***
Следующее утро <i>Конец мая 299г. Королевская Гавань, Башня Десницы</i> Санса не удивилась тому, что оказалась одна в постели, когда утром ее разбудила Шая. Солнечный свет стекал в комнату, и все доказательства, что лорд Тайвин был в постели, исчезли. Дублет отсутствовал, как и бриджи, пояс и сапоги. Он был похож на призрака, приходящего ночью и уходящего с первыми лучами солнца. Единственное истинное доказательство, что он был в комнате, — это грязные простыни и воспоминание о его прикосновениях, которые заставили Сансу покраснеть. Она больше не была девочкой, она была замужней женщиной, и страшная перспектива будущего никогда не маячила перед ней с такой интенсивностью. Последний барьер был снят. Выбросив его из головы, Санса позволила Шае сопроводить ее в купальню, где уже стояла ванна. Длительная боль, которую она испытала накануне вечером, была снята горячей водой. Поскольку Санса Старк была дочерью предателя, она имела только одну служанку. Теперь, как леди Ланнистер, у нее было полдюжины таких куриц, которые делились сплетнями и обсуждали королевскую семью, как будто она не могла их услышать. Это была ошибка. Шая была ее верной служанкой и ближайшей подругой. Других ей не надо было. Ее гардероб по размерам был почти такой же большой, как и ее предыдущая спальня. Четыре больших шкафа стояли у стены, а медная ванна была поставлена посреди комнаты. Пар валил с водяной поверхности, и Санса чувствовала запах розы и лаванды. Платье, которое она носила, было снято, и она вошла в ванну, погрузившись в горячую воду. Шая натерла руки ароматным лавандовым мылом, и Санса наблюдала, как девушка начала кончиками пальцев проводить от плеча к запястью. Одна из девушек проскользнула в спальню, чтобы сменить простыни, когда четверо других служанок выбирали наряд для Сансы. — Ты так и не рассказывала мне, что Петир Бейлиш хотел от тебя в тот день, когда ты с леди Маргери отправилась в Блошиной конец, — осторожно сказала Шая, когда новые служанки без остановки говорили и хихикали, выбирая туфли и платья. Было странно думать, что кто-то оденет ее. — Почему ты спрашиваешь? — пробормотала Санса, когда Шая осторожно провела намыленной тряпкой на тыльной стороне ее руки. — Ты что-то слышала? — Лорд Варис пришел ко мне прошлой ночью, — мягко объяснила Шая, глядя на край медной ванны. — Он подозревает, что Мизинец хочет чего-то, и попросил меня предупредить тебя, чтобы ты была бдительна. — В тот день меня побеспокоила леди Маргери, но он успел заманить меня в свою очередную игру, — призналась она, оглядываясь на служанок. — Он просто сказал мне, что желает мне всего самого лучшего, потому что любит мою мать. Он предложил мне уехать с ним. — Он не просил тебя что-то сделать для него? Шая опустила ткань в воду, когда Санса наклонилась вперед и убрала длинными волосы. Ткань была плотно сжата в руке Шаи, и горячая вода стекала по спине девушки. Она чувствовала себя настолько хорошо, что ненадолго закрыла глаза, теплая вода была так же приятна, как и прикосновения Тайвина. Она почти улыбнулась, вспоминая приятное чувство. Она никогда не думала, что такое удовольствие может существовать в мире. — Нет, — ответила Санса, открывая глаза. — Я бы ничего не сделала для него. Можешь мне верить. — Я никогда не сомневалась в тебе, но если он попросит тебя что-нибудь сделать или попробует прикоснуться к тебе, я хочу, чтобы ты сказала мне, — шепнула Шая. — Варис всегда вытащит тебя из какой-нибудь авантюры, которую Мизинец попытается предложить тебе. Лорд Тайвин не тот человек, с которым можно играть — Я нужна ему только из-за наследников, — прошептала она, ее голос дрожал от легкого страха. — Я могу и сама защитить себя. Разве нет? Я — Старк. — Нет, ты — Ланнистер. — Я знаю, — пробормотала Санса. — Ты можешь позвать Вариса на этой неделе? Я хочу с ним поговорить. Шая кивнула, и Санса с трудом сглотнула, ее следующий вопрос был личным. То, что Тайвин Ланнистер делал с ней прошлой ночью… он был опытным человеком. Он знал гораздо больше, чем она. По сравнению с ним она была ребенком, который только вчера появился на свет. — Шая, научи меня, как нужно правильно угождать мужчине, — спросила Санса, нервно покраснев. — Научи меня, как… — Я научу тебя всему, не волнуйся, — ответила Шая с усмешкой, прежде чем взяла халат и помогла Сансе выйти из ванны. Несколько прядей у лица были собраны в простую косичку. Для нее было выбраны два платья: сливочное со стрекозой и золотое с дикой цветочной вышивкой. Служанки радостно захлопали в ладоши, поддерживая ее выбор. Все их слова были полны лести, и это заставило Сансу чувствовать себя вдвойне неуютно. Они едва знали ее, и все же, они утверждали, что она была самой прекрасной, самой доброй, женщиной, с которой они когда-либо встречались. Гнусная лесть подействовала ей на нервы. Последним штрихом была изящная заколка в форме стрекозы, которую закрепили в волосы. Она посмотрела в зеркало и увидела совершенно другую женщину. Это была Леди Ланнистер, но она все еще видела в отражении Сансу Старк, опальную дочь предателя. Послышался стук в дверь, и одна из служанок быстро направилась к двери, вернувшись с известием, что сир Лорас Тирелл хочет увидеть ее. Удивленная ранним визитом, Санса легко переместилась из своей гардеробной в главную комнату, где Сир Лорас терпеливо ждал, сложив руки за спиной. — Леди Санса, — сказал он с приятной улыбкой. — Моя сестра приглашает Вас на завтрак с нашей бабушкой, леди Оленной. Могу я Вас сопроводить? Приняв приглашение, Санса позволила сиру Лорасу вывести ее из Башни Десницы и через Красный замок вместе с Шаей. Они устремились к Королевским садам, где дамы беседовали на непринужденные темы. Сир Лорас сделал ей несколько комплиментов, отметив ее красоту и изящество. За красивыми платьями и прекрасными речами скрывались обычные дети, которым пришлось слишком быстро повзрослеть. Они ничего не знали о боли и страданиях или о жестокости мира. Наблюдая за ними, Санса поняла, что не завидует им. Поняла и осознала. Она переросла всех этих девушек, когда дело доходило до игры престолов. Огромная волна благодарности охватила ее. Варис, Шая и Тирион помогли ей выжить. Без них она погибла бы. Маргери Тирелл взяла Сансу за руку и повела ее к своей бабушке. — Леди Санса, имею честь представить Вам мою бабушку. Леди Оленна, из дома Тиреллов, — гордо заявила Маргери, когда они приблизились к леди Оленне. — Леди Санса, — ответила женщина, мягко улыбнувшись гостье. — Леди Оленна, — сказала Санса, давая понять всем, что сейчас она представляет великий дом. Голос Септы Мордейн отозвался в ее голове, чтобы она немедленно перестала сутулиться и выпрямила плечи, и Санса повиновалась голосу. Она больше не была дочерью предателя, она была женой Тайвина Ланнистера, Леди Утеса Кастерли. — Как хорошо, что столь благородная леди навестила меня и мою стаю куриц. Мы очень сожалеем о Ваших потерях. — Спасибо за Ваши добрые слова. Они согревают мое сердце. Слуга прошел мимо них, и леди Оленна позвала его: — Вы принесете нам еду или хотите уморить нас голодом? Прошу, Санса, присядьте со мной. Старуха двигалась с удивительной быстротой, когда она покинула изящно вырезанный стул, в котором сидела. Королева шипов двинулась к поставленной палатке. Санса последовала за ней и оказалась в новом логове. Это было не логово львов, а логово с острыми шипами роз, которые могли запросто уколоть ее. — Я куда менее скучна, чем остальные, — произнесла леди Оленна, когда они все сели. — Вы знаете моего сына, Лорда Хайгардена? — Не имела удовольствия, — легко ответила Санса. — Удовольствие небольшое, поверьте. Напыщенный олух. Его отец тоже был олухом, мой муж, покойный лорд Лютор. Он съехал на коне со скалы во время охоты. Говорят, он смотрел в небо и не обращал, куда скачет его конь. А теперь то же самое делает мой сын, только на сей раз он оседлал льва, а не коня. Слуги подбежали к их столу и приступили к раздаче блюд для завтрака. Горячие пирожные, колбасы, каша и другие различные блюда давали почувствовать свой запах. Санса потянулась за кашей, положив еще и фрукты. — Вы так молоды, — продолжила леди Оленна, когда слуги отошли от стола. — И лорд Тайвин переживет нас всех. Он ест хорошо, упражняется каждый день. Даже не знаю, кто овдовеет раньше. В конце концов, женщинам приходится сложнее в жизни. Предоставить наследников — вот наша задача, и нет гарантий, что мы переживем такое испытание. Просто посмотрите на его семейную историю: его жена умерла, рожая наследников Ланнистеров. Санса сделала глоток сладкого чая, не ответив женщине. Безусловно, леди Оленна хотела ее напугать. — Теперь, — спокойно сказала Королева шипов. — Я хочу задать Вам несколько вопросов, и я надеюсь, Вы сможете ответить на них. Они касаются короля Джоффри, и я подумала, что лучше задавать такие вопросы его бывшей невесте. Кто еще знает его лучше? Мы слышали тревожные слухи о короле и хотели либо подтвердить их, либо опровергнуть. Он плохо обращался с Вами, леди Санса? Санса подозревала, что приглашение на завтрак было лишь обложкой. Тиреллы хотели знать точный характер короля, и они выбрали ее, самого слабого Ланнистера. — Король Джоффри справедлив и храбр, как лев, учтив, хорош собой, — ответила Санса, выплевывая фразы, которые она произносила слишком много раз, чтобы остаться в безопасности. Если леди Оленна хотела сыграть в игру, Санса докажет, что она так же хорошо знает правила игры. — Да, каждый Ланнистер — лев, а когда Тирелл пускает ветры, пахнет розами, — насмешливо произнесла Оленна. — Насколько он добр? Насколько умен? У него доброе сердце, нежная рука? — Я стану его женой и хочу знать, что это значит, — мягко сказала Маргери. Санса старалась не показывать свои истинные эмоции, но ей было жаль Маргери Тирелл. Девочка была в ловушке семейных амбиций, и мало кто мог помочь, но голос в голове Сансы напомнил ей о сцене в тронном зале, о прекрасных словах Маргери, обращенных королю, и сладких жестах. Это было похоже на красивую картину, изображающую спокойное море, но она не могла разглядеть темный шторм на горизонте, который должен дойти до порта. Тайвин Ланнистер обещал ей, что она больше никогда не узнает, что такое оскорбление, и она поверила ему. Прекрасная, добрая Маргери не выдержала бы тех злоупотреблений. Холодные ветра Севера заставили быть Сансу сильной, но Маргери была прекрасной розой Хайгардена. Ее стебель легко надломился бы под тяжестью льва. Жестокость отняла бы ее красоту и, несомненно, власть, к которой так стремились Тиреллы, принесла бы ужасное последствие, которое могло бы даже стоить Маргери ее жизни. Санса подозревала, что леди Оленна уже все это знала, и ей не нужно было ничего говорить. — Все, о чем мы просим, леди Санса, — это правда, — настаивала леди Оленна. — Мой отец всегда говорил правду, — ответила Санса. — И правда стала причиной его смерти, и я знаю, что он имел за собой такую репутацию — говорить истину. Я сказала Вам всю правду, леди Оленна. — И все мои слова были правдой, — с грустью подумала Санса. Джоффри, безусловно, был хорош собой и храбр (иногда). — Я могу сказать Вам, леди Оленна, что монстры находятся повсюду, — продолжала Санса, прежде чем сделать паузу. — Чай прекрасен, миледи. Обе женщины кивнули и поставили свои чашки, Санса сидела неподвижно. Слушая Маргери и леди Оленну, она поняла, что у нее никогда не будет друзей. Не в детском смысле, не те отношения, которые она имела с Джейни Пуль. Леди Маргери возлагала надежды, но теперь они были раздавлены. У нее будут союзники, те, у кого есть цель, идеология и желание присоединятся к ней. Такие люди, как лорд Варис и Шая, безусловно, всегда были рядом с ней, но они никогда не были такими близкими, как любой человек из Винтерфелла. Внезапно Санса поняла, почему Серсея доверяла только своим детям. В игре престолов не было дружеских отношений. Были только альянсы. Варис, Шая, Тирион… это были те, кто дал возможность играть. Это были те люди, которым она доверяла. Возможно, со временем она станет доверять и Тайвину, но Санса усомнилась в глубине этого доверия. Леди Оленна и весь дом Тиреллов не были среди тех, кому она доверяла. Не тогда, когда она не знала их истинных мотивов. Почему они пришли к Королевскую Гавань? Одно дело — усадить Маргери на трон. Но было что-то еще.***
Два дня спустя <i>299г. Красный замок</i> Обед с королевской семьей всегда был испытанием, вспомнила Санса, когда вошла в комнату, где ждала ее Серсея. Уже пошел третий день, как Санса была Ланнистером, она надеялась на тихий обед в саду с видом на Черноводный залив. Она надеялась продолжить работу над своей вышивкой с ревущим львом, стараясь сделать так, чтобы лев не выглядел как зевающая кошка. Два королевских гвардейца открыли большую дверь в столовую и вошли внутрь, Санса с ненавистью оглядела комнату. У стола стоял Томмен, держа в руках пушистый комочек. Томмен был милым мальчиком, который не заслуживал страданий. Он был на несколько лет младше нее, но она успела полюбить его, как будто он был ее братом. Томмен не был жестоким, как Джоффри, и ей очень нравилось видеть, как он заботится о своих домашних животных, выбирает имена для новых зверят. — Моя королева, — сказала Санса, выполняя правильный реверанс, прежде чем пошла дальше. — Голубка, — ответила Серсея, пополняя стакан вином. — Я так рада, что ты можешь пообедать со мной и принцем. Садись. Сев напротив королевы, Санса собиралась поблагодарить королеву, но звук открывающейся двери заставил обитателей комнаты повернуть голову. Джоффри стоял там, ликовал и усмехался. Улыбка на его губах выглядела совершенно неуместно. Серсея быстро направилась к сыну. Что бы ни случилось, это обрадовало старшего ребенка Серсеи, но настораживало Сансу. Она отвернулась от Джоффри, чтобы посмотреть на нервного Томмена. — Вы сможете забрать его? — попросил маленький принц, показывая ей котенка. — Джоффри пригрозил распороть ему кишки… точно так же, как и другому котенку. Я не хочу, чтобы Ланна постигла такая же ужасная судьба, Санса. Я положу его к Вам в карман, Ланну понравится. — Ланн? — осторожно спросила Санса, взяв в руки рыжий клубочек. — Как Ланн Умный? С другой стороны комнаты вспыхнула яростная буря сердитых шепотов, и Санса посмотрела через плечо. Она пыталась отчаянно игнорировать все слова, когда она положила кошечку в карман. Дважды она услышала, что Джоффри радостно шепчет слова «мертвые» и «празднование». Это уже был плохой знак. Санса не хотела знать, что произошло. Ужасное, извращенное чувство внутри нее говорило ей, что это не принесет радости. Единственное, что заставило ее почувствовать себя лучше, было знание о том, что солдаты Ланнистеров были в коридоре, ожидая, когда она выйдет из комнаты и вернется в Башню Десницы. Все, что ей нужно было сделать, это выйти из комнаты, и с ней ничего не случится. — Да, мне нравится это имя, — прошептал Томмен. — Ланн ужасно умный. Он знает, как нужно прятаться от Джоффри. Прежде чем Санса ответила, Джоффри оттолкнул свою мать. Серсея выглядела испуганной и пошла за ним, умоляя его не говорить ни слова об этом. Джоффри проигнорировал ее. Его корона была наклонена в сторону, а затем и вовсе упала. Зачем он вообще ее носил? Все знали, что он король, и это корона казалась бесполезным аксессуаром. За ее креслом Шая немного приблизилась к Сансе и положила руку ей на плечо. Она сглотнула, готовилась к неизвестности. — Они мертвы, миледи, — сказал Джоффри с ликованием в глазах, и это почти заставило Сансу задуматься, был ли он таким же безумным, как Эйрис Таргариен. — Почти все Старки из Винтерфелла мертвы. Какой славный день! Я полагаю, что Ваш некогда великий дом прекратил свое существование и изгнан со страниц истории. Он помахал письмом перед ее лицом и вложил его ей в руки. Джоффи продолжал что-то рассказывать ей, но слова едва ли имели смысл, когда она пыталась понять, о чем говорит безумный король. Старки мертвы? Что это может означать? Робб мертв? Мама? Она сосредоточилась, заставила себя прочесть написанные слова на странице. Санса едва могла дышать, когда ее руки начали дрожать. Она дважды прочитала письмо, прежде чем содержимое действительно погрузилось в ее сознание. Этого не могло быть… Не могло быть… Теон Грейджой не сделал бы того, что было написано на странице, правда? Это была ложь. Все это должно было быть ложью. — Позовите мясника, — потребовал Джоффри. — Я хочу, чтобы самый толстый теленок был убит сегодня вечером. Я хочу пир! Скоро головы двух братьев будут здесь, в городе. Я надену их головы на пики! Чувство тяжести наполнило ее, когда Санса медленно встала. Она чувствовала, что горит, она едва могла дышать, а слезы угрожали покатиться по щекам. Каким-то образом она вызвала силу вспомнить себя и попросила, чтобы ее извинили. Джоффри начал протестовать, но Серсея согласилась. В глазах королевы было опасение. Санса не стала заострять на этом внимание и выбежала из комнаты. Она едва понимала куда ей нужно идти, слезы прозрачной пеленой окутывали глаза. Шая взяла ее за руку, чтобы не наткнуться на солдат Джоффри. Ничто из этого не могло быть правдой… все это должно было быть какой-то жестокой шуткой, подумала Санса, прокручивая эту мысль снова и снова. Ничто из этого не могло быть правдой. Слезы, которые собрались в глазах, упали ей на щеку, когда волна горя начала через край переполнять ее. Ей все равно. Увидят ли люди ее слезы и красные глаза, ей все равно. Каким-то образом она отдернула свою руку из руки Шаи и побежала, подобрав юбки в руки. Командующий побежал за ней. Она слепо бежала к Башне Десницы, ее ноги помнили путь лучше, чем ее разум. По лестницам, по коридорам, через мост, Санса едва обращала внимание на окрестности. Ее ноги несли ее, читая воспоминания о коридорах замка, зная, когда нужно приостановиться. Она поспешно забежала в свою комнату, чуть не наткнувшись на стул. Бран и Рикон были мертвы, убиты Теоном Грейджоем. Маленький котенок, которого она обещала держать в безопасности, выскользнул из кармана. Страшный всхлип вырвался из ее груди. Она едва могла отдышаться, пересекая комнату. Ее братья не могли умереть, они ничего не сделали. Невинные мальчики, которые были милыми и добрыми. Подойдя к окну, она задвинула красные занавески. Садясь, Санса взяла письмо, чтобы снова прочитать его. В глубине души она надеялась, что солнечный свет сожжет чернила, уничтожит все плохие чувства внутри нее. Ее руки дрожали так сильно, что она едва могла читать. …Винтерфелл был захвачен наследником Бейлона Грейджоя, Теоном. Он приказал убить тех, кто не выполнял его приказы, включая мейстера и двух сыновей Эддарда Старка… Ее корсет был слишком туго затянут, когда Санса откинулась назад и положила голову на деревянную обшивку стула. Задыхающиеся рыдания были жестокими, и она не могла остановиться. Ей никогда не нравился Теон Грейджой, но отец принял его в их семью. Ее отец предоставил мальчику все, что было возможно. Санса почувствовала, как по ее щекам и по шее стекали слезы. Как это возможно? Она все еще помнила тот день, когда Теон вернулся в Винтерфелл вместе с отцом. Странный, испуганный, одинокий мальчик, и первое, что сделал Робб — пригласил мальчика сыграть с ними. Единственный акт детской доброты. Ее младшие братья исчезли. Ее отец исчез. Арья ушла, мать, Робб… Даже Джон ушел. Все внутри болело острой отчаянностью. Неужели боль никогда не закончится? Это была ее жизнь, состоящая из вечных страданий? Все хорошее ушло. Их семья больше никогда не воссоединится, они больше никогда не соберутся возле большого камина, слушая рассказы отца о битвах. Как будто все это произошло в другой жизнь. Казалось, что воспоминания принадлежат другому человеку. Маленький котенок на полу свернулся клубочком, и Санса легко подняла его и позволила ему лечь на колени. Слезы бежали неудержимо по ее щекам, и рыдания сорвались с губ, когда она взглянула в сад Десницы. Растения, красивые цветы, голубое небо, облака, счастливая картина, которая, казалось, издевалась над ней. Почему мир был так счастлив, когда она была поломана? Ее ум мчался, отчаянно вспоминая, как она обнимала Рикона и Брана, прежде чем покинула Винтерфелл. Она была совсем другой на Севере. Она была полна надежд и мечтаний, а теперь она была полностью измученной женщиной. Жена и будущая мать детей лорда Тайвина Ланнистера. Она отдала бы все за то, чтобы вернуться в прошлое и предупредить свою семью. Предупредить их об уничтожении и смерти, которые Роберт Баратеон принесет им. Санса умоляла бы отца, чтобы он никогда не отправлялся в Королевскую Гавань. Старки не поехали ли бы на юг. Санса не знала, сколько она просидела там. Солнце начало заходить за горизонт. Каким-то образом ей удалось перестать плакать. Только несколько слез упали на ее мокрые щеки. Услышав, что кто-то открывает дверь, Санса напряглась и подняла голову. Она знала своего мужа всего несколько недель, но она легко могла узнать его шаги. Внезапно бархатные занавески были отодвинуты, и Тайвин возвысился над ней, сложив руки за спиной. — Вы пропустили ужин, — выговорил он, его взгляд был тяжелым, это явно не сулило ничего хорошего. — Я не ребенок, — сказала Санса, глядя на него, а ее руки дрожали от страха. — Я не голодна. Взгляд Тайвина Ланнистера был достаточно холодным, и она вдруг подумала, не будет ли он таким же, как Джоффри. Возможно, он не был честным человеком. Он мог ударить ее. Она надеялась, что муж так и сделает. Его кулак заставил бы ее забыть боль потери Брана и Рикона. Это было бы только на мгновение, и это было то, что ей так нужно было, чтобы получить блаженную отсрочку в безмерную тьму. — Командующий сказал мне, что Вы бежали, рыдая, и весь день просидели здесь. Как бы то ни было, слезы — это слабость, которую леди Ланнистер не может показывать, — продолжал свой выговор лорд Тайвин, его голос был столь же тяжелым, как северный ледяной шторм. — Леди Ланнистер не может безрассудно бегать по залам, как маленький ребенок. Теперь ты Ланнистер, гордись этим. Ничего не ответив, Санса вызывающе протянула записку, которую Джоффри радостно сунул ей под нос. Она еле сдерживала ненавистный взгляд. Последнее, что она хотела от Тайвина Ланнистера — лекция о приличие. Он взял записку и прочитал ее, прежде чем аккуратно сложить пергамент. Санса не могла заставить себя взглянуть на него. Она не была уверена, что сможет контролировать себя. Она почувствовала подавляющее желание ударить его или напасть на него с яростью, которая начинала строиться внутри нее. Ей было все равно, что он думает. Он не мог наказать ее за слезы — никто не мог. Санса закрыла глаза, когда снова услышала шаги мужа, который подошел вплотную к ней. Она была готова к любому удару, который он преподнесет ей. Никакая физическая боль не сможет перерасти в душевную боль. — Это то, что показал тебе король? — спросил Тайвин. — Он был полон радости, милорд, — насмешливо произнесла Санса, безрассудно бросая вызов Великому Льву. — Он настаивал на том, чтобы самый толстый теленок был убит, и сегодня вечером должен состояться пир, чтобы отпраздновать смерть последних Старков на Севере. — Их предали, — сказал Тайвин, садясь напротив нее. — Война повсюду, и она коснулась Винтерфелла. — Они не были преданы. Они были убиты тем, кого считали братом, — прошептала Санса, поворачиваясь к мужу, не сдерживая слез. — Мой отец воспитал Теона Грейджоя. Дал ему кров, пищу, относился к нему как к сыну. Он никогда не использовал его… Он относился к нему хорошо. Теон предал моего отца и всех нас. — Ваши братья были жертвами войны, леди Санса. — Их бессмысленно убили! — прорычала она, когда глаза лорда-мужа угрожающе сузились. — Они ничего не сделали, они не заслужили смерти. Вы настолько бесчувственны, что смерть невинных мальчиков ничего не значит для Вас? Вы никогда не теряли тех, кого любили? Разве Вы не понимаете моей боли? В его глазах была холодность. Она нервничала и знала, что зашла слишком далеко, но почему-то не жалела об этом. Она хотела, чтобы кто-то еще пострадал. Она устала быть единственной, кто нес и получал боль. — Что мог сделать Теон Грейджой, захватив Винтерфелл? — прошептала Санса, ее тон был гораздо мягче, чем раньше. — Война на юге, а не на Севере. — Возможно, он стремился угодить Бейлону Грейджою, пытаясь захватить Север. — Брану было всего семь лет, а Рикону не больше пяти. Бран учился стрелять из лука. Это давалось ему тяжело. Рикон… Я учила его писать, прежде чем покинула Винтерфелл. — Они являются жертвами войны. Это то, что происходит во время войны. Мужчины и женщины умирают, хорошие и плохие люди умирают, — сказал Тайвин, как будто разговаривал с нетерпеливым ребенком, который просто не мог понять смысла войны. Санса почувствовала, как волк в ней оживает, щеки краснеют, а когти готовы разорвать плоть. — Они не заслужили смерти, и я буду оплакивать их. Я не могу вспомнить, как обняла их, я не могу вспомнить свои последние слова, которые сказала на прощание. Они не были воинами, они не заслужили смерти! Вы не можете оправдать их смерть. Вы не можете этого сделать! — Твой брат унаследовал Винтерфелл и как хранитель Севера, он несет ответственность за то, чтобы сохранить его, — сказал лорд Тайвин, и его слова еще сильнее огорчили ее. В ней снова закипел гнев, вырываясь на поверхность. — Смерть твоих братьев останется на его совести, — продолжил Тайвин после нескольких минут молчания. — Он оставил их незащищенными, принял глупое решение, отпустив Теона на Железные острова. Это действие на войне. Единственная понятная причина смерти твоих младших братьев — война. Санса посмотрела на Тайвина с широкими, пронзенными горем глазами. Он встретил ее взгляд своим тяжелым, бесстрастным. Санса не могла поверить, что рядом с ней сидел тот человек, который ласкал ее тело и так нежно целовал. Как он мог быть таким твердым и несгибаемым, и все же таким нежным? — Убить детей Эйриса… это было ужасно, но это имело смысл. Они могли стать угрозой. Мой отец не верил, что это было справедливо, но король думал вовсе по-другому. Но зачем убивать Брана и Рикона, милорд? Если это война, то действия должны иметь смысл. Ничего не делают без причины, и я не могу найти ответ. А Вы можете? Несгибаемый взгляд Тайвина смягчился, но она не могла найти тепла в них. У нее не было сил смотреть на него, и она отвернулась, устремив взгляд на залив Черноводной. За свою короткую жизнь она так сильно горевала, потеряла много любимых людей. Боль угаснет, останется лишь память. — Я понимаю боль, которую ты чувствуешь, когда теряешь своих братьев, — сказал Тайвин, и Санса повернулась к нему. — Я потерял своих младших братьев. Тигетт умер от оспы, и Герион пропал без вести. Было непривычно видеть, что Тайвин рассказывает ей о своих потерях. Его слова напомнили ей, что она была не одинока. По всему миру люди теряли своих братьев и сестер. Они знали ее боль, они понимали ее потерю и сопереживали ей. — Вы понимаете, что мои слезы — это не слабость?.. — пробормотала Санса, глядя на него. — Слезы показывают только дети и умирающие люди, — сказал он ей. — Слезами ты не вернешь своих братьев. Плачь, если это тебе нравится, но не пренебрегай своим долгом и не позволяй другим видеть твою слабость. Они никогда не позволят тебе забыть слабость, которую ты показала, и используют ее против тебя. Если ты не можешь найти смысл в смерти братьев, найди смысл в жизни, продолжай жить ради них. Смерть всегда близка к порогу. Запомни, никогда не показывай слабость. Ты — Ланнистер. Мы — Ланнистеры. Мы не слабы. Я позабочусь о том, чтобы твоих братьев похоронили надлежащим образом. Возможно, это утешит тебя. Внутреннее тепло вернулось к ней. Санса закрыла глаза. Она никогда не чувствовала себя такой уставшей и обиженной. Она услышала его слова, но едва поняла смысл. Пустое чувство переполняло ее, и она автоматически кивнула. Открыв глаза, Санса вспомнила, что Тайвин Ланнистер был мечом, который срубал головы тех, кто противостоял ему, а она была щитом. Она была щитом, слабым и поврежденным, но щит был доказательством того, что человек может пережить потери. — Спасибо, милорд, — прошептала она. Через секунду он вышел из комнаты. Дверь осталась открытой, его уходящая фигура таяла в полумраке. Она услышала, как дверь в их спальню закрывается. Шая появилась в углу комнаты, зайдя через тайный вход. Санса ничего не сказала. Ланн, маленький котенок, который дремал у нее на коленях, высунул голову и мягко замяукал. — Мы должны найти тебе немного молока, — мягко проговорила Санса, поднимая маленького котенка и крепко прижимая его к груди, когда Шая подошла ближе. — Бран всегда говорил, что котята любят теплые сливки. Подозреваю, что и ты не исключение. Шая возьмет тебя. Санса осторожно передала котенка Шае, и служанка исчезла. Солнце полностью упало за горизонт, и она наконец поняла, что долг — это петля вокруг шеи. Если кто-то упадет, долг будет их душить. Тем не менее, петля все еще могла мягко расположиться вокруг ее шеи, если бы она была уверена, что земля под ними никогда не рухнет. Санса глубоко вздохнула, прежде чем начала расшнуровать платье. Она была уверена, что земля под ногами Тайвина Ланнистера никогда не обрушится. Он все контролировал железной рукой и железной волей.