Вертеп

Всю свою жизнь Макс считал себя сдержанным человеком. По крайней мере, старался им быть, а если и не сдерживался, то быстро сжимал руки в кулаки и уж точно не расставлял их для объятий. Макс знал, что доверять — больно, да и попросту невыгодно. Он не хотел делиться своими страхами и слабостями. Он не хотел делиться своими идеями и планами, они всегда были его собственные. Он всегда был свой собственный и никому, кроме себя, не нужный. Но теперь, в клинике, были нужны его идеи, нужен он сам. Он обладал тем, чем мог поделиться с остальными. Макс и хотел и боялся это делать. Разговоры с Гвен и Дэвидом после пережитого за последние часы, дни, недели окончательно выбивали из колеи. Привычное и надежное безразличие рушилось, словно в трюке с домино. Падает одна костяшка — и следом падают остальные, складываясь в новый неизвестный рисунок. Макс напряженно думал о том, что еще он может рассказать Гвен. Мысли плясали в голове, появляясь и тут же исчезая, словно пузырьки воздуха в шампанском. Макс зашел в клинику и на автомате пошел к телефону в дальнем углу коридора, глядя себе под ноги. В коридоре разговаривали. Макс поднял голову и увидел Эред и Никки. Они не встречались с предыдущего вечера, с которого, кажется, прошло целое столетие. Макс хотел улыбнуться, но осекся, слегка скривившись. Неизвестно, как Никки относится к нему после вчерашнего, да и вообще после… всего. Никки подошла и пихнула его локтем в бок. Для Макса это было чем-то вроде объятия.  — Эй! Макс попытался уклонился, все-таки улыбнувшись. Черт, почему все вышло так непонятно и неловко. Никки была с Эред, и от этого было неловко вдвойне. Никки быстро взглянула на Эред и снова повернулась Максу: — Тут Эред хотела поговорить с тобой. Насчет… всяких штук. Тон Никки был почти заговорщическим. Макс пожал плечами, давая понять, что не против. Эред молча кивнула головой в сторону лестницы — видимо, хотела, чтобы они поговорили наедине. Макс прошел за ней на второй этаж. Когда они вошли в ее комнату, Эред плотно закрыла за ними дверь. Макс бегло осмотрелся в светлой комнате с закрытыми жалюзи на окне. Эред по-турецки села на низкую тахту. Она посмотрела на Макса, словно собираясь с мыслями.  — Мы тут поговорили с Никки, после… вчерашнего. Скажем так, обменялись впечатлениями. Макс молчал, и Эред уточнила:  — Я про мистера Сильвертона и его… клиентов и рабочие методы. Я могу помочь. Макс напрягся.  — С чего вдруг?  — Скажем так, у меня есть связи. Эред слегка наклонилась к нему, она говорила искренне и открыто и казалась младше, чем-то походя на Никки, но Макс ощутил знакомую стойкую неприязнь.  — Вау, да ладно? Именно сейчас?  — Пора что-то предпринять. Думаю, ты с этим согласишься. Эред озвучивала очевидный факт. Макс знал, что она права, но внутри закипало глухое раздражение. Пора предпринять, видите ли. Всем было все равно, пока он… Все, что он пережил и узнал, принадлежало только ему. Это было только его испытание, и Макс не хотел, чтобы его отнимали другие. Эред словно прочитала его мысли.  — Знаешь, ты не один заметил, что что-то нечисто. Просто каждый действует по-своему. Не все вокруг безразличные уроды. И сотрудничать бывает выгодно. Эред говорила спокойно и просто, но в ее взгляде Максу виделась насмешка. Он вдруг понял, что так и не сходил в душ после изолятора. — У тебя есть, что рассказать о мистере Сильвертоне? — когда Макс замялся с ответом, молча сверля ее мрачным взглядом, Эред вздохнула. — Макс, есть или нет? Я и правда могу помочь. Макс рассказал ей то, что знал о Джаспере и Дэвиде, на всякий случай все же фильтруя информацию. Он опустил детали их негласного договора с Джаспером. Он умолчал о договоренности с Гвен, о Ниле и о тех делах Кэмпбелла, о которых ему рассказал Нерф. А еще он не рассказал ей о парнике завхоза  — просто, чтобы не рассказывать. Эред просмотрела записи, которые делала по ходу их разговора.  — Мне надо подумать. Она вдруг напомнила Максу Гвен. Эред стучала ручкой по губам, и Макс понял, что она волнуется и пытается убедить в том, что может помочь, не только Макса, но и себя. Эред кивнула чему-то, что пришло ей в голову, и поднялась с тахты.  — Мне надо на берег.  — Прямо сейчас? Завхоз не ездит два раза в один день. Эред пожала плечами и махнула рукой.  — Съездит. Если что, попрошу Нерфа или вызову катер с лодочной станции, тут поблизости есть одна.  — А чего не подлодку? У тебя же связи. Макс на минуту словно вернулся в группу. Эред фыркнула.  — Знаешь, ты так достал, что я это делаю в том числе и чтобы тебя больше не видеть.  — Отлично. Когда они выходили из комнаты, Эред остановилась и посмотрела куда-то вбок, слегка наклонив голову. Цветная прядь ее волос выбилась и почти закрыла ее глаза.  — На самом деле я это для Никки делаю… ну, и для него.  — Ага, как скажешь, — Макс прошел мимо нее в коридор. Его лимит откровенных разговоров был превышен. — Лучше поторопись, если хочешь ехать. Нерф не любит возить с острова под вечер.  — Не надо выходить со мной на связь. Никому ни о чем не говори, считай, что мы и не разговаривали, — Эред шла по двору рядом с Максом, не глядя на него, и он ощущал себя до невозможности тупо, словно они играли в спец-агентов. Он хотел съязвить в ответ на наивные наставления Эред, но сдержался.   — И ничего не говори Никки.  — Само собой, — Макс остановился у ворот. Дальше ему было нельзя. — Надеюсь, ты ее не посвящала в свои планы. С твоими связями и прочим.  — Само собой, — Эред заметила что-то в его взгляде, — не переживай, ты для нее все еще на первом месте. От берега к ним подошел недовольный Нерф. Мотор катера барахлил, и ему пришлось с ним повозиться, прежде чем тот завелся.  — Вроде работает, можно ехать. Эред кивнула и пошла за Нерфом. Уже за воротами она повернулась к Максу.  — Счастливо, Макс. Надеюсь, ты тут... справишься, — Эред крепче перехватила лямку маленького рюкзака на плече, — рада была с тобой познакомиться. Макс не успел ничего ответить: Эред развернулась и быстро ушла к катеру, а в него самого со спины кто-то врезался так, что он еле удержался на ногах.  — Бум! Ну как? Что она сказала? Никки чуть ли не подпрыгивала на месте от возбуждения.  — Да так, ничего особенного, — Макс взглянул на здание клиники и увидел Гвен в окне ее кабинета. Он мог поклясться, что Гвен смотрит на него в ответ и явно хмурится. — Черт…  — Ничего особенного? Но она же что-то хотела обсудить? И куда она тогда поехала? Макс перевел взгляд на Никки. Ее голос слегка дрожал, она смотрела на Макса с надеждой, за которой сквозили разочарование и обида.  — Никки, я… я не могу тебе сказать. Извини. Никки молча кивнула и опустила голову. Макс понимал, что она сейчас чувствует: старшие друзья не взяли ее играть с собой во взрослые игры, отведя роль девочки на побегушках. Ему было безумно жаль, но он не мог поступить иначе.  — Никки, мне правда жаль. Никки молчала, насупившись. Макс хотел предложить ей покормить птиц или сказать какую-нибудь ободряющую чепуху, но чувствовал, что это будет фальшиво и еще сильнее ее обидит. Из-за ворот выбежал Нил. Рукой он придерживал шлем от скафандра на голове. Нил резко затормозил рядом с Никки и Максом.  — Никки, ты помнишь про запуск? Ты будешь следить за стартом вместе со мной? Никки покачала головой и медленно пошла в сторону живого уголка, теребя фенечки на руках.  — Макс! Мааакс! Макс, а ты полетишь в космос? Макс смотрел вслед Никки, и Нил дернул его за рукав. Макс перевел взгляд на мальчика.  — Да, конечно, Нил. Но попозже, окей? Потом. Нил пробормотал грустное: «хорошо» и побрел за Никки, поправляя шлем, который постоянно съезжал набок. Максу было пакостно от того, что он снова отстраняется от Никки. Он еще раз мысленно сказал, ей и себе, что не может поступить иначе. А теперь ему нужно было решить, что делать с приемом лекарств.

***

«Мистер Сильвертон, согласно законам штата я обязана сообщить…» «Джаспер, к сожалению, как член Психиатрической ассоциации, я вынуждена поставить ее в известность о…» Гвен проговаривала слова про себя, но чувствовала, что мысленно разыгрываемый диалог лишь мешает и заставляет сильнее переживать. Хватит ли ей мужества спокойно предъявить Джасперу обвинение в том, чего он не совершал? Она снова и снова напоминала себе о его реальных преступлениях, чтобы опираться на внутреннее чувство справедливости. Гвен остановилась на варианте с продажей экспериментального препарата пациентам. Незаконное распространение лекарств в наркотических целях было вполне правдоподобным правонарушением и всегда влекло за собой исключение из Ассоциации и лишение лицензии. Врач зачастую был вынужден прекратить практику еще до официального постановления судебных органов. Гвен не знала, обладает ли нейромиктал наркотическим воздействием, но Джаспер, по сути, тестировал препарат, так что теоретически у него была возможность скрыть наличие такого эффекта. Гвен мешала безукоризненная репутация Джаспера. Кроме того, такой вариант так или иначе задевал и Дэвида. Но в большей степени он касался Макса. Если Макс подтвердит, что испытывал наркотический эффект от принимаемых лекарств, которые ему впоследствии предлагали приобрести для конкретных целей, то у нее может что-то получиться. Ближе к вечеру они с Максом еще раз обсудили его курс, и Гвен поделилась своим планом. Макс с ним согласился. Он выглядел таким оживленным и довольным, что у Гвен невольно сжималось сердце. Сам Макс воспринимал происходящее как нечто правильное, но Гвен чувствовала, что Макс втягивается в происходящее следом за ней, и в ее грудной клетке вместе с тревогой и надеждой теснилось чувство вины. Гвен понимала, что Макс рассказал ей не все. Да что там — Эред вдруг понадобилось в город, и Гвен была уверена, что перед этим она пообщалась с Максом. Гвен не стала ничего выпытывать, она доверяла Максу и понимала, что он не может без своих личных секретов и планов. Правда, оживление Макса ее настораживало: абстиненция могла вызывать эйфорические состояния, а Макс и так бывал импульсивным и взрывным. Макс только подливал масла в огонь, уверяя, что может пропустить прием препарата, если будет необходимо.  — Я выдержу, правда. При текущей дозировке Максу стало плохо только через сутки, но Гвен не хотела рисковать.  — Нет, Макс.  — Но Джаспер… мистер Сильвертон сказал, что снимает меня с курса. Разве я буду получать лекарство?  — Официально ты с него не снят, так что свое лекарство получишь. Для свидетельских показаний тебе больше не нужно ничего пропускать. Когда Макс стал настаивать, что так будет «правдоподобнее», Гвен рассердилась.  — Макс, я не хочу наблюдать за твоей ломкой. Я ее просто не допущу. Тема закрыта. Макс что-то пробубнил в ответ, но Гвен видела, что ему приятно. Может, он и сам этого не осознал. Он немного успокоился. Макс не знал о том, что у Гвен был наготове шприц с медазепамом. Дело было не только в Максе: Нерф не успевал вернуться на остров до наступления ночи. Без санитара Гвен было не по себе. Она всегда видела в нем адекватного человека, на которого в случае чего можно положиться, и без него ампула с транквилизатором казалась единственным логичным решением в экстренной ситуации. От Макса Гвен узнала, что мотор катера завелся не сразу. Возможно, из-за этого Нерф и не успевал вернуться на остров. Отсутствие катера обнадеживало не больше, чем отсутствие Нерфа. Конечно, на берегу имелась пара шлюпок, но про их состояние Гвен ничего не было известно. К ужину Гвен покинуло все то оживление и опьяняющая уверенность, которые она испытывала с утра. Она словно протрезвела. Кроме шприца в кармане халата у нее была в наличии лишь обреченная решимость. Завхоз разогрел им на ужин полуфабрикаты и скрылся с кухни, видимо, решив временно устраниться от готовки. Гвен почему-то хотелось, чтобы он остался. Она машинально жевала теплую лазанью и поглядывала на людей за столом. Всё и все выглядели, как обычно, но Гвен мутило от того, как проходила эта тайная вечеря. Она слушала звонкое, раздражающее клацанье вилок и вспомнила, как раньше за ужином о чем-нибудь тараторил Престон, переговаривались Эред и Дольф, смеялись Макс и Никки. Никки выглядела погрустневшей, и Гвен догадывалась, что могло ее расстроить. Ее кольнуло чувство вины за то, что она уделяла ей мало внимания последнее время. Теперь она наверняка чувствует себя еще более покинутой — без Эред и без возможности быть в курсе всех дел — дел Макса, Эред и Гвен, тех, кому она больше всего доверяла. За столом не хватало еще одного источника шума.  — А где Нил? Никки отложила вилку.  — Он шел на ужин, наверное, заигрался во дворе. Я схожу за ним, я уже поела. Никки выскочила из-за стола. Без нее Гвен стало еще тягостнее. Ей было физически тяжело рядом с Максом, который сдерживался, чтобы чего-нибудь не натворить, Дэвидом, который наверняка держался из последних сил, и Джаспером, который… Дольф посмотрел на нее, поднимаясь со своего места, и она поняла, что он единственный, на кого она могла сейчас опереться. Он немного задержался за столом, словно чувствуя, что Гвен нужна его поддержка, и она испытала к нему искреннюю благодарность. Следом за ним вышел из-за стола и пожелал всем доброй ночи Джаспер. Когда он вышел из кухни, Дэвид, давно доевший свою порцию и тихо сидевший со стаканом сока перед собой, медленно поднялся со своего места. Его движения показались Гвен слишком медленными. Она поняла, что что-то не так, когда Дэвид оперся о стол руками и закрыл глаза. Макс, который, видимо, не хотел оставлять Гвен одну, отбросил в сторону смятую салфетку.  — Дэвид, ты в порядке? Дэвид кивнул и медленно пошел к двери. Гвен поднялась за ним. Кажется, Макс тоже понял, в чем дело, потому что подошел к Дэвиду и тронул его за плечо.  — Дэвид, просто дыши глубже, это поможет.  — Макс, я разберусь с этим и помогу Дэвиду. Макс молча посмотрел на нее пару секунд. Гвен повторила:  — Я разберусь. Пожалуйста, пока проследи за Никки и Нилом. Макс кивнул и вышел с кухни. Дэвид не обращал на них внимания. Он вышел в коридор, и передвигался, держась за стены. Он остановился у кабинета Джаспера, сложил руки на стене и оперся на них лбом. Он словно не решался войти или постучать, покорно ожидая, когда ему разрешат это сделать. Он тяжело дышал и жмурился так, словно малейший свет причинял ему сильную боль. Дверь в кабинет была приоткрыта, и Гвен толкнула ее локтем, другой рукой придерживая Дэвида за предплечье.  — Мистер Сильвертон, осмелюсь утверждать, что Дэвид сегодня не получил свое лекарство. «Как и Макс ранее, и поэтому я обязана…» Дэвид согнулся пополам и сел на корточки у двери, закрыв лицо руками. Его трясло. Джаспер стоял у стола и расстегивал манжеты, глядя куда-то мимо Гвен, не встречаясь с ней взглядом.  — Почему же, Гвен. Получил, — Джаспер спокойно посмотрел на нее, словно никто не сидел на полу в ожидании приступа.  — Если он отдал его кому-то еще, это уже вне моего контроля. Дэвид сел на колени и уперся ладонями в пол; костяшки его пальцев побелели. Гвен вытащила шприц из кармана халата.  — Мистер Сильвертон, это издевательство над пациентом.  — Правда, Гвен? Мне в данной ситуации кажется издевательством использовать медазепам. Вы вообще знаете, как он взаимодействует с нейромикталом?  — Это универсальный транквилизатор. Джаспер посмотрел на нее, слегка приподняв бровь. Дэвид всхлипнул. Гвен села рядом с ним на корточки, придерживая его за плечи. Она крепко сжала шприц в руке.  — Джаспер, прекратите это. Дэвид здесь не при чем.  — Конечно, не при чем. Здесь нет Дэвида, Гвен. Джаспер смотрел на нее укоризненно, как разочарованный в поведении ребенка родитель. Гвен знала, чего он добивался. На ее глаза навернулись слезы отчаяния; она приобняла Дэвида, которого начинало колотить, и бросила шприц на пол.  — Дэниел здесь не при чем, мистер Сильвертон. Джаспер тут же открыл стеклянный шкаф, вытащил шприц и ампулу, и, присев рядом с Дэвидом, ввел содержимое ему в предплечье. Гвен сидела рядом с Дэвидом и не замечала, что всхлипывает вместе с ним. У Гвен похолодело внутри, когда Дэвид пришел в себя и взглянул на нее. В его взгляде была вина и убийственная уверенность в том, что он заслужил все, что с ним происходит. Он поднялся на ноги и пошел по коридору, не глядя на Гвен. На Джаспера он смотреть попросту боялся. Гвен хотела окликнуть Дэвида по имени, но не знала, какое выбрать, чтобы не навредить ему же самому.  — Он дойдет сам. В голосе Джаспера слышалось раздражение, словно он просил Гвен положить на место его кружку или не садиться на его стул. Когда Дэвид ушел, Джаспер сказал ей:  — Надеюсь, вы все поняли, Гвен. Вы видели, что произойдет, если я — по каким-нибудь не зависящим от меня причинам — не смогу работать в клинике и следить за своими пациентами. Гвен молча покачала головой, ощущая ком в горле.  — Есть и другие специалисты.  — На данный момент я единственный специалист, который работает с нейромикталом.  — Вы не единственный, кто имеет дело с тестируемыми препаратами и дозировками, Джаспер, — Гвен не знала, пытается ли она уверить в этом Джаспера или себя.  — Разумеется. Но учтите, что, пока вы будете искать специалистов, подбирать дозировки и часы приема, Дэниел будет страдать. Я тщательно разрабатывал для него индивидуальный курс не один год, к вашему сведению.  — Синдром отмены не смертелен. Есть разные способы его купировать. Джаспер оперся ладонями о стол и посмотрел на Гвен с чем-то вроде насмешливого сострадания.  — Ох, Гвен. Сколько самоуверенности. Посмотрите на себя, вы стоите и решаете за другого, что он предпочтет — смерть или ломку. Дэниел адекватен, знаете ли. Он может решить сам. Пока вы будете самоутверждаться, будет страдать живой человек, причем не один. Как вы отнесетесь к тому, что они будут страдать в результате ваших действий? Он над ней издевался. Гвен стояла, обхватив себя руками. Она ощущала влагу на лице. Скрывать свое бессилие больше не было смысла, оно хлынуло из нее вместе со слезами.  — Зачем вам это, Джаспер?  — Я не хочу лишиться лицензии и карьеры, не хочу лишиться проекта, над которым давно работаю, из-за чужих интриг и лицемерия. Не хочу, чтобы меня обвиняли в том, чего я не совершал. Думаете, я идиот? Мне неинтересно, что именно вы там задумали. Можете считать наш разговор превентивной мерой. Гвен никогда не видела Джаспера таким злым, только сейчас ей было все равно, его злость ее не трогала и не пугала. Происходящее с силой отбросило ее назад, сбило с ног и оглушило. Джаспер продолжил, уже спокойнее:  — Полагаю, вы решили поиграть, потешить свою несостоятельность. Но это не ваша лига, Гвен. Вам слишком не все равно, как и вашим подопечным. Он еле заметно скривился, произнеся последнее слово.  — Что с Максом? Он получит лекарства?  — Это мне решать, курс веду я, — Джаспер говорил так, словно Гвен задает ему этот вопрос сотый раз подряд, — если у Макса есть хоть капля соображения, он тоже это понимает. Джаспер посмотрел на Гвен и добавил, явно давая ей понять, что разговор окончен:  — Я сам с этим разберусь. Гвен было трудно дышать, и она вышла во двор. Где-то глубоко внутри нее, разочарованно вздохнув, поднялась со своего места Джен. Наверняка она все это время пыталась докричаться до Гвен, но Гвен вряд ли смогла бы следовать ее указаниям и советам. Потому что она являлась не Джен, а собой, Гвен, и Гвен решила отступить. Гвен смотрела по сторонам, глубоко вдыхая хвойный ночной воздух. Она цеплялась взглядом за контур древесных крон на фоне темнеющего неба и за яркие крупицы первых звезд. На другой стороне озера, совсем рядом, был мир людей, от которого ее, их всех отделял невидимый стеклянный купол. Прямо сейчас где-то там, в городе, ребята из пиццерии смеются над очередным видео. Никки могла быть одной из них. Макс мог быть одним из них. Боже, она или Дэвид могли бы сидеть за соседним столиком, пить молочные коктейли, слушать местное радио и смотреть в окно на загорающиеся фонари. Просто потому что место каждого из них было там, а не здесь. Гвен никогда не была религиозной, но сейчас ей хотелось верить в нечто, отличное от веры, созданной людьми, которую они сами и извратили, принеся в жертву собственного бога. В нечто иное, темное, но справедливое, древнее и мудрое, скрытое среди темных деревьев, ждущее своего часа под вечными звездами и способное помочь. Гвен заметила Никки, которая устремилась к ней от ворот. Все, что Гвен могла теперь сделать, так это уберечь младших, которых пока не затронула муть происходящего в их вертепе. Никки подошла к ней, и даже в сумерках Гвен различила тревогу в ее глазах. — Мисс Кейсен, я не могу найти Нила.