жить один раз (умереть дважды)

— нам сообщили о подозрительной активности в южном округе. в конференц-зале свежо, у собравшихся мужчин серьезные лица, они, навострив уши, внимательно слушают объяснения хосока. за дальним концом длинного стола сидит юнги, по левую руку от него — хосок, а по правую — чонгук. чимин как обычно стоит возле хосока, чуть ли не виляя задом, как маленький щенок хвостом. командиры, возглавляющие небольшие подразделения, которые входят в состав организации, сидят за столом, а их подчиненные стоят во весь рост за ними. — в нам-гу* прошло несколько иностранных транзакций*, не отобразившихся на счетах, однако сейчас потери стали очевидными, — заканчивает хосок, складывая свои бумаги и тем самым передавая слово чимину. — помимо этих подозрительных махинаций, прошлой ночью в бук-гу* было совершено нападение — атаку спланировали, один из заговорщиков, как выяснилось, продавал разведданные на черный рынок. его информации не особо поверили, но сторонняя организация взяла его советы на заметку, ну и… не договорив, чимин замолкает, бросая на чонгука беспокойные взгляды. были они из жалости или от волнения, чонгук не знает, и, на самом деле, его это едва волнует. за годы, проведенные бок о бок с чонгуком, у чимина возникла к нему привязанность, но младший постоянно слишком занят, чтобы заметить повышенное к себе внимание: накручивает серебряную цепочку на палец, теребит запонки или просто грызет ногти. порой чонгук приходит в замешательство от поведения чимина: зачем тратить столько энергии и времени на того, кто не ответит тебе взаимностью? ( — ах, это, — однажды попытался оправдаться чимин, — просто я думаю… мы ведь похожи? оба потеряли родителей в мафиозной войне, и все же вот где оказались. в воздухе между ним, стоявшим, ссутулив плечи, на расстоянии вытянутой руки, и чонгуком повисла неловкость. — я подумал, тебе нужна помощь. или что-нибудь такое, вот… мне показалось, что тебе нужен кто-то рядом, как мне нужен хосок-хен и ты. его долгое запутанное объяснение, заполненное “ммм” и “эээ”, резонировало далеко-далеко от чонгуковского разума, но он помнит, как приобнял потом чимина одной рукой. как минимум это он заслужил. ) широко расставив ноги, в отличие от вежливо сведенных коленей чимина и хосока, юнги сидит, в задумчивости сцепив под подбородком пальцы. прерывая зарождающиеся тихие перешептывания, он громко объявляет: — хосок и чимин поедут на разведку в нам-гу. с собой возьмете столько людей, сколько потребуется. он властно, с присущим ему авторитетом, окидывает взглядом всю комнату, прежде чем остановиться на чонгуке, глядя на него, вроде бы, холодно, но младший различает ожидание и гордость. чонгук терпеливо ждет персональных указаний, вертя большими пальцами и смотря куда угодно, только не на юнги. — я лично займусь вопросом в бук-гу, остальные — защищаете штаб. в ответ присутствующие члены “семи звезд” выкрикивают «да, босс!», и после этого юнги уходит вместе с чонгуком, оставив хосока и чимина набирать отряд, необходимый для их задания. — вы знаете, кто это был, верно? — глухо спрашивает чонгук, он едва слышно ступает по деревянному полу, в отличие от чеканящего шаг юнги. — конечно, знаю, — выплевывает лидер. — кто еще это может быть, как не ублюдочный предатель намджун. они сворачивают направо, в тускло освещенный коридор, где босс открывает высокую дверь, ведущую в главный зал — его, юнги, комнату. он не включает свет, решив вместо этого поджечь сигарету и выпустить облачко дыма чонгуку в лицо. неспешно вдохнув переработанный никотин, вобрав его и позволив циркулировать в легких, младший расслабляется и сокращает дистанцию между ними. следуя за юнги, чонгук беспрепятственно доходит до кровати, воскрешая в памяти планировку комнаты. — я слышал, у него новый прихвостень, — хмыкнув, юнги с размаху садится на кровать, ослабляет узел галстука. чонгук стоит перед ним во весь рост, глядя сверху вниз, но мужчина не поднимает взгляда на младшего, чьи тонкие пальцы аккуратно забирают сигарету из юнгевских губ и подносят к своим. он выдыхает дым с протяжным вздохом, который подталкивает юнги к краю, зрачки лидера расширяются, и он, поддаваясь, облизывает подрагивающим кончиком языка губы. чонгук наклоняется ближе, как бы невзначай забираясь к юнги на колени, расставив ноги по обеим сторонам от его бедер. юнги ухмыляется, проводя ладонями вверх по бокам чонгука, прежде чем украсть у него полузаконченный ментоловый табак. — раздевайся, — командует он. чонгук подчиняется, не проронив ни звука, в то время как сигаретный фильтр возвращается от слегка потрескавшихся губ к юнгевским, влажным от слюны. он снимает с себя пиджак, скидывая его на пол, следом отправляется белая рубашка. брюки, которые юнги всегда снимает с него сам, чонгук не трогает — тут лидер резко притягивает его за бедра, стягивая его штаны вниз и отбрасывая их в дальний угол комнаты. юнги с нажимом трется вставшим членом о чонгукову эрекцию, прикрытую только тонкой тканью трусов, и младший мягко вздыхает, прикрыв глаза. — мой прелестный мальчик, — шепчет юнги чонгуку на ухо, прежде чем, опрокинув его на кровать, поставить на четвереньки. спустив его трусы до середины бедер, юнги мнет ему ляжки, оставляя на них следы. за пять лет службы чонгук никогда не видел юнги голым, и эта мысль расстраивает его, потому что он постоянно раздет перед мужчиной. он слышит, как жужжит молния, звякает юнгевский ремень и шуршит ткань брюк, спускаемых ровно настолько, чтобы было удобно трахать чонгука. если бы чонгук был смелее (или глупее), он бы попробовал сорвать классическую рубашку юнги, прежде чем позволить себя выебать. но юнги — не тот человек, с кем можно пытаться и пробовать, он не ждет разрешения на то, что может сделать по-своему. десять секунд небрежного смазывания, и юнги, рыча, входит в чонгука, пока младший от проникновения воет в подушку, фрикции ошеломляют и заполняют его почти болезненно. повернувшись насколько возможно, чтобы посмотреть юнги в глаза, чонгук, задыхаясь, выговаривает: — разве я - аах - должен убить - ах-ха - не джина? юнги качает головой, не прекращая глубоких и безжалостных толчков: — новичка, я же сказал. стоны вырываются сквозь губы, покрасневшие от стиснутых на них зубов, а юнги рокочет от удовольствия. его член задевает то самое место, и чонгук позволяет инстинктам взять верх над чувствами, прежде чем его занесет слишком далеко, и он наговорит таких вещей, которые не захочет потом вспоминать. чонгук по собственному опыту знает, что дерзить юнги перед заданием, намеренно или нет, прямо скажем, самоубийственно — ему не нужны хромые ноги, когда надо выполнять работу. ( однажды он вышел из себя и сказал юнги, что если старший и помрет, то от пистолета, который он сам подарил чонгуку. та ночь закончилась для него криками, плачем и красной лужицей между ног. ) — когда-нибудь слышал о ви? — спрашивает юнги. чонгук выдыхает едва различимое “нет”, которое юнги, видимо, не расслышал, потому что начал описывать внешность: — омерзительная стрижка под горшок на милом личике, почти таком же симпатичном, как твое, — расплывается голос лидера. — на последней фотографии, которую я видел, он был худощавый и ростом с тебя. он — твоя следующая цель. в голове всплывают непрошенные воспоминания о мальчике с забавной стрижкой под горшок, который был самым очаровательным человеком из всех, кого чонгук знал; он вспоминает кого-то, кто никогда не был сильно выше или ниже его, но обладал стройным телом и четкими чертами лица, в отличие от мускулистого чонгука с округлыми щеками. стоны прекращаются, зубы опять впиваются в мягкую плоть собственных губ, потому что он чувствует, как сознание ускользает куда-то далеко, в то место, куда, чонгук знает, невозможно вернуться, о котором нельзя даже думать. юнги замечает, что младший внезапно затих, и замедляется. — чон чонгук, кому ты принадлежишь? — рявкает юнги ему на ухо, притянув за волосы и обводя языком новенький плаг*. оставляя следы, он прикусывает кожу на шее чонгука там, где татуировка, чем мгновенно возвращает младшего с небес на землю. внезапный импульс боли, пробегающий по позвоночнику, вынуждает чонгука жалобно и развратно проскулить. — мин юнги, — выкрикивает он, ощущая приближающийся оргазм от ускоряющихся толчков босса. — я принадлежу мин юнги… этой ночью чонгук кончает три раза, два из которых — не притронувшись к себе, ни разу не взглянув на юнги и все время одними губами шепча в беззвучной молитве “тэхен”.