Старший братик

      Я вставил лезвия в УПМ и стал снимать устройство. Лёгкая разминка за день до вылазки. Конечно, это неосновная тренировка, но лучше не перенапрягать тело. Уж не знаю, что делать. Этот поход за стену проверочный, тоже что-то вроде тренировки. Далеко отходить не будем, возможно, стену будет видно. Поскольку это впервые такая серьёзная экспедиция, то надо учиться правильно реагировать в различных ситуациях, понимая, что там каждый за себя. Я, кажется, даже рад тому, что попаду за стену, но я буду скучать по Эрену. Он привык, что я постоянно его навещаю, а на сколько суток затянется эта «тренировка»… сложно предположить. И ведь как «вовремя». Только я был готов, чтобы серьёзно поговорить с Эреном, как надо уходить. Жаль, что Ханджи со мной в отряде, в последнее время она не унимается. Видит какого-нибудь солдата и начинает рассказывать о скрытых прелестях титанов. От меня очкастая уже получила, потому что за меня принялась в первый день, когда услышала новость об экспедиции. Я бы предпочёл быть с незнакомыми людьми, а всё из-за того, что я иногда ловил себя на том, что наблюдаю за товарищами. Справляются они или нет. Думаю, придётся потрепать нервишки на вылазке. Хотя Петра и Мик не заставят волноваться так, как четырёхглазая, которая, как она говорила, будет бегать за титанами, в попытке разузнать все теории на практике.       Сейчас начало дня, так что у меня много времени до завтрашнего утра, хотя завтра мне покажется, что время прошло слишком быстро. Схожу к Эрену, пока я один, а то опять кто-нибудь пристанет. У меня есть время подумать, говорить нечто важное перед экспедицией, которую мелкий может тяжело пережить, либо сказать по возвращению, чтобы Эрен на радостях принял бы эту новость не так близко к сердцу. Но с одной стороны, если я скажу ему сейчас, то он может подумать, что это конец нашим отношениям, ведь это подозрительно, что я говорю и ухожу надолго и тут такое, а если с другой, то у него будет время подумать над сложившейся ситуацией, но он ребёнок, что усложняет задачу.       Я быстро дошёл до давно знакомого места. Как-никак, а благодаря тренировкам, я стал многое делать быстрее обычного. По округе бегали дети, не замечая взрослых. И вновь я вижу знакомую копну волос вдалеке. И чего ему не нравится? Твёрдой и уверенной походкой я стал идти прямо, не замечая других. Эрен сидел ко мне спиной на лавочке, болтая ногами. Я подошёл ровно сзади и стал ждать момента, когда он обратит внимание на мою тень, закрывающую его. Ждать пришлось недолго, он вскочил и обернулся, смотря большими глазами. Сначала его лицо было напряженно, я даже подумал, что мелкий готов наброситься на меня, но потом черты стали изменяться на удивление, следом же появились слёзы. Я удивился, когда капли стали стекать по щекам. — Л-леви!       Его голос дрогнул, произнося моё имя. Это первое, что я заметил. После Эрен быстро залез на лавочку и прыгнул на меня. Я подставил руки и теперь удерживал его на весу. Вцепился мне в шею и стал глухо плакать. Я положил руку ему на спину и ушёл оттуда. Жаль, что нет места, где можем быть одни. Остаётся только его комната, которую он стал ненавидеть. Такой маленький, но уже стал во многом разбираться. Я предполагал, что это из-за наших разговоров или он это слышал от детей постарше. Есть тут такие болтуны.       Зашёл в дом, ногой закрывая дверь. Пошёл к лестнице, не обращая внимания на людей, замерших в испуге при моём виде. Пока я поднимался, чувствовал, что спина мелкого стала дрожать сильнее, а хватка переместилась с шеи на воротник. Тут же понял, что сегодня одежду придётся опять стирать. Зашёл в комнату, перехватил покрепче мальца и другой рукой взял стул, поставил возле двери и сел на него, пытаясь медленно отцепить Эрена. — Что случилось? Почему ты так меня встретил?       Йегер сел на мне более-менее прямо, как я учил, и стал вытирать кулачками слёзы. — М-мне сказали, ч-что ты ух-ходишь… туда… з-за стену, а там… они, они же могут съесть тебя. Я-я не хочу, чтобы т-ты уходил.       Меня словно стрела пронзила. Кто. Кто посмел ему такое сказать?! — Эрен…       Я переместил свои руки ему на лицо, оглаживая большими пальцами щёчки, утирая с них влагу и вглядываясь в зелёные глаза. — Эрен, скажи мне, кто тебе это сказал? Это кто-то из детей? Солдаты? Полиция?       Мальчик замотал головой. Он не хотел выдавать людей после одного случая, случившегося полгода назад, когда один ребёнок ругнулся при Эрене, а тот стал за ним повторять. Тогда тот засранец громко рыдал. Я не тронул его, но предупредил, чтобы следил за собой и своими словами, кажется, я перестарался.       Скорее всего, когда я подошёл, он подумал, что это те, кто начал к нему приставать, вот и готовился к «нападению». — Не уходи… пожалуйста…       Маленький согнулся и уткнулся носом мне в грудь, руками обхватывая мой торс, хотя его руки еле до спины доходили. Что мне ему сказать? Я никак не думал, что он так среагирует. Эрен принял это слишком болезненно и тревожно. Да я часами продумывал каждое предложение! Всё пошло не так, как я обдумывал. Будет тяжело. — Эрен, не думай об этом. Всё не так.       О чём я? Всё, конечно, так! Надо убедить его, что я справлюсь. — Пойми, я вступил в Разведкорпус. И теперь я буду часто… уходить… но ничего страшного не произойдёт. Я сильный и со мной мои товарищи. Ты же сам говорил, что меня никто не победит. Ты больше не веришь в меня? — На этих словах Эрен замер. — Ты говорил, что всегда будешь поддерживать меня и любить. Как и я тебя. — Оторвав мелкого от себя, я вновь стал всматриваться в его глаза. — Я ни за что не покину тебя, потому что ты мне дорог, и я правда люблю тебя, очень сильно.       Уж не знаю, правильно ли я делаю, говоря такие слова четырёхлетнему ребёнку. Понимает ли он хоть что-то? Не забудет ли завтрашним днём? Во всяком случае, сейчас надо успокоить его и заверить, что ему не о чем волноваться. Хотя бы сейчас.       Наверное, я не умею успокаивать. Всё же, опыта у меня нет. Тяжело разобрать по лицу, о чём он думает. — Давай, я сегодня останусь с тобой, даже на ночь, мы будем делать всё, что захочешь, но только если ты прекратишь рыдание, и когда я буду уходить, ты не будешь плакать.       Эрен засиял, услышав первую часть предложения, но начал хмуриться, когда дослушал меня. Лишь бы я правильно поступил, я и так рискую личным временем. — Ладно, но на прощанье ты поцелуешь меня! — с яркой улыбкой сказал Йегер.       Я почти не удивлён. Мелкий как-то стал подмечать, что родители или опекуны, перед тем как уйти, целуют своих детей и обнимают. А вот слегка удивился во второй раз, когда понял, что он слишком быстро сменил тему. А ведь только минуту назад был весь в соплях и задыхался. — Хорошо. — Ура-а-а! — Эрен слез с меня и начал бегать вокруг кровати. — Леви остаётся со мной!       Я громко выдохнул и, оперевшись рукой на колено и положив в ладонь голову, принялся представлять этот вечер. Думаю, Эрену есть чем со мной заняться.        Щелчок в голове. Я вспомнил, забыл рассказать ему об его родителях. Вот ведь, а! Да вот поздно что-то менять. Надо было раньше вспомнить. Возможно, так даже лучше. Нельзя на ребёнка валить всё сразу. Ему почти психику сломали, хотя будь тут очкастая, она бы всех поубивала за пацана, а Петра помогла бы. Один Мик адекватно относится к подобного рода вещам. Видать, на себе опробовал.       Что ж, не стоит и дальше думать о плохом. Эрену стало лучше — я этого и добивался, поэтому тревоги прочь, четырёхглазую туда же! Конечно, я бы мог сказать, что это, на самом деле, проверка и настоящая экспедиция будет потом… да вот мелкий уже настроился на одно, а переключить его будет неимоверно трудно. Теперь всё моё внимание и время будет принадлежать Эрену. Не хочу, чтобы он чувствовал себя обделённым. Я слышал, что за стенами люди могут провести от одного дня до недели. Это если точно, поскольку я раньше сомневался. Лишь бы Йегер принял это, не выдержу если он будет жаловаться, что я решил посвятить себя не ему. Но вот изначально так и намечалось.