Меланхолия

Огромные механические часы отбивали двенадцать ночи, отзываясь громким колокольным звоном. Дазай стоял перед ними в мрачной темноте коридора, прислушиваясь к работе механизма внутри часов. Они тикали слишком громко. Или это в холодном большом коридоре было настолько тихо? Дом впал в дрему, и даже суетливые слуги разошлись по своим комнатам. В столь позднее время никто не спал. Жизнь у многих обитателей этого места только начиналась. Ванесса наверняка приступила к любимым водным процедурам. Хидео заперся в своем кабинете, словно в неприступной крепости. Прислуга, что едва не сбила его в холле, звонко смеясь, выбежала на улицу. Разукрашенные, веселые, румяные. Куда? В кино на какую-нибудь сопливую мелодраму или свидание? Дазай не спросил. Ему было плевать. К чему этот фарс и обмен любезностями, когда одна сторона равнодушна, а другая испытывает неловкость и мечтает скорее завершить разговор. Он шел по скользкой шахматной плитке, беглым взглядом рассматривая картины, которых в детстве так боялся. В приглушенном желтоватом свете детским глазам казалось, что они оживают. Смотрят на него глумливо, усмехаются, загнанные и запертые в четырехугольные рамки. Он боялся, что рано или поздно Сатурн съест своего сына и протянет окровавленные руки к нему. Боялся величественного духа воды, который одним взмахом руки мог затопить тех несчастных на корабле, безуспешно пытающихся развернуться и отплыть. Венера казалась ему богиней, сошедшей с небес, и лишь ее он ждал с неописуемым восторгом и замиранием сердца. Жаждал хоть раз поймать ее мимолетный веселый взгляд и умереть от счастья. Сейчас же, рассматривая все те же картины, Дазай печально усмехался. Насколько сильно меняется мировоззрение с годами. Все самое прекрасное и ценное когда-нибудь обратится в ничто. То, что пугало своим видом и мрачностью, нынче не вызывало никаких эмоций, кроме отвращения. Весь дом, все его обитатели, ночная жизнь, с наступлением которой каждый оставлял свою роль до следующего утра. Я хочу прислушаться к вашему совету, доктор Дэвис, подумал он, остановившись напротив кабинета отца. Я хочу покинуть этот дом и по щелчку пальцев заставить всех забыть меня. Если бы я только мог сотворить нечто подобное. Я хочу сбежать отсюда с человеком, рядом с которым не буду чувствовать себя десятилетним ребенком. Мне хочется найти человека, рядом с которым я смогу быть собой. Мне столько всего хочется… — Так и будешь там стоять? Занесенная для стука рука неловко опустилась. Дазай кончиками пальцев толкнул дубовую темно-красную дверь, зашел внутрь и замер. Ему казалось, что он добровольно пришел в логово зверя на растерзание, и от этого он чувствовал себя глупцом. Они молчали. Тишина давила, отчего пульс нервно подскакивал и сердце начинало биться сильнее. У человека за столом в глазах была сталь, а улыбка холодная, отчужденная. Он бросил на него короткий взгляд поверх очков, и вновь опустил глаза, вчитываясь в бумаги. На каких-то он ставил подпись, какие-то, не читая, откладывал в сторону. Осаму неподвижно стоял на месте, рассматривая картину, висящую над его головой. Она казалась ему неприятной, напоминающей насколько скоротечно время и как коротка человеческая жизнь. — Отец, я… — Не мямли, — Хидео отложил в сторону ручку, напоминающую настоящее перо, и посмотрел на него, положив голову на сцепленные пальцы. Осаму всегда терялся под этим пронзительным взглядом и зачастую забывал, зачем пришел. — Я хотел бы записаться на футбол в университете. Это никак не повлияет на дополнительные занятия с миссис Гаспар. Хидео задумчиво откинулся на спинку кожаного кресла. Сколько же часов было в этом кабинете? Дазай слышал тиканье каждого механизма, каждой секундной стрелки. Все они били по обнаженным нервам, заставляя волноваться сильнее. Будь его воля, он непременно снял бы уродливые картины, раздражающие часы и тусклые светильники, от которых дом больше напоминал склеп. Хотелось распахнуть окна и жадно втянуть в легкие свежий воздух, почувствовать прохладу на лице и свежий запах травы. — Что даст тебе футбол? — спросил Хидео. — Какую ты видишь в нем выгоду? — Выгоду? — Дазай потупил взгляд. — Если у тебя так много свободного времени, почему бы тебе не взять дополнительный предмет? И вот еще, — он медленно поднялся, обошел стол и приблизился к сыну. — Через неделю ты начнешь осваивать дела компании. Будешь ходить со мной некоторое время и запоминать все, что я тебе скажу. — Но я… — Ты мой единственный сын и наследник, Осаму, — перебил Хидео. — Я могу на тебя положиться? Дазай понуро опустил голову. — Конечно, отец. — И в следующий раз, когда захочешь поговорить со мной, тебе необязательно придумывать глупые темы для обсуждения, — Хидео мягко похлопал его по плечу. — Да, отец. Прости.

***

— И тут я говорю ей, что такое же платье я видела на Виктории день назад! — Шейла засмеялась, крепче вцепившись в руку Дазая. — Жалко, что Марк не пригласил их обеих на вечеринку. Вот умора была бы. Дазай закатил глаза. Шейла вытащила его из теплой постели ранним воскресным утром и повела по магазинам. После разговора с отцом он чувствовал себя полностью разбитым и опустошенным. Хотелось спать, хотелось взять свою подушку, спрятаться в конюшне и завалиться на стог сена до самого вечера. Там бы его точно не хватились. Конюшней много лет заправлял старик Дженкинс. Осаму, когда был ребенком, частенько прятался в его владениях от надоедливой прислуги или родителей. Старик на это лишь качал головой, либо что-то бубнил себе под нос, однако никогда его не выдавал. Даже спустя много лет Осаму по-прежнему считал это место самым безопасным и спокойным. Хидео когда-то увлекался скачками, удивительно, что спустя столько лет он так и не продал этих животных. Оказывается, маленькие слабости были даже у него. — Ты какой-то странный сегодня, — Шейла внезапно остановилась посередине улицы и вперила в него недовольный взгляд. — Мы давно вместе никуда не выбирались. И я подумала, что тебе будет приятно пройтись со мной. Хотя бы просто меня увидеть! — Я рад тебя видеть, — сказал Дазай, перекладывая многочисленные пакеты в правую руку. Левой он приобнял ее за талию и притянул к себе. — Вчера у меня был паршивый день, и я очень рад, что ты позвонила и вытащила меня на свежий воздух. Поймав ее недоверчивый взгляд, он мягко улыбнулся. — Честное слово, — Дазай поцеловал ее в шею, и этого хватило, чтобы она растаяла, сама потянулась к нему за лаской, а спустя минуту весело защебетала. — Надеюсь, ты не забыл про костюмированную вечеринку у Карлайлов? — Не забыл. Но, полагаю, ты уже решила, во что мне нарядиться. Шейла усмехнулась, полезла в сумку за телефоном и, покопавшись в нем минуту-две, развернула экран. — Как тебе? Дазай изогнул бровь. — Костюм гангстера? — Тебе нравится? — нетерпеливо спросила Шейла. — Да, конечно. Но вот твой… не слишком ли откровенный? Она засмеялась, убрала телефон в сумку и вновь прижалась к нему. — Это все только для тебя. И на вечеринке Карлайлов твоя девушка будет самой нарядной и привлекательной! — весело произнесла она. Дазай тяжело вздохнул и поцеловал ее в ярко накрашенные губы. На самом деле, ему было все равно, оденься она в костюм скромной монашки или полуголой гангстерши. Даже если стала бы танцевать пьяной на коленях у Джина Карлайла. Джин получил бы по лицу лишь потому, что так надо. Принято. Потому что Дазай, как ее парень, был обязан начистить ему морду. Ревность тут играла самую последнюю роль. Когда телефон завибрировал и на экране высветилось уже знакомое «Клоун», он прикусил губу, чтобы не улыбнуться. К: «Прекрасный день! Не хочешь прогуляться по живописным улицам Линкольна?» Д: «А ведь утро начиналось так хорошо…» Дазай не успел убрать телефон в карман, как он вновь завибрировал. К: «Люди, у которых утро начинается хорошо, в это время еще нежатся в постели. Так… мне прийти в бабочке или галстуке?» Дазай ничего не ответил. Притянул Шейлу к себе и поцеловал ее на виду у всех прохожих. — Я слышал, здесь довольно просторные примерочные, — сказал он ей на ухо. Дальше продолжать не пришлось. Она всегда любила заниматься чем-то подобным там, где большое скопление людей. Говорила, что ей нравится риск, когда адреналин бьет в голову от одной мысли, что в любой момент их могут застукать. Подобное безумие нравилось и ему. Может, их нездоровые фантазии и послужили причиной того, что они все еще вместе? Временами Бертон, ворча, караулил у дверей аудитории, пока они с Шейлой проверяли на прочность огромный стол Гленна. Нередко они забегали в крохотную кладовку, где несло моющими средствами и ногу поставить было негде от тесноты. Ведра, швабры, гора грязных тряпок и ужасный запах отходили на второй план, стоило только девушке опуститься перед ним на колени, обхватить зубами железный бегунок на ширинке и поднять на него темные зеленые глаза. В такие моменты Дазай напрочь забывал, что дверь они не закрыли. Что по коридору ходят студенты, которые в любой момент могут открыть дверь и застукать их, либо услышать звуки, доносящиеся из кладовки. Он изменял Шейле и был уверен, что она ему тоже. Но это безумие вновь и вновь сводило их вместе. Спустя час они вышли из примерочной. Слишком довольные, запыхавшиеся и веселые. Девушка-консультант, кинув на них короткий взгляд, смущенно отвернулась, делая вид, что поправляет сползшую с манекена рубашку. Пусть она ничего и не видела, но слышала определенно. — Мы возьмем эту, — сказала Шейла и, улыбаясь, протянула ей красную блузку.

***

На костюмированной вечеринке Карлайлов было много людей. Настолько, что огромного количества выпивки и еды не хватило даже на два часа. Эйлин Карлайл пришлось заказать еще несколько ящиков спиртного, потому что Джин, ее старший брат, был уже не в состоянии что-либо сделать самостоятельно. С коктейлем в одной руке и с сигаретой в другой он сидел в огромном джакузи в окружении нескольких девиц и что-то рассказывал им заплетающимся языком. Весь его наряд небрежно валялся на кресле-раскладушке напротив, не считая дьявольских рожек, которые девушки нацепили обратно на его голову. Музыка звучала так громко, что временами приходилось кричать в ухо собеседнику, чтобы его услышали. Кто-то уже отрубился и спал на диване или в креслах. Самые стойкие продолжали уничтожать запасы выпивки и пьяно танцевать. Дазай, прислонившись к стене, разговаривал с Эйлин, время от времени поглядывая на Шейлу, которая на спор выпивала уже вторую бутылку бренди из горла. Как он и предполагал, ее наряд оказался самым вызывающим. Клетчатые капроновые колготки порвались в нескольких местах, черная шляпка каким-то образом оказалась на голове у Стивена, который весь вечер пожирал ее взглядом. Белая рубашка намокла от пролитой на нее выпивки и плотно облегала грудь, а на высоких каблуках стоять самостоятельно она уже была неспособна. Многие ребята были бы не против утащить ее за собой в одну из свободных комнат в доме, но грозный взгляд Дазая заставлял их невинно улыбаться и отходить в сторону. Приходить к Карлайлам он и не собирался. Но Шейла так много говорила об этой вечеринке, что отказ идти с ней вылился бы в крупную ссору. Из-за нее ему пришлось отменить игру в бильярдном клубе, которая планировалась задолго до этого. — Кто бы мог подумать, что Шейла так падка на выпивку, — произнесла Эйлин, протягивая Осаму виски со льдом. Эйлин Карлайл была в костюме пиратки. Один глаз у нее был скрыт под темной повязкой, а второй смотрел с нескрываемым интересом на Дазая. Густые черные волосы россыпью лежали на ее плечах, широкая шляпа с цветастым пером и черепом посередине придавала ей озорной вид. Длинная сабля покоилась на поясе с одной стороны и револьвер с другой. Черные обтягивающие штаны, высокие сапоги до колен и кожаный серый корсет настолько подчеркивали ее фигуру, что Дазай невольно засмотрелся. И оторвался лишь когда Эйлин неловко прокашлялась и, смеясь, одним глотком опустошила свой бокал. Ее костюм не был настолько откровенным, как у Шейлы, но цеплял куда сильнее. — Думаю, пора ее забрать, — сказал Дазай, глядя на девушку, которая уже вовсю танцевала, крепко сжимая в обеих руках по бутылке. — Куда торопиться, родной? — Эйлин обворожительно улыбнулась, поставила бокал на низкий столик и мягко коснулась ладонью его щеки. — К слову… твоя девушка настолько пьяна, что и не заметит, если мы отлучимся на какое-то время, — прошептала она ему на ухо. Его взгляд вновь зацепился за красивую пышную грудь и корсет, плотно облегающий талию. — Думаешь, найдем безлюдное место? — спросил Дазай, который тоже был порядком пьян. — Милый, это ведь мой дом. Достаточно попросить гостей удалиться, — Эйлин незаметно поманила его пальцем и пошла вперед, время от времени оборачиваясь, чтобы убедиться, идет за ней Дазай или нет. Вместе они вошли в дом, поднялись на третий этаж и заперлись в пустом туалете. Все были пьяны и заняты своими делами, что на спешно поднимающуюся парочку никто и не обратил внимания. — Он настоящий? — Дазай, смеясь, прижал Эйлин к стене и потянул шнурки на ее корсете. — Что? О! — она засмеялась, поняв, о чем ее спрашивают. — Ты думаешь, я буду разгуливать в толпе пьяных и неадекватных подростков с настоящим револьвером на поясе? — Логично, — он покачал головой, в нетерпении расшнуровывая корсет. Эйлин сняла с него шляпу и вместе со своей небрежно кинула на шкафчик, затем схватила Осаму за черный галстук и притянула ближе к себе, впиваясь в мягкие губы жадным поцелуем. Они в нетерпении срывали друг с друга одежду, позволив пьяному безумию полностью захватить их разум. Эйлин давно заглядывалась на него. Слишком давно. Но она и мысли не допускала, что объект ее воздыхания столь долгое время продержится рядом с Шейлой. Пусть она и была хороша собой, характер оставлял желать лучшего. Весь университет неоднократно становился свидетелем ее неконтролируемых приступов ревности и истерик на ровном месте. Дазай частенько закидывал ее на плечо, несмотря на отборный мат, которым девушка не стеснялась его прилюдно покрывать, сажал в машину и куда-то уезжал, оставив позади толпу зевак. За дверью послышались неровные шаги и пьяный смех, кто-то дернул ручку двери. Эйлин крепче обвила Дазая ногами и всхлипнула от грубого толчка. — Ты ведь… ты закрыл? — спросила она, с трудом контролируя голос. — Боишься, что нас застукают? — ответил Дазай вопросом на вопрос, горячо целуя ее в искусанные губы. — Хочу, чтобы застукали… Дверь дернули снова. Безуспешно. — Проклятье, — оба засмеялись. Вниз они спускались по одному. Сначала вышла Эйлин, а спустя пять минут Дазай. В гостиной кого-то стошнило прямо на ковер. Смотреть на отвратительную блевотину никому не хотелось, поэтому огромная комната стала пустовать уже через десять минут. Зато предварительно вынести все спиртное и закуски никто не забыл. Снаружи доносился громкий пьяный смех Шейлы, многочисленные свисты и одобрительные крики. Эйлин взглядом отыскала Дазая и, улыбаясь, заправила волнистый локон за ухо. Вместе они вышли во двор и с удивлением уставились на Шейлу, танцующую полуголой на столе. — Неплохой вид. Дазай резко остановился, а по телу прошел холодок. Невозможно было не узнать этот отвратительно-веселый хриплый голос. Несколько секунд он смотрел себе под ноги, раздумывая, не ударить ли его со всей силы, свалив минутную слабость на алкоголь. Однако, вспомнив про сломанное ранее ребро, Осаму мысленно посчитал до десяти и развернулся. — Ты меня преследуешь? Чуя хохотнул. — Не льсти себе, Кексик. Меня пригласили. — И кто же? — Дазай сощурил глаза. — Видимо, мой брат, — вмешалась Эйлин, ставшая свидетельницей их разговора. — Мы типа дружим, — сказал Чуя, отпивая пиво из горла бутылки. Дазай, изогнув бровь, прошелся беглым взглядом по его наряду. — Костюм пиццы? Серьезно? — Эй, все любят пиццу! — произнес Чуя наигранно-оскорбленным тоном. — Можешь откусить кусочек. Эйлин засмеялась и, похлопав Дазая по плечу, ушла, пожелав им приятного времяпрепровождения. Разбушевавшаяся от выпитого спиртного толпа требовала ее немедленного вмешательства. — Пожалуй, откажусь, — сухо ответил Дазай и поморщился. — Не думаешь, что пора ее снять оттуда? — Чуя кивком головы указал на Шейлу. Она собиралась стянуть красный бюстгальтер, но замешкалась из-за железных застежек, которые не поддались с первых трех раз. Толпа собралась вокруг нее, активно подбадривая девушку. Кто-то громко крикнул — «снимай» и остальные подхватили клич. «Снимай! Снимай! Снимай!». У Дазая желваки заиграли на лице от злости. Он, грубо распихивая всех поблизости, быстро прорвался через плотный круг собравшихся пьянчуг и подошел к Шейле. — Детка, нам пора домой. — Осаму! — она звонко засмеялась. — А я все ждала тебя! Ищу тебя глазами, ищу… А тебя нигде нет. Поднимайся ко мне! Потанцуем! — В другой раз, — ответил он с холодом в голосе и, подхватив ее под колени, легко закинул на плечо. — Ты всегда так делаешь… — Шейла устало свесила руки, а потом, засмеявшись, шлепнула его по заднице. Чуя изогнул бровь и присвистнул. Эйлин стояла чуть поодаль, но всеобщей радости нисколько не разделяла. Полный злобы и желчи взгляд был направлен на Шейлу, которая едва ли не засыпала на плече Дазая. Иногда она приподнималась, запускала пальцы в густые волосы, ерошила их, кусала его в шею, за ухо, смеялась и вновь отрубалась на какое-то время. Чуя поставил пустую бутылку из-под пива на мокрый кафель и пошел за ними. За пределами дома громкая музыка била по ушам не так сильно. Голоса стихли, и ночная прохлада приятно освежала. Кто-то, шатаясь, ковылял домой, кто-то пытался попасть ключом в дверь машины, кто-то просто валялся на обочине и спал. Накахара на дух не переносил людей, которые не знали своего лимита, напивались в стельку, не соображали где находятся, валились с ног, несли всякую чушь и вели себя крайне вызывающе. Эйлин чудом удалось предотвратить несколько назревающих серьезных драк. Удивительно, как крепка духом была эта девушка. Такие, как Эйлин Карлайл, костьми лягут, но получат желаемое. Сильных личностей Чуя уважал, но эта девушка всегда вызывала двоякие чувства. Отыскав в темноте Дазая, Накахара резко сменил направление и двинулся в его сторону. Он стоял возле машины, пытаясь одной рукой нащупать ключи в кармане. Шейла едва не соскользнула с его плеча, а затем, проснувшись, начала хныкать и просить его вернуться обратно. Говорила она заплетающимся языком, слабо колотила Дазая кулаками по спине, а потом и вовсе набросилась на него с рваными поцелуями. — Помощь не нужна? Чуя усмехнулся. Ему не нужно было видеть лица Дазая, чтобы предугадать его реакцию: он закатил глаза и тяжело вздохнул. — И все-таки ты за мной следишь. — Совсем немного, — честно признался Чуя. — Ну же, не ломайся. Я всего лишь помогу достать ключи. Дазай посмотрел на него с сомнением но, столкнувшись с невинным, благожелательным взглядом, сдался. — Ладно. В заднем кармане. Чуя подошел к нему непозволительно близко. И если первому это нравилось, то второй сразу напрягся. Накахара опустил руку в передний, плотно облегающий карман и нагло коснулся чужого горячего бедра пальцами. — Я, блять, сказал, задний карман! Чуя вынул руку и виновато улыбнулся. — Прости, прости! Это все алкоголь, — он положил одну руку на талию, а вторую ловко запустил в задний карман брюк. Дазай вздрогнул от внезапного прикосновения холодных рук и нервно вытянулся, словно струна. В его глазах горела злость, и очередное проклятие вот-вот готово было сорваться с губ. — Достал! — Чуя победно помахал ключом и звонко шлепнул его по ягодице. — Сука! — И этим ртом ты целуешь свою мать? — театрально сокрушился Накахара. — Осаму… — Шейла вновь проснулась, и Дазаю пришлось повременить со своим гневом. — Клянусь, завтра я сломаю тебе второе ребро! — прошипел он. Чуя приблизился к нему вплотную. Тяжело сглотнул, втягивая в легкие холодный запах его парфюма, сигарет и бренди. Он с трудом боролся с желанием схватить его за галстук, грубо притянуть к себе и прильнуть к манящим приоткрытым губам. Наверняка они очень мягкие и горькие от количества выкуренных сигарет. Поймав полный отвращения взгляд Дазая, Чуя тряхнул головой, возвращая себя в реальность. Он открыл дверь машины и отошел, позволяя ему посадить Шейлу на соседнее сидение. Пока Осаму пристегивал ее и поправлял сползшую рубашку, Чуя незаметно бросил ключи на водительское сидение и ушел.

***

Весь университет поглотила сонная дрема. Даже самые шумные и активные сидели на парах с низко опущенными головами, клевали носом и, сонно потягиваясь, смотрели на часы. Переплюнуть Гленна в занудстве мог только один человек — Джайлс. Говорил он так тихо, что даже сидящие в первых рядах едва его слышала. Иногда он резко замолкал и долго стоял неподвижно напротив доски, разглядывая формулы, написанные им самим же. Джайлс выглядел лет на сорок, но его манера одеваться и вести себя говорила о том, что ему куда больше сорока. Легкая щетина и зеленые глаза его сильно молодили. Чуя, подперев голову рукой, лениво смотрел в окно, наблюдая за редкими машинами, выезжающими из двора университета. Мич, старый охранник, сидел возле ворот на кресле-раскладушке и грыз семечки. Шелуху он кидал прямо под ноги и каждый раз оборачивался, чтобы удостовериться, не поймал ли кто его за этим преступлением. А ведь урна находилась всего в десяти шагах. И не сам ли Мич только на днях отчитывал Райли за брошенный на землю фантик? Дазай спал, спрятав лицо в изгибе локтя. Он и не заметил, как дверь в аудиторию отворилась и некто, вытянув стул, с тихим скрежетом плюхнулся напротив него. А может, и заметил, но не подал виду. — Чувак… — тихо позвал Бертон. — Надо поговорить. Минуту не было никакой реакции, а потом Дазай поднял руку, на которой покоилась его голова, и показал Прайсу средний палец. — Доходчиво? Бертон нервно бросил сумку на стол и подвинул стул ближе к другу. — Слушай, знаю, я поступил по-свински. Не понимаю, как вообще мог подумать, что ты… — Что я один из этих? — договорил Дазай. Прайс посмотрел на него с замешательством. — Ну же, Берт, говори как есть. Я подумал, что ты заднеприводный. Пидор, — выплюнул он. — Такой же, как те ублюдки, которых мы когда-то колотили. Да? — Нет. Нет! Твою мать, Осаму! Я не думал ничего такого. Клянусь, — Бертон сжал его плечо. — Да, прокрались нехорошие мысли, и я до сих пор виню себя за них. Но я знаю, что ты нормальный. Ты же мне как брат! Дазай фыркнул и сбросил его руку. — Чувак, ну прости. Мы выросли вместе. Я знаю тебя как облупленного. Просто был на взводе из-за Вилберна, еще и этот… — Бертон кивком головы указал на Чую, — ненормальный. — Ладно, забей. — То есть, Прайс Бертон по-прежнему твой братан? — спросил он, обнажая белые зубы и протягивая кулак. Дазай устало засмеялся, отвечая ему легким ударом кулака. — Конечно. Поцелуемся в знак примирения, Берт? — Ну тебя…

***

На работу Чуя собирался нехотя. А с таким огромным усилием с постели вставал в первый раз. Обычно он просыпался раньше будильника, наспех натягивал футболку, спортивные штаны и бежал в парк размяться. По возвращении готовил на скорую руку и убегал на работу. Ему нравился Линкольн. В частности, по выходным. Город умирал. На улице людей и машин становилось меньше. Иногда попадались редкие пешеходы, выгуливающие своих питомцев, неудачники вроде Чуи, с утра спешащие на работу, и пожилые люди, неторопливо прогуливающиеся под теплыми лучами солнца. Но ближе к обеду испарялись и они. Лишь безумец осмелился бы выйти на улицу после двенадцати. Пекло так сильно, что легко можно было слечь, получив тепловой удар. В такие моменты Чуя и начинал скучать по Японии. Пусть он и любил тишину, но временами она становилась давящей. Особенно поздними вечерами. Предоставленный сам себе, один, в четырех стенах, Чуя безмолвно смотрел на белый потолок либо вполуха слушал чей-то сухой голос по телевизору, не вникая в суть слов. Одиночество съедало его изнутри, из-за чего порой хотелось выть от безысходности. Линкольн иногда походил на город из описаний какого-то постапокалипсиса. Безлюдный, скучный и мертвый днем. Люди, словно насекомые, разбегались по углам, прячась от света. И лишь редкими вечерами, высунувшись из окна с сигаретой во рту, Чуя наблюдал за ними с нескрываемой завистью. Смотрел на счастливые влюбленные парочки, их веселые улыбки, слушал чужой смех и думал, будет ли сам когда-нибудь на их месте. В Японии было много людей и городской шум не стихал даже ночью. Там одиночество ощущалось не так сильно. — Доброе утро, мистер Бейли, — Чуя приветливо улыбнулся. — О, Чуя, тебя-то я и искал, — мужчина быстро подошел к Накахаре и мягко положил руку на его плечо. — Джейми звонил минуту назад. Говорит, тетка умерла. Подменишь его сегодня? — То есть я в две смены? — спросил он со вселенской тоской в голосе. — Не торопись отказываться, парень! — Бейли улыбнулся. — Я заплачу тебе за обе смены и еще с меня бонус. Чуя тяжело вздохнул, засучил рукава клетчатой рубашки и потянулся за зеленым фартуком. — Хорошо. И чтоб вы знали, про бонус я не забуду! Работал он в небольшом кафе в центре города. Чаще посетителями этого места бывали пожилые люди. Да и те приходили лишь от скуки, с целью поговорить и посидеть под приятной прохладой кондиционера. В самом углу висел небольшой плазменный телевизор, по которому постоянно крутили новости и скучные политические передачи. Сколько Чуя ни пытался уловить суть разговора, постоянно кто-то его отвлекал либо он сам терял интерес к дискуссии. Обычно серые будни в этом месте разбавляла Хлоя, но и та уволилась всего пару дней назад. Людей, как он и думал, было совсем мало. Пустовали практически все столики, не считая двух последних. За одним сидела пожилая пара, попивая кофе, а за вторым столиком — Генри, адвокат из конторы через дорогу. Он лениво кушал свой бифштекс, устало перебирая кипу документов. А ведь только утро, подумал Чуя, глядя на него. Единственный человек, сидящий за барной стойкой, кинул наличные на стол и, коротко поблагодарив Накахару за кофе, вышел на улицу. Супружеская пара из-за чего-то начала смеяться. Генри с тяжелым вздохом отодвинул документы и отпил холодный сок. Чуя от скуки начал протирать и без того чистые стаканы. Даже работа на стройке была куда веселее. Маленький колокольчик над стеклянной дверью тихо зазвенел, предупреждая о новом клиенте. Накахара даже голову не поднял, словно заранее знал, кто и в какие часы приходил в это заведение. По расписанию должна была прийти миссис Салиман. Отвратительная старушка с мелким раздражающим псом, который не закрывал пасть, рыча на каждого прохожего. И Чую он почему-то особенно невзлюбил. Неужто чувствовал взаимную неприязнь? Салиман, как правило, всегда заказывала говяжьи котлеты для собачонки и омлет для себя. Готовые котлеты она предварительно нюхала, пробовала и с кислым выражением лица, словно не мясо поела, а откусила кислую конфету, садилась за шестой столик, где был самый хороший обзор на улицу. Но когда он не услышал уже привычное «Три котлеты для моего Тутси и один омлет», вскинул голову и удивленно замер. Дазай был не менее удивлен, но быстро взял себя в руки. — Какого хрена? — спросил он раздраженно. Губы Чуи невольно растягивались в улыбке, стоило ему только увидеть этого парня. И неважно, бывал он раздражен, зол или весел, Накахара был рад одному его присутствию. — И тебе доброе утро, Кексик! — он весело посмотрел на него и на всякий случай отодвинулся от стойки. Дазай, что странно, на его издевательское приветствие никак не отреагировал и сонно плюхнулся на высокий стул, потирая пальцами опухшие глаза. — Тяжелая ночка? — Не твое дело, — Дазай поморщился. Накахара едва открыл рот, как дверь вновь отворилась и на пороге появился Бертон. Этот, в отличие от первого, был одет с иголочки, бодр и весел. Словно и не не спал всю ночь. Прайс, еще у входа заметив Чую, выражение лица сделал в точности как у Дазая. — Так вот где всякий отброс работает, — протянул он издевательски и сел напротив друга. — Сделай нам два кофе. Чуя пожал плечами и скрылся за дверью. Спустя минуту-две он вернулся и начал варить кофе, не особо вникая в суть разговора между ними. Насколько ему показалось, Прайс уговаривал Дазая куда-то с ним сходить. Иногда он громко смеялся, привлекая к себе внимание, а порой переходил на шепот. Накахара с громким стуком поставил перед ними две чашки. — В одну из них я плюнул. Прайс с отвращением разинул рот. Дазай прыснул, но кружку потянул ближе к себе, обхватил ее ладонями и, закрыв глаза, втянул приятный аромат кофе. — Так ты пойдешь со мной? — спросил нетерпеливо Бертон. — Слушай, Берт, я не в настроении. — А бывает иначе? Чуя бросил на поникшего Дазая короткий взгляд и вернулся к своим делам. — Я не пойду. — Здорово! — Прайс резко отодвинул стул и поднялся. — Потом не жалуйся, что твои билеты достались Джину. — Приятной игры, — равнодушно бросил Дазай в спину друга. — Мне кажется, или в последнее время вы конфликтуете слишком часто? — Чуя облокотился о стойку, поставив перед ним сахар. — Не твое… — Дело… — он покачал головой. — Смени уже пластинку, а? Дазай ничего не ответил, угрюмо взял чайную ложку и вдруг замер с занесенной над сахарницей рукой. — Мне показалось, ты любишь сладкий. Осаму осторожно посмотрел на Чую и, встретив веселый, любопытный взгляд, поспешил спрятать глаза за густой челкой. — Люблю, — буркнул он. — Тебе говорили, насколько ты мил? Особенно когда смущаешься? — Да кто смущается?! Чуя звонко засмеялся. — Смотрю, ты уже на первой стадии принятия неизбежного. — Ты ко всем посетителям так подкатываешь? — спросил Дазай, медленно размешивая кофе. Когда железная ложка с тихим стуком опустилась на блюдце, он вновь обхватил кружку ладонями, словно пытался таким образом согреть руки. — Нет. Только к тебе. И судя по тому, как ты спокойно реагируешь… — Иммунитет к идиотам, — перебил Дазай. — А не потому, что я смирился. Просто иногда спорить и что-то доказывать бесполезно. Чуя нахмурился. — Ты… — его снова перебили. На этот раз миссис Салиман, просящая добавки для своего Тутси. — Мы все еще говорим обо мне? Или речь о твоих… — И чтобы с корочкой! — крикнула Салиман, не вставая с места, приказным тоном. Оба закатили глаза. — Пожалуй, мне пора, — Дазай хотел подняться, но рука Чуи дернулась быстрее, прежде чем до него дошел смысл его слов. — Посиди еще немного, — с мольбой в голосе попросил он. — Не оставишь ведь ты меня наедине с этой жабой? Он поставил на стол кружку с малиновым чаем и белое блюдце с круассанами. — Ты меня подкупаешь? — Дазай пораженно изогнул бровь. — А на что похоже? — Чуя, смеясь, отошел от стойки выполнять заказ Салиман. В кафе было уютно и прохладно. Глядя на небольшой градусник, где красным горела крупная цифра «30», все желание покинуть эти стены отпадало. Тихие голоса и звук телевизора приятно успокаивали. Запах свежесваренного кофе и его малиновый чай создавали смесь необычайного аромата. Вскоре к ним добавился и запах жареного мяса. Дазай отпил немного горячего напитка, смакуя его на вкус, и удовлетворенно хмыкнул. Кофе и чай у этого парня получались отменные. Говорить об этом вслух он, конечно же, не стал. Осаму украдкой поглядывал на Накахару, удивляясь, почему все еще сидит тут. Конечно. Кондиционер. Чай. Круассаны. Родители… Его взгляд потускнел от одной лишь мысли о них. За завтраком Хидео сказал, что по окончании учебы он будет помолвлен с дочерью его партнера по бизнесу. Произнесено это было тоном, не терпящим возражений. Их брак с Ванессой теперь стал очевидным. В таких семьях не спрашивают, хочешь ты или нет. Тебя просто ставят перед фактом. — Эй, Кексик? — Чуя щелкнул пальцами перед его носом. — Ты чем-то взволнован? — Прекрати называть меня Кексиком! — огрызнулся Дазай. — Хорошо, — он поднял руки. — Так что? Осаму тихо взвыл и уронил голову в свои ладони. Хотелось уйти и хотелось остаться. Голос у Накахары был приятный, успокаивающий. Дазай даже с «Кексиком» готов был смириться, лишь бы он продолжал говорить. Неважно о чем. — Осаму… — теплая ладонь зарылась в густые волосы и нежно взъерошила их. — Помнишь, что я тебе говорил? Я умею слушать и хранить секреты. Дазай поднял на него карие глаза и поразился тому, как внезапно его отпустило. Словно кто-то поднял все невидимые рычаги и дал волю эмоциям. А может быть, сказывалось отсутствие всех прочих личностей, в компании которых он привык проводить время и играть свою роль примерного сына, студента, друга, парня. — Ты… Ты когда-нибудь сталкивался с ситуацией, когда тебе не хочется… — Дазай замолчал. — Ну… То есть, когда тебя ставят перед фактом, и ты не можешь сказать — нет. Не можешь противиться принятому за тебя решению. Чуя внимательно слушал его, постукивая пальцем по столешнице. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но вся проблема в выборе, не так ли? — Дазай потер сонные глаза и кивнул. Совсем как ребенок. — Ты либо принимаешь его последствия, либо идешь по уже протоптанной тропе. — А если я уже пытался, но ничего не получилось? — А кто сказал, что у тебя всего одна попытка? — Чуя накрыл его ладонь своей и несильно сжал. — В моем случае ошибка непростительна, — произнес Дазай, отрешенно разглядывая узор на дне стакана. — Все ошибаются, Осаму. Это и есть доказательство того, что ты пытался. Не сидел сложа руки. Чуя щелкнул его по носу и схватил тарелку с готовыми котлетами для миссис Салиман. Пока он стоял рядом с ворчливой старушкой, слушая ее капризы и придирки, Дазай не сводил с него задумчивого взгляда. Первый раз кто-то сказал ему — следуй своему пути, не бойся ошибаться, а не привычное — ты должен. И он хотел бы прислушаться к этому совету. О, как бы он этого хотел. Оставить все. Учебу, семью, друзей. Не просыпаться каждое утро в напряжении, не сидеть каждый день за длинным столом в мрачной, давящей атмосфере. Выбросить все лекарства, которые он пил много лет, борясь с депрессией. Ему хотелось в кои-то веки набраться смелости и сказать отцу нет. — Осаму? Эй? Земля вызывает Осаму! Дазай испуганно дернулся, едва не сбив рукой кружку с остывшим чаем. — Я слышу, как ворочаются шестеренки у тебя в мозгу. Так… — Ты каждого клиента слушаешь так внимательно и даешь советы? — Нет, — Возразил Чуя. — Только тех, кого я люблю. — Ты ведь говорил, что по девчонкам? — не унимался Дазай. — Да, мне нравятся девушки. Но в тебя я влюблен. Так понятнее? Колокольчик над дверью тонко зазвенел, предупреждая о новых клиентах.