Ты просто ещё не встретил...

Почему так произошло, что начавшееся обычно как все ему подобные приключение настолько выбило из колеи, Тимур не понимал. И не мог понять, как ни пытался анализировать. Необычность внешнего вида Венома? Его «загадочность» и скрытность? Но это, скорее, отталкивало, пусть и на начальном этапе. Что тогда? То, что секс с ним офигенный и сам он не менее офигенный? Ну тоже бред, будто у Тимура до него секса классного не было или партнёров настолько отзывчивых. Вспомнить вон хотя бы Лёшку того же. Или Толика со спортбара. Лёшкиным отсосам позавидовали бы даже профи. А у Толика идеальное тело и глаза, как у коровы. И трахать его было одним удовольствием, особенно если в эти его коровьи глаза смотреть в процессе. Правда, туповат слегка. И интересы дальше протеиновых коктейлей и белковых диет с новыми комплексами упражнений не распространялись. Ну и что с того? С Веномом они вообще толком ни о чём не говорили. И один ответ на всё: «Неважно». А зацепил так, будто крючками за сердце. А потом взял, и дёрнул. Обвился кольцами вокруг шеи, чёртова змеюка. И не отпускает. Никак. Вон того же Максика взять — ёбкий, ловкий, восторженный весь какой-то. Жеманность его слегка подбешивает, но и это не особо критично. Ну блядище, естественно, то ещё, но, с другой стороны, не жениться же на нём. А для порева его блядовитость только в плюс. И никаких тебе проблем: поебались — разбежались. Встретились снова, когда оба заскучали. И снова охеренно потрахались. И каждый знает, чего ожидать. А тут… А может, взять и Максику позвонить? Расслабиться… С ним же всегда легко и просто. Или Игорю. С Игорем когда-то неплохо зажигали. И он ещё таксистом подрабатывает, может, что и узнать удастся… нет, нахрен. Лучше Максу. Или Пашке. Да хоть тому же Толику. Или первого попавшегося из приложухи. Но Тим понимал, что ему сейчас не хочется ни трахаться, ни видеть возле себя никого. Никого, кроме Венома. Что такого в этом чёртовом придурке, что так запаяло? Может, и правда, в дури дело? Почему всё пошло не по плану? Тимур собирался просто нескучно провести время. Он не планировал никаких долгосрочных отношений. Он сделал всё, как обычно, назначив встречу выбранному наугад партнёру из созданного для этих целей приложения. В таких приложухах никто не ищет «долго и счастливо», да и не бывает так. Это всё сказки для лохов. Тупые мечты, с которыми он, как человек уже достаточно взрослый, должен давно распрощаться. Не то, чтобы Тимур полностью отметал возможность того, что когда-то встретит человека, с которым у него это «долго и счастливо» может получиться. Но это настолько эфемерно, да и понятия счастья у всех разные. Было бы тепло с человеком, и этого уже достаточно. Но беда в том, что к теплу привыкаешь. А здесь так вышло, что к теплу на халяву прилагалась ещё и приличная такая доза волшебства. Но это только на первый взгляд казалось, что это аттракцион невиданной щедрости. На самом деле, бесплатно ничего не бывает. Вот, теперь принесли счёт, и никого не ебёт, что у тебя в карманах пусто, платиновой кредитки отродясь не водилось, а платежи «натурой» эти эстеты не принимают. Ну или натура не такая для их дохера эстетского вкуса. Тимур вздохнул. Колдовство, наваждение, морок — непонятно, что это было. Но это не хотелось терять. Это было очень больно терять. Это ломало и перемалывало. Говорят, что нельзя пробовать наркотики, к некоторым привыкаешь с первой же дозы. Видимо, это как раз такой случай. Забыть. Отрезать. Вытравить из памяти. Переключиться. Получится? Да легко. Тим ухмыльнулся. Конечно же, легко. Легче не бывает. Именно поэтому он вместо того, чтобы снова окунуться в бесконечность предложений новых анкет, методично обзванивает все больницы. Но это для очистки совести. Как и разговор с дворовыми малолетками. Ещё когда Тимур ходил в ту кальянную, он заметил кучку пацанов, тусовавшихся во дворе на площадке. Раньше бы он вряд ли наводил справки, но сейчас подошёл, понимая, что такой человек, как Веном, незамеченным остаться просто не мог. Да Тимур бы даже к бабкам, что зорко наблюдают за всеми с лавочек, пошёл бы, чего уж скрывать. Вот только проблема в том, что зимой дневной старушечий дозор задницы себе на улице не морозит, предпочитая отсиживаться по квартирам перед телевизорами. Даже если бы и тепло было, время позднее, а старые жабы, как стемнеет, расползались по норам. А во дворах собирался молодняк, которому было глубоко параллельно, зима или лето, лишь бы из дома вырваться. — Привет, банда, — поздоровался он с малолетками, надеясь выудить хоть какую-то информацию. — Чё надо? — спросил самый бойкий из пацанов, картинно сплёвывая под ноги. — С кем побазарить можно на серьёзную тему? — Тимур понимал, что задай он вопрос при всех и в лоб, не факт, что ему что-либо расскажут, даже если что и видели. — А ты мент, что ли? — прищурился тот же малолетка, поглядывая на остальных. — Не мент. Отойдём? — Тимур кивнул пацану и, сделав несколько шагов к подъезду, вытащил сигареты. Пацан, перекинувшись несколькими словами со своими, нехотя и в развалочку двинулся в сторону Тимура. — Ну говори, — он насторожено замер на расстоянии примерно в метр. — Куришь? — Тимур протянул в его сторону открытую пачку. — Угощаю. И пацанам возьми, если надо. — С чего это ты такой щедрый? — недоверчиво пробурчал малолетка, но пачку ополовинил. — Так чё ты хотел? Условный контакт налажен, оплата за информацию принята и рассована по карманам и за уши. Теперь всё зависит от правильно заданного вопроса. Тимур аккуратно спросил, не встречал ли этот парень или его друзья в подъезде или во дворе необычного человека с зелёными дредами и в жёлтой майке под косухой. А если видели, то не заметили ли что-то или кого-то ещё. Или слышали, может быть. Тимур отчаянно искал хоть какие-то следы. — Чувака видели, — кивнул пацан. — Кора ещё сказал, что такие же линзы себе хочет, чтоб тёлок пугать. Зачётный пацик такой. Вот здесь около подъезда, где стоим, и видели его. Но он уехал быстро. — Уехал? Какая машина была? — Тимур подобрался — может, и номера тоже запомнили. — Такси, наверное, — махнул рукой пацан. — Мы не то, чтобы тачку видели, скорее, слышали. А что такси, так этот чувак, когда у подъезда стоял, звонил по «сотке», я лично слыхал. Он у меня ещё адрес точный спрашивал. Я как раз к пацанам шёл, мы в подъезде тогда тусовались, холодно на улице было, а подъезд открытым стоял. — То есть, самой машины ты не видел, и какая приехала не знаешь? — Тим надеялся, что выяснит хотя бы конкретного перевозчика, если это было такси. На модель авто и номера он уже даже не надеялся. — Не знаю, — пожал плечами пацан. — Я в подъезд пошёл, а там Филин с Дёмой сцепились. Пока растащили их, уже не было никого. — Ладно, спасибо, — Тимур вздохнул. Искать какую-то невнятную машину, не зная конкретного таксопарка, было под силу разве что полиции. Служб, занимавшихся перевозками, десятки. Да и неизвестно, может, он вообще кому-то из знакомых звонил. Услышав по последнему номеру в списке больниц, что «никто ни с какими зелёными дредами к ним не поступал», Тимур отложил в сторону телефон, посмотрел на скомканные простыни на диване, поднялся и стянул постель на пол. Снял наволочки, пододеяльник, отнёс это всё в стиралку. Выбросил остатки еды, вымыл посуду. Выгреб копившийся месяцами хлам. Вымыл полы. Закончив с уборкой, открыл окно и закурил. Было бы так просто вычистить душу, как он это только что сделал с квартирой. Выбросил окурок и пошёл в душ. Чтобы хоть снаружи. А то, что внутри, оно незаметно. «Всё, хватит, — коротко приказал сам себе, стоя под горячими водяными струями, — обычный перепих, ну, чутка подзатянувшийся, нехер тут драмы разводить. Распустил нюни на ровном месте, слабак». А выйдя из душа, набрал Максима. — Увидимся? — услышав немного манерное «алёу», с места в карьер начал Тимур. — М-м-м-м, котик мой сла-а-адкий, — жеманно протянул Макс. — У меня тут свидание намечалось, но ради тебя я его перенесу. Жди через часик. Тимур отключил соединение и от нефиг делать, пока ждал, принялся чистить от ненужных приложений ещё и телефон. Какая-то просто мания к порядку образовалась, такого за ним раньше не наблюдалось. Макс приехал даже раньше, чем через час. С порога потянулся целоваться и обиженно надул губы, когда Тимур отстранился. — В душ надо? — Тим специально избегал нежностей. — Обижаешь, котик, — Макс капризно поджал губы. — Я же к тебе ехал, гото-о-овился. А ты меня даже не поцеловал, редиска. — Раздевайся, — коротко бросил Тимур и пошёл в комнату. — Фу, как грубо, — фыркнул Максим, но потянулся следом, на ходу стаскивая с себя толстовку. — Что это? — Тимур остолбенело таращился на Макса, который, заметив такой явный интерес к своей персоне, горделиво улыбнулся. — Татушку сделал, нравится? — он поиграл грудными мышцами, заставляя чешую свежевыбитой кобры переливаться на коже. — Не нравится, — остудил его запал Тимур. — Почему именно змея? — Ну-у-у, символ искуше-е-е-ения же-е, — протянул Макс, подцепляя пальцами пояс джинсов и приспуская их с бёдер. — А вообще-то, — он уже прыгал на одной ноге, выпутываясь из зауженных штанин, — это мой талисман. Он улёгся на диван и призывно раздвинул ноги, оглаживая своё тело ладонями. Тимур смотрел куда угодно, лишь бы не наткнуться взглядом на падлючую татуировку. — Иди ко мне? — Максик ещё шире раздвинул ноги. — Иди-и-и, котик, засади мне по самые гланды. На удивление, Тимур, который особого желания не испытывал, а увидев татуировку Макса, и вовсе почувствовал болезненную резь в области солнечного сплетения, возбудился довольно быстро. И засадив Максу и «по гланды», и «до желудка», бурно кончил глубоко в растраханное отверстие. Кончил ли сам Максик, беспрерывно под ним стонущий, Тимура в тот момент не интересовало. Он точно знал, что эта шлюха своего не упустит. И действительно, перевернувшись на спину, Макс потянулся за салфетками, чтоб вытереть испачканную в сперме ладонь. — Ебёшь, как боженька, — жмурясь сытым котом и отбрасывая на пол использованную салфетку, Макс лизнул живот Тимура. — Ну и сравнил, — Тим бросил завязанный узлом презерватив туда же на пол. — Правду сказал, — улыбнулся Максик. — Макс, а ты в любовь с первого взгляда веришь? — внезапно спросил Тимур и тут же прикусил язык от досады. — Ты в меня влюбился что ли, котик? — Макс рассмеялся. — Вот уж не советую. — Нужен ты мне, как прошлогодний снег, — обиженно засопел Тимур. — Я в принципе спросил. — Вот и я о том же, сладкий, и я о том же, — пропел Максик. — А в принципе если, то смотря о какой любви ты говоришь. — В смысле, о какой? — опешил Тимур. — Любовь и любовь, понятно же, какая. К человеку, естественно, а не к пельменям или, там, природе. Ну ты ж понимаешь, чего дурака из себя корчить? — Тут, видишь, какое дело, — Макс закинул руку за голову, картинно изогнувшись. — Почему-то все, когда считают, что они любят, начинают объект своей любви приватизировать и считать себя полноправными его обладателями. Тимур заинтересованно приподнялся на локте, вслушиваясь в слова Макса. — И начинаются ожидания, — продолжал тот, глядя куда-то в потолок. — Рассматривание под микроскопом любых действий. Более того, присваивание этим действиям, зачастую, неприсущих им значений. — То есть, ты хочешь сказать, что если что-то кажется, то это ещё ничего не значит? — Ты выслушай, — мягко улыбнулся Макс. — Оно ведь, когда влюбился, кажется, что человек тебе обязан за это. И мало того, ты ищешь подтверждения этому. Это такой твой комфорт, и ты ни за что не согласен его потерять. А если где-то на горизонте замаячит угроза потери, то начинается шантаж и давление, — Макс вздохнул. — И даже обвинения в том, что ты влюбился. — Да в смысле, обвинения? — Тимур, и так охреневший от неожиданного потока философии со стороны Максика — беспроблемной весёлой шлюшки — воспринимал сказанное с основательными тормозами. — Обвинять того, кого любишь в том, что ты его любишь? Не он тебя не любит, если это не взаимно, а что любишь ты? Так, что ли? — Именно, — кивнул Макс. — Ну это выглядит, типа, делай так, иначе мне плохо, мне очень плохо, мне хуже не бывает, и это всё из-за тебя, скотина такая, потому что пока тебя не было, пока я тебя не любил, мне и жить ничего не мешало. А сейчас ты есть, и мне похуй, хочешь ты или не хочешь, но я-то тебя уже люблю. Поэтому ты обязан любить меня в ответ. И делать так, как мне хочется, соответствовать моим ожиданиям и моим понятиям этой любви. И меня не ебёт, что ты сам по этому поводу думаешь. Манипулирование называется. И не факт даже, что намеренное. Тимур ошарашено молчал, а Максик вещал дальше: — Тебя просто несёт, а вся эта байда идет по нарастающей. Сначала достаточно просто того, что он есть, потом этого становится мало и требуется подтверждение особого отношения. Потом доказательств его любви. — А если её нет? Любви этой? — перебил Тимур. — Какие ж тогда доказательства? Ну или не совсем там любовь. Или не понял ещё. — Ну как это нет? — хмыкнул Макс. — Ты ж как начинаешь думать? Раз он со мной, значит, любит меня. А если и выяснится, что нет, не совсем, не понял, то ты ж помнишь, что свой комфорт превыше всего. И даже не тебе, это твоей психике комфорт нужен. И начинается: он же с тобой, а тебе надо вот так. И никак иначе. Ну должен же он понимать, ты же для него во-о-он сколько всего сделал. А он что? Где отдача? Ну ладно, шаг назад сделаешь, вот хотя б какую-то мелочь от него вытребовать. Получаешь мелочь, но это же для тебя мелочь, а для объекта любви может быть совсем и не так, он, может, через себя десять раз переступил ради этой мелочи, чтоб тебе это дать, чтоб тебе было не так хреново, чтоб успокоить тебя. Просто потому, что человек хороший. Он же видит, как тебя ломает. Он пытается войти в положение, понять, принять, и с осторожностью так тебе объясняет: мне это было непросто, очень непросто, давай больше не надо такого давления. И ты такой: «Да, да, да, я так благодарен за это, да мне и не надо особо, что ты, я и так, на любых условиях, только рядом будь». И вопреки всему сказанному, ты через какое-то очень непродолжительное время устраиваешь конкретный прессинг. И заявляешь ему что-нибудь, типа, а вот если тебя не будет, то и меня не будет, я ведь так тебя люблю, что пиздец. А человека может от этого твоего «люблю» передергивает всего. Но он же этого не скажет, а если и скажет, то кто ж ему поверит, это он дурак просто, не понимает, но поймет, ты ж все силы приложишь. И давай прикладывать. По башке, под дых, с патетикой и страшно-дикими ломками. И объект любви такой думает: «Ну блядь, ну за что, ну дай ты мне уже жить спокойно, ну нах это всё». И послать тебя не может, а то вдруг ты ёбнутый, вдруг возьмешь счас и порежешь себя или таблеток каких нажрешься, утопишься там, с окна выйдешь, не суть. И старается как-то отдалиться от тебя такого экзальтированного, но тепло и поддержку оставляет, чтоб тебя не снесло. Но тебя несё-ё-ёт, типа, а-а-а, пиздец, бросает, ускользает, катастрофа. И от отчаяния, дури или, чёрт его знает, чего ещё, от тебя ещё больше этот шквал груза идёт. И даже в периоды относительного спокойствия ощущается это давление, ощущаются эти ожидания и давят. И мешают жить, как самому влюбленному, так и объекту его любви. — Пиздец, — выдохнул Тимур, когда Макс замолчал. — Слушай, какой же это лютый пиздец. — Он самый, котик, — закивал, соглашаясь с ним, Макс. — Ну это я тебе нарисовал всего лишь один из вариантов развития. Любовь-зависимость. Но очень многие люди именно по этому варианту идут. И вот знаешь, это не зависит от объекта любви. Это зависит от токсичности самого человека. И это работает даже в некоторых видах любви с заявленной безусловностью. Тимур чувствовал себя полным дебилом, и Макс, видимо, заметив трудности восприятия, расшифровал: — Безусловность не как проявление высшей степени любви, а изначально заявленная безусловность, там, где она должна быть априори. Ну, например, в родительской любви. Там ведь тоже, бывает, такие условия ставят, что только держись, хотя, казалось бы, где, где, но в этом случае о каких условиях вообще может быть речь? — Ну да, — ухмыльнулся Тимур. — Ты делай вот так и так. И мы тебя будем любить. А шаг в сторону и малейшее несоответствие нашим ожиданиям, и идёшь ты нахуй строевым шагом, быстро и с удовольствием. И вся любовь. — Знакомо? — приподнял бровь Макс. — Знакомо, — отвернулся Тимур. — Не хочу об этом. — Не хочешь, и не надо, — легко согласился Максим. — Но ты подумай, может, оттуда все твои косяки и лезут. — Макс, проехали, — Тимур немного повысил голос. — С чего ты вообще взял, что у меня есть какие-то косяки в этом? — А о любви с первого взгляда ты у меня так просто спросил, для поддержания светской беседы после похотливой ебли, ага, — рассмеялся Максик. — Да не бесись ты, все мы через это проходили, и все были на месте, как одного, так и другого примера из этих отношений. А иные и не по разу. Ну, что поделать, кому-то нужно и не раз, и не два для понимания. Баден-Баден, понимаешь ли. — А как же тогда понять, это настоящее или нет? — Тимур не ждал ответа на этот вопрос, задавая его, словно самому себе. — Ты поймёшь, будь уверен, — ответил Макс. — У каждого по-своему, но ты поймёшь, что это именно то, настоящее. — А у тебя было это настоящее? — тихо задал ещё один вопрос Тимур. — У меня-то? А как же, — улыбнулся Макс. — У меня, мой дорогой, всё было. Я старый, мудрый Каа, много повидавший за свою долгую жизнь. Ну не такой и старый, а особенно, если пощупать, а особенно жопа, да, сладкий? Жопа у меня как резиновые мячики, — он расхохотался. — Ну так же, а? Да ты попробуй, попробуй. Повернувшись к Тимуру задницей, он потёрся упругими половинками о его бедро и призывно улыбнулся через плечо. — Вот ты придурок, — Тимур засмеялся следом. — Но знаешь, я тебе благодарен за этот разговор. — Обращайся, котик, — Макс сказал это серьёзно, как будто и не он хабалил и заливался хохотом минуту назад. Тимур на самом деле был благодарен Максу. Некоторые вещи стали выглядеть совсем иначе, и хотя бы что-то можно было объяснить самому себе. Ну и его навязчивая мания в желании быть с Веномом, невзирая на то, чего хотел бы тот, выглядела теперь для Тимура иначе. Он вёл себя почти как под копирку героя из рассказа Макса. «А он не дурак, оказывается, — уважительно думал о Максиме Тимур, — далеко не дурак. И с ним есть о чём поговорить. Странно, что я только сейчас это увидел. Хотя, раньше мы и не разговаривали особо. Всё как-то на бегу, на поебаться времени хватало, а больше и не нужно ничего было». — Милый, я у тебя душ приму? — Максик уже поднялся с дивана и вертел в руках свои джоки. — Неохота, видишь ли, на раздроченную жопу штаны тянуть, а трусы эти меня не спасут. — Не вопрос, — согласился Тимур. А когда Макс вернулся из душа, вдруг неожиданно даже для самого себя выдал: — Трахни меня. — Что? — у Макса от удивления чуть ли глаза на лоб не полезли. — Я не ослышался, котик? Ты мне вот прямо сейчас предложил в дар свою бесценную попку? — Макс, не начинай, — насупился Тимур. — Всё ты понял. Выеби меня. — Котик, я очень ценю твоё предложение, — начал Макс. — И будь уверен, в любое другое время обязательно бы воспользовался. Просто потому, что это ты. Даже несмотря на то, что актив из меня так себе, а, честно говоря, и вовсе никакой. Но пусть тебя лучше твоя любовь с первого взгляда выебет. У него, я уверен, гораздо лучше получится. И ты больше удовольствия получишь. А мы с тобой, — он усмехнулся, — а мы с тобой давай не будем нарушать наших приятно сложившихся традиций. Не будем всё портить, я не хочу, чтобы ты потом меня возненавидел. Да и повторюсь, Максимка вовсе не ёбарь-террорист. Максимка сладкая девочка, ебливая давалка и похотливая пассивка. И в этом мне нет равных, согласен? Тимур чувствовал себя одновременно и отвергнутым, за что появилось неприятное чувство обиды, но в то же время и понимал, что в словах Максима есть резон. Пусть и не возненавидел бы он его после, но уж свидания свёл бы к минимуму, если бы не прекратил полностью. И тут же в памяти всплыл недавний монолог Макса о том, как люди пытаются совершать какие-то поступки, ожидая чего-то взамен. И хотя Тимур от Макса ничего не ожидал, но вот эта просьба о смене ролей, если и ни была чем-то похожим со стороны Тимура, то очень походила на таковое. Не с Максом и не в их ситуации — это однозначно. — Согласен, — произнёс Тим вслух. — Вот и чудненько, — улыбнулся Максик и принялся одеваться. — Тем более, мне уже пора, сладкий. У меня же ещё одно свидание, ты помнишь, я говорил? Во-о-т, твоя шлюшка нарасхват, да, да. И кстати, — он задержался в дверях. — Тебе очень идёт классика. — В смысле? — Тимур на самом деле не понял, о какой классике речь. — Одежда, — пояснил Макс. — Я видел тебя мельком в «Веривелке». Ещё удивился, что ты можешь делать в этом пафосном кабаке. Но прикидик оценил. Тебе просто неимоверно идёт классика. И костюм, и пальто. Ты даже держишься иначе. Ну я не стал подходить, чтобы не компрометировать, — он пошловато захихикал. — Погоди, погоди, — Тимур ничего не понимал. — Ты никак не мог меня там видеть. — Сладкий, — заулыбался Макс. — Максик хоть и сучка, но, поверь мне, не трепло. И мало-мальские понятия имеет. И то, что ты снимаешь эту задрипанную берлогу, совсем не значит, что ты не можешь позволить себе ужин в «VeryWell». И брендовые шмотки на тебе, и обувь, и гель для душа из нишевой серии вместе с парфюмом, и кофе, и всё остальное. Да тот же твой «икс» о многом говорит, — он кивнул на Айфон Тимура. — Поверь прожжённой бляди, котик, я наличие бабла за километр чую. — Макс, я не был в том кабаке, серьёзно, — Тимур ещё раздумывал, объяснять ли Максиму своё равнодушие к комфорту, но страсть к дорогим гаджетам и удобной, добротной одежде или не стоит. Как раздумывал, нужно ли объяснять и то, что он может себе это позволить, но при всём том, что ему не жаль несколько кусков баксов на телефон или той же штуки на навороченную клаву, его с души воротит от пафоса и выебосов, с этим связанных. Он и гаджеты-то приобретает не ради выебнуться, а потому, что ему нравятся качественные вещи и всё, что связано с технологиями. Ему приятно держать в руках компьютерную мышь за триста баксов и наслаждаться всем спектром её возможностей. Ему хочется получить максимальное удовольствие от технологичности этого телефона. Он кайфует от качества сборки и отклика этой непозволительно дорогой клавиатуры. Ему нравится, что его вещи удобны, комфортны и не затаскиваются. Но ему абсолютно всё равно, чем питаться и где жить. Ну такие вот особенности. Однако момент с рестораном чем-то напряг, Тимур и сам себе не мог объяснить, чем. И это было самым важным, что нужно прояснить в разговоре. — На самом деле не был, — повторил Тимур. — Ты меня наверняка с кем-то спутал. — Может и спутал, котик, — легко согласился Макс. — Всё может быть. Но ты попробуй классику, под твой типаж — это просто отпад. — Ты со мной встречаешься из-за того, что думаешь, что у меня дохера бабла? — у Тимура сегодня просто день идиотских заявлений. — Я с тобой, потому что ты ахуительно ебёшься, мой жеребец, — рассмеялся Максик. — Ну и человек ты хороший, не подлый. — А ебёшься, всё-таки, на первом месте, — улыбнулся Тимур. — Ну, а как же, котик, ты же не забывай, с кем имеешь дело, — Макс развернулся спиной, отклячив свою задницу в джоках, и завилял ею почти перед самым носом у лежащего на диване Тимура. — Давай, шлёпни свою сучку по сладенькой попке на дорожку, и я побежал. «Вот же придурок», — в пустоту комнаты произнёс Тимур, когда за Максом захлопнулась дверь. Подойдя к окну, он наблюдал, как «придурок» пересекает двор, ссутулившись, опустив голову и засунув руки глубоко в карманы. «Какой-то он… как потерянный, — Тимур всё смотрел и смотрел в окно на бредущего через двор парня, — и не скажешь, что только что хабалил вовсю. Что-то не так с ним, однозначно. Но разбираться с этим не хочется, да и он вряд ли позволит. Тут с собой бы разобраться. А мне вроде бы и полегче. Отпустило, хотя б выдохнуть можно. Интересно, это благодаря Максу и его «проповеди»? Поработал психотерапевтом у меня… А каково ему самому? Хоть кому-то когда-то было это интересно?» Фигура Макса скрылась из виду. Тимур ещё о чём-то думал, втыкая в окно, но телефон отозвался «Отражением», и Тим принял вызов, увидев, что звонит Артём. Поговорив с братом, Тимур ещё больше повеселел. Артём обещал, что на новый год они с Настькой, встретив с её семейством, скорее всего, позже свалят к себе и будут рады видеть его у них в гостях. Но если у Тимура какие-то свои планы, то они абсолютно не в претензии. На душе у Тима потеплело. И даже морок, навеянный Веномом, постепенно рассеивался. Конечно, Тимур ещё долго его не забудет, но воспоминания об этом странном парне уже, хотя бы, не дерут живое сердце щёткой по металлу. И сердце таки живо, и даже ещё стучит. Жизнь продолжается, несмотря ни на что.