жить один раз (умереть дважды)

“семь звезд” — мощнейшая преступная организация южной кореи. главный штаб был основан в пусане, но шесть лет назад перенесен в дэгу после крупной стычки с другими группировками, ныне называемой теми, кто пережил ее, “метеоровой ночью”. семь звезд в названии означают семерых лидеров-основателей, двое из которых умерли, двое исчезли, и один спланировал переворот против своего предшественника. синдикат до сих пор ежегодно проводит на могиле хесана поминальную службу, в то время как икдже считается пропавшим без вести, его тело забрала оппозиция, тайно сформированная намджуном под носом у действовавшего на тот момент лидера. хосок чуть было не присоединился к мятежникам, тогда еще слишком молодой, чтобы самостоятельно принимать решения, но юнги вовремя добрался до них с хончолем. намджун скрылся, оставив группировку икдже дезорганизованной, разрозненной, искалеченной, окровавленной. ее невозможно было возродить, но юнги не терял надежду, гонимый вперед мыслью о сладкой мести намджуну за то, что тот забрал его единственную семью на земле. лишь после пяти лет непрерывного труда с хосоком и хончолем в помощниках он снова взобрался на вершину южной кореи. донхек тоже был бы принят в организацию, не пропади он в разгаре битвы, забрав хончоля с собой именно тогда, когда юнги только начал собирать остатки от их группировки и направлял людей в новый штаб в дэгу — ответственность за их жизни как никогда тяжелела у него на плечах. в итоге он и хосок остались единственными выжившими из первоначальных семи основателей, к ним присоединился осиротевший по вине намджуна чимин, которого нашел хосок. не прошло и года после “метеоровой ночи”, как завязалась следующая война, на которой выяснилось, что феноменальных навыков в стрельбе чимина не хватало против новобранцев намджуна. среди последних оказался опытный наемный убийца, которого он прибрал к своим предательским лапам, — мужчина, с восхищением называемый “розовый джин”, потому что ни освещение, ни потраченный на стирку рубашек отбеливатель не скрывали то количество крови, которое на него пролилось. и нужно отдать должное: намджун на славу постарался, чтобы меньше, чем за год, заработать прозвище “инчонского белого тигра” за уничтожение семьи ким, находившейся в дэгу. вот почему самой крупной удачей в жизни юнги было появление чон чонгука в то время, когда война сама собой затихла, и он был занят подсчетом потерь, устроенных намджуновой безымянной организацией (тот не боялся рисковать, в экстренных ситуациях выбирал странную тактику и с такими мозгами мог бы захватить целый мир). “семь звезд” потеряли около половины своих людей и четырех из семи основателей, а те, кто выжил, не захотели оставаться в синдикате. выполняя свою работу лидера вместе с главным боссом икдже, юнги производил не самое лучшее впечатление на новобранцев (дежурные улыбки не были и никогда не будут его сильной стороной). как бы там ни было, большинство выживших решили остаться из-за чимина и хосока. ослабив бдительность, он упустил тот момент, когда подопечный намджуна проник на новую базу и затеял сговор с двумя юнгевскими людьми. и выйдя однажды глотнуть свежего воздуха после унылых часов, проведенных над финансовыми убытками и растущим числом погибших, юнги оказался в западне — двое из поджидавших его мужчин показались слишком знакомыми. уставший и взбешенный от предательства, он не смог достать пистолет, который, выскользнув из его пальцев, с громким лязгом упал на вымощенную галькой землю. лишившись защиты, юнги молча замер, когда трое мужчин схватили его, только стиснул зубы от ярости, потому что, черт подери, он не был готов умирать. но храни господь чон чонгука, молодого, едва ли семнадцатилетнего, но уже такого изломанного, того чонгука, который схватил валявшийся у ног юнги пистолет и застрелил троих мужчин за каких-то две секунды — а у парня как минимум были сломаны ребра, судя по влажным прерывистым всхрипам и темным, опасно расползавшимся пятнам крови по толстовке и выцветшим джинсам. по его словам, он прятался в хранилище синдиката после того, как “сцепился с местными ублюдками” (юнги не поверил ему из-за отвратительной раны на лице), и случайно услышал, как проходившие мимо люди обсуждали планы по устранению юнги. чонгук идеально все спланировал: когда на юнги напали, он выбрался из хранилища, чтобы найти оружие, хоть какое-нибудь. он застрелил этих троих мужчин (юнги спросил, как ему это удалось, но чонгук так и не ответил), затем вынудил юнги взять его с собой или хотя бы покормить, прежде чем выбросить его замерзавшую задницу у ближайшего госпиталя. юнги выполнил его просьбу, потому что несмотря на жесткость, лидер должен держать свое слово. он позволил чонгуку переночевать в свободной комнате после того, как привел парня в порядок — юнги терпеливо смывал с него грязь и кровь, размачивая и удаляя потемневшие сгустки со всего тела, и зашил то, что смог. и как только он стянул с чонгука сырые джинсы, ему пришлось подавить желание опустить ноги младшего в таз с кипящей водой, настолько они были посиневшие и опухшие; юнги невольно задумался, что же такого чонгук натворил, чтобы его довели до полумертвого состояния. но вместо вопросов юнги набрал в ванну горячей воды и принялся массировать чонгуковы ноги, он менял воду, массировал и менял, снова массировал и снова менял до тех пор, пока отек не начал спадать, а кожа не приобрела смуглый оттенок. (конечно, он никому не расскажет об этом. у него, в конце концов, есть образ, которому надо соответствовать). он отправил хосока за доктором, чтобы тот осмотрел парня, и никогда не раскрывал чонгуку, какую сумму заплатил за лечение его ребер и почти парализованных ног (чонгук чуть не потерял обе ноги из-за того, что бежал по снегу без обуви, юнги счел это глупым поступком, но сердце его переполнялось гордостью и уважением). юнги наконец нашел особенный, свой металл, который мог превратить в нужное оружие. чонгук полностью, до кончиков ногтей и волос, принадлежал юнги: с той ночи, когда, до смерти истекая кровью, оказался у его ног; со следующего утра, когда, проснувшись, они заключили подобие контракта (на бумаге чонгук — очередной наемный убийца под руководством юнги. по факту у него намного, намного более значимая роль); с той ночи, когда юнги узнал о маленьком крестике и в первый раз силой взял мальчика. между ними установились ужасные, но как ни крути отношения. потому что чонгук нужен юнги ровно настолько же, насколько он нужен чонгуку. юнги предоставил ему отдельную комнату, отличавшуюся от комнат других членов группировки наличием кровати королевских размеров и персональной туалетной комнатой, оборудованной вместительной ванной и душем; обеспечил трехразовым питанием и разнообразными тренировочными площадками (чонгуку, очевидно, претило бездельничать). между ними возникло взаимное уважение, юнги улавливал даже почтение со стороны младшего — любой человек в здравом уме начал бы допрашивать чонгука, стоило тому открыть глаза, но юнги не был обычным человеком (по крайней мере, ему нравилось в это верить). той ночью, когда чонгук спас его и с холодным острым проблеском в глазах попросил взамен крышу над головой (“попросил”, честно говоря, слишком мягкое слово: судя по взгляду, чонгук мог с тем же успехом приставить дуло к его виску), уже тогда, совсем не зная чонгука, юнги мог доверить ему свою жизнь. помимо их взаимодействия, юнги получил доступ к безграничному потенциалу чон чонгука, которым безмерно гордился. у парня был орлиный глаз, уверенные руки и пугающе спокойное ровное дыхание, когда он наводил прицел: выстрел всегда точен, движения — выверены, изящны, в отличие от юнгевской кровожадной склонности попросту разрывать цель грубой силой на клочки. юнги держал его личность в секрете, только он сам знал о чон чонгуке. весь остальной преступный мир знал о новом чеховском ружье* “семи звезд” лишь кодовое имя — “чайка”. для всех остальных чон чонгук остался в прошлом, заживо сожженный вместе с родителями в пожаре, устроенном в поместье чонов. с чонгуком в подчиненных юнги возродился из пепла, вознеся “семь звезд” обратно на вершину южной кореи, где, он верил, было их заслуженное место. последние тридцать семь лет юнги зубами и ногтями сражался за то, чтобы просто дышать на планете земля, и только теперь он чувствовал себя как никогда живым, как никогда гордым. однако терзающий голод до сих пор выжигал дыры в его животе, потому что он, такой живой и гордый, лишен удовлетворения. пока что лишен. счастливым он умрет в тот день, когда утащит намджуна в ад за собой.