Душевный архитектор

Шиноби, осознав, что его заметили, побег затевать не стал. Именно поэтому Вару отстала не так сильно, как могла бы, догнав Гаару недалеко от крайних домов деревни. Потратив часть своей чакры, она спустилась с бархана рядом с ним, едва не потеряв равновесие от внезапно стрельнувшей в одной ноге боли, но выпрямилась, хмуро глядя на спину расставившего руки незнакомца. Сдавшись, он демонстративно повернулся лицом к преследователям, расплывшись в глуповатой и напряжённой улыбке. Отсутствие протектора полностью лишало возможности предположить происхождение шиноби: обычная для пустыни одежда, не особо выделяющаяся внешность, не считая ярко-желтых глаз, подчеркнутых смуглой от палящего солнца кожей. Он пытался казаться спокойным и не обращал внимания на то, что никого этим не мог обмануть. — У тебя прекрасный нюх, а я ведь только мимо проходил. Нам очень не повезло, что из всех шиноби Суны они отправили джинчурики, — сказал наемник, усмехаясь, и едва заметное подрагивание уголков губ беспощадно выдавало его. Знал, что этот бой ему не по силам и побег вряд ли увенчается успехом; что-то не давало шиноби бежать к остальным и искать у них помощи. Обречён. — Кто твой наниматель? — спросила Вару с осторожностью, стараясь не тревожить нервы парня излишней агрессией. Гаара молчал, и Кейджи не видела его лица, чтобы точно определить, сколько у нее осталось времени. — А мне откуда знать? В таком деле работают через посредников. — Много денег обещали? — Конечно. Пожалуй, долю мою товарищи между собой поделят, — ответил шиноби с иронией, все ещё сохраняя на лице улыбку. Его вид лживо кричал о том, что он сдался, но страх перед смертью заставил испытать удачу в последний раз и на эмоциях совершить обрывающую линию жизни ошибку. Вару заметила на пару секунд позже Гаары, так что успела лишь выхватить кунай, когда тело наемника разлетелось в щепки. Он использовал подмену, но забыл, что вокруг нет ничего, кроме песка. Джинчурики изловил его, не шелохнувшись, буквально достав из-под земли и лишив возможности двигаться. — Аргх, ты хорош, — процедил наемник сквозь зубы, по шею скованный песком, и голос Гаары, так неуместно равнодушный и скучающий, надломил в нем последние соломинки, на которых он и так едва держался. — Говори, где остальные. — Я лучше тебе песок подгажу, безбровый… Вару с беспокойством посмотрела на Гаару, боясь увидеть черты столь нежелательного сейчас гнева, но джинчурики не реагировал. Наемник не сводил с него глаз, накаляя обстановку ощутимым напряжением, и Кейджи не сразу удалось мысленно вздохнуть с облегчением и придумать, как вытащить из шиноби информацию. В этом опыта у нее было предостаточно, и составление плана не затянулось дольше, чем на пару мгновений. Она набрала воздуха в лёгкие, чтобы задать правильный вопрос, да так он там и остался. Кровь брызнула ей на одежду и лицо, сопровожденная знакомым хрустом костей, и бывшая шиноби замерла, наблюдая, как тело с хлюпаньем распадается на алую кашу; оставшаяся целой голова шиноби уткнулась носом в песок. Вару медленно выдохнула, чувствуя, как кровь отливает от лица и кислый ком подкатывает к горлу. В голове все непозволительно перемешивается, досаждая то отвращением, то разочарованием, то страхом, но в итоге приводя к решению больше никогда не надеяться на благоразумие джинчурики Шукаку. — Зачем?! — закричала Кейджи чуть ли не во весь голос, сразу же морщась и отворачиваясь от подкравшейся к носу вони. Гаара лишь привычно скрестил руки на груди, не чувствуя угрызений совести, и произнес с каким-то издевательским интересом: — У тебя крепкий желудок. Вару поджала губы, мучаясь от острого желания ударить его чем-нибудь тяжёлым. Он все ещё злился, но не мог выплеснуть эмоции на нее. Такая ведомость собственными чувствами казалась Кейджи дикой и примитивной, и некоторые пункты в анкете Гаары вмиг перечеркнулись, добавив к минусам демонстративную специально для нее жестокость. Если он будет убивать людей за каждое ее неповиновение, то все ведь просто потеряет смысл, не выдержав насилия противоречий. Повернувшись и посмотрев сыну Расы в лицо, Вару не увидела там ничего, кроме холодного спокойствия. Он слишком идеален, слишком опасен в своей способности стряпать из песка такую нечитаемую маску. — Он теперь нам ничего не скажет, — попыталась бывшая шиноби надавить на чувство вины в последний раз, но Гаара не поддался. — У тебя есть техники, которые развязали бы ему язык? «Ты же знаешь, что есть. Какого черта ты делаешь?!» — Да какая уже разница? — вспылила Вару, заставляя себя вновь взглянуть на истерзанное тело. Если при нем и были какие-нибудь улики, целыми они вряд ли остались. От мысли тщательно изучить зловонные останки вновь стало нехорошо, и в основном в этом были повинны несдержанные эмоции, а не брезгливость. Гаара пару мгновений что-то выжидал, но после, развернувшись, направился обратно в Хофу как ни в чем не бывало. — Мы просто оставим его здесь? — Хочешь его похоронить — валяй. Кейджи гневно поморщилась, но от претензий воздержалась. Все, что она могла сделать сейчас, — просто сообщить правильным людям, чтобы народ не испытывал лишних волнений. Не спеша следуя за джинчурики, Вару тщетно пыталась найти на его спине ответы: что он на самом деле чувствует, зачем делает всё это, понимает ли. Факт его борьбы неоспорим, но с кем и ради чего? Бывшая шиноби попыталась надавить на эту трещинку. — Знаешь сказку про тануки, который превратился в чайник? — Нет. — Его поставили на огонь. Видеть лицо Гаары Вару не могла, но молчание подтвердило, что он понимает. Как бы ей хотелось сейчас оказаться в его голове и видеть все своими глазами, а не гадать. Тем более после того, как он показательно убил человека. — Ты обрекаешь себя на еще более жалкое существование, делая то, что тебе не свойственно. Однажды это выйдет боком. — Кому? — спросил Гаара тихо, и Вару поджала губы, чувствуя свое поражение. Пора бы уже начать называть все своими именами: она помогает убийце влиться в общество, избавляясь от следов путем обмана окружающих его людей, включая себя. И у нее нет другого выбора. Почему? Бывшая шиноби не могла подобрать слов, чтобы объяснить, но этот страх сидел гораздо глубже. — Я был уверен, что люди вокруг ценят лишь себя, защищают лишь себя, а их отношения с другими — ложь, дабы украсить жизнь. Я находил этому немало доказательств, но изредка мне встречались те, кто в порыве гнева пытались убить меня, несмотря на страх. Они умирали в тщетной попытке спасти кого-то. Вот только всех спасти нельзя. Имеет ли в таком случае значение, кто я? — Между искренностью и симуляцией есть разница. Люди сражаются, и в этой борьбе приходится лишать врагов жизни, но это лишь грязная необходимость, до которой в наши времена никому нет никакого дела. Ты убил человека вопреки нашей миссии. Гаара остановился и, развернувшись, раздражённо посмотрел на Вару, испачканную в пролитой им крови. Бывшую шиноби трясло от мысли, что вот сейчас он переступит границу и вновь станет для кого-то младшим братом, защитником или спасителем. И никто не будет знать, что он не видит разницы между намеренным убийством и вынужденным, что ему не нужны для этого особые причины, после которых необходимо раскаиваться. Злость выжигала внутренности, но быстро потухла: Кейджи смирилась, потому что не могла иначе. — Этот спектакль не сделает тебя счастливым, — сказала она устало, и взгляд Гаары смягчился. — Мне все равно, — произнес он так спокойно, что нечто внутри Вару мелко задрожало.

***

— Вы убили одного из них и даже не допросили?! Сраженный новостью Канкуро не беспокоился о конфиденциальности их миссии и повышал голос в яростном возмущении. Он смотрел то на Вару, то на Гаару, теряясь, кого отчитывать ему в первую очередь. Темари стояла рядом, так же недовольная потерей подозреваемого, но лишь хмурилась, больше раздраженная криком среднего брата, нежели выходкой младшего. — Гаара! Чуть поморщившись, джинчурики воздержался от объяснений, и Канкуро едва не схватил его за воротник. Кейджи вмешалась: голова у нее жутко раскалывалась, чтобы допустить очередной конфликт. — Он все равно не знал, кто его заказчик, — оправдалась она, и Кукольник отошёл на шаг назад, не ожидая, что бывшая шиноби заступится. Он скривил губы, явно не собираясь так просто отступать, но причины затевать ссору уже успели исчерпать себя. — Ты в этом уверена? Может, он обманул вас? — Уже не важно. Кейджи устало вздохнула, потерев ладонью лоб. Еще только середина дня, а все ее резервы уже опустошены. Тем временем миссия не планировала терпеливо ожидать, и время неумолимо тикало, кажется, прямо в голове. Необходимо было сосредоточиться на чем-то одном, и Вару сильно удивилась, что несмотря на произошедшее ей это все же каким-то образом удалось. — Ты сможешь сам нейтрализовать технику? — спросила она Канкуро, всем своим видом показывая, что у них попросту нет времени на то, чтобы оплакивать упущенное. Кукольник сдался, остывая, и взгляд его сменился с недовольного на виноватый. — Не-а. В деревне найдут способ и сразу отправятся к нам. — А как состояние больных? — Кто-то может не дожить до прихода ирьенинов, но больший процент еще держится. Все, кто имеет возможность, покидают Хофу, — ответила Темари с лёгкой скорбью, жалея, что на это они никак не смогут повлиять. По крайней мере пока, а там для кого-то будет уже слишком поздно. — Это лучшее решение для них. Если мы наткнулись на одного из наемников, значит, водой дело не закончится. А расследование тем временем затягивается все туже. — Что сказала полиция? — Комиссар только руками развел и о слухах в деревне умолчал. — Проклятье? Тоже слышали, — подтвердил Канкуро, хмыкнув. Больше никаких зацепок у них не было. — Стоит допросить семью Хофу. В больнице их разговор, пожалуй, был прекрасно слышен всем, но кое-кто стоял за углом намеренно, вслушиваясь в последние реплики. Команда замолчала, одновременно глядя на расползающуюся по полу тень с заметным скепсисом. Вздрогнув, женщина в белом халате осторожно вышла, прижимая к груди планшет. Она выглядела скорее болезненно усталой, нежели смущенной, и чернота под глазами нисколько не портила ее изящные черты. Брови Вару и Канкуро поднялись в удивлении: с бледной кожей чернильные волосы и небесные глаза делали эту женщину мифически красивой для этих мест. — Простите, что подслушала. Я Хироми Хофу, внучка Арэты Хофу, — сказала она, вежливо поклонившись, и, замявшись немного, добавила: — Думаю, нам стоит поговорить.

***

В кабинете у стены стоял коричневый диван; рабочее место располагалось напротив окна. Все в песчаных оттенках, как и подобает любому зданию в Стране Ветра. Пройдя к столу, Хироми рукой указала на диван. — Прошу, присаживайтесь. Избавившись от тяжести тела в ногах, Вару ощутила приятное облегчение: дышать и думать стало заметно проще. Темари и Канкуро сели рядом с ней; Гаара стоял в отдалении у стены, как и всегда в таких ситуациях. Все они прочитали табличку, прежде чем войти в кабинет, и положение Хироми в этой больнице немного прояснилось. Однако Кейджи не постеснялась уточнить. — Вы здесь главный врач? — Заместительствую. К сожалению, у отравы нет предпочтений, — ответила Хофу отстранённо, положив планшет на стол. Она повернулась к шиноби, в скрытом волнении переплетая пальцы, и всеми силами старалась отвечать как можно вежливей. Вару догадывалась, как, должно быть, ей тяжело работать в такое время. — Мы уже отправили образцы нашим ирьенинам. Помощь скоро прибудет, — заверила ее Темари, и на бледном лице заблестела вымученная улыбка. — Хоть что-то хорошее. Она явно не знала, с чего следует начать. Взгляд ее блуждал где-то на полу и возвращался к шиноби, едва ли замечая их. Если деревня так настроена к семье Хофу, то бедная женщина наверняка ежедневно терпит обвинения в свой адрес. Вару не хотелось давить на нее, но она не могла не подтолкнуть, раз Хироми сама пригласила их сюда. — Хироми-сан, человек, заказавший шиноби, как-то связан с деревней. И вероятней всего, что его план только начал действовать. Нам нужны любые сведения, иначе люди пострадают ещё больше, — сказала она мягко, стараясь, чтобы слова не звучали как упрек. Однако Хофу все равно немного растерялась, медленно потирая сгибы больших пальцев. — Да, я… Полагаю, вас интересуют слухи, — постаралась ответить она, вновь замявшись, но вскоре отыскала в себе силы говорить. — Я расскажу. Семнадцать лет назад у меня родился сын. Он очень сильно болел и… Выглядел не совсем таким, каким люди могли бы принять его. Конечно, вся деревня стала обсуждать то, как он выглядел. Мы не смогли вылечить его, и вина легла на нашу семью. — То есть он умер уже давно? — спросила Кейджи, и Хироми утвердительно кивнула. — Тогда почему жители связывают нынешнюю беду со старой историей? — Людям необходимо кого-то винить, иначе беды не будут иметь никакого смысла. Уверена, если вы присмотритесь, то заметите, что все кругом подозревают друг друга. Особенно здесь. Вару вздохнула, понимая, что ее надежда на более ясные сведения оказалась пустой. Не находя более причин здесь находиться, Гаара молча покинул кабинет, но упрекать его за это никто не стал. Посидев ещё пару секунд в тишине и не придумав дополнительных вопросов, команда поднялась, поклонившись Хофу. — Значит, нам стоит продолжить поиски. — Спасибо, что уделили нам время, Хироми-сан. Женщина вновь слабо улыбнулась:  — Похоже, что я ничем не смогла вам помочь. — Ваша забота — это пострадавшие. Позаботьтесь о них, а мы возьмём на себя остальное.

***

Шиноби ушли из больницы, на этот раз для обсуждений выбрав место без ушей. Гаара присоединился к ним на пороге, и вместе они неторопливо пошли в сторону гостиницы. Даже в эту часть дня улицы деревни частично пустовали, так что никто к ним не прислушивался. — Ну и что думаете насчет всего этого? — спросила Темари после недолгого молчания, и Канкуро первым выказал недовольство прогрессом. — Единственная зацепка ничего нам не дала. — Не совсем. Теперь есть подозреваемый, — поправила его Вару, и Кукольник вопросительно поднял бровь. — Наемник, которого вы убили? — Нет, Хироми Хофу. Она немного беспокоилась, рассказывая свою версию. — Рядом был Гаара. Кто угодно забеспокоился бы. — Она врала, — подтвердил джинчурики, и Кейджи кивнула. Не заметить это из всех них мог только судящий по внешности Канкуро. — Но она говорила о своем покойном сыне. Это ведь непросто. Вы вообще уверены? — Даже если и так, все равно слишком много совпадений. Нас должны были предупредить, что эта информация ложная, чтобы мы не путались в следах. Кроме того, неизвестно, кто написал письмо в Суну, если уж семья Хофу не придает значения этому проклятью, — озвучила свои мысли Темари, и ее брату не осталось ничего иного, кроме как признаться в своей невнимательности. — Может, их семья пытается справиться с проблемой, не вредя своей репутации. — А может, они не хотят, чтобы мы вникали, — предположил Гаара, и Кейджи вдруг посетила самая вероятная из всех мысль. Она даже отругала себя за то, что не подумала об этом раньше. — А если Хофу вообще не планировали обращаться к нам за помощью? Что если кто-то сделал это от их имени? — Тогда они определенно во всем замешаны, но если встретили нас, значит, прознали про письмо до того, как мы появились здесь, — немного подумав, согласилась Темари. Канкуро недовольно скривил губы, запустив руки за голову. — Как же бесит. Шиноби теперь будут осторожнее и больше не попадутся Гааре так нелепо. Просто выжидать нельзя: нужно как можно скорее понять, в чем дело, чтобы начать действовать не тогда, когда уже будет поздно. Вариантов у них почти не оставалось, так что команда знала, чем займётся в ближайшее время. — Значит, шпионаж? — Других вариантов нет. Однако Хофу не должны знать, что мы все ещё их подозреваем.

***

От голода голова болела ещё сильнее, что дурно сказывалось на мыслительной деятельности. Так что прежде чем вновь приступить к расследованию, Кейджи заказала себе немного еды в столовой гостиницы и, медленно пережевывая мясо, задумчиво разглядывала бумажку с тремя адресами. Комиссар дал их ей, чтобы отделаться, но между этими людьми все же было что-то общее. Недовольные деревней люди могли бы случайно ляпнуть о чем-то интересном, однако тут стоило надеяться на удачное стечение обстоятельств. От принятия окончательного решения Вару отвлёк Канкуро. Наблюдая за тем, как он садится напротив нее с явным намерением поговорить, бывшая шиноби попыталась предугадать, какими будут его вопросы, но старший сын Расы ее неожиданно удивил. — Общение с Гаарой однажды погубит твою личную жизнь, — сказал он как бы невзначай, словно начиная самую обычную и ничего не значащую беседу. Если бы не головная боль, Кейджи бы посмеялась, но из-за неприятного и все ещё свежего осадка на душе шутить совсем не хотелось. — Почему же только личную? — Да брось. Он теперь совсем другой. Канкуро чуть наклонился, расправив ладони, и блеск в его глазах говорил о том, что он готов доказывать правдивость своих слов пылко и неотступно. Такая перемена в нем удивила Вару, но она примерно догадывалась, что могло служить причиной. Их семья искренне поверила в то, что все и в самом деле могло измениться, пусть и с большим опозданием. — А что было тогда в полнолуние? — Это был Шукаку, — без тени сомнения отмахнулся Канкуро и не заметил, что Кейджи намекнула на недавний инцидент. Шиноби, казалось, уже успел забыть об этом нарочно или по глупости. Волнение холодом скользнуло в глотке, но Вару не стала ничего говорить. — Он уже намного лучше контролирует его, так что рано или поздно не будет нуждаться в твоей помощи. Не то чтобы я хотел прогнать тебя, просто… На самом деле я ничего о тебе не знаю. Вот совсем ничего. И не понимаю, почему Гаара вдруг обратился именно к такой шиноби. Дело ведь не в том, что ты ему нравишься. Кейджи готова была поклясться, что побледнела слишком заметно. Нанесенные краской линии на лице Канкуро чуть изогнулись в уже знакомой эмоции, но то, о чем он говорил, било в самое слабое на данный момент место. От волнения бывшая шиноби даже поймала себя на желании рассказать ему обо всем, вот только подобные слова застревали камнями в груди, сдержанные выдрессированным благоразумием. Она должна была отвлечь его, отступить, так что схватилась за самое близкое к рукам. — Нравлюсь? — Это ведь ясно как день. Раньше он для своей семьи ничего не делал. Конечно, Гаара верит в то, что ты можешь ему помочь, и ты нужна ему. Из этого симпатия вытекает сама по себе, но он не контактировал с людьми так долго. Ничего не знает об этом. — Значит, это причина твоего недоверия? Я не самый достойный человек, который может находиться рядом с твоим братом? — спросила Вару, успокаиваясь. Канкуро полностью поглотило негодование, и пусть отношения с ним стали вдруг портиться, она в любом случае никому не обещала свою дружбу. — Можешь не переживать. Я с радостью свалю при первой удобной возможности, если доживу, конечно. Шиноби откинулся на спинку стула, хмурясь, и сказал со стальной уверенностью:  — Он тебя не убьет. Уже во второй раз Кейджи отметила, что должна посмеяться, но сегодня явно была сама не своя. Ее хватило на сухой и невнятный ответ, но склонный к предубеждению Канкуро совершенно не понимал ее чувства или не хотел понимать. Гаара вдруг стал для него кем-то настолько важным, что теперь он защищает его от сомнительных проблем, которые в данной ситуации были совершенно несущественными. — Хорошо, если так. — Вот именно поэтому тебе и не нужно быть с нами. Все наконец налаживается, и ты не имеешь к этому никакого отношения. Я не позволю, чтобы из-за хитрой женской морды Гаара вновь стал думать, что его предали. Не плети рядом с ним ничего, ладно? — ткнув пальцем в стол, он поднялся, позволяя Кейджи остаться наедине со своими мыслями. Биение сердца гулко отдавалось в ушах, и вопрос джинчурики назойливо прозвучал где-то рядом. «Зачем ты это делаешь с собой?» Вару запустила пальцы в волосы, склонившись над полупустой тарелкой, и тщетно пыталась совладать с эмоциями, что вдруг перестали ей повиноваться. — Неужели я все настолько плохо перевариваю?