да не в тебе дело, осел, — вспылил я. — Бестолочь! Понималки твоей тут не достанет, так что просто исполняй всё, что велю. Видишь меч? Мы отправимся в ту пещеру снова. Не трусь, я не любитель ядов. И пить зелье не собираюсь. Разыграем партию по-другому… Так что держись за руку. Перенеси нас к подземному озеру. Сейчас! * Стволы дубов казались непривычно лиловыми. Никакой поэтики, никаких песен и никаких радостных мыслей — сладчайших, выпестованных… мыслей о Прим. Это душа огрубела? И теперь я не лучше сморчка-домовика? Как примет Люпин милого друга — удивится перемене или не заметит? Может статься, любая душа от беспомощности и изматывающего ужаса покрывается, как грязью, тонкой, зато прочной коркой. Но есть способ расколоть или смыть ее… Прим же полечит мою душу, да? Это не трудно? Тропка вилась меж деревьев, и я приметил далеко впереди знакомую троицу: Снегга, Эдварда и себя самого. Мы из прошлого (или всё же будущего?) торопились к воротам — на встречу с Альбусом Дамблдором. Кто-то негромко окликнул. Отведя взгляд от одного носатого уродца, я посмотрел на второго — того, что продирался сквозь боярышник. — Ну?! Справился, успел? — А угадай. — Думаю, всё путем, — я даже не пожалел улыбки. — Сядь ты в лужу, и мы столкнулись бы в пещере. Вот была бы комедия… Где брат? — Спит в «Дырявом котле», — Снегг шмыгнул носом и начал обгонять. — Ты не ори только. Знаю, у тебя не все дома… Так вот. Пришлось его оглушить. Чересчур уж догадливый. — В смысле… Какого дьявола, что ты сделал?! — Снегг сбавил шаг и остановился. Я тоже. Я хлопал глазами, он молчал. «Не ори…» Ладно, разочаровать Дамблдора всегда успею. Попробую-ка включить дипломата, а не кидаться чарами. Я сделал несколько глубоких вдохов. — Ты… немедленно объяснись. Он цел? — Целее меня будет, — Снегг харкнул себе под ноги и растер плевок каблуком. — Он лишь один взгляд на меня кинул и тотчас же обо всем догадался. Принялся скакать туда-сюда, вопить, что умер, а значит, ты в опасности… Ладно, не помню, что за чушь он порол еще. Мне эта катавасия надоела. Пришлось дурака на каникулы отправить. Согласись, верное решение! А если б он всё-таки сбежал и сунулся в пещеру?! — Что ж… — из груди вырвался полухрип-полустон. — Мать моя мандрагора… Он всегда был упертым. Но какова смекалка! А ты, идиот, не мог мантию сменить, отряхнуться? Шут гороховый! — Иди к черту, я не желаю спорить или драться, — процедил Снегг. Но я чувствовал — он мечтает о хорошенькой стычке. — Ложь. Мы встречались на поле боя два месяца назад. Ты, ублюдок, был неплох. Проверим, кто кого теперь, а? Четверть часа в запасе! Ну же! Нюнчик, потерял хватку, пока таращился на спящего Рега в «Котле»? Совсем осоловел? Знаю, чем ты занимался, — я не смог сдержать ухмылку, — влюбленный слизняк. Регулус лучше многих, кого я знаю, так что не виню… — Импедимента! — Протего! Серьезно?! Склеишь мне ноги и только? После всего, что было? А как же твои розовые волосы, пинки под зад или зелье запахов?.. — Петрофи… — Протего! Экспульсо! Взрывной луч вздел в воздух комья мокрой земли, ошмётки дёрна, хлопья сероватого снега. Эверте Статум! Вновь Импедимента! Остолбеней! Я уже не горел желанием раззадорить. Пожалуй, хотел повалить… волочить по земле и хлестать новыми и новыми чарами… Ранить. Я вспомнил буквально всё, каждый промах, каждую позорную оплошность Снегга: как он состряпал синее варево и подверг Прим опасности. Как испоганил шрамами мой живот. Как полез под Иву… любопытный гад! Кто дал право сближаться с братом?! Я упивался ненавистью, задыхался от злого восторга, но вдруг… «Ох, видит Мерлин со своей высокой башни: я не желал тебе, голубчик Снегги, зла! Когда б ты не противный был и страшный, хужее бородатого козла!» «Сириус! Не люблю издевательств. Давай, ты треснешь Снегга, если только он сам полезет? Зачем первому…» Прим не напала бы забавы ради… Прим не кинулась бы из праздного любопытства: кто кого? Она не атаковала даже тех фермерских мальчиков, что угрожали всерьез… Сильная-пресильная девушка-вервольф с худенькими руками. Прим… Что она расскажет обо мне нашему ребенку?! Я застыл как соляной столб. Время, время поджимает! Из-за ствола дуба вырвалась красная вспышка. Просвистела у самого уха. Громкий, задорный и совсем не снегговский крик догнал: ты, чего глаза вытаращил? Защищайся! Или отступай! — Эй, — взвыл я, — эй, прекрати сейчас же! — На попятную?! — черная ткань мелькнула за голыми кустами. — Блэк, идиота кусок! Заварил кашку — расхлебывай! — Дубина! Мы опоздаем, твою мать, довольно! Запал иссяк. Мы дышали, как два загнанных коня. «Скорее к замку», — бросил я, пускаясь бежать. И, готов поклясться, он понял, что точка поставлена. Как бы сильно мы ни презирали друг друга, всем попыткам пришел конец: не время калечиться, пора подумать и о других. Сладчайшие мысли о Прим, те самые — лучшие, выпестованные, сохраненные в дальних глубинах души… Разве им есть цена? Нет, нет, и быть не может! Я отыскал эти мысли — нечаянно! — и снова обрёл покой. Римма: Весточек от Сириуса больше не было. Спала малышка Грета, едва слышно тикали часы, побулькивал ароматный бульон — под кастрюлькой плясал волшебный огонек. Равномерно. Обыденно. Тихо. А сердца бились быстро-быстро, громко-громко — три, как одно. Или всё же четыре? Ох, конечно же, четыре! Не мог Эдвард Гори ошибиться! Кто олицетворяет собою смерть, знает толк в том, что касается жизни. Я уверена. Лили в кресле пыталась наколдовать-сложить замок из монеток, Джеймс листал какие-то книги — одну за другой, но каждую отвергал. Бесполезная писанина! А я смотрела на них поочередно и помалкивала. Тоже хотела найти отвлекающее занятие, но не сумела. Кричер кемарил в уголке. Наверно, смирился с нашим обществом. Или предпочел довериться и не спорить. А может, не мог нарушить приказ и смыться… Фпух! — я подскочила, перепуганная неожиданным звуком. — Вернулись, — вскрикнула Лисичка, но тут же прижала к губам ладонь. — Мерлиновы… — Да, куртку придется подлатать, — небрежно бросил Сириус. Слегка чумазый, волосы всклокочены, и глаза возбужденно блестят. Он, точно, он! — Это всё Снегг… решил поиграться. Так, ссора старых знакомых. Ему не дали произнести больше ни словечка — заключили в объятия, сдавили, зажали, обхватили… Лили, правда, почти сразу же смущенно отстранилась. «Эй… Больно!» — Бродяга, какая же ты задница, — просипел Джеймс. — Почему так долго?! И где… Вы спасли Регулуса? Чего, язык проглотил? — Скорее, ребра повредил, — закашлялся Блэк. Мы ослабили обручи рук, отпустили друга. Уселись вокруг стола. В комнату вошел Эдвард Гори. Большой… человек — не человек, зверь — не зверь… «Беседуйте, маги и волшебницы, а Мертвый Ворон станет слушать, — подбодрил он. — Не мастер я делиться новостями. Вальравны хорошо говорят лишь о смерти. И о людских бедах.» И яркая мысль вспыхнула между нами: значит, Регулус спасен! Северус: Я не спешил в Коукворт. Расстояние — что за малость для чародея! Посиделкам дома предпочел бесцельное брождение по лондонским улицам, площадям и аллеям. И по шумным, и по тихим… декорации меня заботили мало. Череда аппараций и шевеление ногами каким-то чудом вынесли к военному музею: я остановился, чтоб как следует рассмотреть портик. Кеннингтон… не пора ли к родному очагу? Очаг? Смешно! Теперь, после того, как мы сумасбродно вертели, тянули и мяли ткань времени, не уверен, что смогу испытывать перед ним благоговение. К чему почтение, если оно — кусок мягкого воска? Был человек и не стало. Умер, но явился живехонек. Туда-сюда, вперед-назад… Время меняется, как остроугольная мешанина фигур в калейдоскопе. Как заколдованный Джек-из-коробки, у которого всякий раз иное лицо. Множество игр и игрищ, множество путей, решений… Стереокарточки магглов неизменны. Наши — нет. Как жить с новым знанием? Нет предела людской глупости и… силе! Нет, не хочу больше касаться времени, баловаться и трогать чужую игрушку. Чью? Знать бы… Тауматроп хорош, без сомнения. Маленький, а шустрый. Крутится, будто всамделишный Маховик. И зоотропы, и калейдоскопы, и прочие оптические иллюзии… Но постоянство мне дороже. Дороже! Я удивился этому открытию. Меняюсь?.. Четверь часа спустя я уже заливал кипятком хрусткие листочки: кошачий котовник и черный чай. Всё в доме было по-прежнему. Как утром. Славная стереокарточка… не колдовская вот только. На душе отчего-то было спокойно. Из-за лимонного аромата? Или чувство исполненного долга постаралось? Бесноваться и паниковать не хотелось. Да, опростоволосился, да, подверг свою шкуру опасности… А ну как горе-соратники уже обо всем узнали? К собственному удивлению, я не переживал о последствиях. Впервые я проскользнул — совсем ненадолго! — в тайное место, где Иудам дают кров. И мне понравилось, в самом деле понравилось… Метерлинк лежал на каминной полке — там, где я его оставил. Напиток почти заварился, и я взялся за книгу. «Шших» — с таким вот неприятным, настораживающим звуком выпало на пол письмо… Как? Кто?! Я вылупился на желтый конверт. Затравленно огляделся. Проверить окна! Дверь?.. Эй, некоторым гостям ни к чему приглашения. Не каждый вор ковыряется в замке отмычкой! Тем, кто смеет нарушать покой всяческими «шшихами», ничего не стоит пройти сквозь стену… Испытывать омерзение от такой бестактности было некогда. Я надорвал конверт. «Ты должен убрать Регулуса Блэка с доски. Не иди напролом. Выжди. Действуй шаг за шагом. Нескольких месяцев должно хватить. Оплошаешь — и Темный Лорд отправит на тот свет вас обоих. Сделай всё, чтобы втереться в доверие к орденцам. Манипулируй. Ты на верном пути.»