Молочная луна

Он убежал он спасся там пожар, а тут рассвет на лапках золотится и солнце заплетает семь косиц Живехонек он юркий светлоглазый, а большего не надобно ему, но в полночь вновь туда на смерть и долго Ждать зарева охотничьего рога так смело так безропотно никто другой не любит жизни Х. Клаус, «Зверек»

1 марта 1981 г. Римма: Здравствуй, милый Марко. Знаешь игру? Я читала о ней в одной детской книге с яркими картинками. Да-да, такими, что сделаны темперными красками и зеленой тушью. Малышкой я ни разу не была в бассейне и не имела друзей. Некого было просить: сыграй со мной в «Марко Поло»! Я буду водящей, согласна, только сыграй! А теперь Сириус перебирает мои волосы и шепчет: хэй, Прим, у нас будет надувной бассейн? Вот веселуха, вчера я видел такой на витрине в Хэмпстеде. Надуем эту штуку колдовством, запустим туда Хвоста, очкастого оленя Джима, Грету, Лилс… и маленьких волчат тоже. Я смеюсь. Где это вообще видано, чтоб волшебники скупали маггловские бассейны?! «Бродяженька, если старик Кричер расскажет миссис Блэк… Что-то он зачастил сюда! Не нравится мне это!» — «Он — домовик, а значит, не посмеет проболтаться, где ошивается. Ну же, Прим! Боишься, мамашу хватит удар?» Не боюсь. Но я не способна говорить о таких безделицах. Не сейчас. И если шепну «Марко», ответят ли мне «Поло»? А вдруг… вдруг некому будет ответить?.. Потому что чернота, одна лишь чернота глядит из темных углов. Давит, напирает на оконные рамы вечерами. Крадется следом, вплетаясь в наши тени. Молчит Регулус, исчез Снегг. Два лагеря — как пара слепцов, что не видят друг друга. Стычек временно нет. И это не к добру. «Я кликну тебя сыграть, как только принесу этот траханный бассейн, ну держись! — шипит Сириус. Он обиделся. — Верь и прекрати сомневаться. Если страшно и впереди только неизвестность… Думай о бассейне!» Последние слова он чуть ли не выкрикивает. Скатывается с дивана и уходит на кухню. Милый-милый, безудержно веселый, но в душе такой же встревоженный, как и я… Пускай храбрится. Радуюсь, ведь он не унывает. Марко, может, твое имя не случайно? Есть ли какая-то загадка в том, чтобы идти на голос? Искать вслепую? Пытаться угадать, кому принадлежит тихонький всплеск? Ах, черт бы побрал эту пустую литературу! Нет здесь никакого смысла… и пишу я оттого, что пытаюсь отвлечься. А теперь пора заняться делом. Сочиню письмо для папочки. Жизнерадостное и полное хитрых намеков (а вдруг перехватят?). Письмо-ребус для мистера Люпина… вперед! Северус: Обнюхал рубашку, надел, расправил складки — без толку — и нырнул в мантию. Ну и дубак! Что ж, сейчас затоплю… В ванной распутал волосы пальцами, пару раз шурхнул щеткой по зубам. Ополоснул лицо. Намочил ворот, чертыхнулся. Мой день начался. Именно, что день… Большая стрелка часов на каминной полке подбиралась к отметке «двенадцать». Я не виноватил себя (чего ради, если утро уже профукано?). Бездумно позавтракал пресной кашей — склизкие комки неприятно холодили нёбо. Часы всхрапнули, но сыграть мелодию не смогли. Щелкнули и встали. Что-то в них поломалось, а что, лень было разбираться. Понятненько, полдень. Почты не было. Ни маггловской, ни колдовской. Одним дельцем меньше! Не сходить ли к часовщику? Я бы справился и сам, но прогулка… без предлога на такое не решишься… Последние сомнения рассеялись, когда раздвинул занавески: какая очаровательная пасмурность. В точку. Что надо. Я обмотался шарфом, сцапал с полки часы и вышел. Три дня назад случилось нечто необычное. Не рядовая встреча, нет. Письмо принесла школьная сова — догадался по бордовому кольцу на лапе. Хогвартс! Кому придет в голову писать Северусу Снеггу? «Помнишь место, где видел меня шестнадцатого января год назад? Приходи туда снова, Северус. Один. Я узнаю, если попробуешь обмануть своего старого профессора. Впрочем, ты ведь не глуп.» Глуп, глуп, еще как! Я пришел к «Кабаньей голове». Первый этаж пустовал. Никто не помешал подняться по лестнице, что я и сделал. Сунулся в одну дверь — заперто. Во вторую — никого. Но за третьей улыбнулась удача. «Добрый вечер, господин директор», — сказал я. «Здравствуй, Северус, — ответил величайший из волшебников. — Присоединишься?» Вертя, переворачивая и взвешивая в памяти каждое словечко из нашей беседы, я смог сделать несколько выводов. Первое — Дамблдор был в некотором смысле… одинок. Второе — по неясной причине он верил в меня. И третье… наивный дряхлый чародей! Какой прок в колдовской силе, если слабым тебя делает мягкое доброе сердце! «Тебе нравятся легенды и сказки, Северус?» Занятно: вот уже несколько лет не слышал я горьковатого и тихого «мальчик мой». Когда перестал им быть? «Нравятся, сэр. Вы не планируете пытать или шантажировать меня?» «Это ты сотворишь с собою и сам. Уже начал. Посмотри, Северус, и скажи, что думаешь. Этот медальон принадлежит Волдеморту. Он — настоящий. Сириус вынес его из пещеры, рискуя жизнью, заменил на подделку. Ткань времени смята. Если Волдеморт решит проверить тайник, то наткнется на дубликат с нелепой запиской внутри. Опасно! Разозлится ли?» Он опустил холодную вещицу на мою ладонь. Доверчивый… Нет! Следит за мною! «О, Северус, твои помыслы тяжелы, но подвижны и до смешного очевидны, — в голосе Дамблдора не было усмешки. И морщинки не тронули уголки глаз. — Аппарировать из этой комнаты нельзя.» «Я и не собирался… Ладно. Каюсь, была мыслишка, — признался я немного резко. — Но артефакт невредим. Выходит, Блэк не расколол его мечом? Но вы же решили…» «Да, мне было некое видение, но пора меча еще не настала. Он не закален должным образом… И я не знаю, в чем загадка. Не стоит доверять лишь метанауке и призрачным знакам. Детальное изучение вопроса, вот что имеет значение. Я отыщу истину. И крестраж будет стерт в порошок. Удивлен? Понимаешь, Северус, я наделяю тебя огромной властью. Ты узнал, что наш замысел не удался. Что крестраж всё еще цел и находится в моих руках. Расскажешь об этом Волдеморту?» «А чего хотели бы вы?» «Учить тебя. Учить вести игру на равных с ним. Ты овладел легилименцией. Вернее, Волдеморт позволил тебе постичь эту магию. Но не дал защиты. Окклюменция — вот чего не достает. Без нее ты бессилен. Не можешь плести интриг, не можешь скрываться и утаивать. Что, речи не для Светлых? Не нравятся мои формулировки? За ними прячутся другие слова, истинные: ты не поможешь ни себе, ни близким, пока не научишься запечатывать дверь своего разума. Качаешь головой? Северус, ты уязвим. Беспомощен. Поразмысли над этим…» И я размышлял. Думал снова и снова. Учиться скрывать мысли, дабы скрыть мысли об обучении у Дамблдора — поразительная многоходовочка. Я потел, холодел, с тревогой ждал нового собрания… Если только Темный Лорд узнает!.. А ему ничего не стоит вломиться в мою гнилую башку. Легче легкого! Старик прав. Господин едва ли заподозрил что-то о крестражах, иначе я был бы уже мертв. Но Регулус потерял протекцию… почему? Он — пешка? Не может быть! Ведь мальчишка нравился Лорду! Гляньте-ка, любой из нас может стать расходным материалом! О Салазар, младший Блэк предвидел это! А я ему не верил. И что с ним теперь делать? Как убрать с доски, как вытолкнуть из игры этого всеведущего и такого глупого ребенка? Какая путаница в уме, и на сердце неспокойно… Меня кольнула догадка — неприятная, настойчивая, непрошеная. Либо — появится, родится гениальнейший план спасения. Либо — нам обоим крышка. 11 марта Часовая мастерская была в паре кварталов от «Дырявого котла». Случайно ли я ее выбрал? И Мерлину неведомо. Маггл-хозяин никогда не отличался расторопностью. И я мог с легкостью починить часы сам. Но нуждался в ритуале: немного постыдном и оттого тайном. Северус Снегг пользуется услугами грязнокровки! От этой мысли всякий раз учащалось дыхание. Я толкнул дверь и втиснулся в полутемную каморку. День белый, но окна старик по обыкновению зашторил. Большая желтая лампа блистала над самым столом. Мастер сгорбился, едва заметно шевеля пальцами с тонкой отверткой. «Кхм, — привлек я его внимание. — Мистер, я за заказом номер триста девяносто четыре от первого марта. Такие покоцанные, с боем… вернее, без боя… С музыкой.» Я снова кашлянул. Вечно так в этой дурацкой комнатушке! Одно и то же! Как подросток, как маггл. Как обычный человек в неказистом черном плаще с чужого плеча. — Да-да, юноша, конечно… — он крутнул лампу и вылез из-за стола. От прилива света глаза заслезились, засвербило в носу. Я чихнул. — Ну, здравствуйте-приехали… не распространять мне тут заразу! Места мало, помещение, как изволите видеть, не проветривается… — Извините. — Ваши часички. «Спасибо», — я протянул руку, но дед вдруг вцепился в деревянный корпус и настойчиво сунулся мне в лицо. «Ох, молодой человек, вы самый мой интересный клиент. Погодите, только пара слов. Я, признаться, в жизни не видел, чтоб каждая деталь, от спирали до стрелок, была так причудливо погнута, понимаете? Колдовство! Вы всё с одними и теми же часами ходите, но всякий раз удивляете. Ума не приложу…» «Спасибо, — настойчиво повторил я. Сдачи не нужно.» «Дырявый котел» поманил неприметной вывеской. Лишь для магов. Только им дозволен вход. «Колдовство, причуда, интерес…» Я озадачил дряхлого часовщика. Но смогу ли обдурить великого Темного? А если попытаться? Перед мысленным зрением замелькали ряды флаконов, мешочков, бутылок. Что есть в арсенале? Чего не достает? Не так давно я собрал свежие водоросли. Они вполне съедобны и сгодятся для зелья. Рог двурога — субстанция крайне дорогая, но найдется и он… одной меры хватит, а если натрясти с горкой, оборотка станет гуще. И эффективнее. Бумсланг, пиявки, спорыш… я — почти королевский зельевар! И всё это у меня есть! Волнение росло и росло. Защекотало с удвоенной силой. План зрел, зрел и вдруг как лопнул, раскрылся. Предстал во всей красе. Великолепнейший, мать его, план спасения! — Златоглазки вот только закончились… что за безделица! — я пошарил в кармане. — Мелочи должно хватить. Всего две меры, главное — не перепутать виды. Ха, флёрницы, чертовы маленькие жуки… Я потер руки и, чуть ли не подпрыгивая, ринулся вперед. Выпью с Томом позже. Сперва — Косой переулок! 12 апреля Он позвал. Зачем — без понятия. Одному тонкохвостому сфинксу известно, чего непутевому понадобилось в такой час. Я давно не получал вестей от соратников. Время будто притормозило, сделалось вязче. Тянулось без единого всполоха. Никаких происшествий… по крайней мере, в волшебном мире. Но утром сова принесла клочок бумаги — послание от младшего Блэка. «Появилось дело. Всё очень серьезно. Ближе к полуночи аппарируй к церкви Святого Винсента де Поля, что в Мерсисайде. Ничего не спутай. Я не стану искать тебя во Франции. Вчера в городе стреляли — беспорядки у магглов, — так что остерегайся. Догоню на Блумделл-стрит. Двигайся в сторону реки, большего не надо. Р. А. Б.» Я терпеть не мог Ливерпуль. На дух не выносил всё, связанное с портами, облезлыми судами и суденышками, рыбаками, моряками, якорями… Один запах соленой воды — и меня начинало мутить. И вот он хочет видеть Северуса Снегга на Блумделл-стрит. Потрясающий антураж. А не пойти ли ему в пекло?! * — Погоди. Я и не вздрогнул даже. Он обогнал. Мы крались быстро и слаженно — мои ноги едва успевали вступать в его тень, как она ускользала вперед. Парковки-машины-машины-парковки. Проволочные ограждения кругом. Улица, как на ладони. И ни единой живой души. Ветер крепчал. Мы вот-вот должны были встретиться с доками и коричнево-желтой полосой реки, и роковое решение созрело. Я нащупал во внутреннем кармане палочку. — Куда спешим? — К Тейт. У галереи были замечены двое… нынче, ранним утром. Приказа от Лорда не поступало, дело в руках Барти-младшего. Сперва нужно всё разведать, и этот участок в его ведении. — Так какого хера лысого я еще не в постели? Или в моих документах теперь значится не «Северус Снегг», а «Барти-чертов-бездельник-Крауч»?! — я не злился по-настоящему. Происходящее было возможностью. Страшной, неотвратимой… — Не бранись, не надо. Лучше прислушайся к звуку имени. Питер Петтигрю. — Хвост?! — Он был с каким-то дедом. — Друг Блэка… — Брата. Палочка тихонечко скрипнула под мокрыми от пота пальцами. «Нам направо. До Гауэр-стрит.» Набережная поздоровалась тревожными огнями и лязгом металла. Полумрак улицы остался позади. «Поищем их следы у галереи? Думаешь, будут зацепки? — спросил я. Блэк лишь пожал плечами, не поворачивая головы. — Темный Лорд не любит пустых слухов. Точно, сначала проверить… Кто с нами еще?..» — «Беллатриса.» Отчего-то я перестал чувствовать и боль, и сожаление, и страх. Они отступили, словно сметенные ветром — вонючим ветром портового города. Фу. Как скоро я умру? Мгновенно? Останется ли время на сожаления? Хотелось бы быстрее… Я принял решение. «Будь проклят я в духе и во плоти…» Нет, не до песен! Да, варил зелье, да, вынашивал план. И за час до выхода вспомнил: Блэк-младший — не я. Не согласится, не захочет. Его не уломать на убийство. Для осуществления замысла нужен чей-то труп. И очень-очень-очень много отваги. Сказкам не место среди доков и парковок. Регулус откажется. Через десять минут впереди замаячила уродливая труба. Мы приближались к галерее Тейт. — Северус. Он замедлил шаг и вдруг обернулся. Я замер с поднятой рукой — волшебная палочка у правого уха, заклинание крутится на языке. Пальцы дрогнули. «У пациентов с эссенциальным тремором выявляется более выраженный уровень тревожности по сравнению с популяционным уровнем. Отсутствие корреляции между выраженностью тремора и тревожных расстройств, вероятно, свидетельствует о том, что тревожный личностный профиль может быть первичным проявлением заболевания…» Я едва различал овал лица. Но почему-то уверился — глупец не боится. Эта штучка в моей руке ему не страшна! Не верит, что могу?.. — Тебе со мной спокойно, да? — я не хотел вкрадчивости, но вышло именно так. — Кхм… ничего не напрягает, а, приятель? «В значительном числе случаев, особенно на ранней стадии, медикаментозного лечения не требуется. Достаточно успокоить больных…» — Я доверяю тебе. — А оружие… — Разве ты не волосы поправить собирался? — Что? — я растерянно шевельнул рукой. Блэк подошел, дернул за прядь у моего виска и резко заткнул за ухо. — Так-то лучше. Обрезал бы, а то мешаются в бою. — Он замолчал на пару мгновений и добавил убийственное: — Ты этого не сделаешь. Как и я. Он только того и ждет. Лорд хочет, чтоб две ящерицы вцепились друг другу в глотки. Потешается. Гадает, кто выстрелит первым. Не доставляй радости! Не ему. Идем, Барти ждет. Не успел я опомниться, как дрожащий воздух прорезал крик. Заскакал, смешался с фонарями судов. «Регулус! Живее, где ты?! Шевелись, щенок!» Мы побежали. — Блэк, есть идея! Знаю, как спастись! Но ты должен уч… участвовать! — выдохнул с болью под ребром. — Эй, сбавь обороты! Поговорим сейчас?! Поздно же будет! — Успеется, — огрызнулся он сквозь зубы. — Злишься?! «Нет» отскочило от какой-то преграды — мы вылетели к площадке перед галереей. Нырнули в поле — не поле, а под какой-то купол. И я сразу столкнулся с мальчишкой и стариком — лицом к лицу. Петтигрю выглядел похудевшим. Некогда раздутые розовые щеки осели, будто стиснутые тяжелой рукой. Доу же напротив как соком налился. Эта парочка мне не нравилась. Беллатриса переступала с ноги на ногу, словно готовилась танцевать. Барти, пес сутулый, оскалился и громко сопел. Это ловушка? Но на кого? — Вас двое против четверых, и аппарировать нельзя. Сдавайтесь! — рявкнул Блэк. Он сильно взволновался, я чувствовал. — Хвост, я не горю желанием тебя продырявить. И вас, дядя, тоже! Оппоненты молчали. «Не горишь желанием? Да ты белены объелся! Захлопни варежку и отодвинься в сторону! Слабак! Сам всё сделаю!» — гаркнул Крауч. Беллатриса зашипела: кто позволил не-Блэку говорить с Блэком подобным образом?! Но Барти и ухом не повел. Всегда был ненормальным… без инстинкта самосохранения. — Их нельзя убивать! Во всяком случае, парня, — возмутился Регулус. Высоко под куполом заплясали шальные искорки: разряды магии и гнев. — Это ценный заложник! — Жалкий крыс-переросток! А второй — сквибб, торгаш из лавки с маггловским дерьмом. Хорошо, я сжег ту дыру помойную! — Крауч плюнул себе под ноги. — Экспульсо! — Протего! Атаки такой внезапной и безумной не ожидал даже я. «Без взрывов! Тут же купол, идиот! — завизжала Белла. — Остолбеней!» Доу увернулся, а Питер вновь выставил щит. И в тот же миг швырнул Крауча в сторону. Удар — голова колдуна встретилась с кирпично-красной стеной. «Паршивцы! Ты, Гарольд — обыкновенный отброс! Укрыватель предателей и грязнокровок!» Беллатриса ринулась к Регу, скрыла кузена за тонной пышных лиловых юбок. Как в луче неисправного кинопроектора, как в страшном сне — ее губы раскрылись. Я почти видел звук «А», предваряющий любое убийство. Но она не успела. — «Гарольда» забудь, — рассмеялся старик. — Волк не кусает волка, Регулус Блэк! Моё имя — Аберфорт! Вот с ним-то и спешите к Волдеморту, глупцы! — Ах ты… — Беллатриса выругалась. Искры осыпали гнездо черных кудрей. — Гадкий!.. — Питер, руку! — Авада… — Лошадка и охапка! Тугие кольца желтого дыма отшвырнули нас. Я зашелся кашлем. Душно, душно! Какого черта?! Какого лысого лешего происходит?! «Сними купол! Белла, сейчас же!» — «Молчи, щенок! Они где-то тут, не могли…» Она сунулась в зловонные клубы. Метнулась влево, вправо… Старик и мальчишка исчезли. Колдунья выпачкала и сатин, и фатин, и кучи тюля, пока ползала по земле. Пока искала следы беглецов. Грязные. Злые. Посрамленные. Такими мы с нею были сейчас. И только Блэк наших чувств не разделял. «Сюда! Крауч бездыханный! Вообще, совсем… Череп проломлен! Мерлин… Питер убил его, убил!» Беллатрису душила ярость: удар кулака пришелся по острым камням. Казалось, еще чуть-чуть, и она бросится в воду… Что ж, я мог понять. Всхлипы переросли в угрожающее бормотание. «Испарились! Собаке собачья смерть? Нет! Ужасно! Ох… стыд… Умереть, как какой-то маггл… разрази гром сукина сына Петтигрю! А дед? У него даже палочки не было! Даже палочки! Поплатятся… пожалеют, что на свет родились! Ублюдки!» Я успел отдышаться. И теперь тупо пялился на труп бывшего соратника. Блэк сидел рядом на корточках. Разгоряченный, с физиономией, блестящей от пота. Живой. А что, если не напрасно сдох этот клоун? Есть ли от мертвых прок? Час назад я покидал дом в Коукворте растерянный, отчаявшийся. Но всё же взял с собою фляжку свежего зелья. И теперь… — Беллатриса. Она не откликнулась. — Беллатриса Лестрейндж. — Не смей… я — Блэк, вызубри, как детскую считалку. И никогда больше… — И он тоже, — я указал на Регулуса, садясь на холодный асфальт. — Тоже Блэк. Любишь его? Так вот, не вращай глазами и выслушай внимательно. Повторять не стану… — Некогда беседовать. Что, если вернутся орденцы? — встрял мальчишка. — Заткнись, а? Белла! Темный Лорд хочет, чтоб твой кузен убил меня. Темнющие, как само небо, глаза смотрели внимательно. Она была змеей сейчас, а я? Мышкой в траве или ястребом в небе? «Ну так пусть убьет, — протянула Беллатриса. Тонкий фатин на правом плече прорвался. Светилась алая царапина. — Или, Снегг, ты хочешь, чтоб мы завалили тебя вместе? Любишь разнообразие? Как тебя пришить: во сне, во время купания, за обедом? Нож у горла или чары?» — «Почему мы говорим об этом сейчас, над трупом Барти?» — шепнул Блэк. «Ну, Северус?» Ох, Беллатриса, чертовка без царя в голове… Я прикинул, как долго она проживет сама. Преданность Лорду и семье — вот что ее погубит! — Я получил точно такой же приказ. Тихо, тихо, опусти палочку! Не всё так просто. Мы с твоим братцем и пальцем друг друга не тронем… из-за магической связи. Он живёхонек, да? Но лишь пока жив я. — Что… Я поднялся и отошел в сторону. Купол опал. Валялся в пыли никому не интересный Крауч. Лязгали вдалеке части гигантских механизмов, свистели порывы ветра, качались полотна на флагштоках. Как черные крылья ночных птиц. «Как мог!.. Беспечный сопляк! Регулус! И кого…» Ее голос — полный отчаяния, а его — извиняющийся. Я не желал участвовать в семейной склоке и ждал. «Эй, Снегг, — наконец позвала она, — и что ты собираешься делать? Как выкрутишься?» «А согласна ли ты пойти на риск? Сможешь… солгать хозяину?» Прежде я не видел ее такой. Не воинственной соколихой. Не полубезумной фанатичкой. А просто… ну… женщиной. — Я солгу, я четырежды солгу и еще присочиню сверху, Северус Снегг. Ты — жалкий червяк без роду и племени, но должен понимать, кем является Регулус. Он — мой единственный брат. — Белла, нет… — Каким бы бестолковым щенком ни был, он — брат мне. Так что если у тебя есть план… говори. — Есть, и уже давно, — удовлетворенно кивнул я. — Для осуществления не хватало лишь Барти… Мертвого Барти. Блэк, нужен твой волос. — Хочешь выдать меня за покойника? — я вновь стоял на коленях у остывающего тела. Да, Крауч помер. Но зато исходящее от Блэка тепло было не иллюзорным. — Северус, по-детски! Нет-нет, никто не купится… и прошу обратить внимание… глотать Барти не может! Ведь он отдал концы! — Но пищевод у него по-прежнему есть, — пожал я плечами. — Возьми зелье. Суй волос во флакон. И раздевайся. А ты, Белла… открой-ка нашему коллеге рот… Пришлось прикоснуться к трупу. Подхватить голову с русыми волосами. Что-то мягкое, липкое измазало ладонь. Я поморщился, но личико ведьмы осталось бесстрастным — она только бросила со смешком: «А зубы-то у него хорошие». «Ну да, чай не в нищем Коукворте вырос», — ответил я в тон. Беллатриса фыркнула. Регулус посмотрел на нас ошарашенно. Рожа покойника менялась: исказились и поплыли знакомые черты. Я принялся стаскивать с бедняги сапоги. Беллатриса молчала, голый Блэк тоже. «Регулус уйдет, а ты, Белла, останешься. Я сотру твои воспоминания. Столкнешься с мертвым братом, да, но я буду рядом. Поболтаем, потом сожжем тело и соберем прах. Шмотки Барти раскидаем вокруг — так, точно его раздербанило на части. Если Темный Лорд влезет в твою голову…» — «А если в твою?» «Окклюменция — вот чего тебе не достает. Без нее ты бессилен. Северус, ты уязвим. Беспомощен. Подумай над этим…» «За меня не беспокойся.» Мы с Блэком отошли за угол здания. Он так и не проронил ни слова. Худые руки покрылись мурашками. — Что будешь делать? Отправишься к орденцам? — буднично поинтересовался я. — Она передумает, — глухо бросил он. — Северус, она тебя обманет… — Уходи, а не то придется пинками подгонять. Давай, я не шучу. — Я старался не выдать страха или волнения. Ледяной апрельский ветер пробирал до косточек. Мальчишка аппарировал, а я вспомнил сон. Давнишний, и из-за этого будто бы уже полумифический. Разверзнутое нутро. И горячее сердце в моих руках. «Вынешь его. Пронесешь в замок. Изжаришь. Разотрешь. Мелко-мелко, в пыль… А после — белый прах, невесомую крупу — скорми Волдеморту!» И подумалось, что моя ложь — та самая пыль, тот прах, пепел. Моя ложь — одна из червоточин в замыслах Темного Лорда. Я ощутил удовлетворение. — Ну, продолжим? — окликнул я Беллу, возвращаясь. — Два убийства есть, нужны только свидетели… — Нет, — выпрямилась она. — Как — нет? — Я не спляшу под твою дудку, Снегг. Эта ночь для тебя — последняя. Римма: — «На меня внимательно смотрит большая собака, черная, как ее молчанье, и я молчу в ответ на ее молчанье. Так, может быть, сами того не зная, мы рассказываем друг другу о чем-то, что происходило с нами.» Эдвард, почему так долго? «Но ласковая собака и грустный человек разделены непроходимой тайной…» Книга уже не маячила перед глазами — покоилась на столе. Колючие и пустые ветви роз рвались в окно. Я поежилась. Сильнее стянула плед на плечах. Но запирать створки не хотелось. Пока я будто объединилась с непогодой за окном… и старый сад совсем рядом… А иначе — неизвестно, что же там творится! Станет совсем одиноко… — Эдвард охотился! — он вбежал в комнату взбудораженный — не такой, как обычно. — Видел крошечную тень среди лысых холмов. Очень юркий зверек. — Так то наверно сурок был! Апрель в Англии. — Не сурок, Примроуз, нет! Крыса. В дверь глухо и очень вкрадчиво стукнули три раза. Хлопнул ставень на западной стороне. Я взметнулась — не просто телом, всей душой! Потому что уже поняла, кто на пороге. Они пришли вдвоем. Питер — продымленный, какой-то осунувшийся, но довольный. Дядюшка — белозубый и полный здорового оптимизма. Они будто никогда и не покидали нас! И всё прежнее было лишь недобрым сном. «Эдвард, сообщи Сириусу!» — «Римма, Римма, больно… ох, не мучай!» Я могла бы виснуть на них бесконечно — по очереди, правда — если бы не еще один шорох у двери. «Сообщить Сириусу, — задумчиво нараспев произнес Мертвый Ворон. Он открыл и впустил гостя. — Хозяин Сириус придет в замешательство.» — О Мерлин! — я вскрикнула, Пит выхватил из кармана палочку. — Нет-нет, убери… великий Годрик… Ровена премудрая! Дядюшка, плед, немедленно! Апрельские тучи — светлее, чем ночное небо. Первые капли схлестнулись с лысыми розовыми кустами в саду. Застучали по десятку подоконников нашего старого дома. Папочка задерживался на работе, приходил за полночь. Но я здесь! Какая удача для мальчиков и дяди Гарольда! «А он и не собирался со мной драться, — уже делился со смехом Хвостик, — да-да! Стоит такой перед фасадом Тейт и заявляет: это ценный заложник!» «Но теперь-то все здесь собравшиеся — заложники гостеприимства мисс Люпин… или уже миссис Блэк?» «Дядя, прекратите!» По гостиной скачет, дробясь, белозубый хохот. И только Регулус крутится, вздыхает и всё оборачивается на окна. Косится на дверь. Он укутался в плед, а я ищу в кладовке старые рубашки и отцово белье. Подробности не важны — надо скорее одеть Регулуса… Пока не ушел снова! А толку? Будто я смогу приковать человека штанами к креслу в гостиной… смешно. — Не суетись, Римма, всё в порядке, — за спиной маячат клетчатые волны. — Не околею. Мерлин и Моргана… Сириус свернет мне шею… но я дождусь. Обязательно, непременно. — А что после? — пытаюсь унять дрожь в голосе. — Снегг до сих пор где-то среди Пожирателей. Если пострадает… — Тогда и я тоже. Римма, у него план. С кучей брешей, что твоя кружевная скатерть, несовершенный, как рваная паутина… такой себе планчик. Но знала бы ты Северуса! Сам черт не переубедит. Лучше бы смерть инсценировал он… — Поздно гадать, что лучше. Я резко вынырнула из полумрака кладовой. Всю добычу сгрузила в руки Регулуса. Плед сполз с плеча и в глаза бросился черный знак — ужасное клеймо. «Что ты чувствуешь?» — «Жгучую ненависть своего хозяина, — тихо ответил он. — Старик-сквибб колдует без палочки, используя заговоры фей. Аппарирует из-под купола. Ткань времени уже была смята. А теперь рвется и ткань старого уклада. Её попортил продавец! И чем же? Магией Древних! Той, которую Темный Лорд наверняка считал сказкой! Мы наследили подле Тейт, и скоро там будут другие Пожиратели. Может… они уже там.» — «Бибети-бабети-бу», — шепнула я. Волчица глухо заворчала. Впервые за долгое-долгое время. Северус: Она повалилась навзничь, как сноп сена. Ни стука коленей, ни вскрика. Еще бы, столько юбок! Я готов был рухнуть рядом от усталости. Но нет! Нет, потому что руку объял огонь. Они идут. У дальних доков замаячили знакомые с детства огни-люмосы. «Сюда!» — заорал я. И спешно потянулся к голове Беллатрисы — собрать мысли. Спрятать пережитое, стереть, уничтожить! Она очнется и увидит тело брата и ошметки одежд Барти. Ничего более. Торопливый топот приближался. — Снегг! — Петтигрю и Дамблдор, они были здесь! — Дамблдор?! Собственной персоной? Какого… моя жена! Что они ей сделали?! — Спокойно, эй… Смирно, Рудольфус, она жива! Не Альбус — тут был младший брат. Малфой недоверчиво потянулся в лицо палочкой, и я со злостью оттолкнул его руку. Никогда не любил чертова света в глаза. — Он торчал рядышком. Всё то время, что ты зубоскалил и острил, Люциус. Разнес лавчонку старика Доу в Лондоне, помнишь? Так вот… никакого Доу нет. Ты перебежал дорожку самому Аберфорту.