Вертеп

Макса разбудил шум за дверью. Он открыл глаза и какое-то время смотрел в незнакомый потолок со старой лепниной. Духота в комнате отзывалось неприятной тяжестью в голове вместе с осознанием того, где именно он находится. Шум продолжался: в коридоре внизу о чем-то спорили. Макс соскользнул с кровати, осторожно подошел к двери и прислушался. Кажется, с Кэмпбеллом на повышенных тонах разговаривал какой-то мужчина и, гораздо тише, женщина. Макс не расслышал разговор: когда он чуть приоткрыл дверь, голоса уже стихли. Он понятия не имел, что ему делать. Что обычно происходит в таких местах? Появляется санитар и привязывает к стулу? Снаружи кто-то ходил, топал и разговаривал; он слышал голоса, смех, шум воды и звон посуды. Макс решил, что его позовут, когда будет нужно. Он стянул с себя мятую толстовку, сел на кровать и доел вчерашнее яблоко, вслушиваясь в звуки внутри и снаружи клиники. Единственное узкое окно выходило на лес, так что никого увидеть ему не удалось. Вчерашнее облегчение сменилось чувством обреченности. Что ж. Ему иногда говорили: ты докатишься. Вот он катился, катился и докатился. Остается лишь выйти из комнаты и принять это как факт. Время шло, и Макс решил, что про него забыли. Это было неожиданно досадно. Он был не нужен даже здесь. Макс пару раз выходил в пустой коридор: сначала пробрался в туалет, потом в душевую попить воды. Он снова уснул, и никто его не потревожил. Когда он все-таки решил спуститься на первый этаж, был уже вечер. Макс помнил, где находится кухня, и решил пойти туда: наверняка там был кто-то из персонала. Тем более, ему безумно хотелось есть: последние дни с едой у него было туго. Кухня в этот раз снова была пустой. Макс заметил на столе вазу с печеньем и мигом потянулся за ним, на всякий случай набивая карманы. Черт их разберет, может, они вообще не собираются его кормить. Печенье было вкусным; Макс тут же вспомнил Нила. Кто знает, из чего здесь готовят, может, тоже просто сыплют в тесто какую-нибудь дрянь? Макс уже собрался вернуться в комнату, когда позади него раздались шаги. Он обернулся и замер: на кухню зашла женщина в белом халате с папкой в руках — по всей видимости, врач. Она посмотрела на Макса с удивлением, которое сменилось подозрением и чем-то вроде понимания, когда она перевела взгляд на печенье в его руках. — О, — звучало так, словно она разгадала какую-то загадку. Макс никогда не имел дела с врачами психиатрических клиник, но чутье подсказывало, что она была специалистом и, скорее всего, хорошим. Что-то такое было в выражении ее лица, одновременно умном и несчастном, и Макс на всякий случай решил быть осторожнее.  — Ты — Макс, верно?  Я Гвендолин Кейсен,  — она улыбнулась, видимо, пытаясь его подбодрить. — Ты будешь наблюдаться у меня, так что рада наконец-то с тобой познакомиться. Макс молча кивнул. Доктор Кейсен рассматривала его с чем-то вроде любопытства и брезгливости, и это было неприятно. Он покосился на папку в ее руках, гадая, как именно он будет наблюдаться. Что там делают врачи в фильмах? Укладывают на кушетку и начинают рыться в голове? Он совсем забыл, что все еще держит в руках печенье; почему-то мисс Кейсен заинтересовало именно оно. Она указала на печенье взглядом и спросила:  — Я буду очень рада, если ты мне скажешь: давно это у тебя? Макс немного растерялся. Что она имела в виду? Давно ли он хочет есть? Он не разбирался во всех этих психических штуках.  — Нет, — сказал он, наконец. Мисс Кейсен кивнула, словно прикидывая что-то. Макс не удержался и потянул печенье в рот.  — Макс, подожди, — неожиданно сказала мисс Кейсен, останавливая его, — я понимаю, что ты привык так делать, но нам стоит сразу договориться о некоторых правилах. Макс не понял, что именно он привык делать, но положил печенье на место. Лучше пока не спорить.  — Я просмотрела твою анкету, и мне пока не очень ясно... — мисс Кейсен нахмурилась, разглядывая что-то в своей папке, — думаю, мы с тобой во всем разберемся. А пока постарайся больше не воровать еду из кухни, хорошо? Макс кивнул, проверяя печенье в карманах.  — Отлично. Сейчас начнется групповое занятие, думаю, тебе стоит его посетить. Познакомишься со всеми и быстрее освоишься. Ну, что, пошли? Макс успел выудить из кармана и съесть пару печений, идя следом за мисс Кейсен. Он очень надеялся, что после встречи полагается ужин.

***

Джаспер сумел-таки изящно свалить на Гвен заполнение бесконечных отчетов и бланков. Гвен принялась за работу, стиснув зубы: ничего, главное — терпение; она еще нанесет ответный удар, а пока постарается найти что-то полезное и интересное для себя там, куда ее определили. Кэмпбелл был не промах. По документам в клинике имелись: центр для развития творческих способностей, лагерь для трудных подростков, санаторий для лечения неврастении и переутомления, госпиталь для ветеранов войн, страдающих посттравматическим расстройством и даже индивидуальный коучинг для будущих космонавтов. Радовал и экспериментальный курс под названием "Экспериментальный курс" вместе с "Тайской школой новой жизни". Все это удивительным образом выглядело законно в плане документов, и у Гвен голова шла кругом от попыток разобраться, в чем же тут подвох. Она провела за этим занятием достаточно времени, прежде чем сдаться и уткнуться в найденный в одном из ящиков прошлогодний глянцевый журнал, в котором местами были изрисованы лица и фигуры людей. Кто-то старательно черкал по ним, словно от скуки ему было больше нечего делать. Гвен понимала настроение этого человека. Пациенты клиники в целом были предоставлены сами себе и держали себя с ней отстраненно-вежливо. Нил, мальчик с шлемом от скафандра, и Никки вообще целыми днями носились по клинике и вокруг нее, залезая на перила и деревья во дворе: один в силу возраста, другая, видимо, несмотря на него. Гвен не нравилось такое наплевательское отношение. Дело было не в моральной ответственности, ее раздражал непрофессионализм: она прямо-таки видела, с какими проблемами может столкнуться клиника, если подобное станет достоянием общественности. Ее также настораживали Престон и Дэниел. Если за Никки и Нилом просто никто не следил, то этими двоими занимался Джаспер. Она отдавала себе отчет, что ее восприятие искажает личная неприязнь к нему, но внутреннее чутье, нечто смутное, когда-то и подтолкнувшее ее в профессию подсказывало ей, что здесь что-то не так, что-то неправильно и фальшиво. Ее почему-то тревожило, что впечатлительный Престон мог попасть не в те руки. Еще больше ее озадачивал робкий, испуганно-вежливый Дэниел. Как-то вечером, когда она курила у ворот клиники, слева от нее раздался шорох; она обернулась и увидела Дэниела, который стоял в тени деревьев у ограды, с отрешенным видом глядя в лес. Гвен решила окликнуть его. — Дэниел? Он не отреагировал, и Гвен подошла ближе. — Дэниел, ты в порядке? Дэниел удивленно оглянулся, разжал пальцы, крепко сжимавшие поручень ограды и быстро кивнул: — Д-да. Джаспер более чем холодно отреагировал на ее интерес касательно Дэниела. По его словам, ей не из-за чего было переживать: Дэниел был адекватен и не опасен для окружающих, к тому же находился под его присмотром. Это не удовлетворило любопытство Гвен. Она не выдержала и решила задать вопрос Кэмпбеллу. "Нет, мисс Кейнс, — он просмотрел запись в одной из папок, — ничего... опасного. Посттравматическое расстройство, как указал мистер Сильвертон воот здесь. Про остальное, думаю, он вам сам расскажет, правда?". С этими словами он ловко выпроводил Гвен из кабинета. После двух дней разбора бесконечных бумаг и попыток достучаться до обоих мужчин, каждый из которых отмахивался от нее по своим причинам, она была прямо-таки рада застать их за спором.  — При всем уважении, сэр, мы сейчас не можем брать пациентов со стороны без подтвержденной клинической необходимости! Гвен остановилась у открытой двери в кабинет Кэмпбелла. Непонятно, из-за чего Джаспер так разорялся, но посмотреть и послушать стоило определенно. — Почему же, именно для этого существует экспериментальный курс. И, как там говорится? Покажите мне психически здорового человека, и я скажу ему, за что платить, нет? Кажется, так. — Сэр, это не смешно. Экспериментальный курс подразумевает предварительное клиническое обследование. Мы не можем так просто набирать на него людей. Кэмпбелл вышел из кабинета, и Джаспер следовал за ним по пятам. Кэмпбелл явно был готов отмахнуться от него, как от назойливой мухи, так что на Гвен он посмотрел с облегчением, очевидно, найдя для себя решение.  — Мы вполне можем... ааа, доброе утро, мисс Кейсен! Почему бы вам не взять Максвелла к себе? Мистер Сильвертон уже ведет двоих пациентов, верно? Не дождавшись ответа от Джаспера, Гвен выпалила:  — Да, конечно, сэр. Лицо Джаспера порозовело, и, когда он взглянул на Гвен, в его глазах на долю секунды мелькнуло нечто вроде тихой ярости. Бинго. Кем бы ни был Максвелл, Гвен уже испытывала к нему невольное расположение. Джаспер подчеркнуто вежливо вручил ей документы по поступившему пациенту. Она оценила жест в полной мере, когда пропустила завтрак, чтобы разобраться в ворохе бумаг. Анкета пациента показалась ей странной: словно ее заполняли наугад. Экспериментальный курс оплачивался, так что, возможно, парень просто хотел заработать немного денег и действительно был человеком со стороны. Но тут Гвен была согласна с Кэмпбеллом: проблемы есть у каждого. Может, для Джаспера это было не очевидно, может, он привык к единоличному контролю над пациентами клиники — что ж, пусть отвыкает. Гвен ощущала, что наконец-то сумела его задеть и что-то наконец стало происходить. Гвен дважды поднималась к Максу в комнату, и оба раза он спал; он решила не будить его. Когда они наконец-то встретились на кухне, парень ловко распихивал по карманам печенье, испеченное завхозом. Гвен невольно поморщилась: утром она из такого же вытащила длинный темный волос. Макс смотрел на нее с недоверием, явно что-то выгадывая, но на групповое занятие в зале все-таки пошел. В прошлый раз Гвен вместе с остальными пришлось выслушать торжественную речь Кэмпбелла о связи творчества и безумия. Вещать о высоком у Кэмпбелла получалось неплохо. Дольф и Престон явно впечатлились, Престон чуть ли не подпрыгивал от эмоций на своем стуле. Гвен, правда, их восторг не разделяла: ничего хорошего в подобных идеях она не видела. В этот раз встречу проводил Джаспер. Гвен, как второй врач, заняла свободное место рядом с ним. Она в пол-уха слушала монолог Престона о театре (не иначе как вдохновленный речью Кэмпбелла) и следила за Максом. Уже потом, после всего, Гвен часто размышляла о том, стоило ли ей поступить иначе: скажем, не пускать Макса на встречу сразу, сначала пообщаться лично вопреки программе курса. Не то чтобы Гвен хотела прилежно следовать программе; она знала Макса только по анкете и по паре минут живого общения, но внутреннее чутье подсказывало ей, что опекать Макса не надо. Пусть сам разбирается, как себя вести, раз подписался на такое дело, и свободный стул себе тоже ищет сам. Макс справился: зашел в зал, неловко покрутился на месте и придвинул к полукругу уже занятых стульев широкую скамью с бархатной обивкой и витыми ножками. Честное слово, Гвен понятия не имела, где и по какому принципу Кэмпбелл подбирал мебель для клиники. Ножки оглушительно скрежетали по полу, пока Макс не подтянул скамью так, чтобы сидеть ближе к выходу. В процессе он случайно задел локтем в Дэниела, который сидел на ветхом табурете чуть в стороне от всех; он тут же отодвинулся в сторону от Макса, бормоча извинения. Макс только покачал головой и уселся, старательно не обращая внимания на чужие взгляды. Гвен показалось, что он даже покраснел. Она чуть откинулась на стуле, наблюдая за остальными. Во взгляде Никки и Престона читалось любопытство, немного детское. Эред смотрела на Макса с безразличием. Дольф с неприязнью. Дэниел с испугом. Джаспер — с тошнотворной улыбкой. Макс нехотя обвел взглядом всех и вдруг нахмурился, глядя на Джаспера:  — На что ты так уставился? Никки прыснула со смеху, Дэниел поперхнулся и Престон пробормотал что-то про себя.  — Добрый вечер, Макс. Я — доктор Джаспер Сильвертон. Кажется, мы с тобой еще не знакомы. В конце каждой фразы Джаспера можно было ставить смайлик, но Гвен чувствовала его досаду. Это было забавно и одновременно тревожно. Макс бросил озадаченный взгляд на Гвен — ей это польстило, — и она спросила:  — Что-то не так, Макс?  — Эм, он просто не похож на врача. Во многом это был прокол Джаспера — в отличие от него, Гвен всегда надевала халат, если работала с пациентами. В то же время ей показалось, что Макс имеет в виду совсем не халат. Она поспешила сменить тему: — Могу тебя заверить, мистер Сильвертон такой же специалист клиники, как и я. Может, немного расскажешь нам о себе?  — Откуда ты, Макс? — вопрос Дольфа прозвучал лениво; он смотрел куда-то мимо Макса. — Из Вашингтона, — Макс ответил ему взглядом исподлобья. — Вот как? — Да, а что? — Не похоже, что ты из Вашингтона, — Дольф чуть понизил голос, и Гвен второй раз сменила тему, спросив про увлечения Макса. Встреча не клеилась. Макс отвечал на вопросы неохотно и односложно: очевидно, чужое внимание его угнетало. Он нервничал и в конце концов огрызнулся, когда Престон предложил ему поучаствовать в театральной постановке: — Я не интересуюсь таким дерьмом. Гвен видела: он сказал это, не подумав, и тут же пожалел, пробормотав какие-то извинения: мол, это не для него. Престона хватило только на жалкое: "О", в то время как Никки весело смеялась, раскачиваясь на стуле; забежавший в зал Нил остановился послушать, что так развеселило ее и, кажется, даже Эред с Дольфом. На этом все не закончилось: под конец встречи под Дэниелом сломался его ветхий табурет, и он упал на пол с нелепым воплем, который не вязался с его обычно тихим поведением. На самом деле, Гвен удивилась, что Дэниел в принципе сумел просидеть на этом табурете столько времени. Никки вовсю хохотала, Дэниел залился краской, бормоча извинения и вскакивая на ноги. Он в нерешительности посмотрел на Джаспера. — Все в порядке, Дэниел, — Джаспер махнул рукой в сторону коридора, — в коридоре есть еще стулья. Дэниел попытался обойти скамью, которую Макс поставил почти поперек выхода, и тот снова огрызнулся: — Блин, чел, тут полно места. Куда ты пошел? Он хлопнул ладонью по скамье, и Дэниел сел рядом с Максом, глядя на него с благоговейным страхом. Они занятно смотрелись рядом: Дэниел, постоянно поглядывающий на Джаспера, и Макс, с напускным безразличием уставившийся в пол перед собой. Макс казался ей взрослее Дэниела, хотя был младше его по возрасту — в анкете было указано, что ему двадцать два; это было любопытно, а еще почему-то грустно. После встречи Джаспер попросил Гвен остаться, тронув ее за плечо.  — Гвендолин, думаю, нам надо прояснить некоторые моменты. Вся группа пациентов ушла ужинать, и они остались в зале одни.  — Видите ли, из-за некоторых моментов в политике клиники иногда сюда попадают не те, кому следует.  — В каком смысле? — Гвен прекрасно знала, о чем говорил Джаспер, но виду не подала. — Со схемой мистера Кэмпбелла что-то не так? Улыбка Джаспера напоминала гримасу.  — Ни в коем случае. Но групповые занятия часто показывают, что у некоторых людей нет обоснованных причин быть принятыми в клинику. Их пребывание здесь может только навредить остальным. Гвен знала, что, возможно, потом пожалеет о сказанном, но не удержалась.  — Думаю, пока что оно только на пользу, мистер Сильвертон. Тем более когда вы так умело ведете группу и контролируете ситуацию. Она развернулась и вышла из зала, едва сдерживая довольную улыбку. Ей еще надо было убедиться, что Макс Навик съест за ужином столько печенья, сколько хочет.