***
— Чувак! — Бертон громко засмеялся. — На тебя ведро воды опрокинули? — Решил пройтись на своих двух. — И подобрал самое удачное время! — Прайс закинул руку на его плечо, другой громко барабаня пальцами по столу. — Какие планы на сегодня? Дазай зло сощурил глаза. — Ты, случаем, не знаешь, кто тут разъезжает на серебристом Кадиллаке? Бертон перестал покачиваться на стуле и задумчиво приложил палец к губам. — Если память мне не изменяет и мы говорим об одном и том же Кадиллаке, то, скорее всего, это Джастин. — Скорее всего или точно? — спросил угрюмо Дазай. — Точно. А зачем тебе? — Хочу с ним поговорить. Бертон усмехнулся и заговорщически подмигнул. — Куда тащим? — На задний двор, — ответил Дазай спокойным голосом, рассматривая пустующую парту Чуи. Через десять минут пришел Гленн. Злой, запыхавшийся и мокрый с ног до головы. По аудитории прокатился тихий смех и едва слышные щелчки камеры. Райли несколько раз оборачивался назад и смотрел на парту, которую обычно занимал Накахара. Еще через минуту он бросил кислый взгляд на Осаму и Бертона. Райли не сомневался, что эти двое как-то связаны с его внезапным исчезновением. А Чуя, вероятно, сейчас лежит дома с очередными переломами. Он бы и не прочь ему позвонить, но, слишком поздно спохватившись понял, что номера Накахары у него нет. Нет ни у кого. Дазай же, не придав этому никакого значения, отключился уже через две минуты. Голос Гленна действовал лучше любого снотворного. Иногда его будил Прайс, чтобы показать очередное идиотское видео. Потом на радостях начинал рассказывать о крупной сделке, которую провернул прошлой ночью. Когда он снова открыл рот, Дазай поднял голову. — Дай мне поспать, мудила. Бертон закатил глаза. — Ты и так постоянно спишь. Серьезно! Если где-то откроют конкурс по самому длительному сну, ты возьмешь первое место. Дождь тихо стучал по окнам. Тонкие ветки деревьев бились о железный отлив. Гленн что-то увлеченно рассказывал, не забывая порой вставлять истории о том, как много он путешествовал, как много повидал и на открытие скольких важных объектов его приглашали. Везде он был желанным гостем, а его советы по делу всегда высоко ценились. Райли каждые минут десять протирал линзы очков о свой галстук и заводил за ухо жирную челку, которая в ту же секунду вновь падала ему на один глаз. — Скучно… — протянул Бертон, зевая.***
Джастин несколько раз пытался вывернуться из крепкого захвата и слинять. И столько же раз получал от Бертона в живот. Дазай, уставший от бесконечного дерганья, завел его руки за спину и ударил под колено. Юноша, потеряв равновесие, ударился бы лицом о лестницу, не схвати его Прайс вовремя за ворот пиджака. — Прекрати вырываться. Мы всего лишь хотим поговорить, — приторным голосом сообщил Дазай. Джастин перевел напуганный взгляд с одного на другого. — Слушайте, парни… — он закрыл глаза и нервно прикусил кровоточащую губу, — Осаму… я правда тебя не заметил на улице. — Да? — Дазай изогнул бровь. — А мне показалось, ты намеренно ускорился, когда увидел меня впереди. — Нет, я бы ни за что… От резкого удара в живот он скрючился, обхватив себя обеими руками. Бертон, удовлетворенно хмыкнув, отошел в сторону, покопался в карманах брюк и выудил мятую пачку сигарет. — Джастин, детка, — Осаму сел на корточки возле него и тяжело вздохнул. — Я всего лишь хочу, чтобы ты сказал: «Да, я сделал это намеренно». — Я тебя не заметил! — крикнул он отчаянно. — Неправильный ответ. — Дождь был сильный! А эти проклятые дворники на машине у меня барахлят больше месяца. Кто ж знал, что пойдет такой ливень. — Ну как бы по телику и радио передавали, умник, — произнес Бертон, затягиваясь сигаретой. — А может, я не слушаю радио и не смотрю телевизор! — огрызнулся Джастин. — Это вы, идиоты… Договорить он не успел. Дазай снова ударил его в живот, и на этот раз куда больнее. Джастин даже звука издать не успел. Он лежал на заднем дворе в широкой луже, жадно глотая воздух. Внутренности горели, словно эти двое не избивали его, а заставляли глотать кипяток. Из его глаз потекли слезы, а изо рта вместо слов раздавались одни хрипы и сдавленный кашель. — О! Я чуть не забыл, — Прайс бросил окурок на землю и придавил его ногой. — Сходишь на сделку со мной сегодня? — Я ведь сказал, никаких ночных сделок. — Я знаю. Знаю! — Бертон вытянул руки в примирительном жесте. — Но это первая крупная сделка. К тому же не совсем чистая. Дазай тряхнул головой, смахивая с волос капли дождя. — А до этого типа все было по закону? — Нет, — Бертон толкнул ботинком Джастина, едва находящегося в сознании. — Просто… порошок смешан с другим. Не совсем качественным. — И? — Дазай сложил руки на груди. — Берт, серьезно? Ты думаешь, они не просекут? — Все хорошо замаскировано. — Да на эту уловку и новорожденный нигер не клюнет. А ты пытаешься обмануть… — Ты со мной или нет? — спросил Бертон нетерпеливо, с нотками раздражения. — А сам как думаешь? На лице Прайса расплылась довольная улыбка.***
На следующий день Чуя снова не пришел. Зато Джастин ходил с гипсом на руке, простуженный и с крупными синяками под глазом и на щеке. Дазай и Бертон о его внешнем виде ничуть не волновались. В университете действовал один закон. Не можешь за себя постоять — терпи. Неважно, избили тебя до полусмерти или же всячески потешаются. Если об этом узнавал кто-то из родителей или преподавателей, за пострадавшей стороной до конца учебы закреплялся статус стукача. И если раньше его жизнь в стенах университета была еще приемлема, то вскоре от него отворачивались все. А идти против таких, как Дазай, Бертон, Джин и Эйлин, было глупо. Мало того, бесполезно. Если кого начальство и защищало в первую очередь, так это их. В итоге Джастину пришлось придумать правдоподобную историю с нападением хулиганов, чтобы оставить позади все бесполезные разбирательства. Спустя еще три дня Дазай, сам того не замечая, стал напряженно поглядывать на пустующую парту, где некогда сидел Чуя. Бертон эти взгляды замечал и лишь молча пожимал плечами. Райли, не менее обеспокоенный, тихо перешептывался с друзьями за первой партой. Время от времени кто-то из них оборачивался, чтобы посмотреть на Дазая взглядом, полным ненависти, осуждения и презрения. Сам Дазай на это только ухмылялся и показывал им средний палец. Порой ему приходилось удерживать Бертона, готового сорваться с места и всех четверых покалечить прямо на лекции. Обычно бывало совсем наоборот и именно Прайсу приходилось успокаивать вспыльчивого Дазая. Так он однажды и получил свой первый выговор, когда посреди пары приложил Джесси головой об парту, выбив ему передние зубы. А вот у Райли, казалось, чувство самосохранения напрочь отсутствовало. На шестой день Чуя наконец появился. Бледный, исхудалый, с огромными синяками под глазами. Не сказав никому ни слова, он спокойно прошел к своему столу, бросил сумку, вытащил учебники, сел на стул и отрешенно уставился в окно. Джайлс рассказывал очередную нудную лекцию, от которой впала в дрему половина сидящих в аудитории. Все его движения и слова были заторможенные. Он что-то объяснял, а потом молча смотрел в одну точку, задумчиво сжимая в руках мел и мокрую губку. Задавал вопросы и сам же нетерпеливо на них отвечал. Говорил то лениво, то слишком быстро. Многие всерьез подумывали о том, что Джайлс сидит на каких-то запрещенных препаратах. Стоило только раздаться звонку, как Райли быстро захлопнул учебник и подошел к Чуе. Несколько минут он о чем-то говорил с ним, время от времени бросая злые взгляды на Дазая. Чуя слушал его вполуха, иногда вяло мотал головой, а потом и вовсе отвернулся, показывая, что разговор на этом окончен. Райли предпринял еще несколько попыток его разговорить, но все было бестолку. Накахара смотрел куда-то сквозь него. — Я беспокоюсь, — тихо произнес он. Так и не дождавшись никакой реакции, Райли покачал головой и вернулся на место. Все последующие пары прошли в точности так же. С последней Бертон смылся на свидание, попросив Дазая прикрыть его. Дазай бы и сам не прочь уйти, но именно его мистер Рэймонд держал на коротком поводке. Этот человек был единственным, с чьей пары уходить не решался даже он. Ведь второй выговор Осаму получил именно из-за Рэймонда. Этому человеку было наплевать, кто его отец, сколько он платит в фонд университета и какую неотъемлемую роль играет финансовая поддержка его отца. Дазай частенько терялся между уважением к этому человеку и неприязнью. — И к слову, пока вы не убежали. Кто помнит, какой сегодня день? В аудитории повисла гробовая тишина. — Ну же! Что, совсем никто? — спросил Рэймонд. — Ладно. Поднимаем свои задницы и выходим на задний двор. Надеюсь, это освежит вашу память. — Уборка, что ли? — выпалил Саймон с досадой в голосе. — Абсолютно верно, мистер Уильямс. — Но это девчачья работа. Почему я должен собирать листочки во дворе? Надо мной будут потешаться! — Ну ты и болван, Саймон, — произнесла Эшли с отвращением. — Далеко пойдешь с таким мышлением. — Избавь меня от своих нравоучений. — Так! — сказал строго Рэймонд. — Все за мной. Дазай запихал книги в сумку и спустился за остальными, мысленно проклиная вовремя смывшегося Бертона. Территория университета была огромной. На заднем дворе росли старые высокие деревья, которые по какой-то причине не разрешали вырубать. А после недавнего катаклизма все листья с них повыпадали и лежали на земле. Райли прибежал с огромными мешками для мусора, парой метел и граблями. Себастьян, увидев это, отчаянно взвыл под громкий смех однокурсников. — Не один ты тут убираться будешь, умник, — буркнул Стив. — Хватит строить из себя жертву. Раньше начнем, раньше закончим. — Соглашусь со Стивеном, — сказал Рэймонд. — Сейчас я поделю вас на пары и каждому дам участок. — А что насчет вас? — спросил Дазай. — А я к тому времени попью коктейль и понаблюдаю, как ты убираешься. Он улыбнулся и похлопал Дазая по плечу. Все опустили головы, пряча улыбки и стараясь не засмеяться вслух. Когда Рэймонд поставил его в паре с Райли и Чуей, ему пришлось воззвать к своему здравомыслию и терпению, чтобы молча перенести его пренебрежительный тон и явную издевку в голосе. Однако одни мысли быстро вытеснили другие. Откуда Рэймонд знает о его неприязни к этим двоим? — Хитрый наблюдательный ублюдок… — прошипел он. — Я тоже не в восторге от пары с тобой, — буркнул Райли, поправляя челку. — Еще раз ты прикоснешься к этой долбаной челке, и я закопаю тебя в этом саду! — прошипел Дазай с едва контролируемой злостью. Все остальные разошлись по своим территориям. Чуя стоял чуть поодаль, пустым взглядом наблюдая за Себастьяном и Эшли, которые, даже не приступив к работе, уже вовсю собачились. Райли решил больше не испытывать судьбу — он схватил валяющиеся на земле грабли и стал собирать в одну кучу опавшие листья. Рэймонд, как и обещал, вальяжно растянулся на скамье, попивая холодный сок и перебрасываясь короткими фразами с учениками. Со временем возмущаться перестал даже Себастьян, покорно собирая в охапку стопки листьев. Эшли порой умела быть убедительной. Дазай, помявшись несколько минут, неуверенно подошел к Накахаре. — Где ты пропадал столько дней? Чую его голос словно выдернул из сна. Он вздрогнул и, обернувшись, удивленно посмотрел на Дазая. Молчал долгих десять секунд, а затем расплылся в довольной улыбке. — Неужто скучал по мне, Кексик? — О Боги… — Осаму хлопнул себя ладонью по лбу. — Забудь. Просто. Забудь. — Но ты сам подошел ко мне, — ответил он, едва сдерживая смех. — Потому что ты вел себя странно, — Дазай поморщился. — Странно? — Чуя схватил мешок с сухими листьями и потащил к остальной куче. Дазай пошел за ним, нервно сверля его спину задумчивым взглядом. Что-то было не так. Еще недавно он никого не замечал вокруг, словно находился в какой-то прострации, а теперь внезапно взбодрился. — Да, странно. — Я был не в духе. А что, скучал? — Чуя резко развернулся. Улыбка сползла с его лица, а голубые глаза смотрели пытливо, с нескрываемым интересом. Дазай, смутившись от столь пристального взгляда, завел руки за спину, нервно ломая пальцы. — Эй, расслабься, — он тихо засмеялся и щелкнул его пальцем по носу. — Я расслаблен. — Конечно. Как скажешь. Дазай возвел глаза к небу и шумно вздохнул, но ничего отвечать не стал. Райли пытался подобраться поближе и подслушать их разговор. Но затея с крахом провалилась. Себастьян и Эшли опять перешли на крик. Да и остальные не пытались соблюдать тишину. Кто-то врубил рэп, который он на дух не переносил, и неумело подпевал противным писклявым голосом. Райли устало бросил грабли на землю и плюхнулся в траву, апатично наблюдая за развлекающимися однокурсниками. Многие из них только рады были внезапным планам на уборку. Ведь дурачиться на природе куда интереснее, чем сидеть на скучной лекции. Сам Райли к физическому труду приспособлен не был и почти сразу начинал задыхаться. Зато он утешал себя тем, что в течение минуты мог решить уравнение любой сложности. А еще он бегло говорил на немецком, чем несказанно гордился. — Тут сороконожка, — сказал Дазай, с отвращением заглядывая в черный пакет. Чуя сдул рыжие пряди с лица и повернул голову. — Так вытащи ее. — Зачем? — Осаму перевел озадаченный взгляд с насекомого на Накахару. — Затем… что эта бедняжка никому не мешала. Бегала себе. А тут какой-то варвар затолкал ее в пакет с мусором. Он вытер пот со лба, продолжая собирать граблями не только листья, но и прочий мусор. Пустые банки из-под колы, энергетиков, бычки и упаковки от чипсов. — Только не говори, что боишься? — спросил Чуя издевательски. — Да как два пальца, — Дазай фыркнул и одним быстрым движением вытащил крупное насекомое из мусорного пакета. Сороконожка активно извивалась несколько секунд, а позже свернулась кольцом в его руках и замерла. Райли, наблюдавший за ними издалека, едва не вывернул содержимое своего желудка, как только понял, что именно тот сжимал в пальцах. Дазай решительно отошел в сторону и с непробиваемым выражением лица опустил насекомое в траву, затем закрыл глаза и сел на корточки, тяжело и часто дыша. Насекомых и крыс он боялся еще с детства. Настолько сильно, что в десятилетнем возрасте даже потерял сознание, когда увидел крупную крысу в конюшне. Старик Дженкинс разрубил ее пополам лопатой и, ворча, выбросил, причитая о всяких избалованных неженках. Дазай избалован не был. Отнюдь. В сравнении с Бертоном, которому родители с юных лет ни в чем не отказывали. Хидео же акцент делал на учебе, поощряя мальчика лишь при хороших результатах. В погоне за «идеальным сыном» он расписывал каждую его минуту. А за малейшую провинность могли и запереть на целый день. Ванесса много раз выступала против столь жестоких мер воспитания, но ее слова никогда не имели веса. Хидео либо отмахивался от надоедливой жены, либо их дискуссии заканчивались взаимными оскорблениями. Мистер Дэвис, семейный врач, спустя еще три года как-то за кружкой чая обыденным тоном сообщил: «Да, у вашего сына инсектофобия, насколько могу судить. В ужасе шарахается от насекомых. Неужели вы не заметили?». Ванесса покачала головой. А Хидео ответил, что все дети его возраста подвержены страхам. Но Дэвис с ним не согласился. Ребенку плохо и некомфортно, сказал он. Страшно в каком-то определенном месте. И если он видит там насекомое, то вскоре это перерастает в фобию и западает глубоко в сознание. А преодолеть этот страх самостоятельно он уже не сможет. — Осаму? — Чуя обеспокоенно положил руку на его плечо. — Все в порядке? Дазай слишком резко сбросил его руку и поднялся на ноги. — Да. А что? — Мне показалось… Ты боишься насекомых? — Что за бред? — он нервно засмеялся. Чуя, нахмурившись, наклонил голову вбок, придирчиво разглядывая его. — Ладно. Я закончил с мусором. — Здорово. Пойду скажу Рэймонду. — Слушай, — Накахара быстро схватил его за рукав пиджака, — давай пройдемся? Все равно одна пара пропадает. — И в чем подвох? — спросил Дазай. — Нет подвоха. Мне на работу через четыре часа. Не вижу смысла возвращаться домой, а потом идти обратно. — Хорошо. Чуя уже активно придумывал аргументы на его отказ, заранее убежденный, что если ему не врежут, так пошлют уж точно. — Эм… мне послышалось? Ты сказал… «хорошо»? — Да, именно это я и сказал, — Дазай быстро стряхнул песок с рук и кинул короткий взгляд на то место, куда совсем недавно выпустил насекомое. — Хочу подышать свежим воздухом. — Но мы и так на улице. — Еще слово, и пойдешь один. — Молчу, — Чуя провел пальцами по губам. Рэймонд сидел на деревянной скамье, закинув ногу на ногу. Его взгляд был направлен на Себастьяна и Эшли, которые весь собранный мусор начинали швырять друг в друга. В очередной раз Дазай убедился, что этот человек намеренно поставил их в пару. Он с Райли и Чуей, Себастьян с Эшли. Ведь каждый знал, как эти двое начинали собачиться при малейшем контакте. И что он сам ничего не сломал Райли за целый час — чудо. Или скорее потому, что тот благоразумно держался на расстоянии. Дазай в который раз думал записаться в тайне от родителей к психологу. Дэвис был врачом умным, квалифицированным, но открыться ему было сродни тому, что напрямую обратиться к Ванессе и Хидео. То есть все связанное с ним Дэвис без утайки сообщал этим двоим. Дазая всегда пугали в себе внезапные вспышки агрессии и резкий спад настроения. Любая мелочь могла вывести его из себя: случайный толчок в плечо, громкий смех, беспорядочный гул голосов и даже телефон Бертона, который постоянно трезвонил на парах, оповещая о новом сообщении. Его бесил Райли, который каждые несколько минут считал своим долгом обернуться назад и пройтись взглядом по всей аудитории. После того, как Дазай пригрозил ему сломать шею, тот стал оглядываться реже. От накаляющей обстановки дома порой хотелось выть от безысходности. Один день был неотличимо похож на другой. Даже семейные ссоры были как по расписанию. Частенько, лежа на своей кровати, он смотрел на узорчатый потолок и думал о словах Чуи. Там, в кафе, пару дней назад, эти слова его окрылили на какое-то время. Придали уверенности и духа. Но «Я смогу», которое Дазай упрямо повторял у себя в голове, быстро оттеснило другое, покорное — «Конечно, отец». — Куда пойдем? — Чуя поравнялся с Дазаем, вытряхивая из карманов шелуху и сухие листья. После нескольких дней проливного дождя погода была ясной и располагающей к прогулке. — Каково это, спать с парнем? — вдруг спросил Осаму. — Что?.. Услышав веселый смех за спиной, Дазай остановился и раздраженно махнул рукой. — Ты все слышал, — буркнул он. — Да, слышал, просто меня удивил сам вопрос, — Чуя усмехнулся. — Странно, что от одной фразы «спать с парнем» тебя не выворачивает от отвращения. — Не хочешь, можешь не отвечать, — Дазай равнодушно пожал плечами. — Я всего лишь пытался понять эту странность. Они вышли на центральную улицу, обогнули здание почтового отделения, адвокатскую контору и старенькое кафе для кошатников. Чуя, улыбаясь, смотрел на рыжего кота, который активно вылизывался, не обращая внимания на группу девушек, пытающихся привлечь его внимание. А спустя еще минуту он демонстративно развернулся и спрыгнул с окна. Чуя, засмотревшись на него, вспомнил, как когда-то сам выпрашивал котенка у тети. Но та лишь строго качала головой и на просьбы раз за разом отвечала отказом. А сейчас у него не то чтобы котенка завести, едва хватало времени перекусить и переодеться. А собака так вовсе была мечтой несбыточной. — Тебе в подробностях рассказать? — В подробностях это… — Смотрю, уже пожалел, что спросил, — Чуя поучительно оттопырил указательный палец, стараясь не засмеяться. — Вообще, тут почти нет разницы. Разве что нет упругой женской груди, и в живот тебе упирается чужой стояк. Но если ты принимающая сторона, то… — Господи! Довольно. Зачем я это представил… — Заметь, это ты спросил, — сказал Чуя глумливо. — Но вот что я тебе скажу. Когда ты влюблен, половая принадлежность играет самую незначительную роль. — Начнем с того, что нормальный, здоровый человек в представителя своего же пола не влюбится. Это психическое отклонение. Серьезно. — Скажи честно, — Чуя внезапно остановился и схватил его руку. — Это твое собственное мнение или кем-то навязанное? Дазай посмотрел на бледную руку, крепко сжимающую его, и поморщился. — У меня есть своя голова на плечах. И я считаю это отвратительным. — Такое чувство, словно ты себя убеждаешь в этом. — Нет. Это не так, — ответил он упрямо. — Ладно, умник. Но ведь я тоже спал с парнями, — соглал Чуя, внимательно наблюдая за его реакцией. — Однако ты продолжаешь со мной беседовать. Где логика? Противоречишь сам себе. — А ты. Ну… — Дазай помедлил, а потом обреченно закатил глаза, — был принимающей стороной? — выпалил он на одном дыхании. Накахара с минуту удивленно молчал, а потом взорвался громким смехом. — О Боги! До чего прелестное создание! Дазай покраснел и резко выдернул свою руку. — Нет, мой дорогой, принимающей стороной я не был. Как-то не приходилось. Спокойно прогуливаясь по городу, они сделали длинный крюк и вышли в парк. И он, что странно, был почти пуст. Обычно тут бывало не протиснуться. По узкой гравийной тропинке маленькими неторопливыми шагами шла под руку пожилая супружеская пара. Ближе к фонтану на сырой скамье сидела девушка, устало покачивая коляску с ребенком. Полная некогда детьми, огромная песочница пустовала и выглядела как-то одиноко. Непривычно. Слабый ветерок подбрасывал сухие листья в воздух, кружил их и носил по всему парку. Дазай поймал один, раскрошил жухлый лист и отряхнул ладонь. Стыдно было признаться даже самому себе, что человек рядом вызвал у него какое-то странное чувство гармонии и спокойствия. Чуя не только говорил, он умел слушать. И слушал с таким вниманием, словно чужая проблема на самом деле его интересовала. Это и в сравнение не шло с Бертоном, который имел довольно скудный запас утешительных фраз типа: «Тебе просто нужна новая баба». — Ты слишком громко думаешь, — Чуя перекинул сумку на другое плечо. — Не пробовал хоть иногда перестать рефлексировать? Отпустить себя. Поддаться куражу, черт возьми. — А ты не пробовал прекратить врываться в чужую жизнь, как к себе в комнату? — спросил Дазай, глядя пустыми глазами перед собой. Внутренняя хандра никак не отпускала. Да и щекочущее чувство ужаса от предстоящего ужина с будущей невестой через неделю. Его жизнь менялась слишком быстро под отцовским влиянием, и он никак не мог это остановить. — Нет, — протянул Чуя. — Я тебя люблю. И даже твое кислое выражение лица не заставит меня передумать. И еще, позволь спросить, что с тобой творится в последнее время? Дазай остановился. Чуя посмотрел на него с какой-то печалью в глазах. — Я не понимаю, почему гуляю с тобой. Почему вообще стою тут. Ты вызываешь… двоякие чувства. — Во-первых, спасибо за откровенность. А во-вторых, я собеседник куда интереснее, чем Бертон. — Да неужели? — Дазай улыбнулся. — Конечно! Твой темнокожий друг, кроме слов «сиськи» и «жопа», больше ничего толкового сказать не может. Оба засмеялись. Чуя закинул руку на его плечо и подмигнул. — Как насчет того, чтобы выбиться из своего идеального графика и сходить куда-нибудь вместе? Пока Дазай не успел ответить, Накахара быстро приложил палец к его губам. — Никаких приставаний. Даю слово. — И никаких «кексиков»? — Никаких «кексиков», дорогуша. Что-то внутри него кричало, билось головой об железные прутья и пыталось дотянуться мерзкими худыми ручонками. Отцу это не понравится. Миссис Гаспар будет сердиться. Ванесса вновь в тебе разочаруется. Развернись, кричал скрипучий тихий голос. Дазай поднял голову и слезящимися от яркого света глазами взглянул на солнце. Он думал, что даже с Бертоном на сделку пошел бы с большей радостью, чем домой. Конечно же, Чуя был прав, когда сказал, что он собеседник куда интереснее. Но будь у него выбор, он, не задумываясь, выбрал бы Прайса. Накахара казался ему странным. Еще с первого дня. Как активно он пытался влиться в образ простачка и добродушного парня, когда отнюдь им не являлся. Каждый день Дазай чувствовал на себе этот внимательный взгляд голубых глаз. Чувствовал, как они фиксируют каждое его движение, жесты, слова. Смотрят безотрывно, с нездоровым интересом. Как такое возможно? Ты сходишь с ума, парень, повторял он себе много раз. Это стресс. Никто на тебя не смотрит. И каждый раз, оборачиваясь назад, чтобы удостовериться в лживости своей параноидальной фантазии, он видел его. Но взгляд Чуи бывал устремлен не на него. На Райли, который не мог что-то говорить, не жестикулируя руками как идиот, не знающий куда деть свои конечности. На Шейлу, которая находила его интересным и общительным, на Джейса. Джейса! Придирчивого ко всему своему окружению. Но именно в этом парне он души не чаял. Как-то в столовой даже посчитал важным поделиться этой информацией с Дазаем: «Невероятный человек! Пообщайся с ним!» Пожалуй, единственные, кто не попал под его чары, были они с Бертоном. — Хьюстон? База вызывает! — Чуя взъерошил лохматые волосы Дазая. Тот вздрогнул, затем раздраженно опустил голову, уворачиваясь от вновь тянущейся к нему руки. — А ты прекрасный актер, Чуя. Накахара остановился и со смешинками в глазах посмотрел на него. — Я испытываю моральный оргазм, когда ты произносишь мое имя! — Идиот… Дазай пошел вперед, стягивая с шеи галстук. Он небрежно затолкнул его в карман, представляя, с каким выражением лица Дебора будет его гладить. Создавать лишнюю работу для нее не хотелось, но галстуки всегда у него были в немилости. К берегу озера они спускались медленно, стараясь не соскользнуть с высокого уступа. Чуя сполз первым и протянул Дазаю руку, но тот окинул его таким взглядом, что Накахаре пришлось покорно отойти в сторону и пропустить его. Конечно, можно было пойти на другую сторону берега, более оживленную, но сидеть среди людей не хотелось. Дазай всегда считал, что в таких местах стоит гулять в одиночку. Сидеть на песчаном берегу, задумчиво смотреть вдаль и просто эмоционально отдыхать, выбросив все заботы из головы. — Там катамараны дают напрокат, — Чуя встал рядом, приложив ладонь ко лбу. Дазай проследил за его взглядом, встал на одно колено, расшнуровывая кеды, засучил рукава и взял обувь в руки. — Блять! Жжет! — А ты что думал? — Накахара сощурил глаза. Долгие десять минут они искали хозяина катамарана. Тот нашелся чуть поодаль, сидящий под навесом возле маленькой пляжной кофейни. В одной руке он держал талое мороженое, в другой книгу. Чуя изогнул бровь, уставившись на синие пляжные шорты с ромашками, которые были ему явно не по размеру. Весь его неухоженный внешний вид вызывал отвращение. Дазай поскреб комариный укус на щеке и отошел немного назад, тем самым говоря «твоя идея, ты и разговаривай с ним». — Прошу прощения. Это вы хозяин того красного катамарана? — спросил Накахара. Мужчина с ленцой поднялся с деревянного шезлонга и сбросил задремавшего на его коленях кота. — Да, я. Хотите взять напрокат? Талое мороженое стало стекать между его пальцев и тоненьким ручейком залилось под запястье. Он, не задумываясь, облизал руку и вытер остатки об шорты. Дазай, которого едва не стошнило от увиденной картины, спешно закрыл рот ладонью, сдерживая рвотный позыв. — Он его облизал! — прошипел он ему на ухо. Чуя несильно пихнул Дазая в плечо, с трудом удерживая серьезное выражение лица. — Да. На часик. — Отлично. С вас тридцать баксов. Я тут, если вдруг будете тонуть. Небольшой навес был и на катамаране. Сам он оказался куда больше, чем выглядел на расстоянии. Вместе они вытолкали его в воду и, засучив брюки до колена, сели на отдельные сидения. Чуя несколько минут возился со ржавым рычагом, пытаясь отрегулировать спинку. Дазай остановил скептический взгляд на веслах. — Это типа на случай, если педали крутиться не будут? — Не умеешь плавать? — хмыкнул Чуя. — Руками я уже поработал в университете, — ответил он. Странные жалобные скрипы, которые издавала эта посудина, доверия не вызывали. Дазай предложил кататься недалеко от берега и Чуя согласился. Иногда они останавливались и макали ноги в теплую воду, перебрасываясь короткими фразами. Катамаран слегка покачивался на невидимых волнах и медленно плыл вдоль берега. Под шум воды и приятное обволакивающее тепло хотелось закрыть глаза и подремать хотя бы полчаса, наслаждаясь долгожданным внутренним балансом. — Прекрати на меня пялиться. — Я думал, ты спишь, — ответил Чуя. — Заснешь тут. Он завалился на другой бок, с неохотой крутя педаль одной ногой. — Ты очень милый, когда спишь. Так и хочется поцеловать. — Останови свою больную фантазию, извращенец, — ответил Дазай беззлобно, совсем расслабившись. Казалось, еще немного подобного времяпровождения, и он растечется по этому катамарану словно желе. — Скажи, — Чуя подпер рукой подбородок, — что заставило бы тебя поцеловать мужчину? — Ничего, — лениво ответил тот. — Оставь эти бесполезные попытки. — Хм… а если тебе предложат месячный абонемент на сон? — А ты можешь мне его предложить? — Дазай засмеялся. — Нет... — Вот и заткнись. Чуя задумчиво сложил руки на груди. — Я определенно за это получу. — За что полу… — Дазай резко дернулся и, коротко вскрикнув, упал прямо в воду. — Три, два, один… — Сука! — он вынырнул, тяжело дыша и сплевывая соленую морскую воду. — Повторяешься, Кексик, — Чуя улыбнулся, мечтательно прикоснувшись пальцами к своим губам.