***
Риверран. Середина августа 299 г. — Никто не должен этого узнать, — спокойно сказал лорд Эдмур Талли, стоя рядом с большим столом. — Эти мальчики были племянниками Тайвина Ланнистера. Ланнистеры платят свои долги. — Ты выставил бы меня лжецом и убийцей? — сердито спросил Робб, потирая шею. Убийство Рикарда Карстарка и двух невинных мальчиков было уже слишком. Если бы он проиграл войну, эта ситуация была бы еще одним ударом для его разочарованных лордов. — Нет, — пытался убедить Эдмур. — Мы похоронили их и будем молчать об этом, пока война не закончится. Это поможет выиграть нам время, время, которое нам очень нужно. Робб подробно рассказал о справедливости, но он почувствовал, как контроль потихоньку ускользает от него. Его жена, мать и дядя попытались поговорить с ним о том, чтобы помиловать лорда Карстарка за убийство двух мальчиков. Робб сидел в маленькой комнате, которую он использовал в качестве своего кабинета, и слушал, как гремел гром и дождь неуклонно падал на землю. Все было неправильно, каждый шаг войны был неправильным. Робб задавался вопросом, как их отец, сир Киван Ланнистер, воспримет случившееся. Разве эта война стоила крови мальчиков? Он не видел в них Ланнистеров, когда смотрел на двух мальчиков. Робб видел детей, двух невинных мальчиков. Их мать, несомненно, оплакивала бы потерю сыновей, старший сын, Лансель, по крайней мере, был еще жив, чтобы утешить своих родителей. Взглянув на мальчиков, Робб вздохнул, зная, что нужно сделать. Невозможно было оправдать, что государственной измены не было. Не было никакого способа скрывать такое зверство от лорда Тайвина, человека, который на протяжении многих лет совершал множество злодеяний. Он пытался бороться за доброту и справедливость, но Робб понял, что на войне не было таких понятий, как честь и порядочность. Вероятно, это был урок, который Тайвин Ланнистер давно усвоил. Эддард Старк научил его и братьев, что честь важнее всего. Лучше умереть с честью, чем жить без нее, Робб по-настоящему верил в это. Каждое его решение, похоже, было неправильным и только приносило больше страданий и неприятностей. Робб сидел в комнате, пока колокола не зазвонили, что значило четыре часа за полночь, и он встал. Был только один твердый курс действий, который он мог видеть, и он отдал приказ о том, чтобы лорд Карстарк был казнен при первом луче солнца. Рассвет… Казнь лорда Карстарка — правильное решение, нравственное дело. Ни одна душа не осмелилась остановить его. Робб вернулся в свои покои. Он кинул свои тяжелые меха и плащ в сторону. Он не хотел никого видеть. Он хотел побыть один и подумать о том, что он только что прервал жизнь человека. Это было тяжелое бремя, и он, наконец, понял, почему его отец приходил в Богорощу после каждой смерти. Он поступил правильно. Он сделал то, что сделал бы его отец. Он слышал голос Сансы, она заставила его быть осторожным. Он принимал дорогостоящие решения, которые могли бы лишить его жизни. Когда Тайвин Ланнистер узнает, что было сделано с его племянниками, не было бы милосердия. Человек был известен своей глубокой преданностью семье, но он, возможно, не так сильно любил мальчиков. Робб сомневался в том, что Тайвин знал, что такое любовь, но этот человек будет мстить за мальчиков просто потому, что они были его племянниками и Ланнистерами. Голос Сансы призвал к осторожности, и Робб отодвинул мысль о ней, когда встал, посмотрев на дождь за окном. Он не понимал, насколько скучал по ней, пока не услышал ее мягкий голос. У них не было больной, извращенной любви, как у Серсеи и Джейме. Он и Санса были доказательством того, какими должны быть естественные отношения брата и сестры. Когда они были детьми, Робб всегда был рядом с сестрой. Они никогда не расставались, и эта война была невыносима. Санса… Жена могла успокоить его, но сестра помогла бы избавиться от дурных мыслей. Они были близнецами и мыслили одинаково. Робб думал. Он и Санса подходили друг другу, как кусочки головоломки, и их разум был неотделим. У них была связь, которую никто не мог повторить. Сейчас Санса была далеко, и Робб чувствовал пустоту. Он только хотел обнять свою сестру и попросить ее рассказать ему, как прекратить войну, кружащуюся вокруг них, но Робб сомневался, что у Сансы есть ответ для него. Ему было интересно, знает ли она, что происходит за пределами Красного Замка, где она была пленницей. Стук в дверь. Робб велел войти, и на пороге появился его дядя, Эдмур Талли. — Ворон только что прибыл с двумя записками, Ваша светлость. Взяв записки, Робб начал читать с первой заметки, которая была покрыта каплями дождя. Он мог легко разглядеть свое имя. Никаких титулов не было написано, только его имя. Почерк был не знаком. Сломав красный воск, Робб застыл, прочитав первые слова. Ярость и шок пронеслись по его венам, когда он внимательно вчитывался. — Отправляйся за моей матерью, — Робб ошеломленно вздохнул, положив записку на стол. Это не могло быть правдой. Содержание записки должно быть ложью. Он знал Сансу. Она не могла выйти замуж за Тайвина Ланнистера. Он услышал шаги своей матери и жены. Кейтилин Старк устала от событий сегодняшнего дня, и Робб сожалел о том, что это ухудшит ее день, но было необходимо сообщить новости. Ничего не говоря, он протянул ей письмо. На короткое мгновение его мать покачнулась, прежде чем рыдание защемило ее горло. Кейтилин рухнула на стул и закричала от боли, когда она прочитала записку. — Он… он женился на ней, — выдохнула она, опустив письмо на колени и глядя на Роба широкими глазами, полными слез. — Как… как она могла стать его женой? Кто написал письмо? Робб наклонился к столу и покачал головой: — Я не знаю, мама, но из деталей письма я полагаю, что это тот, кто близко знаком с ситуацией. — Если это письмо истинно, она не моя дочь! — проговорила Кейтилин, встав на ноги. — Моя дочь никогда не ляжет в постель с человеком, который чуть не убил ее брата! Я не верю! Если это правда, Сансе никогда не будут рады здесь, как дочери твоего отца. Она предательница. Ни один мой ребенок никогда бы не сделал такого. Не знаю, что сделали Ланнистеры с ней! Джейн осторожно вытащила письмо из рук Кейтилин, когда Эдмур вывел свою обезумевшую сестру из комнаты. Робб закрыл глаза. Его ум был в постоянной битве, пытаясь принять и переварить информацию, содержащуюся в письме. Это не могло быть правдой, и все же, где-то глубоко внутри, Робб знал, что это истина. Санса сделала то, что ей было нужно, чтобы выжить, и она заключила сделку, которая не позволила ей вернуться к ним. Она была Ланнистером. Жена Великого Льва Утеса Кастерли. Вскоре она, несомненно, будет матерью его детей, и ее невозможно будет вернуть домой. — Мы ведем войну, — мягко сказала Джейн, когда она коснулась его предплечья. — Возможно, она сделала это, чтобы выжить. — Либо Тайвин Ланнистер брал силой ее каждую ночь, — пробормотал Робб, глядя на воды Риверрана. — Либо она охотно раздвигала ноги. В любом случае, моя мать никогда не простит ее. — Твоя мать — лицемерка, — твердо сказала Джейн, ее глаза слегка сузились. — Она называет действия твоей сестры предательством, а она сама освободила заключенного, что является изменой. У тебя нет полной картины того, почему Санса вышла замуж за Тайвина Ланнистера. И ты не знаешь, Робб. Твоя мать положила начало этой великой войне, похитив Тириона Ланнистера. Ты знаешь это, и тем не менее ты позволяешь ей судить сестру за попытку выжить. Я не думаю, что у Сансы был выбор. — Джейн… — Даже если она вышла замуж за Тайвина Ланнистера, я уверена, что сделала это с полным пониманием того, что если она пойдет против их воли, то ей придется несладко. Он заставил ее сделать это. После всего, что ты рассказал мне об этом человеке, ты думаешь, что у твоей сестры есть какие-то способы защитить себя? Ты здесь. Она в Королевской Гавани. — Она больше не девственница, — пробормотал Робб, стыдясь своих слов и действий. — Ни один порядочный лорд никогда не женится на ней. — Вот что ты о ней думаешь? — Джейн сердито бросила письмо на стол. — Она твоя сестра! Не проклинай свою сестру, основываясь на этом письме. Не отбрасывай ее в сторону только потому, что она сломана и больше не может быть полезной для тебя. Я никогда не встречала ее, но она, кажется, достойна моего уважения. Если ты любишь ее, то не отвернешься от нее и убедишь свою мать в том же. Его жена ушла, и дверь захлопнулась за ней. Робб ничего не сказал, когда бросил второе письмо, которое было получено, и посмотрел в окно. Джейн видела только добро и не понимала, что Сансу уже не вернуть. Они потеряли ее. Прошло достаточно много времени, чтобы Север пел о своей сестре. Печальная, преследующая мелодия пропавшей принцессы Сансы, сестре короля. Он знал слова песни. Он знал, что Север считает, что она исчезла навсегда… она плыла по морю в Скай, как было в песне. Бран и Рикон были мертвы, у него не было сыновей, и он мог провозгласить Сансу своим наследником по праву рождения. Его мать язвительно выступала против Джона Сноу, который мог быть его наследником, но Робб понял, что выбора нет. Джейн не могла понять последствия такого брака. Если бы он умер на войне, не оставив наследника, то Санса унаследовала бы Север, и это был бы сокрушительный удар. Одним быстрым, ужасающим движением Ланнистеры захватили бы Север через Сансу. Он не мог больше защитить свою сестру. Санса потерялась и никогда не вернется домой. В голове Робб услышал песню, преследующую песню, которую солдаты иногда пели в сумерках.***
Королевская Гавань. Башня Десницы Середина августа 299 г. Тайвин стоял в дверях гардеробной, наблюдая, как она смотрит на стенку в медной ванне. Ее волосы были заколоты, и Шая, уже давно закончила помогать ей. Он знал. Он наблюдал за утренней рутиной с того момента, как служанка повела ее в раздевалку. Он услышал ее всхлипывание ранним утром и взял ключи, чтобы открыть дверь. Он стоял в дверях и смотрел, как служанка снимает одежду с его жены и помогает войти ей в горячую воду. Санса даже не заметила, что он стоял там. Просто взглянув на нее, Тайвин понял, что она думала о чем-то другом. Он не видел ее такой с тех пор, как впервые вернулся в Королевскую Гавань. Теперь она будет матерью его ребенка, и он хотел извиниться за грубые слова, которые он сказал ей за ужином. Это был ее первый ребенок, и он разрушил тот момент, когда она хотела разделить радость. Редко Тайвин испытывал сожаление. — Можешь идти, — прошептала она. — Я могу сама одеться. — Ты должна выйти из воды, — пробормотала Шая и присела рядом с ней. — Вода холодная, и ты можешь простудиться. — Ты можешь идти, — повторила Санса, смотря в стену. Она подняла упавшее мыло и положила его на большой ковер, покрывающий большую часть пола. Шая оставила ее в покое, и Тайвин чувствовал себя обязанным войти в комнату. Он не хотел, чтобы она в чем-то нуждалась и была одна. Она ничего не сказала, когда он присел рядом с ней, как делала служанка, и опустил руку в прохладную воду. Он осторожно провел кончиками пальцев по костлявому контуру ее плеча, когда она обняла себя. Она вздрогнула от его прикосновения и отвернулась от него. Тайвин привык к людям, отшатывающихся от него, но в те недели, когда они были вместе, Санса стала частью его жизни. Она была, как цветок. Она росла, красиво расцветая в теплом солнечном свете. Под землей ее корни сплелись. Она не была тем, кого он хотел отстранить от себя. Золотая заколка в ее волосах держала медные косы, и он снова опустил пальцы в воду и осторожно коснулся ее шеи и плеч. Она закрыла глаза и сглотнула, поворачивая голову. Она посмотрела в стену перед собой, и он почувствовал, как напряжение в ее теле вырастает под кончиками его пальцев. Легкая дрожь ошеломила ее, и он встал. Она не могла простудиться, нося под сердцем наследника Утеса Кастерли… не тогда, когда он мог это предотвратить. Он схватил полотенце, которое служанка оставила на стуле. Тайвин повернулся, Санса встала, и он осмотрел ее тело. Он понял, что никаких видимых изменений не было. Длинные ночи с ней заставили его изучить каждую часть ее тела. Он протянул руку, чтобы помочь ей выйти из медной ванны, но она посмотрела на его руку, как на пояс сира Мерина. — Ты не отнимешь у меня ребенка? — со слезами потребовала Санса, ее большие голубые глаза были наполнены страхом. — Пожалуйста, не делай этого. — Никогда, — сказал он ей мягко. — Никогда этого не случится. Выбрось такие мысли из головы. Тайвин обернул полотенце вокруг нее и пнул мыло под ванну. Она вышла, и он заставил ее встать перед огнем. Сегодня он мог понять ее слабость, и он знал, что беременность меняет женщин. Джоанна и его сестра были прекрасными примерами, когда здравомыслящие женщины теряют рассудок и плачут без всякой видимой причины. Джоанна проявляла заботу, а Дженна была жестокой, когда ее злили. Он надеялся, что Санса не изменится так сильно. Тайвин не мог стоять и смотреть, как его жена плачет весь день и превращается в сильного, бушующего монстра. Служанка оставила халат. Убрав влажное полотенце, он накинул теплый халат на ее плечи и завязал пояс вокруг ее талии. Последняя слеза упала, и она вытерла глаза. — Спасибо, — пробормотала Санса, прежде чем отвернулась и прошла к золотому зеркалу. Она села перед ним и легко расстегнула заколку. Санса ничего не сказала, поскольку она быстро начала расчесывать волосы. Подойдя к ней, Тайвин положил деревянного льва на стол, прежде чем слегка наклонился и поцеловал ее в голову. Его руки опирались на ее плечи, и на мгновение она закрыла усталые глаза. — Поспи сегодня днем, — мягко приказал он ей. — Ты очень устала, Санса. Мейстер придет и осмотрит тебя.***
Тайвин уставился на письмо перед ним. Он стоял в одной из многочисленных аркад. Во дворе было тихо, и даже фонтан не издавал много шума в вечернем воздухе. Ланн лежал на столе, облизывая лапы, и колокол вокруг его шеи звенел. Проклятое существо было отправлено Сансой, и кошка казалась почти потерянной без нее и считала Тайвина подходящим хозяином. Мейстер Брутс изучал леди Сансу, чтобы определить, сколько прошло недель. Тайвин не был глуп. Он понимал, что в первые дни беременности можно было потерять ребенка. Джоанне посчастливилось избежать таких потерь. Но брак его родителей. Его мать потеряла троих детей, и он вспомнил, что мальчиком он пробрался в покои матери и увидел кровавые простыни. Он мог вспомнить, как бегал по коридорам с Киваном, и они слышали всхлипывание отца. Его мать была без сознания, потеряла много крови, и тело ребенка было быстро похоронено по приказу отца. Не было купания младенца, чтобы смыть кровь, никакой красной ткани, чтобы завернуть ребенка и отдать его матери. Не было Септона, чтобы помазать младенца. Все достоинство и гордость, свойственные Ланнистерам, были заменены рыданием и слабостью. Его мать плакала несколько дней, уверяя, что она не смогла уберечь малыша. Тайвин был слишком молод, чтобы понять эту ситуацию, но как взрослый человек, он понял, почему его мать плакала и проклинала мужа. Его отец должен был сделать все, что от него требовалось. Лорд Десница сжал письмо, присланное из Риверрана. Молодой волк начал делать тактические ошибки, когда его сестра начала преуспевать в игре. Санса знала многие важные вещи. Она оказалась умной женщиной. Дверь распахнулась, и Тайвин сконцентрировался на настоящем. Мейстер Брутс вошел и поклонился. — Как она? — потребовал Тайвин, глядя на внутренний двор, сложив руки за спиной, готовясь к любой новости. — Она отдыхает. Наверное, лучше не беспокоить ее, — спокойно сказал мейстер Брутс. — Я думаю, что вчера ночью она плохо спала. — И? — спросил Тайвин, поворачиваясь и бросая письмо, которое он читал. Он не стал спрашивать об ее усталости. Она не спала накануне вечером, и он планировал обеспечить ей отдых. — Скорее всего, три луны, если верить моим расчетам. Ребенок, скорее всего, был зачат в первые недели вашего союза, милорд. Приблизительно в феврале ребенок должен родиться. Я порекомендовал леди Сансе побольше отдыхать, проводить время на свежем воздухе. — Хорошо, — сказал Тайвин, сжимая руки. — Я думаю, что Вы будете следить за ее здоровьем в течение ближайших месяцев. Я также ожидаю, что Вы будете принимать роды. — Конечно, милорд, — сказал Брутс, наклонив голову. — Могу ли я идти? — Да, — сказал Тайвин, когда послышались шаги. Тирион подошел к отцу и поднял вопросительно бровь, смотря на Тайвина и мейстера. Брутс извинился и ушел. Тирион уставился на рыжую кошку, которая все еще лежала на столе. — Я не знал, что ты обзавелся хозяйством, — насмешливо сказал Тирион, пытаясь добраться до чаши с вином, но Ланн зашипел и попытался поцарапать Тириона. Возможно, это существо было не таким и плохим. — Кошка принадлежит леди Сансе, — объяснил Тайвин, явно желая закрыть эту тему. — В настоящее время она нездорова. — А леди Санса сообщила тебе о решении Леди Оленны? — тихо спросил Тирион, открывая свои заметки с финансами. Он не забывал о способности своего сына преуспевать в позициях, в которых он ничего не смыслил. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что Тирион создал лучшую систему распоряжения денег. Корона задолжала Дому Ланнистеров половину королевства, и он собирался забрать долг, и Тирион помог бы вернуть эти деньги. — Она сказала, — ответил Тайвин. — От имени короля и короны благодарю Вас за Ваши достижения. Его слова удивили Тириона, и он посмотрел на отца, когда послышались шаги, и к ним подошла Серсея. — Что она здесь делает? — прорычал Тирион, изображая отвращение. Было очевидно, что его дети друг друга ненавидели, но ему было все равно. Он только надеялся, что Серсея сохранит приличия. — Дела короны относятся и к ней, — объяснил Тайвин, когда Тирион с усталым выражением лица посмотрел в свою книгу финансов. — Прекрати, — потребовал Тирион, глядя на сестру. — Ты заставляешь меня чувствовать себя некомфортно. — В последние несколько недель было обнаружено, что Тиреллы оказывают влияние на короля, — осторожно начал Тайвин. — Они что-то замышляют. Тиреллы специально затеяли свадьбу Маргери и Джоффри. Недавно я узнал, что у них были планы на леди Сансу. Они хотели выдать ее замуж за Лораса. Я дал согласие на королевский брак и узнаю, что они пытались украсть мой ключ к Северу! — Робб Старк все еще жив, если я не ошибаюсь, — произнес Тирион. — Мальчик казнил своего знаменосца, Рикарда Карстарка. Карстарки ушли, — сказал Тайвин, и он толкнул письмо, которое получил менее чем за час до встречи. — Молодой волк сам искалечил свою армию, его дни сочтены, младшие братья леди Сансы мертвы, и она по праву является единственным наследником Эддарда Старка. Тирион нервно переместился на свое место, извиваясь, когда понял, в какую сторону движется этот разговор. — Пока Тирион выполняет свой долг, пытаясь понять, как выплатить задолженность, которую оставил нам Роберт Баратеон, — продолжал Тайвин, глядя на Серсею. — Ты выполнишь свой долг и выйдешь замуж за Уилласа Тирелла, наследника Хайгардена. Он искалечен, но я уверен, что это не помешает вам. Гримаса, которая искривила лицо Серсеи, была уродливой, и ее кулаки слегка задрожали. — Ты еще родишь. Ты снова выйдешь замуж и родишь наследника. — Я — королева-регентша, а не какая-то… — Ты моя дочь! — завопил Тайвин, его голос прозвучал эхом. — Ты будешь делать, что я прикажу, и ты выйдешь замуж за Уилласа Тирелла. Я много лет слушал отвратительные слухи о твоих детях. Я слушал много слухов о том, что ублюдки Роберта Баратеона были черноволосыми, и почему-то у каждого из его законно рожденных детей были золотые волосы. Я слушал эти сплетни, слишком долго ты позорила имя Ланнистеров, и я больше не допущу этого. Комната стала смертельно тихой. Серсея управляла поддельными слезами, в то время как Тирион продолжал смотреть на страницы своей финансовой книги. — Отец, пожалуйста. Не заставляй меня делать это снова, — со слезами произнесла Серсея. — Ты позор для Ланнистеров, и каждый день, который проходит, ты опорочиваешь доброе имя, которое я тебе дал, — проворчал Тайвин. Слезы прекратились, и появилось ненавистное выражение лица. — Это из-за нее, не так ли? — спросила Серсея низким, опасным голосом. — Ты отталкиваешь своих настоящих детей из-за нее! Эта шлюха убедила тебя выдать меня замуж за Уилласа Тирелла. Не думай, что никто не замечает, насколько близки эти две суки. Была бы жива наша мать… Тайвин наклонился вперед, их лица были в нескольких дюймах, и он снова зарычал. — Леди Ланнистер лишь рассказала, что сир Лорас желал попасть в королевскую стражу, а леди Оленна не одобряла такое решение. Оленна и Маргери Тирелл искали способ удержать Уилласа Тирелла как наследника Хайгардена. Я просто помог убедить леди Оленну, что ты подойдешь на роль невесты для наследника Хайгардена, если она не хочет видеть, как Уиллас теряет Хайгарден, а сир Лорас назначается солдаты. Что касается «вашего отталкивания», я бы с радостью это сделал, потому что все в Семи Королевствах считают, что ты спишь с братом. Я не могу допустить, чтобы мой дом и дом моего наследника был омрачен твоими мерзкими действиями. Это твой шанс начать все заново. Не разочаруй меня, Серсея. Иди. Мы с Мастером над Монетой должны многое обсудить. Тайвин откинулся на спинку стула и наблюдал, как его дочь направляется к выходу, когда он дотянулся до письма, которое читал, прежде чем Брутс прервал его. У него не было никаких сомнений в том, что она попытается улизнуть от брака с Уиллом. На этот раз Серсея сделает все, что от нее требуется. Встав, Тайвин уставился на печать Дома Болтонов и подошел к камину. Пригнувшись, он бросил письмо в огонь и наблюдал, как огонь охватывает письмо. Робб Старк и его глупая мать проиграли войну. Болтоны мало чего просили взамен за победу в войне, и как только они выполнят его цель, Тайвин сможет легко отбросить Болтона в сторону, точно так же, как и Уолдера Фрея. План, который начал формироваться в его голове, был прост, но он мог бы положить конец войне одним быстрым ударом. Тысячи бравых войнов не погибнут на поле битвы, только горстка мужчин умрет за обеденным столом. Он позволил Роббу Старку думать, что он может победить. Это позволило бы Тайвину принять все необходимые меры. Он медленно начал оттягивать свои силы, давая Роббу Старку мысль о том, что он теряет людей и землю. Молодой волк, без сомнения, был бы готов продвинуться вперед. Он смотрел, как письмо горит, пока не появился пепел. Никто не узнает о его плане. Он не допустит никаких слухов, учитывая, что Санса носила его наследника. Ни одна душа не скажет ей об этом, Тайвин поклялся. Робб Старк не мог понять, что происходит. Уолдер Фрей был двуличен, и с ним проблем не возникнет, стоит заплатить определенную сумму. Русе Болтон с радостью согласиться охранять для него Север. Оторвавшись от огня, Тайвин повернулся к Тириону. — Сможет ли корона отдать первый долг Ланнистерам? — Нет, — сказал Тирион через мгновение.***
Санса услышала звук его сапог, прежде чем увидела его. На короткое мгновение она подняла глаза и увидела, как он закрывает двери. Он был таким же красивым, как и всегда, в малиновом дуплете и черных сапогах, но она не могла вызвать хоть одну приятную мысль. Ее истощение все еще было глубоко внутри нее, но гнев, который раньше отсутствовал, кипел. Его нежность по утрам удивляла ее, разжигала гнев. Санса, стоя у окна, закрыла небольшую книгу, которая была в ее руках. Она рассердилась, но ее разум вращался в десяти разных направлениях. Трудно было решить, на что она злилась в первую очередь. Возможно, она злилась на него за то, что он разрушил тот трепетный момент, когда она хотела объявить о беременности, или, может быть, она реагировала так на собственные страхи. Это не имело значения. Она злилась, и этого было достаточно. Тайвин подошел к ней. Он был достаточно близко, чтобы она могла протянуть руку и прикоснуться к нему, но она этого не сделала. Выдохнув, Санса наблюдала, как он маскировал решительное раздражение. Она ожидала, что он будет отчитывать ее за чтение, но она смутилась, когда услышала его слова. — Мне сказали, что ты вмешалась в решение, касающееся твоей лошади, — объявил Тайвин. Санса сохранила самообладание и отошла от него. Подойдя к кровати с балдахином, где она спала менее чем за час до этого, она медленно выдохнула и на мгновение закрыла глаза. Положив книгу, Санса взяла накидку из кружева, и как можно скорее подошла к камину. — Я послала сира Джораха в конюшню, чтобы узнать, как обстоят дела с лошадью, — прошептала она через минуту, глядя на него через плечо. — Она моя лошадь, и я не хочу, чтобы ее случили с каким-то жеребцом. — Это был мой жеребец. Санса оглянулась на горящие угли. Она знала о плане на ее кобылу. Она закрыла глаза, когда услышала звук сапог и вздрогнула, когда теплые руки коснулись ее плеч. Он мягко поцеловал ее в шею и плечо, Санса не была уверена, что сможет дать ему последовательный ответ. Его руки скользнули по ее бедрам. Она была похожа на пудинг в руках любителя сладкого. Никакая часть ее не могла заставить его остановиться, и это была слабость. — Ты собираешься дать мне ответ о том, почему ты не позволила осуществиться моему приказу? Она застонала, когда он мягко прижался к ней. Ее халат был снят, обнажая ее грудь. Он заставил ее повернуться к нему. Он склонил голову и начал мягко целовать ее. Его рука ласкала ее грудь. Тепло, смешанное с болью, которую только он мог вылечить, начинало ее подавлять. — Мой ответ — нет. Она внезапно отстранилась и двинулась назад к кровати с балдахином, но муж не собирался отпускать жену и обнял ее сзади, и на мгновение Санса забыла, о чем они говорили. Чувство его теплых объятий переполнило ее. Она не поняла, насколько сильно она зависит от его прикосновений. Ее тело и ум жаждали его… все его. Пройдя к постели, Санса легла. Его кончики пальцев коснулись ее ребер и опустились на живот. Чувство его прикосновения привело к тому, что реальность рушилась вокруг нее, и она вспомнила, почему она рассердилась. Она не была зла на него. Она злилась на себя. Она была настолько слаба, плача перед ним, умоляя его не отнимать у нее ребенка. Она рассердилась, что ее страхи вспыхнули, и когда он поднял руку к ее бедру, она остановила его. Все, чего он хотел от нее — это брать ее, когда ему угодно, и обеспечить его великий дом наследником. Он не заботился о ней. Достаточно скоро ему станет скучно с ней, и он бросит ее. Эта мысль заставила ее заплакать от боли, потому что это было намного больнее, чем любой удар. В то же время гнев вспыхнул от мысли о плаче. Это был безумный цикл, который не имел конца. Санса крепко обняла свои колени. Она не даст ему того, чего он хотел. Это была опасная игра, но ей все равно. Было волнение в том, что она лишила Тайвина Ланнистера именно того, чего он хотел, и это вызвало у нее страх. Тайвин не прикладывал много усилий, пытаясь уговорить ее. Он смотрел на нее. Изумрудные глаза встретились с голубыми, когда он сжал ладонь под коленом и начал мягко массировать. Это не увенчалось успехом, и Санса прикусила нижнюю губу, чтобы подавить вздох удовольствия. Он снова опустил голову, целую ее шею. Время, казалось, останавливалось, когда Тайвин целовал ее. Желание вспыхнуло и пламенем горело внутри нее. Санса не хотела ничего, кроме как позволить ему войти в нее, поскольку они оба желали друг друга. — Зачем моей бедной кобыле диктовать, когда она должна размножаться? — спросила Санса. — Возможно, она не впечатлена Вашим военным конем. — Эта кобыла должна быть благодарна за возможность встретиться с западным жеребцом, — прорычал Тайвин. Он снова опустил голову, оставляя мягкие поцелуи. Страсть подавила бы ее, и он бы победил. Он бы ее взял, и было бы ужасно проиграть эту битву. Она была настолько гиперчувствительна, что его поцелуи заставляли ее сходить с ума. — Зачем? — Санса застонала, выгнув спину. — Что сделал этот конь, чтобы заслужить ее восхищение и признание? В один прекрасный день он будет слишком стар, чтобы считаться полезным, и Вы отправите его на пастбище с единственной целью. Ее слова были эквивалентом холодности, изливающейся на него. Он сжал ее руки, и этого было достаточно, чтобы вызвать дискомфорт, когда он снова попытался раздвинуть ее ноги. Она только крепче сжала их. Широкие, невинные глаза Сансы смотрели на него с глубоким удовлетворением. Она говорила о своей лошади, но ее слова казались почти личными, как будто она бросала ему вызов. Она практически издевалась над ним, называя его старым и бесполезным. Судя по взгляду на лице ее мужа, он хорошо понял ее скрытые слова. — Ее цель — продолжать род, — выдохнул Тайвин. Было достаточно назвать его старым и бесполезным, чтобы этот человек входил в нее так сильно и так быстро, как это было возможно. Она начала понимать Тайвина Ланнистера. Он сделал все, чтобы доказать ей, что он не был старым и бесполезным, точно так же, как она сделала все, чтобы противостоять его успехам. — Но не с Вашей военной лошадкой, милорд, — мягко поправила Санса, заставляя себя чувствовать безразличие к его действиям. — Как я помню, кобыла была моим свадебным подарком. Она принадлежит мне, и я буду делать с ней то, что мне нравится, а мне не нравится ее союз с Вашим жеребцом. Она не любит его. Голос у нее был спокойный, и ее привычные манеры вернулись. Не имело значения, что она была наполовину голая, тон Сансы был тем же самым тоном, который она использовала для обсуждения погоды на улице. Каждое слово убивало в ней яркое желание, она не хотела ничего, только подавить побуждение. — Мы соберем их вместе, и пусть все пойдет своим чередом. — И Вы уверены, что она не укусит его? У него ужасные манеры, он бьет копытами по стене, и это пугает ее. — Это его способ сказать ей, что он хочет с ней пообщаться, — прорычал Тайвин. — Это его способ сказать ей, что он хочет быть только с ней. Он может быть старым, но это не значит, что у него не может быть желаний и потребностей. — Это не поможет решить проблемы, с которыми он столкнется, — заявила Санса, ее глаза потемнели от страсти так, как хотел Тайвин. Она немного расслабились, и он воспользовался этой возможностью. Одним быстрым движением он перевернул ее. — Если бы кобыла была не так сложна характером… — Если жеребец не был таким бесчувственным, — горячо перебила она. — Она не возражает, все любят внимания и заботу, поэтому Ваш глупый жеребец должен показать всем, насколько мужественным он является. Санса не могла продолжать, так как она потеряла себя в его прикосновениях. Он был мягким и жестким, теплым и холодным — все в одном. Его рука пробежала по ее телу, когда он сказал те слова, которые он никогда не произносил вслух. Это было его прикосновение, которое говорило на языке, полностью принадлежащем ему, и она медленно овладела пониманием того, что он имел в виду. Этот поцелуй отличался от всех поцелуев, которые он когда-либо давал ей. Когда он прервал поцелуй и отстранился, в его изумрудных глазах было что-то, что она не могла прочитать. — Хорошо, — тяжело дышала она и говорила, не задумываясь. — Я согласна, но я не простила Вас за ужин. Как только она сказала эти слова, Санса перевернулась на спину. Она с нетерпением сняла его дублет. Его горячее дыхание и его прикосновения подавили бушующий огонь, который кипел внутри нее. Санса закрыла глаза и позволила ощущению сокрушить все чувства, которые у нее были. Ее вздохи и стоны становились все громче. Эйфория окутала ее. Лежа на кровати, Санса открыла глаза и посмотрела наверх, когда услышала, как Тайвин зашнуровал шнурки бриджей. Тело Сансы горело от воспоминаний о том, какое удовольствие Тайвин мог доставить ей. Чуть позже она вырвалась из постели. Все ее тело было поражено тем удовольствием, которое он ей доставил, но ее гнев из-за этого не исчез. Она пообещала себе, что не будет подчиняться его требованиям и соблазнению. Болезненная память о его действиях пошла в гору так же, как и ее собственная неуверенность. Санса поняла, что ей нужно, чтобы он сделал что-то, что показало бы ей, что она была более чем приятным влечением. В ней росло ужасное чувство, и она не знала, как остановить это. Это было не то, что она когда-либо испытывала, когда мужчина был центром ее проблем. Она ненавидела себя за то, что чувствовала себя слабой, и в тот же момент она отчаянно хотела, чтобы ее мать поняла, что она испытывала. Чувство слабости, гнева, грусти и страха было бесконечным циклом размышлений, которые она не могла осознать. Была ли она полезной для него? Голос в ее голове насмехался над ней. Он навязчиво звучал как голос ее матери, и она хотела, чтобы это остановилось. Быстро собрав свою одежду с полу, Санса оделась и схватила книгу, которая лежала рядом. Это была глупая книжонка о поэзии, которую Тирион получил в прошлом году в знак благодарности от Серсеи. Прежде чем она успела сделать шаг, она услышала его шаги, когда он повернулся, чтобы сесть на край кровати. — Иди сюда. Каждое слово произносилось так, будто это была угроза и обещание. Этот приказ заставил ее почти дрожать от страха. Каким-то образом Санса заставила себя двинуться к двери, которая отделяла ее покои от гардеробной. Подняв защелку, она открыла дверь. Санса, стоящая между двумя комнатами, сжала небольшую книжку стихов в руках. Она поняла, что он прикасается к ней и целует ее, а неуверенность, которую она искала в себе, таяла. Ей нужно что-то другое. Что-то еще, что было полностью отделено от обычных физических заверений Тайвина. Он никогда ничего не говорил прямо, но использовал физическую близость, которую они разделяли, чтобы сказать те слова, которые он никогда не говорил. В этот единственный момент Санса знала, что ей нужно, и она повернулась, чтобы посмотреть на него. Медленно подойдя к окну, она положила небольшую книжку стихов. Ее руки дрожали от страха, но она сцепила их перед собой. — В том разговоре я обращалась к тебе, намекая на то, что я необходима только для твоего удовлетворения, — тихо сказала Санса, гордясь тем, что ее голос только немного дрогнул. Он так сурово посмотрел на нее, что Санса знала — она умрет, если этот взгляд способен на убийство. Она держалась подальше от него. Унижение ужалило ее, и она не могла смотреть на него, но ей удалось дать ему кратчайший взгляд. Тайвин Ланнистер взглянул на нее, и это заставило ее поверить во все порочные слухи, которые она когда-либо слышала о пытках Ланнистера. Она чувствовала себя невероятно глупо и отчаянно хотела забрать свою книгу. Выйдя в свою раздевалку, она быстро подошла к зеркалу. Она схватила металлическую заколку и зацепила ею густые рыжие волосы. Медная ванна была наполнена водой, и в ее сознании не было сомнений, что вода стала прохладной. Погрузив пальцы в воду, она только подтвердило теорию. Ее халат скользнул вниз, и она погрузилась в воду, позволив прохладе омыть ее. Притянув колени, Санса затаила дыхание и ждала, что будет дальше. Она не могла вспомнить, что когда-либо приказывала Тайвину что-то делать за пределами их кровати с балдахином. Санса с трудом сглотнула, когда услышала его шаги. Деревянный стул у камина был перемещен, и она почти вздрогнула, услышав скрежет. Она посмотрела через плечо и с увидела, что ее муж передвигает стул и идет к ней, неся ее книгу. Поставив стул рядом с медной ванной, Тайвин сел, и Санса услышала, как шелест страниц книги. Он выглядел как человек, идущий к казни, и почему-то Санса была довольна его выражением лица. Книга была написана на валирийском, включая в себя поэмы и песни, которые не были переведены. Она и Тирион согласились, что поэзию можно читать только на валирийском. На короткое мгновение она подумала, знает ли Тайвин этот язык. Как только ей в голову пришла эта мысль, звук тихого голоса Тайвина стер ее сомнения, когда он наклонился вперед и положил локти на колени. — Embar kesor, dekossa rizmot vujissis. Donon ynot. Vestris hae donot averoti. S'ynot morghon. Jagon, se morghul jagon. Kesir jaelon. Kirine iksan, yn iosre toli. Embor go. Yn skoriot iksan? Kempr 'iedro go. Gimion daor. Yn sparos iksan? Zobryr embro, go nyk' ilan. Nuhor logor ojudan embrot se qrimbughen. Тайвин читал каждое слово, и его голос был гипнозом для Сансы. Его валирийский был совершенен, и она никогда не слышала, чтобы кто-то говорил на этом языке так четко и уверенно. Страница за страницей, и Санса оказалась пленницей, просто наблюдая за его губами. Его одежда и сапоги были легко отброшены, и он мгновенно бросился вперед, в медную ванну, и Санса поняла, что он намеревался сделать. Вода выплеснулась из ванны и пропитала шелковый коврик. Тайвин продолжал читать, откидываясь назад и держа книгу в руке. Санса подумала, что это должно быть обнадеживающим наказанием. Тем не менее она обнаружила, что уже лежит на груди Тайвина, слушая, как он читает. Голос у него был сказочным, и она закрыла глаза и прислушалась. Он говорил на валирийском даже лучше Тириона. Независимо от того, любил ли Тайвин читать вслух, его голос, безусловно, был очень приятным. Его грудь вздымалась и падала под ней, и она чувствовала себя защищенной. Но ее ум был занят другим. Ничто, казалось, не могло успокоить ее. Его действия только, казалось, усиливали ее беспокойство, и все внутри нее царапало, пока она не отстранилась. Наклонившись вперед, Санса обняла себя и закрыла глаза. Единственная причина, по которой он это делал, заключалась в том, чтобы она охотно раздвинула ноги. Повторяющийся голос сомнения был невозможен. Тайвин перестал читать, бросив книгу на стул. — Леди Маргери и Мизинец замышляют что-то с леди Оленной, — пробормотала Санса, нарушая тишину. — Варис поговорил с леди Оленной, чтобы увидеть, к кому она лояльна. Тайвин ничего не сказал. Его палец проследил контур ее челюсти, и Санса не могла отрицать, что его прикосновение было чем-то небесным. Теплое ощущение, которое переполнило ее, отодвинуло голоса сомнений. Она наслаждалась прикосновением, и оно было чем-то, чего она так жаждала… что-то, что помогало ей жить. Ее тело и ум находились в постоянной битве, ей нужно было его прикосновение, и все же сомнения наполнили ее разум и сердце. — Она искала Мизинца… спрашивала меня о поведении Джоффри… она что-то знает, и я сомневаюсь, что она разрешит Маргери выйти замуж за короля. — Ты думаешь, что она замышляет измену? — Разве мы не планируем какую-то измену? — спросила она и повернулась, чтобы посмотреть на него. — Сюжеты — это непризнанные планы, они не принесли результатов, но это не значит, что это не опасно. Но мы просто должны быть осторожны, — пробормотал Тайвин, когда потянулся к ней. Санса хотела забыть обо всем. Она не хотела думать о своем гневе, его словах, и она не хотела пытаться исследовать чувства. Слишком много эмоций закручивалось в ней, и у нее не было сил исследовать каждую спорную эмоцию внутри себя. — Прикоснись ко мне, — вздохнула Санса. Он обнял ее за талию, и она поцеловала его. —Пожалуйста. Тайвин Ланнистер обнял ее. Позже, когда ее муж ушел на собрание Малого Совета, она осталась одна в постели. Действия Тайвина заглушили ее сомнения, и Санса обнаружила, что она может спокойно поспать несколько часов. Когда она проснулась через час, маленькая бархатная коробка лежала на подушке рядом с ней. Внутри были два замысловатых кольца. Одно кольцо было золотом с красивым замком на вершине, а другое кольцо было золотой полосой цветов. Нежные и ошеломляющие. Она надела кольца на средний палец и улыбнулась.***
Две недели спустя… Риверран. Конец августа 299 года Робб Старк уставился на карту перед собой и крепко сжал кулаки. Его люди знали о браке между Сансой Старк и Тайвином Ланнистером. Некоторые утверждали, что она знала, что эта война была безнадежной. Робб почувствовал, как его кровь кипит от гнева. Даже его мать еще не нашла в себе силы, чтобы попытаться понять, как все произошло. За все время пребывание Сансы в столице было выслано только одно письмо. Одно письмо, написанное рукой Сансы, было незаконно доставлено ему. Он прочитал письмо и почти сжег его. Еще раз прочитав оставшийся кусочек, Робб понял, что его сестра знала его лучше, чем даже родная мать. Санса словно предсказала свой брак. Потрясение от ее брака отступило, но углубилось, Робб знал, что Джейн права. У Сансы не было выбора. Он оставил свою сестру в Королевской Гавани. Тайвин Ланнистер, возможно, напоминал прибежище для его сестры, безопасное место в темноте. Он не знал ее причин, но сжимая в кулаке деревянного льва, Робб понял, что Санса была хорошим игроком. Закрывая глаза, Робб видел перед собой письмо… Р. У меня немного времени, чтобы написать это письмо, но мне нужно, чтобы ты понял, что в этом мире есть что-то, чему ты не можешь верить и доверять. В игре престолов я решила доверять лорду Варису. Он единственный, кто держал меня в курсе всех новостей. Он не сбил меня с пути и помог мне выжить здесь, в столице. Его советы — это то, чем я глубоко восхищаюсь. Хочу, чтобы ты помнил, что есть и другие, которые будут стремиться уничтожить нашу семью. Что бы ни случилось в ближайшие месяцы, ты не можешь доверять Петиру Бейлешу, Мизинцу, Лорду Бейлишу… как бы ты его ни называл. Мать скажет тебе, что он ее брат, верный друг, но все, что она говорит — ложь. Варис, Тайвин Ланнистер, Королева, Джоффри, Малый Совет… все расскажут тебе, что этот конфликт начался, когда наша мать взяла в плен Тириона Ланнистера. Я не уверена в той роли, которую сыграл Бейлиш в решении матери, но он сыграл определенную роль, и это было катастрофой для всех. Как ты думаешь, как мы оказались в таком положении? Ты можешь не согласиться с моими суждениями, но я права. Арья ушла. Отец был убит, и теперь я замужем за твоим врагом. Все из-за неразумных действий и плохих расчетов на невидимой игровой площадке и безумного стремления матери к справедливости. Не думай, что я глуха к слухам о Королеве и ее брате, но я недостаточно самоуверенна, чтобы заявить об этом в Королевской Гавани, как отец. Мать ищет то, чего нельзя найти, Робб. Для Брана не будет правосудия. Как бы она ни старалась, она преследует невидимую цель. Я умоляю тебя вернуться в Винтерфелл со своими солдатами. Истина либо ужасна, либо скучна. Отец мертв, потому что он доверял не тому человеку. Мизинец увидел в лице отца способ доказать Джоффри и королеве свою верность. Он хочет власти, и Эддард Старк был для него лишь способом. Первоначальный сюжет Бейлиша состоял в том, чтобы удержать Джоффри на троне и контролировать королевство по правую руку с отцом. Но Нэд Старк хотел захватить трон для Станниса Баратеона. Бейлиш негодный правитель, как и любой другой религиозный фанатик, Робб. Я также причастна к смерти отца. Я ошибочно доверяла королеве и открыла ей все, что можно, Робб. Если кто-то и виноват в смерти отца, это все мы, кто действовал необдуманно. Петир Бейлиш предал нашего отца, потому что Эддард пытался сделать правильную, почетную вещь. Честь не имеет места в мире. Честь поможет тебе только умереть в этой войне, Робб Старк. Ты не можешь победить врага, который даже не понимает, что такое честь. Ты должен перехитрить их. Иногда ты должен отмахиваться от чести. Честь не спасет твою жизнь и жизнь твоих знатных людей. Я не могу сказать, как выиграть эту войну. Я призываю тебя думать. Быть человеком и не полагаться на советы матери. Она не поможет тебе победить. Она не такая умная, как ты думаешь. Я слышала слухи о ее встречах с Ренли и Станнисом. Тебе нужны твои люди, чтобы они видели в тебе короля. Изгнать ее, сделать, что-то, чтобы доказать, что ты человек, король, тот, у кого есть меч, и может использовать его для справедливости. Я призываю тебя вернуться на Север. Не угрожай льву, будучи загнанным в угол. Тайвин Ланнистер охотно разорвал бы меня в клочья, прежде чем проиграть эту войну. Поверь мне и в эту правду, прежде чем доверять своей чести. Твоя любящая сестра, Санса Ланнистер. Робб закрыл глаза. Он должен был выслать или изгнать свою мать, когда она выпустила Джейме Ланнистера. Возможно, он выглядел бы сильнее в глазах своих знаменосцев. Они не стали бы считать его слабым лидером, как сейчас. Его неспособность наказать свою мать привела к тому, что Карстарк убил двух мальчиков Ланнистера. Казнить Рикарда было правильно, но это сделало его лицемером в глазах его людей. Санса была права по этому поводу, и ее слова жгли его. Его мать начала этот конфликт… ее роль была велика, и он проигнорировал эту войну. Похищение Тириона Ланнистера, в то время, как ее муж и дочери были в самом центре лагеря Ланнистеров, было абсолютным актом глупости, и это стоило им жизни отца. Санса никогда не вернется домой. Вот почему она охотно вышла замуж за Тайвина Ланнистера. Знала ли она, что они никогда не смогут вернуть ее домой? Открыв глаза, Робб почувствовал, как теплые руки обхватывают его талию, и тяжелое чувство уселось у него в груди. — Ложись спать, — прошептала Джейн, и Робб снова закрыл глаза. — Она была самой большой ошибкой, — сказал он себе. Жениться на Джейн было ужасной идеей, и это еще больше ослабило его положение. Он разозлил Фрея своим браком… — Карстарки ушли, — пробормотал он. — Половина наших сил отправилась домой, и Тайвин Ланнистер знает, что все, что он должен сделать, — это получить наследника от Сансы и ждать, когда эта война закончится. — Срази его, — снова прошептала Джейн. — Что я могу сделать? Атаковать Королевскую Гавань? — потребовал Робб. — Нет, он уничтожит нас тем же днем. — Назад на Север, — мягко предложила Джейн. Робб ничего не сказал. Он чувствовал, что больше нечего бояться. Арья ушла, скорее всего, мертва. Его отец умер. Рикон был мертв. Бран был мертв. Санса теперь была знатной дамой на юге. Все, что осталось от Старков, — это он и его мать, женщина, так одержимая местью. Она даже не могла понять, как ее действия привели к гибели их семьи. Ее действия разрушили любые шансы вернуть его сестер, и Санса была вынуждена принять окончательное решение своей жизни, чтобы выжить в львином логове. Никогда он не чувствовал себя таким ужасным братом, но когда он смотрел на карту, в голову пришла идея. Он мог взять Утес Кастерли. Теперь это были земли его сестры, но если бы она была там, он мог бы взять замок, закончить войну и вернуть ее домой в качестве заложницы. Зима шла, и Тайвин Ланнистер не был глуп, чтобы шествовать на север зимой. Без сомнения, Великий Лев приедет за Сансой, когда придет лето, но это дало бы Роббу возможность противостоять Тайвину и убедить его мать, что Санса была невиновна во всем этом. Это был прекрасный план. Это был его единственный план, и он ненавидел это чувство. В глубине души он слышал, как Санса умоляет его вернуться домой и оставить войну. Она велела ему идти на север и жить своей жизнью, родить наследников, которые будут заполнять залы Винтерфелла радостью и смехом. Как только слова вошли в его сознание, Робб оттолкнул их. Его мать никогда не допустит такого. Кейтилин потребовала бы справедливости для Брана, ее сладкого, особенного мальчика. Эта мысль перевернула его разум, но он знал, что как только люди вернутся на Север, никого восстания не будет. Он никогда не сможет снова отправиться на юг и отомстить за смерть своего отца. Это было горькое решение, но Робб сделал свой выбор. Он поднялся по лестнице, выложенной перед ним, и надеялся, что это была единственная лестница, на которую он мог спокойно подняться, не упав. Скоро придет рассвет, и он скажет дяде Эдмуру о своем решении. Он принял совет Сансы и попытался отправить Кейтилин домой. Он больше не будет выглядеть слабым в глазах своих людей. Он не был мальчиком, который прятался под юбкой матери, он был мужчиной. Он был Королем на Севере.