***
Гвен знала, что делала, когда попросила Макса уйти: он бы придушил Джаспера, если бы остался. Его руки сами по себе сжимались в кулаки, пока он обходил клинику с разных сторон. Кажется, он искал Нила и Никки, Гвен попросила его о чем-то таком. Гвен все еще стремилась поступать правильно, даже теперь, когда никаких правил осталось. Осталось то, что можно лишь вырвать, выдавить и потом закопать. Макс не мог понять, как именно себя чувствует. Ощущения отличались от пережитых накануне: ему было не плохо, а, скорее, странно. Хотелось вытащить чужеродное нечто из головы, вытряхнуть из своего мозга, как пыль из половика. Максу казалось, что мелкие острые песчинки попадают ему под черепную коробку, вспыхивая искрами в глазах. Он был одновременно взвинчен до предела в эмоциях и заторможен в мыслях. Макс еще раз бесцельно обошел клинику и вернулся внутрь. В коридорах было темно, пусто и тихо, Макс слышал только собственные шаги. Дверь в кабинет Джаспера была приоткрыта. Макс зашел внутрь и щелкнул выключателем. Ситуация казалась привычной, чуть ли не рутинной. Макс мрачно усмехнулся, вспомнив, как шарил здесь в поисках ответов. Что ж, он нашел больше, чем искал. Макс с шумом выдвигал ящики стола, но каждый из них был пуст. Когда Джаспер показался в дверном проеме и встал, слегка прислонившись к косяку, Макс не удивился и не испугался. — Здесь ничего нет. Джаспер смотрел на Макса как на котенка, который принялся драть когтями ковер, стоило его хозяину отлучился. — Жаль. Хотя, говорят, второй раз пережить проще. Джаспер покачал головой и прошел в кабинет, обойдя стол с другой стороны от Макса. Они всегда так или иначе встречались здесь, именно в этой комнате. Может, Джаспер вообще не существует вне своего кабинета? Макс тряхнул головой, прогоняя мутные мысли. — Макс, ты меня разочаровал. Макс не ответил. Он молча сел у стола, как если бы пришел на прием. Его мозги заполнило нечто вроде кипящей колы. Макс не мог сконцентрироваться и ответить Джасперу, что у него никогда не стояло цели его очаровывать. Джаспер продолжил: — Я уже говорил, что ты неглупый парень. И я до сих пор тебя таким считаю, но ты продолжаешь заниматься ерундой: что-то саботируешь, против чего-то бунтуешь. Макс моргнул. Силуэт Джаспера на секунду расплылся и снова собрался воедино. — От тебя требовалось всего лишь тихо и спокойно пройти свой курс. А ты… — Джаспер развел руками, словно проводил воспитательную беседу с трудным учеником. — Неужели у тебя в жизни все настолько плохо, раз ты так охотно влезаешь в чужие дела? Еще и со своим врачом на пару, хорош тандем, нечего сказать. — Да уж, — Макс кивнул, — куда нам до вас. Джаспер покачал головой. — Макс, хватит паясничать. Может, ты мне не веришь, но я действительно пошел тебе навстречу, предложив вписать в клинику на пару дней раньше. Но, знаешь, я ведь могу изменить свое решение. Более того, я могу указать, что ты начал прием препарата позже, чем на самом деле. Так что твое эмоциональное общение с Престоном, походы на крышу и активные выступления на групповых занятиях уже нельзя будет списать на действие препарата. — Хуже, чем сейчас, уже не будет, — Макс произнес вслух первую пришедшую на ум мысль. — Кроме того, у тебя же дисфория, — Джаспер продолжил, не обращая внимания на слова Макса, — так что тебя вполне можно будет отправить на принудительное лечение, и тогда итогом твоих приключений будет уже не тюрьма. Скажу лишь, что доказать твою невменяемость будет не так уж и сложно. До Макса дошло, к чему клонил Джаспер. Медленно, так, словно его мысли состояли из густого вязкого сиропа. — Вы что, хотите меня напугать? Мне все равно. — Нет, Макс, в том-то и дело, что тебе не все равно. В этом твоя проблема. Тебе будет все равно, если мисс Кейсен лишится лицензии? Если Никки отправят в школу для трудных подростков из-за того, что она провела лето в компании правонарушителя? Если Дэниел узнает, что ты просто использовал его, чтобы получить лекарства? Тебе все еще будет все равно? Джаспер оперся ладонями о стол и пристально, с интересом смотрел на Макса. — Дэвид не тупой. Он просто... Вы ведь не понимаете, да? Даже я все понял… — Макс бормотал слова себе под нос. — Дэвид без вас проживет, на самом деле. Он просто не хочет… не хотел этого делать. Ему будет тяжело, но он без вас справится. А вот вы без него вряд ли. Так ведь? Мир вокруг Макса пожелтел, словно старая фотография. Может, дело было в освещении, но даже шея Джаспера казалась Максу похожей на старую газетную бумагу. Он смотрел на нее, чувствуя, как в пальцах зудит от желания сомкнуть руки на чужой шее и проткнуть ее, проткнуть тонкую оболочку, под которой, возможно, ничего и нет. Джаспер вытащил из кармана шприц и с грустной улыбкой показал его Максу. Макс усмехнулся. — Он парализует, — Джаспер говорил по-доброму, мягко. Комната цвета сепии зарябила. Макс посмотрел на темные точки перед собой. — Что теперь будет? — То же, что и всегда. Наведение порядка. Джаспер говорил уверенно и спокойно, и Макс ему верил. Джаспер был неприятным, мерзким, он был, пожалуй, самой постоянной в своей отвратительности вещью, которую Макс встречал в своей жизни. Кажется, единственная стабильная вещь в этом мире — уродство всяких мудаков. Макс моргнул. Комната сделала круг перед его глазами и вернулась на место, как по волшебству. Макс вспомнил пьесу Престона. Он так и не понял, чем именно она задела Джаспера. Может, он не прошел пробы. Максу эта мысль показалась смешной, и он рассмеялся. Джаспер нахмурился, и Макс рассмеялся сильнее, понимая, что выглядит как псих. Но ведь он и был психом, разве не так? — Я просто вспомнил пьесу Престона, — он указал на свою голову, как если бы пьеса и Престон были там. Он чувствовал, что теряет контроль над речью и несет полную околесицу. — Ты бредишь. — Ага, всю жизнь, — Макс уперся лбом в ладони. Внутри черным зверем шевельнулось желание выжить. Он потянул себя за волосы. Главное — не терять голову. — Мне вот интересно, а вы всегда эти лекарства использовали? Или вы без них что-то умеете? Ну, всякие штуки, знаете? Слова одновременно приходили Максу на ум и на язык. Джаспер молчал. Макс не смотрел на него: он то и дело расплывался перед его глазами, как привидение, и это раздражало. — Я просто подумал… — Макс пожал плечами, — может, вы ничего и не умеете? Может, вы сам больной? Или нет? Дэвид, наверное, вас пожалел, вот и остался, из жалости. Он такой. Просто так-то вы ведь очень… — Макс посмотрел на Джаспера и нахмурился, сосредоточенно подбирая слово, — скучный. Макс лепетал слова себе под нос, как если бы сидел в песочнице и говорил другому малышу, что тот плохой и глупый и никто не будет с ним играть в куличики. Когда Джаспер оказался рядом с ним и взял за предплечье, Макс тут же подскочил с места и сбросил с себя его руку. Желтая, тонкая шея была совсем близко, и Макс потянулся, чтобы обхватить ее пальцами. Он ничего не успел сделать: раздался оглушительный грохот, пол под ними тряхнуло, и Макса отбросило в сторону.***
Нил начал строить ракету с самого первого своего дня в клинике. Правда, он не понял, почему ее называют клиникой: мама записала его в школу юных астронавтов с интенсивной психологической подготовкой. Наверное, взрослые что-то перепутали, совсем как его одноклассники, которые называли его лунатиком; Нил каждый раз терпеливо объяснял, что они ошибаются и что он будущий марсианин, а программа освоения Луны уже давно свернута. Когда Нил попросил материал для ракеты, ему выдали листы фанеры, бечевки и проволоку, а еще шлем от скафандра и зачем-то микроскоп. Он пытался объяснить старому усатому мужчине, что микроскоп ему не нужен, но тот лишь потрепал его по голове и сказал: «Как поживает наш маленький астронавт? Хорошо? Ну и замечательно!» Остальные взрослые тоже не особо его слушали, только улыбались, говорили, когда ему пора ужинать или ложиться спать и иногда предлагали посмотреть мультики или порисовать. Как и в школе, до космоса здесь никому не было дела. Нил решил, что, видимо, остальные проходят другие тренировки, каждый свою, просто они не космические. Например, Дольф был занят рисованием, Престон говорением, Эред скучанием, Дэниел грустностями, а Макс — сердитостями. Никки была занята звериными вещами. Никки всегда помогала ему с постройками и поделками. Она говорила: «Дай-ка я сделаю…» и крепко связывала веревки, складывала картон или склеивала кусочки пластика. Однажды Никки сказала: «Жаль, у меня нет младшего братика». Нил ответил: «У меня тоже», и Никки улыбнулась грустно, почти как Дэниел. Никки помогала ему мастерить детали и скафандр, но галактики и планеты ее не интересовали. Космосом здесь интересовался только старый и странный старик. Нил обматывал скотчем картонный конус, сидя на ступеньках крыльца. Старик неслышно появился рядом и сел на ступеньку повыше. Во рту он держал трубку, похожую на трубку пирата. — Что это у тебя, малой? — Топливный бак. Для ракеты! — Вот оно что… а зачем тебе? — Чтобы полететь в космос, конечно! Исследовать планеты и астероиды и вселенную... — Понятно, — старик кивнул, — я вот тоже ее исследую. Нил удивился: — Это как? У вас что, есть космический корабль? — Ага, — старик дотронулся до трубки, — вот он. Нилу было любопытно, как космический корабль мог поместиться в трубку. Он не поверил старику, и чтобы вывести его на чистую воду, спросил, где тот берет топливо. Старик пообещал все ему показать и на следующий день тихо поманил его пальцем за собой на чердак. Нил был в полном недоумении. — Это топливо? Это же трава! — Для зеленых умов — трава. Но не для зрелого духа. Старик говорил странные, причудливые вещи, которые Нил не понимал и которым до конца не верил, и все же они притягивали к себе и будили любопытство. В бурю, когда Престон зачем-то залез на крышу и Нилу стало страшно и немножко грустно, старик рассказывал ему, почему грозы бояться не стоит. «Это ж птица-гром, прилетела нас проведать». Старик не ругался, когда Нил лазил или играл на чердаке рядом с ним, даже если он пачкал руки или одежду. На чердаке у старика были колбы и железки, цветные камни и круги с перьями, а еще картина. Старик сказал, что она называется «гобелен» и что такие картины делают из ниток. Все на ней было изображено необычными, ломаными линиями. На картине был остров с горой, покрытый деревьями, в которых прятались разные птицы и звери. Нил каждый раз находил на картине что-то новое, словно ночью, пока никто не видит, невидимый художник добавлял туда новые линии и фигуры. Сверху остров окружали крылья большой птицы, а снизу он был обвит змеей. У подножья горы плавали две плоские рыбы, а в лесу Нил со временем разглядел двух белок. Картина была немножко страшной из-за совы. Она летела между деревьями острова и несла в когтях маленького зверенка. Нилу сова казалась особенно страшной из-за того, что вместо одной лапы у нее была человеческая рука. — Нравится тебе работа? — Да. Только сова… страшная. Большие совиные глаза следили за Нилом, когда он был на чердаке, и однажды даже приснились ему в страшном сне. Некоторых зверей на гобелене Нил разглядел не сразу. — А это кто? Черная лиса? — Это койот. — Он прячется от совы? Старик пожевал трубку. — А кто его знает... он себе на уме. Как-то раз Нил потерял под крыльцом одну из круглых металлических деталек. Он лег на живот, пытаясь ее достать, и заметил щель в металлической заслонке у самого основания здания. Нил заглянул в нее. — Ого! Сквозь щель он разглядел подпол, по которому ходил, что-то передвигая, чудной старик. Нил постучал по заслонке. Старик подошел и открыл ее. — Тебе чего, малой? — Я тут шарик уронил. — Этот что ль? — старик подал ему металлическую деталь. — Ага! — Нил заглянул внутрь, лежа на животе. — А что вы тут делаете? Старик пожевал странную сигарету, которую держал во рту. — А вот, — он указал на что-то темное в углу, — к запуску готовлюсь. Нил прищурился: в углу были свалены цилиндры, похожие на новогодние фейерверки, а рядом с ними лежала катушка с проволокой. — К запуску? Чтобы взлететь? — А чего б и не взлететь? Это, малой, гнилое место, грязное. Надо бы его очистить, пусть дух освободится, вернется к матери-природе. Нил никогда не слышал, чтобы так говорили про запуск космического корабля. — А кто полетит? Вы? — Мне уж давно пора. — А я? — А ты еще мал, рано тебе. Так что как будет… — старик задумался, подбирая слово, — старт, спрячешься в тайном месте, я тебе покажу, каком. И подружку с собой возьми. Нил кивнул. Он поверил старику и послушался, когда тот велел спрятаться на берегу у старого люка, в стороне от запасных шлюпок. Нил сидел на корточках и терпеливо ждал. Он стряхивал москитов с лица и рук, прислушиваясь, чтобы не пропустить пуск ракеты. Вдруг он услышал, что его зовут. — Нил! Нил, где ты? Его звали мисс Кейсен и Никки. Нил поднялся на ноги и громко крикнул: — Я здесь! Мисс Кейсен и Никки вышли из-за темных деревьев; мисс Кейсен тут же наклонилась к нему, пытаясь получше разглядеть. — Нил, мы тебя потеряли! Ты в порядке? Зачем ты ушел так далеко? Волосы Никки растрепались, в темноте она казалась Нилу маленькой ведьмой. — Я ждал старта. — Старта? Нил, пойдем-ка обратно, уже совсем поздно. Мисс Кейсен хотела взять его за руку, но Нил не дался. — Нет! Я жду запуска ракеты! — Какой ракеты? Нил не успел ответить: за деревьями, в стороне клиники прогремел взрыв. В это время на берегу недовольный Нерф пытался наладить мотор в скудном свете карманного фонарика. Он чуть его не выронил, когда услышал грохот, похожий на гулкий раскат грома. Нерф поднял голову и увидел, как над островом поднялось облако дыма, почти белое на фоне черного неба.***
Макс приподнялся на руках, откашливаясь от пыли. Свет погас, но он сумел различить слетевшую с петель дверь и обломки раскуроченной стены, которые валялись рядом с ним на полу. Что-то взорвалось, возможно, газ. Макс зажмурился и потряс головой, стараясь собраться с мыслями и вернуться в реальность. Его разум силился выскользнуть из густой патоки вязких мыслей. Замедленная реакция сейчас представляла для него смертельную опасность. Макс огляделся в полутьме: стена между кабинетом Джаспера и коридором была обрушена, и ее уцелевшая часть держалась на одном из древних громоздких шкафов, которые Кэмпбелл понаставил по всей клинике. Макс осторожно поднялся на ноги. В воздухе все еще висела пыль, добавляя дымки к той, которая застилала его мозг. Джаспера нигде не было видно. Макс подошел к шкафу и выглянул из-за него в коридор. Сзади него раздался шорох; Макс успел развернуться прежде, чем Джаспер схватил его за плечо. В его руке блеснула игла шприца. Макс ни о чем не думал, он инстинктивно протянул руки и схватил Джаспера за шею. Джаспер шагнул назад, пытаясь вырваться, и споткнулся об обломок стены; они упали на пол, и Макс пропустил момент, когда в его ногу сквозь джинсы воткнулась игла. Он тут же отпустил шею Джаспера и выдернул шприц из бедра, сломав иглу. Его секундного замешательства хватило, чтобы Джаспер скинул его с себя. Макс упал на спину. Его нога начинала неметь. Джаспер сидел на полу рядом и, хрипя, держался за шею; Макс не видел его лица и глаз, в темноте ему казалось, что у Джаспера их вообще нет. Макс сумел развернуться и ударить Джаспера неповрежденной ногой в челюсть и тут же отполз в коридор, прижавшись спиной к шкафу. Похоже, в здании начинался пожар: запахло дымом. Громыхнуло, и, кажется, с другой стороны клиники обвалилась еще одна стена. Макс затаил дыхание. Он слышал, как за шкафом и оставшейся частью стены шевелится Джаспер. Макс боялся пошевелиться сам, он боялся почувствовать, что у него онемела и вторая нога. Если она откажет, он отсюда не уйдет. Слева раздался скрежет. Макс выглянул из-за стены и увидел руку Джаспера. — Макс… Джаспер замолчал. Макс, не отрываясь, смотрел на его руку; ее пальцы по-паучьи сжимались и разжимались, казалось, она сейчас отсоединится от тела и побежит к Максу. Макс сильнее прижался спиной к шкафу. Рука сжалась в кулак. Она была достаточно близко, чтобы протянуться и схватить. Макс прижался к шкафу еще сильнее и напрягся изо всех сил, пытаясь толкнуть его спиной. Шкаф зашатался; он чуть отклонился вперед, потом назад и упал, проломив собой уцелевшую часть стены. Макс отстранился от летящих в разные стороны щепок и кирпича и оглянулся: рука Джаспера, чуть вывернутая ладонью вверх, была неподвижна. А потом Макс пополз. Только теперь он стал осознавать происходящее вокруг него, слышать шум, ощущать запах гари, наполнившие клинику. Он на четвереньках добрался до выхода из клиники, сумел встать там на ноги и бросился с крыльца к воротам, несколько раз падая и снова поднимаясь. — Макс! В него врезалась Гвен. Макс осмотрелся: ночь вокруг них была наполнена звуками и огнями. Самый яркий разгорался за его спиной. — Макс, ты цел? Макс кивнул. Рядом с Гвен, маленькой и беззащитной, стояли совсем крохотные Никки и Нил. — Они уже отправили катера и вертолет. Такой взрыв видно и слышно с берега, — к ним подошел Дольф. Гвен кивнула. — Макс... в клинике остался еще кто-нибудь? Макс покачал головой. — В живых вряд ли. На долю секунды Макс встретился взглядом с Дольфом. С тем человеком, который не скрывал своей неприязни по отношению к Максу, который не одну неделю при общении сверлил его тяжелым взглядом. В его глазах, которые блестели в свете пожара, Макс успел увидеть мрачное, но спокойное и почти одобрительное понимание. Гвен вцепилась рукой в плечо Макса, словно боялась, что он куда-нибудь уйдет от нее даже на одной ноге, и оглядывалась по сторонам. — Где же Дэвид?***
Дэвид сидел в своей комнате, обхватив голову руками. Действие укола заканчивалось, и комфортное, спокойное онемение отпустило его, уступив место стыду и отчаянию. Он сквозь пальцы смотрел на нежно-бежевые обои с рисунком в виде крохотных колибри и ровный прямоугольник над низким комодом. В комнате Дэвида не было зеркала, от него осталась лишь тяжелая рама из темно-красного дерева. От него самого осталась лишь рама, за пределы которой он не мог выйти. Дэвид поднялся и пошел в душевую, чтобы умыться холодной водой. Он набирал ледяную воду в ладони и плескал ее себе в лицо, стараясь не смотреть в большое зеркало над раковиной. Он выключил воду, набрался смелости и поднял взгляд. Рядом с ним в зеркале отражался кто-то еще. Дэвид стиснул зубы. — Пошел вон, — Дэвид сжал руки в кулаки, — уходи, уходи, уходи! Он занес кулак, чтобы ударить по стеклу. В голове вспыхнуло воспоминание: боль в пальцах, кровь на руках, бинты, «Зачем ты это сделал, Дэвид?» Дэвид вышел из душевой. Он спустился во двор и, не глядя по сторонам, пошел к воротам. — Эй, приятель, ты в порядке? У ограды курил Дольф. Он, нахмурившись, смотрел на Дэвида. Дэвид молча кивнул и чуть помедлил, не сразу шагнув за линию ворот. Дэвид завороженно шел по лесу, задевая пальцами листья и ветки. Он поднял голову: высоко над ним на фоне звездного неба смыкались кроны сосен. Впереди показался просвет озера, и Дэвид остановился, делая глубокий вдох. Он дошел до берега и, как загипнотизированный, смотрел на поверхность темной воды перед собой. Он так давно здесь не был. Дэвид сел на корточки у кромки воды и протянул к ней пальцы, улыбаясь, как ребенок. Он почти коснулся поверхности, но отдернул руку, услышав взрыв в глубине острова. Дэвид поднялся и пошел к клинике. Он шел, прижав руки к груди, сначала медленно, потом быстрее, под конец перейдя на бег. Вид горящего здания отозвался внутри ужасом, глубоко под которым вспыхнуло неожиданное облегчение. Дэвид посмотрел на людей у ограды: в свете пожара они походили на картонные фигурки для театра теней. Не хватало только одной. — Джаспер? Дэвид не слышал и не слушал Гвен и оттолкнул от себя ее руку, он оттолкнул Никки и Макса и бросился к горящему зданию. Что-то резко дернуло его сзади; Дэвид не удержался на ногах и упал. Макс успел схватить его за щиколотку, когда ринулся за ним следом и проехался животом по земле. Дэвид пытался вырваться, но подбежавшая Гвен помогла Максу удержать его. Она что-то говорила Дэвиду, но Дэвид ее не слушал. Он смотрел на клинику и пытался освободиться от чужих рук. Горящая крыша жутко накренилась. Дэвид сильно брыкался. Он бил их, он кричал, чтобы они его отпустили, но они держали его крепко, хотя руки Гвен начинали болеть от сильных ударов, обещая многочисленные синяки и ушибы. Дэвида перехватила за предплечья еще одна пара рук. Это был Дольф. Крыша клиники качнулась и обрушилась, взметнув к темному небу столб ярких искр. Дэвид с силой оттолкнул от себя Дольфа и Гвен и развернулся к Максу, который сидел на земле рядом, держась за ногу. Лицо Дэвида исказила безумная ярость; его глаза светились от чего-то нечеловеческого, ужасного, что ждало своей возможности вырваться наружу. — Я тебя убью. Макс смотрел на Дэвида снизу вверх, сидя на земле. Он чувствовал, как в его ногу вонзаются сотни маленьких иголок, как горчит во рту, как искрит в глазах от той дряни, которая разносилась вместе с кровью по всему его организму. И еще он чувствовал дикую, жуткую усталость. Он устал быть на грани, устал быть на волоске, а теперь его собирался убить тот, кого он пытался спасти. Макс поднялся на ноги, упираясь руками в колени, и злобно посмотрел на Дэвида. — Ну, давай. Убейте меня уже кто-нибудь. Чего ты ждешь, Дэвид? Вмажь мне! Прежде, чем Дольф или Гвен успели что-то сделать, Дэвид с силой ударил Макса в челюсть, тот чудом удержался на ногах и ударил Дэвида в солнечное сплетение, так, что тот упал на землю. — Прекратите немедленно! Макса схватили за руки то ли Дольф, то ли Гвен, то ли кто-то еще, но он не сопротивлялся. Дэвид сел, обхватив колени руками, и сидел, молча уткнувшись в них, до самого отправления на берег. Уже в катере, который прибыл эвакуировать их с острова одновременно с вертолетами пожарных и катерами ближайших спасательных служб, Дэвид тихо сказал Гвен: — Вы ведь сделаете мне укол? Мне так будет спокойнее. Гвен покачала головой. — Дэвид, мы не знаем, как твое лекарство взаимодействует с типичными транквилизаторами. — Хуже уже не будет. Вы ведь тогда говорили, что должно помочь, так ведь? Я вам верю. Я просто не хочу навредить кому-нибудь еще. Гвен посмотрела на него и кивнула, о чем-то спрашивая одного из медиков спасательной службы. Макс щипал себя за ногу, проверяя, когда полностью пройдет онемение. Дольф молча смотрел перед собой, а с Нилом, пытаясь его отвлечь, разговаривал один из спасателей. Никки шмыгнула носом, и Гвен нагнулась, чтобы дрожащими руками убрать волосы с ее лица. — Эй… все будет в порядке, зайчик. Все будет хорошо. Никки кивнула и посмотрела на темный остров, который становился от них все дальше и дальше. Макс понял, что вместе с клиникой сгорел и живой уголок. Через час Макс сидел в фойе госпиталя Сонного пика вместе с Гвен. Он только что попрощался с Никки, которая чуть ли не задушила его в объятьях. Максу пришлось три раза поклясться ей в том, что он будет с ней на связи и никуда не пропадет из ее жизни. В отличие от Никки и Нила, которых после медицинского осмотра уже могли забрать родные, Макс, Гвен и Дэвид остались в госпитале до прибытия спецслужб. И если Дэвид крепко спал в выделенной ему палате, то они сидели в больничном коридоре. Это очень сердило Гвен. Она постоянно спрашивала, как Макс себя чувствует, не хочет ли он есть и пить, крутилась на месте и повторяла, что над ними просто издеваются. Гвен не сдерживала своего раздражения даже перед прибывшим агентом ФБР. — Наконец-то. Знаете, это издевательство, мистер… простите, с кем я вообще разговариваю? Мужчина предъявил им свои документы и представился: — Агент Миллер. — Так вот, мистер Миллер. Я понимаю, что вы вдруг решили озаботиться тем, что за цирк тут происходит, но ни Дэвид, ни Макс сейчас с вами общаться не могут и не будут. Дэвид только что получил дозу транквилизатора, ему требуется покой. Макс пережил сильнейший стресс, дозу транквилизатора — совсем не такого, как Дэвид, прошу заметить, его нога только-только пришла в норму, — и тоже нуждается в покое. — Мисс Кейсен… — И я также не собираюсь сейчас ни о чем с вами общаться, потому что я хочу в душ, потом спать, а потом свалить отсюда нахрен! Гвен замолчала. Макс смотрел на нее с веселым недоумением. Агент Миллер вздохнул. — Мисс Кейсен, я все понимаю и хочу заверить вас, что я на вашей стороне. Мы знаем о лаборатории Стрэнда и курсе нейромиктала, — он поспешил сказать это до того, как Гвен снова его перебьет. — К сожалению, мы не располагаем всей информацией и поэтому нуждаемся в вашем сотрудничестве. Не сегодня, — он предупреждающе выставил руку, — а как только вы сочтете состояние — ваше и пациентов — подходящим для этого. Гвен смерила его недовольным взглядом, но кивнула, соглашаясь. — Хорошо, — агент Миллер поднялся со своего места, — мы готовы доставить вас в Сиэтл в любое время. Думаю, в вертолете нет необходимости, у нас имеется комфортный транспорт и для лежачих пациентов. Гвен нахмурилась. — В Сиэтл? Подождите, вы что, хотите забрать нас туда для допроса? — Дело не в допросе, мисс Кейсен. Боюсь, что только там у нас есть условия, необходимые для того, чтобы пациенты клиники могли безболезненно прекратить прием нейромиктала. Как можно более безболезненно. Гвен кивнула. — Хорошо. Нам надо в Сиэтл, я поняла, но он, — Гвен указала на Макса, — и он, — она указала за дверь, где, ориентировочно, находился Дэвид, — должны отдохнуть, поспать и потом поесть. Так что поездка состоится не раньше, чем завтра утром. Это предписание врача, агент. Гвен грозно посмотрела на Миллера, и тот опустил голову, сдаваясь. Максу показалось, что он слегка улыбнулся. — Если так, придется его выполнить. Им выделили две палаты, и Гвен шла в свою, надеясь просто упасть на кровать и не просыпаться ближайшую тысячу лет. Ее окликнул Макс. — Мисс Кейсен… — Макс теребил пальцами грязную толстовку, — вы не знаете, я получу деньги за курс? — Я не знаю, Макс. Гвен с грустью посмотрела на его растрепанные волосы и ссадину на щеке. — Тебе в любом случае положена компенсация. Макс кивнул. — А когда, не знаете? — Макс, — Гвен нахмурилась, — у тебя неприятности? Макс сбивчиво объяснил ей, в чем дело, и Гвен успокоилась. — Я уверена, что твой друг все поймет и пойдет тебе навстречу. Макс не выглядел убежденным. Почему-то для него было очень важным вернуть этот долг. — Думаю, эта проблема вполне решаема. Не загоняйся сейчас из-за таких мелочей. Макс кивнул, глядя в пол. — Макс? Макс ей не ответил. Он обхватил себя руками и наклонил голову так, что смотрел себе под ноги, его лицо почти полностью закрывали волосы. Гвен подошла ближе и осторожно тронула его за плечо. — Макс, ты в порядке? Тебе нужно отдохнуть и поспать, хоть сколько-нибудь. Макс всхлипнул и закрыл лицо руками. — О, Макс, — Гвен расставила руки, и Макс подошел к ней ближе, чтобы она смогла его обнять. Он рыдал, как ребенок, он плакал, пока Гвен обнимала его и гладила по спине, снова и снова повторяя, что все хорошо, что он жив и что все будет в порядке. Ночная уборщица тихо вышла с их этажа, решив, что они родственники одного из скончавшихся пациентов.***
Нил щелкнул пальцем по колбе с цветным порошком внутри: суспензия плохо растворялась. Jefferson Airplane в соседней комнате звучали, кажется, на максимальной громкости. — Табии, детка, сделай потише. Уже поздно. Табии впорхнула в подсобку, крутанувшись вокруг своей оси, и передала Нилу полуистлевший джойнт. — Я не при чем, это на улице шум. Какие-то вертолеты и машины. О, Саша только что написала... На Сиреневом озере что-то взорвалось и сгорело. Нил зажал джойнт зубами и нахмурился. — Да? Он вышел из подсобки и на ходу выхватил телефон из кармана джинсов. Нерф не отвечал. Чуть позже Нил постучал в дверь ванной. — Табии, Саша больше ничего не писала? — Неа, — Табии закрыла воду в душе, — только то, что видела пожарные машины и «скорые». Ну, и полицию. Нил с досадой скинул очередной безрезультатный звонок Нерфу. Утром Нила разбудил стук в дверь. Он решил, что ему просто снится шумный сон, но стук раздался снова, уже настойчивее, все же вынудив Нила с недовольным стоном подняться с постели. — Ну какого черта, а? Он взглянул на часы в комнате: не было даже десяти. Он открыл дверь, собираясь послать куда подальше умника, который ломится к людям в дома в такую рань. За дверью стоял Макс. Нил хорошо помнил, как первый раз увидел Макса два года назад. Он стоял рядом с хозяйственным магазином Сонного пика и рассматривал веревки и топоры в витрине так, словно не знал, чего больше хочет: повеситься или кого-нибудь зарубить. Нил тогда пытался дотащить до своего магазина старый ламповый монитор. «Эй, приятель, не поможешь?» — Макс? Нил перевел взгляд на машину за спиной Макса и недоуменно поморгал, пытаясь убедиться, что не спит. Макс что-то ему протягивал. — Макс, что случилось? я слышал про пожар, но… Макс всунул ему в руки бумажный пакет. — Это тебе. Нил на автомате взял пакет в руки, и Макс тут же развернулся и пошел обратно к машине. Он слегка прихрамывал на левую ногу. — Макс, подожди, ты куда? — Мне сейчас надо ехать, но я потом все объясню, Нил, правда. — Что? Макс, а ну вернись! Нил стоял на пороге в одних пижамных шортах, пока машина не скрылась за поворотом. Он сжал бумажный пакет в руках так, что тот громко хрустнул. — Да пошел ты. Нил с силой захлопнул дверь, не обращая внимания на возмущение разбуженной его грохотом Табии.