***
Чтобы не выглядеть так, будто меня побили, я не пошла вечером на репетицию и раньше, чем обычно, легла спать — не хотелось слушать упрёки от бабушки, что я «выгляжу недостойно представительницы двух древних и благородных домов». Именно для того, чтобы не нервировать бабулю, я надела не джинсы, берцы и любимый красный вязаный свитер, а изумрудное закрытое платье с длинными рукавами. Хорошо, что мои однокурсницы ещё спят — их бы удар хватил от того, что я наконец-то надела на себя нормальные, по их мнению, вещи. Ну Стефани уж точно пила бы успокоительное. Все свои немногочисленные вещи я ещё вечером положила в магически расширенную сумку — чары на неё накладывал папа, именно поэтому они не развеивались уже три года. Лучше бы я на уроки пошла. Сейчас опять придётся ждать по несколько часов, пока эльфы будут пытаться хоть что-то вылепить из моих коротких волос. Я буду вынуждена проводить время с «любимейшими» кузенами и кузинами. Придётся целый день провести в крайне неудобном платье (не дай бог оно будет пышным и с корсетом) и в крайне неприятной компании аристократичных снобов, разговаривать с которыми позволено только на две темы — погода и здоровье. Такие ограничения имели место по нескольким причинам. Во-первых, нельзя вступать в конфликты. Во-вторых, необходимо поддерживать хотя бы нейтральные отношения с аристократами и не молчать весь вечер, стоя возле стены с бокалом. В-третьих, если говорить только о здоровье и погоде, есть намного меньше шансов наговорить всякого дерьма. Накинув на плечи чёрную мантию, я вышла в коридор. Я специально вышла рано, чтобы не встретиться с однокурсницами и однокурсниками, поэтому в гостиной я увидела лишь Ли Джордана, который, скрутившись в кресле, мирно спал, а в коридоре — двух незнакомых мне хаффлпафцев, которые куда-то бежали. Пусть мне и придётся ждать Анну, но зато никто не будет расспрашивать, куда это я направляюсь. — Ева? — прозвучал за моей спиной мужской голос. Чёрт, ну почему когда я не хочу никого видеть, то обязательно с кем-то должна встретиться? Закон подлости, однако. Я обернулась и увидела за несколько метров от себя Оливера Вуда. — Привет, — вздохнула я, обрадовавшись, что это не кто-то из слизеринского кодла. — Куда так спешишь в семь утра? — поинтересовался Вуд, догнав меня. Я не остановилась, поэтому он продолжил путь вместе со мной. — У меня аналогичный вопрос. — Я решил полетать с утра немного. Тебе, кстати, очень идёт платье. — Спасибо, — я едва заметно улыбнулась, хотя мне и было жутко некомфортно из-за непривычной для меня одежды. — Ты уезжаешь куда-то? — спросил парень, кивнув на сумку в моих руках. Я кивнула. — Еду к бабушке на светский приём, — нарочито пафосным тоном с нотками иронии произнесла я. — Ого. Смотри, чтобы тебя не украл какой-то аристократ, — рассмеялся Оливер. — Не переживай, такое добро, как я, и с доплатой не возьмут. — Не недооценивай так себя. Хорошо проведи время, — Оливер остановился возле поворота в коридор. — Дальше я тебя не смогу проводить, а то МакГонагалл ещё начнёт расспрашивать, где я был. — Пока, — я помахала ему рукой. — До встречи. Я прошла несколько шагов и, оказавшись перед кабинетом декана Гриффиндора, постучала костяшками в тяжёлую дубовую дверь. — Входите. Я открыла дверь и сразу же встретилась взглядом с голубыми глазами Анны, которая сидела на кресле возле стола декана Гриффиндора. Неужели она смогла прийти раньше меня? Я думала, что она проведёт всё утро перед зеркалом, выбирая причёску и наряд — это в её стиле. Наверное, Анна тоже решила не злить нашу любимую бабулю и оделась прилично — на ней была школьная юбка, бледно-голубая рубашка и синяя мантия. Значит, скандала прямо с порога не будет. Хоть что-то радует. — Доброе утро, — произнесла я, переводя взгляд с Анны на профессора МакГонагалл. — Здравствуй, Ева, — профессор поднялась на ноги и поправила свою остроконечную шляпу. — Надеюсь, что ты появишься в школе уже завтра. — Я тоже на это очень надеюсь, — пробормотала я. — Роксен открыла доступ к камину в особняке ещё вчера вечером, поэтому можете отправляться туда прямо сейчас, — МакГонагалл подала Анне небольшую железную банку. Анна взяла оттуда горсть летучего пороха, отдала банку обратно профессору и бросила порох в камин, где пламя пожирало сухие поленья. Огонь мгновенно стал зелёным. — Особняк Хансен! — чётко проговорила Анна и исчезла в зелёном вихре, что накрыл её с головой. Настал мой черёд. Я взяла банку из рук МакГонагалл и повторила ту же процедуру, что только что проделала Анна. Как только я вышла из камина, то оказалась в давно знакомой гостиной. Бабушка, с заплетёнными в длинную косу рыжими волосами, сидела в мягком кресле напротив камина и держала в руках бокал красного вина. На её лице появилось довольное выражение, когда она увидела меня в платье. — Здравствуй, Ева. Рада тебя видеть, — произнесла она и, отставив бокал на небольшой столик, поднялась для того, чтобы меня обнять. — Здравствуй, бабушка, — как только я оказалась в её обьятиях, то сразу же почувствовала аромат льда и запах пудры для лица. — Будешь завтракать? Если да, то я сейчас прикажу эльфам принести тебе что-нибудь. — Нет, спасибо, я не хочу есть. — Ну, тогда иди готовиться к приёму. В твоей комнате тебя уже ждет Марика, она всё расскажет и сделает из тебя конфетку. — Марика? Кто это? — Девушка, которую я наняла, чтобы она помогала с косметическими процедурами. Не переживай, она мастер — я уже не раз пользовалась её услугами. — А почему не эльф? Домовики с этим прекрасно справляются. — Одна половина домовиков украшает бальный зал, другая сейчас на кухне. Все заняты, поэтому тебе будет помогать Марика. — А где сейчас Анна? — спросила я, осведомившись, что сестры нет в гостиной. — Она сразу же после прибытия пошла готовиться. А теперь давай я тебя проведу к твоей комнате и познакомлю вас с Марикой, — бабушка взяла меня за руку выше локтя и повела в сторону ступенек. Я поняла, что бабушка не слишком хочет обсуждать со мной грядущее мероприятие. Странно, никаких ведь праздников в ближайшее время не будет — повода для гулянки нет. — Бабуля, а зачем этот приём устраивать? — наконец-то спросила я. — У нас какой-то праздник? — Можно и так сказать, но точнее ты всё узнаешь на нашем вечере. Будет один небольшой сюрприз, и я уверена, что тебе он понравится. Я бросила неспокойный взгляд на бабушку, но она лишь ободрительно улыбнулась и толкнула рукой дверь в мою комнату. — Здравствуйте, мадам, — молоденькая девушка лет двадцати пяти резко поднялась с кресла в углу, отчего её каштановые кудри перекинулись за спину. — Здравствуй, Марика. Это Ева Вилсон, моя внучка, из которой тебе сегодня нужно сделать настоящую леди. Расскажешь ей некоторые подробности нашего вечера и сделаешь всё, что от тебя зависит. — Хорошо. Вы можете быть уверены, что не узнаете мисс Вилсон к вечеру. — Тогда приступай к работе, а я пойду встречать Джессику с её семьей. Как только дверь за бабушкой закрылась, Марика подошла ко мне, внимательно осмотрела и начала перечислять фронт работ: — Сначала, конечно же, ванна с зельями, а то кожа немного сухая. Затем маникюр, потому что сейчас я его вообще не наблюдаю. Потом уже приступим к причёске и макияжу. Есть какие-то пожелания? — Можно без маникюра? — я с грустью взглянула на свои короткие ногти и стёртые пальцы. — Нет. Обещаю, то, что вы увидите через несколько часов, поразит вас наповал, — достав волшебную палочку, заключила Марика.***
— Сейчас будет последний штрих, и вы увидите новую себя! — с радостью произнесла моя мучительница, застёгивая молнию на платье. Я лишь вздохнула и с грустью взглянула на свои руки. Да, они выглядели красиво — на ногтях был аккуратный французский маникюр, а ладони были мягкими и шелковистыми, но грусть у меня вызывало то, что Марика с помощью зелья и нескольких заклинаний убрала с моих пальцев мозоли, которые образовались от игры на гитаре. Теперь опять придётся мучиться от боли, когда буду по новой эти мозоли зарабатывать. Хоть этот грёбаный вечер ещё даже не начался, я уже устала. Сначала я два часа сидела в ванной, потом час потратила на маникюр, после чёрт знает сколько просидела в кресле перед большим зеркалом в медной рамке, пока Марика делала мне причёску и макияж, а сейчас она упаковывала меня в платье. И это всё под аккомпанемент бесконечной болтовни Марики — она всё время рассказывала об учёбе в Дурмстранге, о семье, о друзьях, о Нидерландах, откуда она сама была родом и мне оставалось лишь вставлять в разговор «хм», «ага» и «ух ты». — Смотрите! — Марика отступила на шаг назад, и, довольная своей работой, начала складывать косметику и шпильки в небольшой чемоданчик. Я реально не узнала себя. Из зеркала на меня смотрела не та Ева, что была обычно, а совершенно чужая девушка с выпрямленными блестящими короткими волосами и фарфоровым личиком, на котором ярко выделялись глаза — ресницы явно были удлинены каким-то заклинанием, а глаза слегка подведены карандашом. На мне было длинное изумрудное шёлковое платье с рукавами и открытыми плечами — я бы никогда сама не надела подобный наряд. — Чудесно, правда? — с огоньком в глазах спросила Марика. — Да, спасибо, — промямлила я. — Нет вре… Слова Марики перебил негромкий хлопок и писк эльфа-домовика: — Мисс Ева, мадам Роксен ждет вас в гостиной! — Хорошо. Я прошлась от зеркала к противоположной стене — из-за непривычных мне лодочек на каблуке я чувствовала себя ещё более некомфортно. — До свидания, Марика. — До свидания, мисс. Надеюсь, мне ещё когда-нибудь повезёт поработать с вами — у вас интересная внешность, — Марика улыбнулась мне и подошла к камину. Как только я добралась до гостиной, на меня направились две пары глаз — там уже сидели Анна и бабушка. Анна выглядела в сто раз лучше, чем я — на ней было красное платье с золотыми нитками и диадема, что украшала пышную причёску из чёрных волос. Моя сестра выглядела очень взволнованной — её голубые глаза бегали по комнате, а руки мелко дрожали. — Ева, девочка моя, ты прекрасно выглядишь! — бабушка окинула меня одобрительным взглядом. — Я же говорила, что Марика — профессионал. Ну, а теперь, вас ждёт прекрасный вечер, хорошее общество и неожиданный сюрприз! Анна поднялась на ноги и встала справа от бабушки, а я — слева. Она, что-то напевая себе под нос, отправилась к двери. Бабушкина излишняя радость меня немного смутила. Какой сюрприз она могла подготовить? Неужели опять наняла мне учителей по некромантии, как было пять лет назад? Помню, тогда меня долго осматривали два мага — седой костлявый мужчина, что говорил шёпотом и темноволосая женщина с чёрными, как смоль, глазами. Они водили над моей головой волшебными палочками, вливали в меня множественные зелья, шептали заклинания и водили возле меня артефактами. После всех манипуляций они уверенно сказали, что у меня нет наклонностей к тёмной магии, некромантии или демонологии. Бабушка огорчилась, а родители обрадовались. Мы подошли к дверям бального зала — я сразу услышала шум голосов многочисленных гостей и звуки скрипки и виолончели. Анна сразу сориентировалась и на её лице появились доброжелательное выражение и лёгкая улыбка, я же лишь сделала каменное лицо. — Запомните: после того, как мы зайдём, вы подойдёте к родителям. Постойте с ними пять минут и тогда идите к гостям. Если у вас спросят о планах после школы, скажете, что хотите идти в академию целителей. И да, правила этикета никто не отменял. — Хорошо, — вздохнула я, опустив голову. Самый худший кошмар начинается. Бабушка ступила ещё на шаг вперед, и дверь распахнулась, открывая взору бальный зал и множество богато одетых людей. Они сразу же впились взглядами в нас с Анной, осматривая так, будто мы были товаром в магазине. Хотя, в принципе оно так и было — для аристократов и я, и Анна были лишь выгодными парами для их сыновей, свежей кровью, которая могла поднять силу рода. Я сразу заметила в толпе родителей. Мама выделялась на фоне других женщин — вместо шелков и бархата на ней было простое платье, волосы свободно спадали на плечи. Да и фигурой она не была похожей на благородную леди — она была не худенькой и хрупкой, а слегка мускулистой и довольно высокой. Мы с Анной прошли сквозь толпу, приветливо кивая всем и улыбаясь. — Привет, мам, — с облегчением вздохнула я, обнимая её. — Привет, — она осторожно погладила меня по голове, стараясь не разрушить укладку. — Как настроение? — папа улыбнулся. — Пап, ты сам прекрасно знаешь, — я закатила глаза. — Кстати, может, хоть вы скажете мне, какова причина данного мероприятия? Родители переглянулись. У папы на лице возникло виноватое выражение, мама немного покраснела, а Анна еще больше побледнела. — М-м-м… Сейчас Роксен всё озвучит, и наши комментарии будут излишни, — неуверенно произнёс папа. — А кого сюда вообще позвали? — Анна вдруг перевела разговор в другое русло. — Тут сегодня вся верхушка и родственники. Фоули, Хансены, Каррерсены, Макмилланы, Паркинсоны, Булстроуды, Малфои, Гойлы, Крэббы, Мальсиберы… — Я поняла, полный состав Пожирателей, министерские крысы и представители благородных домов, — заключила Анна. — Почти что так, — ухмыльнулась мама, окидывая взглядом присутствующих. — Подойдите к кому-то, а то бабуля сейчас налетит на вас. Я лишь кивнула и, увидев знакомое лицо, подошла к Джессике, своей кузине. Её выдали замуж уже давно, и у неё уже был двухлетний ребёнок, хоть ей и было всего девятнадцать. — Здравствуй, Ева, — она высокомерно кивнула мне. — Здравствуй, Джесс. — Ты довольна выбором мадам Роксен? Этот вопрос застал меня врасплох. — Каким выбором? — уточнила я, приподняв бровь. — А-а-а, ты ещё не знаешь? Ну ладно, сейчас будет официальное обьявление, поэтому нет смысла мне что-то говорить. Вот, слушай. На возвышение, половину которого заняли музыканты, вышла бабушка. Её рыжие волосы переливались золотом, а лицо было немного взволнованным. — Дамы и господа! — начала она, окинув взглядом всех присутствующих. — Я хочу отнять у вас несколько минут внимания, дабы огласить причину сегодняшнего мероприятия. Итак, у меня есть радостная новость — через месяц состоится две помолвки — Евы Вилсон и Ардина Готэрми, а также Анны… Дальше я не слушала — меня будто ударили кирпичом по голове. Помолвка. Через месяц. Все запланировано и меня никто спрашивать не будет, потому что контракт уже наверняка подписали. Я обернулась, чтобы посмотреть на родителей. Папа опустил голову и сжал указательным и большим пальцем переносицу, Анна стояла с каменным лицом, а мама одними губами произнесла: «Прости». Они все знали. Все знали об этом, кроме меня. Если не ничего не предпринять, то все мои мечты и планы на жизнь будут разрушены. И вся моя музыкальная карьера, о которой я мечтала, покатится гиппогрифу под хвост. Из раздумий меня вывел бархатный глубокий голос: — Мадемуазель, разрешите представиться — Ардин Готэрми, — мужчина, приблизительно тридцати пяти лет, склонился передо мной в лёгком поклоне и поцеловал руку. На нем был вышитый серебром чёрный камзол, а за поясом висел короткий кинжал. — Приятно познакомиться, — пролепетала я. Этот мужчина старше меня лет на пятнадцать, и я должна выйти за него? — Думаю, вас не сильно разочаровала новость о скором браке? Вы ведь уже в июне заканчиваете обучение в Хогвартсе, не так ли? — спросил Ардин. — Нет, что вы, я знала об этом решении. А теперь, позвольте ненадолго отлучиться — мне необходимо поговорить с родителями, — я вежливо улыбнулась. — У нас с вами ещё будет время поговорить. — Конечно, мадемуазель. Я быстро пошла к родителям. Они не поменяли места дислокации и стояли возле резной колонны, только сейчас возле них стояла Нарцисса Малфой. — Здравствуйте, леди Малфой, — я приветливо кивнула и бросила гневный взгляд на мать. — Здравствуй, Ева. — Извините за наглость, мама, но мне нужно с вами поговорить. Леди Малфой, простите, — выпалила я. Мама вежливо раскланялась с Нарциссой и подошла ко мне. Она приобняла меня за плечи и отвела в сторону. — Я не собираюсь сейчас разыгрывать сцену или истерить, но скажи мне, пожалуйста, одну вещь — почему? Ты же знала, я вижу. И не только ты, а и папа, Анна, бабушка. Все. — Я… У нашей семьи долги. На одном из рейдов на чёрный рынок Маркус убил сына одного из высших министерских чиновников. В аврорате это сочли как самооборону, но этот чиновник требует большую сумму денег за молчание — если мы не найдём эти деньги, то в Азкабан на пятнадцать лет попадёт и папа, и я, так как меня возьмут как соучастника. Готэрми и Макнейры очень богаты и… — Что? Анну вы выдаёте за младшего Макнейра? Неужели ты не помнишь, как сама рассказывала об этом роде? — я уже чуть ли не задыхалась от негодования. Если Анну выдадут за Джошуа Макнейра, ей не жить. Макнейры жестоки — я помню рассказ мамы. Три года назад жена старшего Макнейра покончила жизнь самоубийством, оставив записку, где написала, что её муж забрал у неё волшебную палочку, регулярно избивал и запрещал выходить из родового поместья. Макнейра не наказали — все, кто контактировал с женщиной, в один голос сказали, что она была безумной, а муж её любил и оберегал. Хотя, свидетелями были несколько друзей тирана-мужа, поэтому в Аврорате не поверили в такую версию, но других доказательств не было. Я не хотела такой судьбы для своей сестры. Я не хотела подобной судьбы для себя. — Другого выхода нет, Ева. Поговорим дома, — мама снова надела на лицо маску безразличия и, развернувшись, пошагала прочь.***
— Этому не бывать! Я не выйду замуж за этого человека! — кричала я, выискивая глазами что-то, что ещё можно было швырнуть в стену, ведь я разнесла практически всё — на полу в гостиной, где мы собрались после «праздника», валялись осколки бокала, стеклянной лампы, что стояла на столе и статуэтки, которая разбилась от моего магического выброса. — Ева, у нас нет другого выхода. Если ты не выйдешь замуж, твои родители будут в Азкабане, — повторила бабушка, кажется, уже в четвертый раз. — Выход есть! Сколько раз ты рассказывала о богатстве Фоули? — Мы банкроты. Я знаю, я в этом виновата, ведь это я выгребала деньги и тратила их на разные проекты и инвестиции. Поэтому, замужество — единственный наш шанс. — Можно одолжить деньги! — У кого? — грустно вздохнула мама. — Мы и так уже их одолжили у Макмилланов и у Каррерсенов, но есть только половина суммы. Да и после этого мы останемся нищебродами. — Сколько? — спросила Анна, рассматривая диадему, которую она держала в руках. — Пятьдесят тысяч, — отрезала мама. — Галлеонов? — почти шепотом произнесла я. — Да. Это была слишком большая сумма. Пятьдесят тысяч хватило бы на целую беззаботную жизнь. — А если попросить денег в папиных родственников? Твой же отец был из французских аристократов, — с отчаянием спросила Анна. — Не забывай, я незаконнорожденный. Я тот, кого называют бастардом. Да и сама знаешь, что мой отец ничего мне не завещал, поэтому, у меня нет права ни на что. У меня нет даже его фамилии, так что о деньгах можно и вовсе забыть, — вздохнул папа, запуская пальцы в свою шевелюру. — Я не смогу, — вздохнула я. — Я же не люблю его и вообще даже не знаю его. — Все аристократы выходят замуж не по любви. Так было во все времена, — отчеканила бабушка. — Не во все, одну свою дочь ты не выдавала насильно, — почти крикнула я, кивая на маму. — Если бы она не убежала со свадьбы прямо под венец с Маркусом, то и Веронику это бы ждало. — Смирись, доченька. Это твоя судьба, — вздохнула мама и подошла ко мне поближе, чтобы прошептать на ухо: — Ничего же не помешает тебе стать безутешной вдовой уже на второй день после свадьбы. Я закусила губу. Чтобы там ни было, я буду бороться до последнего. Если надо будет — сбегу прямо со свадьбы, повторю мамин «подвиг». Я обязательно справлюсь, и спасу Анну от этой участи. Чего бы мне это ни стоило.