« This world will break your heart. »
Ужасающая красота. Это ведь оксюморон? Конец света положил начало кое-чему прекрасному. Казалось бы, восхищение здесь абсолютно неуместно, но Ньют никогда в своей короткой жизни не видел ничего красивее и величественнее (насколько об этом можно судить, если память потеряна). Всё больше и больше людей подвергалось воздействию вируса, а чудом не заразившиеся бежали в последнее место, что осталось от цивилизации, и, самое главное, было защищено огромными стенами. Последний город. Последний след человека в истории. Что ж, уходить, так красиво. Новейшие технологии Лабиринта не шли с ним ни в какое сравнение. А под покровом ночи, в свете прожекторов, искусственных фонарей и плазменных панелей на стенах высоток, всё выглядело в тысячи раз удивительнее и фантастически, что дыхание перехватывало. Ньют чувствовал себя непослушным подростком, сбежавшим из дома, чтобы нарушить комендантский час и погулять в непозволительное время. И, как самый настоящий подросток, восхищенно рассматривал каждую деталь, каждую витрину, погрузившись в до этого не изведанную атмосферу ночного города. Галли уже устал повторять одну и ту же фразу «Нужно торопиться» в десятый раз за десять минут. Но блондин ничего не мог с собой поделать. Красоту невозможно игнорировать, какая бы она не была на самом деле. Холодная, неприступная, фальшивая. Такова горькая реальность. На самом деле это место уже не живет, а доживает свой век. Для удобства последних на Земле людей созданы самые благоприятнейшие условия. Здесь и бутики, парки, дорогие рестораны, разнообразные развлечения от двухэтажных бассейнов до кинотеатров и другие пережитки прошлого. В общем, всё, что нужно для удовлетворения потребностей человека. Видимость жизни создана благополучно. Но правда в том, что людей-то здесь и не осталось. Человечность выпита до дна, искоренена паразитом под названием ПОРОК. Можно ли здоровые от вируса оболочки назвать «людьми»? Запрограммированные под одну гребёнку, трясущиеся от каждой пылинки последние представители вида не вызывают ничего кроме жалости и отвращения. На каждом лице без исключения — белые маски и отстранённые глаза, словно кто-то активировал сотни клонов. Сегодня вечером целая бригада врачей и стражей правопорядка забрала какого-то мальчишку, видно, заразившегося. Он умолял, убеждал, что это всего лишь симптомы простуды. Он плакал и просил свою мать о помощи. Но та с перекосившимся от страха за собственную шкуру лицом лишь брезгливо отошла в сторону. Ньюту вспомнился Бен. Они точно также выдворяли его за пределы Лабиринта. Но главное отличие в том, что они чувствовали и до сих пор ощущают вину и сожаление. Вот такой он, Последний город. Величественный и прекрасный снаружи, гнилой — внутри. То, что происходит сегодня, — полностью вина человека. Это и есть та тонкая грань между ошибкой и виной за эту ошибку. Но разве всё человечество виновато в творящемся сию минуту хаосе? Один человек создал вирус, другой его усовершенствовал, третий отдал приказ на его распространение для уменьшения численности населения, а четвёртый распространял. Цепочка, которая повлекла за собой неизбежное. Где эти люди, возомнившие себя богами, теперь? Хорошо ли это или плохо, каждому поступку можно найти оправдание, пусть наислабейшее, оно есть всегда. Человек не может без технического прогресса. Тяга к самосовершенствованию в его природе. Получается, природа уничтожила саму себя? Ответа нет. Второе оправдание: лидером быть тяжело. В этом-то и проблема: мы не боги. Ни Первый Советник, ни Учёный-Создатель не могли предсказать случайностей в виде разбитых по неосторожности колб и мутаций вируса. А последствия не ищут, кто виноват, они просто грядут и наказывают. И так будет повторяться снова и снова, пока человек не обретёт истины жизни. Однажды природа снова позволит людям пользоваться её дарами. «Кроткие наследуют землю», — говорилось у предков. Может, это и есть истина? Возможно, когда-нибудь не будет войн, вражды, обмана, не будет лидеров и подчиненных, не будет смерти. Тогда наступит новая эра, а это совсем другая история. Ньют не представлял счастливого будущего. Он не представлял себя в нём. И не надеялся дожить до момента, когда увидит возрождение мира из-под руин. Всё, что у него осталось, — это настоящее. Настоящее с его жестокой действительностью. Около часа назад он видел Терезу. Галли показал. А затем рассказал план с её участием, из которого обе стороны получали выгоду. Ньют и его друзья спасают Минхо и других заключённых в ПОРОКе иммунов, а Галли проникает в здание и достаёт то, что нужно Лоуренсу. В их разборки светловолосый парень вникать не стал. Ему бы в своих проблемах разобраться, потому что его время истекает. Скоро он перестанет соображать здраво и лишится рассудка. Ньют понимал, что с ним происходит, чувствовал изменения в своём состоянии. Отрицать бессмысленно: он заразился. Но блондин прятал эту мысль в самом тёмном уголке своего сознания. Ведь сейчас главное — спасти Минхо. Любой ценой. По соседству с той мыслью в общей камере жила ещё одна. Не менее важная, но отвергнутая хозяином. Мысль о Томасе. Ньют боялся признаться себе, что желал увидеть его рядом с Терезой в ПОРОКе и одновременно надеялся на обратное. В любом случае, оба варианта приносили острую боль и отвлекали от дела. Ньют в последний раз кинул взгляд на величественные небоскребы. Сейчас нарушители правопорядка находились на окраине города, где проходили железнодорожные пути и канализационные стоки. Правительство не стало уделять должного внимания самой бедной части города, пустив все силы на защиту Центра. А зря. Лоуренс нашёл слабое место в броне из стен, и именно этот проход повстанцы использовали для своих нужд, как козырь в рукаве. — Подожди здесь. Я пойду всё проверю и включу электричество, — бросил Галли, прежде чем скрыться в непроглядной мгле огромных труб. Время шло, а парень так и не появлялся. Ньют начинал нервничать. Лучше уж умереть там, вместе со старым другом, чем стоять здесь в одиночестве и неизвестности, ожидая непонятно чего. Блондин приготовился прыгать за Галли, как что-то не позволило ему сдвинуться с места. Чьи-то руки обхватили его со спины, а обзор закрыла тряпка, приложенная к лицу. В нос ударил противный резкий запах. Голова закружилась, в мышцах внезапно появилась слабость. Ньют отключился.***
Пробуждение было медленным и немного болезненным из-за отяжелевшей головы. Сначала появились силы шевелить конечностями, потом зрение постепенно сфокусировалось и удалось поднять взгляд. Ньют сидел на чем-то мягком, по ощущениям — на кресле, в тёмной комнате. Свет исходил лишь от огней ночного города через большое окно слева. Потом к ужасу парня его внимание привлекла двуспальная кровать напротив кресла и фигура на ней. Явно человеческая. Лица в темноте не разглядеть, да и вообще сложно что-нибудь понять и сориентироваться в таком положении. Страх — это рефлекс, а выживание — инстинкт. За пару секунд Ньют испытал и то, и другое, дёрнувшись в попытке встать. Но в следующее мгновение принял прежнее положение, взяв себя под контроль. Страх исчез также быстро, как и появился. Ему нечего терять. План по спасению друзей остальные приведут в действие и без него. А смерти он не боялся. Конечно, осталось ещё парочка незавершенных дел в его жизни, но, в конце концов, Смерть не спрашивает у нас, когда ей приходить. Фигура молча сидела на кровати и вертела что-то в руках, судя по силуэту. Спустя пару секунд человек тяжело вздохнул и, наконец, вышел из тени. — Ты, — выдохнул Ньют. Диапазон его эмоций сменялся с огромной скоростью от облегчения и радости встрече до злости и раздражения как на самого себя, так и на него за всё происходящее: за неправильные чувства, за Минхо, за предательство, за то, что он вообще появился в жизни Ньюта. — Надо поговорить, — хриплым голосом произнёс Томас. — Где я? — бросил светловолосый. В его глазах загорались опасные огоньки. — В моей квартире. Ты здесь в безопасности. — В безопасности? Рядом с тобой?! По-моему это немного не сопоставимые понятия, тебе не кажется? — Вот поэтому нам и нужно поговорить. Я хочу все объяснить. — Мне это не нужно, — особо подчеркнул первое слово Ньют. Томас закатил глаза. Он знал, что парень упрям, знал, что так просто поговорить с ним не согласится. Но Томас тоже был настойчив и не собирался отступать, тем более, когда дело касается их счастья. — Ладно, хорошо. Я понимаю, — спокойно ответил он, а потом с нотками беспокойства продолжил, — не хочешь говорить — пожалуйста. Тогда дай мне хотя бы проверить твои вены. Первые признаки уже появились? Глаза Ньюта округлились, и он непроизвольно отступил на шаг назад. — Откуда ты… А впрочем, неважно, — равнодушно произнёс блондин. — Если не собираешься заканчивать начатое и убивать меня, то не теряй времени зря. Выпусти отсюда, у меня срочные дела. — Ньют, ты действительно не понимаешь, что это слишком серьёзно, или прикидываешься?! Томас вдруг подорвался с места и подошёл к парню практически вплотную. — Вот возьми, — протянул он ему небольшой шприц с голубой субстанцией внутри. — Но этого надолго не хватит, тебе нужно будет ещё. Ньют несколько секунд осмысливал происходящее, переводя взгляд с вакцины на Томаса и обратно. А потом вдруг его губы сжались в тонкую линию, и он отшвырнул шприц куда-то в сторону кровати. — Скажи, а это из чьей крови? Минхо? Или какого-нибудь пятилетнего ребёнка?! — воскликнул бывший глэйдер. Брюнет поднял шприц и, стараясь сохранить невозмутимость, проговорил: — Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Чтобы создать лекарство, мы платим большую цену. И каждый это осознает. Всем тяжело, Ньют. А ты перестань быть упрямым дураком и возьми вакцину. Если хочешь успеть спасти своих друзей. Томас перешел черту. Он задел светловолосого за больное и прямо сейчас поливал кислотой кровоточащую рану. Ньют сорвался и теперь наступал быстрыми и резкими шагами, заставляя наёмника пятиться. — А почему бы тебе не отвалить, Томас? С каких пор тебя заботит моё состояние? Ты же прямо сейчас должен мне с облегчением глотку перерезать, а не беспокоиться о гребанном вирусе! Разве нет? Томас с грустью прикрыл глаза. А кто нейтрализует кислоту на его ранах? — Возьми, иначе я введу её насильно. — А ты разве умеешь по-другому? — прошипел Ньют. — Зачем тебе это, Томас? Что, кот решил поиграть с мышкой перед тем как слопать? Неблагородно. Блондин вдруг наклонил голову и улыбнулся. Но это была не та родная улыбка, вселявшая надежду на счастье и действующая как успокоительное. Она была сумасшедшей. — Жалеешь, что не убил меня в нашу первую встречу в том баре, а, Томми? На этих словах сорвался и Томас, в очередной раз ощутив дежавю. Только теперь он не удивлялся этому чувству. Тогда он не смог спасти Ньюта от участи подопытного в Лабиринте. Сможет ли спасти теперь от кое-чего похуже? — Да как же ты не понимаешь?! — на повышенных тонах прокричал Томас Ньюту прямо в лицо. — Я ведь люблю тебя! Он выпалил роковую фразу, даже не успев осмыслить сказанное. Он говорил сердцем. Не умом. Светловолосый несколько раз моргнул, растерянно глядя на парня. Четыре слова повисли в раскалённом воздухе и не собирались развеиваться, упорно пытаясь донести до Ньюта свой истинный смысл. Томас испугался, с ужасом ожидая вынесения приговора. Он чувствовал, как дрожали его колени и бешено стучало сердце. — НЕ СМЕЙ ЛГАТЬ МНЕ! Ньют схватил Томаса за плечи и со всей силы впечатал в стену. В его глазах плескалась ярость, граничившая с безумием, на скулах заходили желваки. И Томас послал всё к чертям. Судьба преподала ему хороший урок. Парень знал, как нужно ценить моменты, и не жалел о своём намерении. Он лишь на мгновение прижался к чужим губам, но это мимолетное касание пустило по телам обоих электрических разряд, возвращая их к жизни. В следующую же секунду Ньют грубо оттолкнул Эдисона и уже занёс свой кулак для удара, как вдруг покачнулся. Блондин осел на пол, будто жизненные силы покинули его навсегда. Перед глазами замелькали странные картинки из не менее странных снов, которые снились ему на протяжении последних нескольких месяцев. Всё происходящее — полнейшее сумасшествие. Ньют думал, что это его сумасшествие. Так сказать, побочные эффекты вируса, болезни, и парень принял это, как должное. Но Томас не собирался. Он с ужасом наблюдал, как из носа его любимого человека вытекает почерневшая кровь. На раздумья времени не было. Брюнет схватил шприц с жизненно необходимой вакциной и вколол её Ньюту, ненавидя себя за непредусмотрительность. В голове пронеслись лекции со времён учебы в ПОРОКе: «Активная мозговая деятельность только ускоряет процесс перехода за Черту». — Эй, Ньют, очнись! Давай же! — в отчаянии прокричал Томас. Если с ним что-нибудь случится, он себе не простит, прыгнет за ним в могилу, не раздумывая. Ресницы блондина затрепетали, юноша открыл глаза. Картинки из снов развеялись, словно и не бывало. Напротив него сидел всё тот же Томас, и на его лице читались лишь забота, беспокойство и преданная любовь вместо фальши, насмешки и отвращения, которые Ньют со страхом ожидал найти. С губ брюнета сорвался облегчённый выдох, и он сам рухнул на пол рядом с парнем. Сейчас, смотря в его глубокие тёмные глаза, Томас выпал из реальности, позабыв обо всех проблемах. И, похоже, действительно отдал себя в распоряжение своему сердцу, ибо в здравом уме не осмелился бы на такие слова: — Я лучше тысячу раз умру сам, чем позволю умереть тебе. Он снова на это решился. Томас поцеловал Ньюта так бережно и осторожно, словно впервые, словно спрашивая разрешения, боясь лишний раз прикоснуться. Ньют понял тогда, что устал бороться. Несмотря на всё произошедшее, его не покидало чувство безопасности рядом с этим человеком. На подсознательном уровне он ощущал, будто знает его всю свою жизнь и доверяет, как себе. Возможно, это последняя их встреча, когда Ньют находится в здравом уме. Возможно, это последняя их встреча. Парень прикрыл глаза, позволяя всему идти своим чередом. Он первым коснулся тёплой кожи, оглаживая большим пальцем контур чужой скулы. Неожиданно Томас разорвал поцелуй, удивлённо глядя в чёрные омуты. Он ожидал всего, только не ответа. Для брюнета этот поцелуй должен был стать прощальным. Но, видно, судьба, так неосторожно игравшая с их жизнями, распорядилась иначе. Ньют не стал ждать, пока Томас прочитает в его глазах разрешение и желание, и сам притянул его, вовлекая в новый поцелуй. Более смелый, более решительный. Чистое безумие, за которое он был готов поплатиться и сгореть в аду. И не он один. Томас не мог больше терпеть. Он подхватил Ньюта и опрокинул на кровать, жадно сминая мягкие губы. А когда ему в такой же мере и с такой же отдачей начали отвечать, в голове взорвался целый букет красок, сердце наконец-то разрушило свою клетку из рёбер, а бабочки в животе научились летать, избавившись от коконов после долгой спячки. Разбросанные поцелуи по всему телу, бесчисленные прикосновения к каждому миллиметру кожи, приглушённые стоны, от которых в глазах вспыхивали искры, — всего этого было катастрофически мало. Оба, как путники в пустыне, охваченные нестерпимой жаждой, и оба служили друг другу бесконечным источником воды. Томас отпустил себя ещё давно, когда вспомнил свою любовь к нему. Теперь Ньют отпустил тоже.***
Солнечные лучи настойчиво пробивались в комнату, оповещая о приходе нового дня. Тёплый золотой свет путался в таких же золотых волосах, игриво попадал на закрытые глаза, обрамлённые длинными светлыми ресницами, на прекрасные тонкие губы и маленький аккуратный носик. Блондин немного хмурился во сне и пытался смахнуть надоедливые лучи, закрыться от них. Томас, подложив руки под голову, наблюдал за этой картиной, боясь совершить лишнее движение и разбудить парня. Брюнет больше всего на свете хотел продлить этот момент, вечно остаться в этой минуте, потеряться во времени, которое неумолимо двигалось вперёд, не спрашивая ничьих желаний. Мечтать о том, чтобы просыпаться так каждое утро, он и не осмеливался. Слишком большая цена. Вдруг Ньют немного сморщился из-за особо яркого сгустка света, потёр глаза и проснулся, сразу натыкаясь на искрящиеся теплотой ореховые радужки. Парни несколько секунд лежали, не шелохнувшись, а потом одновременно улыбнулись друг другу. Блондин с осторожностью, словно боясь развеять иллюзию, положил свою руку на чужую щеку, оглаживая скулу, затем спустился на шею. Томас блаженно прикрыл глаза, совершенно разомлев от нежных и мягких прикосновений. Он сам боялся, что всё это — лишь сон, его фантазия. Но страхи исчезли, стоило Ньюту потянуться к нему за лёгким поцелуем. Удобно устроившись на чужой груди, светловолосый снова начал проваливаться в царство Морфея. Но счастливой минуте не суждено длиться вечно. Дела, как и время, не ждут, и Томас это ясно понимал. Поглаживая Ньюта по спине, где виднелась россыпь мелких родинок, брюнет тяжело сглотнул и тихо, полушепотом позвал: — Ньют… Нужно вставать, уже много времени. — М? — сонно пробормотал юноша. Эдисон аккуратно отодвинул парня на другую половину кровати и встал, намереваясь найти одежду, которая была разбросана по всей комнате. — Ну вот умеешь испортить момент, — недовольно простонал Ньют, снова потирая глаза, чтобы прогнать остатки сна. Томас улыбнулся и подал ему рубашку со словами: — Одевайся, нам надо идти. — Куда? — лениво спросил блондин. — В лабораторию ПОРОКа… — немного замялся с ответом брюнет. — Не волнуйся, у меня есть план, я проведу тебя незамеченным. Бывший глэйдер принял сидячее положение и, чуть нахмурившись, ответил: — Томми, опять ты за своё. Никуда я не пойду. — Пожалуйста, не упирайся. Сыворотка, которую синтезировала Тереза, не продержится долго. Может, уже сейчас… — Тереза? — раздраженно перебил его блондин. — Это та, что добровольно предпочла своих друзей ПОРОКу? Ты об этой Терезе говоришь?! Томасу было больно. Он всего лишь хочет спасти своего любимого человека. Так почему за это нужно расплачиваться его доверием, будто за какой-то грех? Томас адски устал от своей жизни. Где те белые полосы, которые должны чередоваться с чёрными? Где затерялось их с Ньютом «долго и счастливо»? Почему, в конце в концов, чёртова жизнь так несправедлива? — Ньют, послушай… — Да я только и делаю, что слушаю тебя! — взорвался парень и вскочил с кровати. — Может, уже достаточно слов? «Нет, недостаточно», — подумал Эдисон. — Мы были знакомы до всего этого, до Лабиринта. Вот и всё. Никаких тайн больше нет. Камень на душе покачнулся, осталось столкнуть его в преисподнюю. Ньют так и рухнул обратно на кровать, пытаясь осмыслить услышанное. Не было никаких глупых вопросов в духе «Что?», «О чём ты?», потому что он знал. Догадывался с первой их встречи, что всё не так просто. Его недавние сны у Правой руки стали мостиком, который в итоге привел к уничтожающей правде. А теперь осталась лишь старая добрая, уже привычная опустошённость, которая отступила и почти исчезла совсем при встрече с Томасом, но вернулась сейчас с удвоенной силой. Брюнет тоже присел на смятые простыни и, нервно перебирая складки одеяла, тихо продолжил: — Это Тереза. Она помогла мне вернуть воспоминания. Ньют обернулся. А Томас не смел поднять взгляд. Он знал, что увидит в тёмных глазах не мольбу, не просьбу. Приказ. И жажду правды, которую когда-то испытывал сам. В этой ситуации есть только один правильный путь. Глубоко вздохнув, Томас начал повествование.***
Ветер из приоткрытой форточки медленно колыхал лёгкую ткань шторы. В комнате повисла тишина. Ньют уже несколько минут гипнотизировал взглядом входную дверь, а Томас сверлил глазами свои вспотевшие от волнения руки, сцепленные в замок. Он с дрожью и нетерпением ждал этого момента последние полгода, но теперь ощущение надвигающейся бури не отпускало его. Ньют вздрогнул, когда подхваченная порывом ветра ручка на столе с глухим звоном скатилась и упала сначала на стул, а потом на пол и исчезла где-то под кроватью. Так и его жизнь. Отправка в лабиринт. Падение. Жаровня и похищение Минхо ПОРОКом. Падение. Но сейчас падать уже некуда — он на дне. Медленно захлебывается и добровольно отказывается от спасения. Он устал бороться, устал бояться. Закрыв лицо руками, блондин лишь покачал головой и чуть слышно прошептал: — И ты рассказал мне о таком только после… после того, как переспал со мной? Эмоций и чувств не осталось, их место заняла пустота. — Подожди… или ты вообще не планировал говорить? Ньют вдруг посмотрел прямо на брюнета. Томас поёжился. Ему показалось, будто этот холодный и безразличный ко всему голос понизил температуру в комнате. Парень не представлял, что ему делать и говорить, ведь он выложил все карты и теперь надеялся на понимание. — Я рассказал бы всё обязательно… Прошу, пойдём со мной. Тереза поможет, она вернёт тебе воспоминания. Бывший глэйдер одарил Томаса злобным взглядом и начал быстро собираться. Томас наблюдал за его резкими, хаотичными движениями, но не шевелился. Где-то глубоко внутри он понимал, что должен его остановить, но также понимал и другое: каждый человек имеет право выбора. И если Ньют решил уйти после того, как всё узнал, узнал об их совместном прошлом, об их отношениях, в конце концов, то Томас не будет его останавливать. Он когда-то услышал одну фразу от Авы, и сейчас она, как страшный приговор, упорно засела в его голове: «Нельзя спасти того, кто не хочет спастись». Блондин взял свою куртку, но перед самой дверью неожиданно остановился. Тяжело вздохнув, Ньют обернулся. — Я уже не знаю, чему верить. Но если всё, что ты рассказал, — правда, то, получается, наши отношения с начала и до конца построены на лжи. Не запутайся в ней сам, Томас. Дверь закрылась с громким хлопком.***
За окном давно стемнело, город постепенно отдавался во власть ночи. Бодрствовали лишь некоторые работники ПОРОКа и повстанцы, замышляя каждый своё. Но так удивительно совпало, что обе категории планировали увековечить на страницах истории эту ночь памятной датой. И если вторая хотела вписать «Свержение узурпатора» в колонку событий, то первая, а точнее один из её особо упёртых учёных, — «День, когда нашли лекарство от самой смерти». Только вот, как это обычно бывает, нельзя предугадать исход таких масштабных событий. Планы — довольно эфемерная вещь, поэтому людям остаётся лишь подчиняться обстоятельствам и следовать своим инстинктам, на каждом шагу сталкиваясь с мучительным выбором. Ньют вздрогнул и очнулся от малоприятных утренних воспоминаний. Парень скривил губы, понимая, что снова непроизвольно мысленно вернулся в ту квартиру, хотя зарекался себе не делать этого. Кажется, прошла целая вечность, разговор с Томасом стал таким далёким. Слишком много событий произошло в этот день, и сегодня ночью всё окончательно решится. Он небрежно стёр с шеи последние капли крови от удаления имплантата и посмотрел на Терезу, которую они с Галли нагло похитили и принудили помочь. Хотя она и не сильно-то сопротивлялась. «Нужно это в список её добрых дел занести», — усмехнулся Ньют. Сейчас темноволосая разговаривала о чём-то с Брендой, активно жестикулируя руками и осторожно переходя на громкий шёпот. Вторая девушка явно не получала удовольствия от этой беседы и только качала головой. Бывший глэйдер с безразличием от них отвернулся и, перепроверяя свой пистолет, в очередной раз начал прокручивать в голове план, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, а не бесполезно тратить последние минуты отведенного ему времени. Он чувствовал, что для него это конец, поэтому жизненно необходимо вытащить Минхо из этого ада и умереть не напрасно. Всё было довольно просто: Тереза проводит его в организацию через главный вход, Галли заходит с запасного, устанавливает заглушку на камеры, забирает данные, необходимые Лоуренсу и повстанцам, и потом они вместе вытаскивают иммунов. В это время Фрай с Брендой занимаются подготовкой к их эвакуации, похищая автобус с парковки. Каждый осознавал, что у них нет права на ошибку, и каждый безумно боялся облажаться, подвести друг друга, но никто этого не показывал, сдерживая всё в себе. Ньют же боялся съехать с катушек раньше времени: правое предплечье снова давало о себе знать, неприятно пульсируя. Но страшнее всего были не изнуряющие физические симптомы… в голове изредка начали появляться чужие голоса, от которых по спине бегали мурашки, а сознание билось на грани ужаса. Вдруг на его плечо легла тяжёлая рука, отвлекая от мучительных мыслей. Галли присел рядом и протянул блондину костюм охранника ПОРОКа. Всё было готово. — У нас получится. Мы справимся. Ньют посмотрел на него с твердой решимостью и, немного помедлив, кивнул: — Обязаны.***
Красно-чёрная униформа неприятно липла к телу. Ночная прохлада отнюдь не помогала, не принося желаемого охлаждающего действия. По лбу ощутимо стекали выступившие от дикой жары бисеринки пота, а возможности привести себя в порядок не представится ещё очень долго. Окружающая обстановка была затемнена из-за тонированного покрытия чёрной маски охранника и к тому же расплывалась вследствие болезненного состояния парня. Ньют раздраженно подумал, что это самый худший день в его жизни. Лихорадка и полуобморочное состояние не выпускали из своих силков с того момента, как они втроем покинули убежище Лоуренса. Всё складывалось так, словно кто-то специально ополчился против него, не позволяя воплотить в жизнь последнюю, но самую важную миссию. Мучительная пытка продолжалась. Покрепче сжав винтовку, он передернул плечами и попытался более твердой походкой шагать за Терезой, вновь и вновь пересиливая себя от желания сбежать отсюда или хотя бы скинуть эту ужасную одежду и на минутку прилечь на остывающий асфальт отдохнуть. Прямо сейчас парень находился в самом сердце вражеского логова, в пасти льва, отчего ощущал ещё большую нервозность и тревогу. Эта земля будто отторгала его, и с каждым шагом ему становилось всё тяжелее. Его буквально выворачивало наизнанку от одного осознания, что он в ловушке, в замкнутом окружении камер и вооружённой до зубов охраны. Ньют пытался успокоиться и взять себя в руки, но всё же непроизвольно продолжал опасливо озираться по сторонам, как дикий зверь, и вздрагивать, когда мимо проходит очередной наёмник или работник ПОРОКа. Тереза, с самого начала наблюдавшая за поведением блондина, взволнованно поглядывала в его сторону. По знакомым до боли симптомам несложно догадаться, о какой болезни идёт речь. Девушка боялась. Мало того, что состояние бывшего глэйдера заметно ухудшилось с момента их встречи, так ещё и из-за этого их план находился под угрозой и уверенно мог покатиться ко всем чертям. Желая получить ответы на мучившие её вопросы и одновременно немного переключить и отвлечь парня от его дум, которые, несомненно, вели к худшему, Тереза тихо произнесла: — Ньют… я удалила чип и, соответственно, преграды для воспоминаний больше нет… — Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — грубо перебил девушку твёрдый голос из-под маски. — Что было в прошлом, там и останется. — Ньют… — вновь попробовала завести разговор Тереза. Вдруг парень резко остановился, а девушка вздрогнула. Несколько охранников с недоверием покосились в их сторону. Ньют, поняв свою оплошность, порывисто им кивнул и медленно продолжил шествие рядом с Терезой. — Слушай, ты согласилась помочь пробраться сюда, но разговаривать при этом совсем необязательно, — через некоторое время с нотками раздражения в голосе сказал он. Темноволосая немного обиженно закусила губу, и молча пошла дальше. Благополучно минуя пост охраны и пропускную рамку, оба с облегчением выдохнули и позволили себе немного расслабиться — полдела выполнено. Осталось лишь пройти оставшийся путь до лаборатории, не привлекая к себе особого внимания. — Тереза! Звонкий голос заставил ребят почти синхронно сглотнуть и на секунду зажмурить глаза. Сердце застучало вдвойне быстрее, а затем рухнуло куда-то вниз, живот скрутило от волнения. Девушка медленно обернулась, а Ньют испуганно замер, не смея повернуть голову назад и встретиться лицом к лицу со своими страхами. Он был абсолютно не готов к такому повороту судьбы, которая напоследок явно припрятала в рукаве свои изощрённые козыри. — Где ты, чёрт возьми, была? — негодовал запыхавшийся Томас. Он заприметил Терезу издалека, но её поведение было довольно странным. Она торопилась и как-то подозрительно, скованно оглядывалась по сторонам. Томас переживал за неё, ведь не видел уже несколько дней. — Я… У меня были неотложные дела… в городе, — сбивчиво ответила девушка, про себя проклиная свой дрожащий голос. Всё стремительно катилось в преисподнюю, чего она и опасалась. — Да какие к чёрту… — начал брюнет, но вдруг подозрительно сощурил глаза и посмотрел на стоящего около Агнес охранника. Ньют вжал голову в плечи и судорожно выдохнул, не на шутку испугавшись. Паника нарастала. Ему вдруг померещилось, что Томас смотрит прямо в его глаза, прожигая насквозь. Но такого не может быть, ведь лицо скрывает маска. Недолго задержавшись на разглядывании таинственного наёмника, Эдисон перевел вопросительно-удивленный взгляд на Терезу. Девушке снова нужно было спасать положение, при этом не усугубив и так плачевную ситуацию. — Это мой охранник, — выпалила она. — Пейдж посоветовала. Сейчас опасные времена… Но я ему полностью доверяю, не волнуйся. Компания зашла в лифт. Тереза встала рядом с Томасом и нажала кнопку нужного этажа, Ньют оказался сзади. Бывший наёмник снова подозрительно покосился на «третьего лишнего», хмуря брови. Его раздирали сомнения, а мысль о любимом блондине не оставляла его голову даже в такую минуту. Это полнейший сдвиг по фазе, высшая степень одержимости, но даже сейчас он замечает знакомые черты, фигуру, движения в совершенно незнакомых людях. Почему-то возникло необъяснимое назойливое желание закричать и побиться головой об стенку, ну или побить кого-нибудь, раздражающего Дженсона, например. — Почему меня не попросила? — недовольно буркнул Томас. — Может, потому что кто-то больше официально не сотрудник ПОРОКа? Или не ты в свете последних событий собственноручно отдал Пейдж свой пропуск, лишая себя возможности работать внутри организации? Тереза наконец-то почувствовала свободу и заговорила так уверенно, как свойственно только ей. Она не боялась раскрывать и обменивать карты. Между этими двумя и так огромная пропасть секретов и недомолвок. Нужно строить мосты. — На счёт Пейдж… Я говорил с ней, — удачно перевёл тему Эдисон. — Ты вообще знаешь, что здесь происходит? В такое время уходить куда-то, да ещё и надолго… Девушка напряглась, чувствуя, что следующие слова ей совсем не понравятся. — Она опустила руки, — продолжил парень. — Антитела Минхо недостаточно сильны, чтобы полностью уничтожить вирус. Повисло тяжелое молчание, которое вскоре прервал Томас, не давая Терезе впасть в уныние. Получается, вся её труднейшая работа последних нескольких лет перечеркнута. — Вообще-то мне бы хотелось переговорить с тобой наедине. — Том, можешь говорить открыто. Я же сказала, что доверяю этому человеку. Агнес понимала, что ходит по лезвию ножа. Стоит сказать одно-единственное неправильное слово, как она упадёт и Ньюта за собой потащит. — Доверяешь настолько, что я могу рассказать при нём план, направленный против ПОРОКа? — понизив голос, спросил Томас, чем вызвал у девушки нервный смешок. А потом он вдруг резко развернулся и, с интересом уставившись на охранника, громче спросил: — Я же могу познакомиться с твоим молчаливым другом? Или мы уже знакомы? Я здесь почти всех наёмников знаю… Ньют боялся, что сейчас упадёт. Голова дико кружилась, глаза слезились от напряжения, а биение его сердца, казалось, слышно за километр. — Нет, не знаешь, — с напором ответила Тереза и рефлекторно схватила Томаса за локоть, пытаясь отвлечь его внимание от блондина. Тут она поняла, что оплошалась и с треском провалилась. Их с Ньютом поведение с самого начала казалось странным, а Эдисон далеко не дурак. Звенящее напряжение стремительно достигало своего пика, но неожиданно раздался звонок лифта, оповещающий о прибытии на нужный этаж. — Том, у нас мало времени, — нетерпеливо начала девушка. — К тому же мои неотложные дела никуда не исчезли. Рассказывай уже, что хотел. Громко вздохнув, парень неохотно выдал: — Я планирую вытащить отсюда Минхо и надеюсь, ты мне поможешь. Затронутая тема была довольно болезненной. Но Терезу такой порыв Томаса совсем не удивил. Вся их компания повернута на спасении друзей и самопожертвовании. Если бы не Томас или Ньют, она бы сама полезла вытаскивать бегуна. Одно дело, проводить безопасные для его состояния эксперименты, а потом каждый вечер вымаливать прощение, получая в ответ лишь презрительный и ненавистный взгляд. Совсем другое — переступать дозволенные границы и выкачивать из него кровь, выкачивать из него жизнь, превращая парня в расходный материал. Это было слишком даже для неё. Но на всякий случай, чтобы не вызывать ещё больших подозрений, девушке пришлось переспросить: — Ты в этом уверен? — Да, я уже всё решил. Вспышка пробралась за стены города, все уходят. Надо срочно его вытаскивать. Томас вдруг замолчал, погрузившись в свои мысли. При виде этого измученного и даже постаревшего лица сердце Терезы болезненно сжалось. Лоб молодого парня был покрыт сетью тонких морщинок, под глазами залегли тёмные круги, щеки впали. Где-то позади медленно плёлся такой же вымученный и лишённый жизненных сил Ньют. Оставалось лишь слепо надеяться, что рано или поздно эти мучения прекратятся. — Тереза… — как-то слабо позвал брюнет. — Он в городе. Я видел его. Темноволосая даже остановилась от удивления и, не проконтролировав себя, бросила беглый взгляд на бывшего глэйдера. Ну, конечно. Ньют посчитал нужным умолчать о таком. И на что она рассчитывала? — Ты говорил с ним? — Я… Да, я ему всё рассказал, — запнулся юноша, а затем сдавленно прошептал: — Он ненавидит меня, Тер. Агнес горько усмехнулась и таким же тоном ответила: — А меня ненавидит Минхо… Видно, судьба у нас с тобой такая, Том: предавать близких ради спасения. Наёмник понимающе посмотрел на вмиг погрустневшую девушку. В глазах обоих плескалась безмерная боль и отчаяние, безвыходность их положения медленно убивала. Томас отвёл взгляд и, проглотив тугой комок в горле, проговорил: — Вирус прогрессировал. Я боюсь, что уже скоро… Закончить предложение он так и не смог. Слишком страшные слова для безгранично любящего человека. — Тереза, я не могу его потерять. Не снова. — Я знаю, Том, знаю, — сочувственно выдохнула она, а потом неожиданно оживилась и быстро заговорила: — На самом деле в этом и заключалась моя поездка. Мне кажется, я нашла выход. Только, конечно, нужно всё проверить, но это лучше, чем ничего. — Поэтому мы идём в лаборатории? — так же оживленно поинтересовался Томас. Больше выкручиваться не получится. Обманывать лучшего друга не выход. Теперь Тереза это твёрдо осознавала. Дальше Ньюту придётся действовать одному. Тем более их пути и так должны разойтись, девушку ждали её «неотложные дела», а именно: поиск лекарства от смерти. Ей не терпелось приступить к изучению и проверке своей теории, которая так неожиданно и непостижимо свалилась на голову после разговора с совершенно здоровой Брендой. Она обернулась и кивнула Ньюту головой в сторону противоположного крыла. От брюнета это действие не ускользнуло, и он непонимающе нахмурил брови. — Что происходит? Ответом ему служила бессловесная тишина и звук лёгких шагов. — Эй! — окликнул парень наёмника, который быстро от них удалялся. — Подожди. Сними маску! — Том, нам нужно идти. — Ну уж нет. Вдруг Эдисон подорвался с места и рванул за странным незнакомцем. Тереза чертыхнулась и побежала за ними. — Какого чёрта ты всегда всё усложняешь? — раздраженно прокричала она. — В том, чтобы снять маску, нет ничего сложного. Меня достали грязные тайны! А теперь они появились и у тебя. Это я должен спрашивать: «Какого чёрта, Тереза?!» И кто этот человек? — прозвучал грозный ответ. Девушка не нашлась, что сказать, и лишь пристыженно опустила голову. — Медицинский корпус. — Чего? — непонимающе уставился на неё Томас. А потом до него дошло: эти два слова предназначались не ему. Брюнет обернулся и увидел неуверенно пятившегося назад охранника. Эдисон даже и среагировать не успел, лишь наблюдал со стороны, как Тереза толкает этого человека за стеклянную дверь и спускает рычаг блокировки. Ньют шокировано наблюдает за бунтующим Томасом, бьющим кулаком по непробиваемому стеклу. Ему вдруг вспомнилась их встреча у вагона с иммунами. Тогда он узнал брюнета, а упавшая с лица маска стала подтверждением. Светловолосый парень с удивлением понял, что ситуация похожая, только теперь судьба поменяла их местами. История повторяется. Что ж, в таком случае необходимо сравнять счёт. Чёрный шлем с глухим звуком падает на пол. Руки Томаса безвольно опускаются. Ореховые глаза жадно впиваются в тёмно-карие напротив и стремятся выпить до дна весь плескающийся в них горький шоколад. Они пытаются найти в этих глубинах прощение, и, когда кажется, что вот оно, стоит лишь уцепиться за него, протянуть руку, униформа красным пятном скрывается за поворотом. Брюнету инстинктивно первым порывом хочется гнаться за этим пятном, как за спасительным проблеском света в конце тоннеля, только вот сквозь стены он проходить не умеет. — Томас, не надо. Ньют справится сам. Пойдём в лабораторию, я всё расскажу, — тёплая рука мягко ложится на плечо и слабо толкает в противоположную от света сторону. — Пойдём. Парень не ощущает ничего. Ни неприятного холода на предплечье от дезинфекции, ни того, как тонкая игла входит в бледную кожу. Он видит свою ярко-красную кровь, поднимающуюся по шприцу, но не фиксирует это в сознании. Тереза говорит ему о своём похищении, о Галли и Ньюте, о спасении Минхо, а Томас понимает, что это конец. Информация льётся из уст девушки, но её мысли заняты совсем другим. Давно заученный алгоритм исследования образца крови иммунного выполняется на автомате, поэтому не выбивает темноволосую из колеи, позволяя Эдисону беспрепятственно слушать непрерывное повествование. И лишь когда красная капля оказывается на предметном стекле под объективом, Тереза замолкает и не произносит больше ни слова. А Томас и не замечает, обдумывая сказанное и свои последующие действия. Да тут и обдумывать нечего. Противный звук сирены врезается в барабанную перепонку и не вызывает удивления. Никто даже не вздрагивает. Юноша в одно мгновение подскакивает со стула, в следующее — его в комнате будто и не было. Тереза не останавливает. Девушка на ватных ногах подходит к кнопке вызова, дрожащей рукой со всей силы вжимает её в стену и хриплым голосом произносит: — Доктор Пейдж, спуститесь ко мне, пожалуйста. Это очень срочно. — Невероятно, правда? — с горящими глазами взволнованно прошептала Тереза. В её маленький огонёк надежды вдохнули жизнь, и теперь он разгорался с невероятной скоростью и силой, превращаясь в бушующее пламя, способное снести всё на своём пути. — Эта сыворотка не просто замедляет распространение вируса, а… уничтожает его. Да вы и сами всё видите. Поражённая подобными результатами, женщина в белом без сил рухнула на стул. Жестокий мир оставил свой отпечаток на каждой из судеб последних людей на Земле. Аву такая жизнь сломила. Это был самый стойкий и целеустремленный человек, которого знала Тереза. Изо дня в день Пейдж преследовали неудачи, но она упорно, не сгибаясь, продолжала стоять на своём, посвятив всю себя служению великой цели. И женщина с готовностью отдавала самую высокую цену, жертвовала своей душой ради поисков. Каждая погубленная во имя науки жизнь была на её совести, она это прекрасно понимала. И принимала, постепенно привыкнув. Но однажды Ава перестала верить осточертевшим оправданиям. Теперь от её былой стати и величия остался лишь слабый исчезающий след и пряди поседевших волос. По впалой щеке медленно скатилась одинокая слеза. Женщина закрыла лицо руками и не смогла ничего произнести, кроме сдавленного: — Кто? — Томас. Ава судорожно выдохнула, словно кто-то перекрыл ей доступ к кислороду, но затем как-то слишком расслабленно откинулась на спинку стула и, покачав головой, сквозь мокрые дорожки от слёз усмехнулась: — Получается, разгадка всегда была у нас под носом, а мы её не видели… А, может, и не хотели видеть.***
Пустынная аллея, освещаемая светом прожекторов, и горящие злобой воспалённые тёмные омуты напротив. В этот роковой вечер это всё, что видит перед собой Томас. Ветер колышет слипшиеся от грязи, пота и крови когда-то золотистые волосы, а ниже, на шее, пульсирует вздутая венка с чёрной кровью. И Эдисон замечает даже такую малейшую деталь, мучительно его уничтожающую. Отданный ему несколькими минутами ранее кулон, который теперь покоится в кармане, тянет к земле, в самую преисподнюю. Дыхание давно сбилось, а сердце, кажется, остановилось. По крайней мере он его не слышит, не чувствует, зато явственно ощущает чужую кровь на своих руках. А ещё брюнету мерещится приторно-сладкий запах роз, что будто бы выросли из сбитых костяшек и теперь отравляют организм изнутри. Сознание Томаса стремительно уплывает, но он пытается держаться. Ради Ньюта. Его Ньюта. Но Ньют держаться больше не может. Спуск манит, ибо он лёгок. И парень срывается прямо в самую пропасть. Падает туда долго и мучительно, так же как падает погибающий мир. Томас до сих пор не верит в реальность происходящего. Даже когда оказывается прижатым к земле лёгким телом, он наивно полагает, что у них есть время, что это ещё не конец. Все его действия — чистый инстинкт самосохранения, который спасает ему жизнь, ведь бывший наёмник совсем не контролирует своё тело. Они с Ньютом антагонисты. Светловолосый парень, наоборот, изо всех сил пытается взять под контроль свой поехавший мозг. И на этот раз побеждает в схватке с болезнью. Его взгляд вдруг проясняется. Он несколько раз моргает, пытаясь смахнуть наваждение, и видит под собой безумно обеспокоенный взгляд Томаса. — Томми, убей меня! — Ньют… Нечеловеческий вопль оглушает. Демон внутри в ярости, ведь его желания никто не собирается исполнять. Ему не нужны пустые слова, ему нужен нож в сердце или пуля в голове. Ньют впивается в чужие плечи и несколько раз прикладывает Томаса головой об асфальт так, что тот стонет от боли. Перед глазами мутнеет, во рту появляется ужасный металлический привкус. А потом вдруг брюнет чувствует, как пустеет его кобура. Он резко распахивает глаза и видит дуло пистолета, приставленное к виску, где Эдисон так любил оставлять невесомые поцелуи. — Нет! Пистолет улетает куда-то в сторону. Ньют кричит, как бешеный зверь. — Я ТВОЁ ЗАДАНИЕ! — выплёвывает он слово за словом. — Так прикончи меня! Этот порыв к самоубийству (пусть ради спасения другого человека) словно отрезвил Томаса, вдохнул в него жизнь. Усталость мгновенно исчезла. Несмотря на явное сотрясение, он нашёл в себе силы оттолкнуть парня. Но не успел брюнет подняться, как Ньют резко выхватил свой запасной боевой нож, про который Эдисон совершенно забыл. Бывший глэйдер безостановочно пытался нанести удары, намереваясь задеть Томаса, ранить. Рывок, блестящее лезвие, выпад, блокировка, ещё один рывок. Томас поражался невероятной сверхъестественной силе, взявшейся у светловолосого неизвестно откуда. В какой-то момент нож прорезал воздух в опасной близости от его живота, но он поспешно увернулся и удачно вывернул правую руку Ньюта, когда тот в очередной раз атаковал. Тонкие пальцы разжались, оружие с лязгающим звуком ударилось о бетонную плитку. Впервые в жизни удача оказалась не на стороне Томаса. Расплата за предыдущие подарки судьбы пришла в самый неподходящий момент, как это всегда бывает по закону подлости. Где-то совсем рядом с ними прогремел устроенный повстанцами мощный взрыв, сотрясая всё вокруг, и парень снова рухнул на землю. Следующее его воспоминание: сидящий на нём Ньют мёртвой хваткой вцепился в его шею. Цепь замкнулась и перекрыла доступ к необходимому кислороду. Томас задыхается, но продолжает смотреть прямо в чернеющие глаза с лопнувшими от напряжения сосудами и не находит там абсолютно ничего. Лишь пустота, в которой затерялась личность блондина. «Неужели это и есть конец?» — подумалось Томасу. Он больше не различал цвета, пейзаж расплывался, перед глазами иногда вспыхивали яркие белые точки. Но, что удивительно, мысли и обрывки фраз до сих пор активно роились в его голове и метались с бешеной скоростью, сталкиваясь, как атомы при нагревании химического вещества. «Ты можешь спасти Ньюта», «Ты вылечил Бренду», «Лекарство в твоей крови», — сказала недавно Тереза через динамики и открыла правду всему миру. Тогда Томаса волновало лишь ухудшающееся состояние любимого человека, но теперь информация наконец-то достигла пункта назначения. Неужели теперь после всего произошедшего он с такой лёгкостью позволит смерти отнять у него Ньюта? Ни за что. «Смерть» и «Ньют» — понятия несовместимые. Томас ухватился за эту мысль, словно за одинокий пузырек воздуха, выплывающий из самых тёмных глубин души. Краем глаза он уловил что-то чёрное по правую от него сторону. Том чувствовал, как начинает терять сознание, казалось, шейные позвонки не выдержат такого давления и прямо сейчас с легкостью переломятся. Его ослабевшие руки медленно опустились на землю вдоль тела и перестали сжимать тонкие запястья в попытке избавиться от душащего кольца. Но вдруг в последнюю секунду кислород снова стал поступать в легкие. Томас жадно вдохнул, распахнул глаза и неожиданно ощутил, что хватка ослабла. — Ненавижу тебя, — прошипел Ньют. Два слова набатом ударили в мозг и послужили своеобразным катализатором. Сделав последний рывок вправо, Томас схватил пистолет, который ранее выбил из руки светловолосого, и рукояткой приложил того по голове. Он почувствовал легкость. Почувствовал, как чужое тело, словно тряпичная кукла, падает рядом. Парень закашлялся так, что из глаз брызнули слёзы. С трудом приняв сидячее положение и одной рукой облокотившись на землю, Томас постарался перевести дыхание. Перед глазами всё ещё плыло, в ушах звенело. Когда прибежал Минхо и шокировано уставился на тело своего лучшего друга, Эдисон смог прохрипеть лишь одно слово: «Сыворотка». Дважды повторять не пришлось. Брюнет подполз ближе и увидел, как голубоватая жидкость исчезает из шприца, распространяясь по телу и стирая чёрную сетку вен. Он облегченно выдохнул. Теперь Ньюту ничего не грозит. Теперь не страшно. — Минхо, ты должен вытащить его отсюда, — осипшим голосом произнёс Томас свою последнюю просьбу. — Должен, слышишь?! Но азиат не мог понять смысл произнесенных слов, безучастно уставившись на бессознательного Ньюта и глубоко погрузившись в свои мысли. Бывший наёмник схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. Для сентиментальностей у них не было драгоценного времени. — Поклянись, что вытащишь его! Минхо заглянул бывшему наёмнику в глаза и тихо прошептал: — Клянусь. Удовлетворенно кивнув (больше самому себе), Томас, покачиваясь, намеревался встать, но ноги его не слушались. Беспомощно осесть на землю ему не позволили крепкие руки бегуна. Эдисон с благодарностью взглянул на него, натыкаясь на понимающий взгляд. — Я должен вернуться. Брюнет поднял злосчастный пистолет, направляясь в сторону главного штаба ПОРОКа. Но не успел он скрыться из виду и слиться с горящими зданиями, как услышал громкий голос. — Томас! — окликнули его. — Мы прилетим за вами. Ждите! Горящие здания сливались в одно бесформенное ярко-жёлтое пятно. То тут, то там раздавались мощные взрывы и выстрелы, разрушая остатки последнего человеческого пристанища. Многоэтажки и магазины, небоскребы и жилые квартирные дома — всё стремительно и быстро исчезало с лица земли, оставляя за собой лишь огромную кучу глыб и камней. Ломать — не строить. Буквально за час высокотехнологичный непробиваемый город превратился в выжженную пустошь, захваченную шизами. Когда-нибудь через десятки и сотни лет это место, как и остальные города на планете, станет безжизненной пустыней, лишь отдалённо напоминающей о существовании величайших творений человека. Мимо с воинственным кличем пробегали вооруженные повстанцы. Но Томас не боялся, безразлично-спокойно вышагивая по центральной улице Последнего города. После всего произошедшего ему почему-то казалось донельзя абсурдным умереть от шальной пули или острого летящего осколка. Все работники ПОРОКа уже давно покинули здание, спасая свои жизни, которые вскоре всё равно потеряли, наткнувшись на разъяренную армию Лоуренса. На улице всё ещё находился сильно поредевший отряд охранников, пытавшихся отстоять город и защитить опустевшее здание, считая это своим долгом. Но их битва была проиграна заранее. Ава Пейдж одиноко стояла около входа в Главный штаб и через огромные окна в пол наблюдала за крахом цивилизации. С неба падали подбитые берги и вертолеты, на которых стремились спастись богачи и «большие шишки». Спасение. Именно в тот момент, в последний момент, когда оно нашлось, стало никому не нужным. Как иронично. Женщина тяжело вздохнула и опустила взгляд, покачав головой. Слишком трагичный финал. Всё должно было быть по-другому. Почти беззвучные шаги нарушили её одиночество. Она не стала оборачиваться, потому что знала, кто стоит за спиной, направляя на неё пистолет. Эта безнадежная, глухая, гнетущая боль, раздирающая изнутри и исходящая от него волнами, может принадлежать только одному человеку. — Вы знали? — дрожащим голосом прошептал Томас. Ава обернулась, встретившись взглядом с её личным напоминанием обо всех совершенных грехах. В глазах парня стояли чистые, искренние слёзы горя и обиды. За столько лет Пейдж впервые почувствовала сожаление. Сожаление за все пролитые из-за неё слёзы. — Вы знали, что я мог спасти его с самого начала? Спасти их всех? — Догадывалась, — горько вздохнула она. — Ты особенный, Томас. Не зря я всё это время наблюдала за тобой и защищала, хотя ты об этом и не догадывался. Женщина сдвинулась с места, отошла от окна, облокачиваясь на охранную стойку и закрыв лицо руками. Столько ошибок. Столько сломанных по её вине судеб. — Я ведь не просто так сделала тебя своим преемником, — продолжила Ава, открывая юноше глаза и обнажая последнюю, самую главную правду. — Ты прости за все эти махинации с памятью, мне казалось, что так действительно нужно. С самого начала, с того момента, как тебя впервые привезли в ПОРОК, я лично изучала твои реакции и не позволяла никому экспериментировать с тобой так же, как с остальными детьми. Все твои тесты, анализы кардинально отличались от других. Ты отличался. Но мы тогда обладали слишком малыми данными о синтезе сыворотки, твой организм был не готов. Всё должно идти своим чередом. Всему своё время. Такой установки я придерживалась. И постепенно лично разрабатывала для тебя особенные Переменные, включая последнее задание в качестве наёмника. Но я буду рада умереть с мыслью, что всё проделано не зря. Надеюсь, теперь вы с Терезой сможете создать лекарство, и ваше поколение даст человечеству второй шанс. Единственное, о чём я жалею это то, что тебе пришлось пройти через такие мучения. По щеке Пейдж скатилась одинокая слеза раскаяния. Она медленно подошла к Томасу, участливо положив свою руку на дрожащие пальцы. Парень выронил пистолет, не в силах больше сдерживать подкатывающую к горлу истерику. Ава обняла его и тихо прошептала: — Прости меня, мальчик мой. Брюнет зажмурил глаза и уткнулся в чужое плечо. Но вдруг минуту искренности прервал одинокий выстрел. Ава вздрогнула, с её губ сорвался последний вздох. По белоснежной, как первый снег, груди стремительно расползалось красное пятно, будто кто-то всего лишь пролил бокал вина. Женщина, поддерживаемая шокированным Томасом, медленно осела на пол. Её смерть оказалась тихой и почти безболезненной, даже сейчас создавалось впечатление, что она просто спит. Дженсон выглядел по-странному бледным, глаза покраснели, а на синеватых губах играла победная, но ненормальная ухмылка, похожая на звериный оскал. Дуло пистолета почти упиралось парню в грудь. С такого расстояния точно не промахнешься. И у Томаса промелькнула мысль, что получить пулю в сердце не такое уж плохое завершение его истории. Но у Крысуна были другие планы на этот счёт. Он резким движением воткнул брюнету в шею что-то острое. Тот непонимающе схватился за место укола и выдернул тонкую иглу, только было уже поздно. Голова закружилась, ноги стали ватными и прекратили слушаться. Томас завалился на бок, задыхаясь, и снизу вверх посмотрел на искажённое лицо ненавистного мужчины. А дальше лишь тьма.***
Искры попадали на лицо, не давая пощады. Жар от огня обжигал не только снаружи, но и все органы внутри. Казалось, будто легкие наполнены адским пламенем, а во рту пустыннее, чем во всем мире. Надежда на то, что за ними вернутся, угасала с каждой секундой. Слёзы отчаяния не успевали скатиться, как уже высыхали и испарялись из-за слишком высокой температуры. Путь назад им отрезан: из двери, ведущей на крышу, то и дело высовывались огненные языки, угрожая как можно скорее добраться до живой плоти. А путь вперёд — высота птичьего полёта и несколько секунд боли. Перспектива была неплоха. Оба жалели лишь, что не смогли попрощаться. Но не о прожитых минутах. Тереза исполнила своё предназначение, свою цель: она спасла мир, нашла лекарство от самой смерти. Томас тоже воплотил в жизнь свою самую сокровенную, заветную мечту, о которой не знал никто, даже, возможно, он не подозревал и сам. Давным-давно, скрываясь и прячась в подземельях от вируса и солдат ПОРОКа, мама рассказывала мальчику сказку перед тем, как уложить его спать. Больше всего он любил сказание о рыцарях Средневековья. Томас мог часами слушать о храбрецах, доказывающих свою честь в рыцарских турнирах. Женщина поведала сыну об одном молодом человеке из бедной семьи, который больше всего на свете мечтал стать рыцарем, хотя это и не представлялось возможным. Но пройдя через сотни испытаний и трудностей, убив дракона, уже долгое время уничтожавшего поселения Королевства, мечта парня сбылась. Такова и была мораль сказки: если сильно чего-то желать, оно обязательно исполнится. И однажды мама спросила у своего любимого сына, о чём мечтает он. Она предполагала услышать, что мальчик тоже хочет стать храбрым рыцарем, который спасет мир от болезни, зараженных и «злых людей в чёрных костюмах». Её удивлению не было предела, когда Томас произнёс: — Когда-нибудь я хочу обрести человека, который будет мне поддержкой и опорой, которого я всегда буду защищать и любить больше свой жизни. Ведь наш рыцарь не справился бы без своих близких: родителей и любимой. Она единственная, кто по-настоящему верил в него и заставлял двигаться дальше. Я тоже хочу найти такую любовь. И он нашёл. Терял, боролся за неё насмерть и снова обретал. Пусть не у всех сказок бывает счастливый конец, но главное ведь — основная часть, главное — моменты. Томас зажмурился от боли и сжал кулаки. В данный момент рана от огнестрельного ранения на животе ужасно болела и горела огнём. Тереза успокаивающе гладила его по голове, но эти действия больше не приносили облегчения. Парень чувствовал: он умирает. Чувствовал, как Смерть тянет к нему свои костлявые пальцы. Когда в воздухе раздались жужжание и гул моторов, Томас подумал, что ему это мерещится, и он уже переступил черту в иной мир. Но Тереза тоже всполошилась и вскочила на ноги. Её черные волосы взметнулись вверх, закрывая обзор. Таких сильных и резких порывов ветра не бывает. И вдруг сквозь дым от огня и само пламя показались крылья огромного берга. — Томас, это они! Давай, поднимайся. Девушка подбежала к раненому другу и помогла встать. Тот еле держался на ногах, фактически не шевелился. — Томас, пожалуйста… Нужно лишь пройти совсем чуть-чуть. Люк открылся, и Тереза смогла различить до безумия обеспокоенные взгляды Минхо, Бренды, Галли и остальных. Они что-то кричали, тянули к ним руки, но темноволосая не слышала. Уши заложило от шума падающих высоток и рёва мотора. Она почувствовала, как открывается второе дыхание, адреналин буквально закипал в крови. Воспользовавшись этим, Агнес беспрерывно начала толкать Томаса к спасительному проходу летающего аппарата. Последние шаги пришлось потащить его на себе, он совсем перестал реагировать и передвигать ногами. Потребовались все последние силы, чтобы забросить парня на берг. Тереза рухнула на колени. Толчок заставил Томаса открыть глаза и впериться взглядом в неподвижно лежащего на полу Ньюта. Тот выглядел менее ужасно с их прошлой встречи. Пшеничные волосы слиплись и покрылись грязью, а лицо запачкано чёрной кровью. Но теперь брюнет больше не замечал приводящих в ужас вздувшихся вен. Вдруг берг сильно покачнуло, и Томас по инерции перевернулся на другой бок. Прямо на рану. Боль настигла с новой силой и подарила мгновенный отрезвляющий эффект. Парень распахнул слезящиеся глаза. Из-за тряски подлететь ближе не удавалось, Терезу схватить не успели. Но Минхо, всё это время провозившийся с веревкой, наконец закрепил её и спрыгнул в самое настоящее сердце ада. В этот момент соседнее здание разрушилось, падая на крышу Главного штаба ПОРОКа. — НЕТ! — прохрипел Томас, раздирая себе глотку и окончательно лишаясь голоса. Он закрыл глаза, добровольно отдаваясь в объятия Смерти, которая с радостью распахнула свои двери, встречая нового жильца. Мёртвого жильца. И это тоже оксюморон.