Солнце в красных облаках

Тоби холодно и спокойно сообщил о смерти Пейна и Конан, опустив тот факт, что именно он их и убил, и тут же дал понять, что теперь все в Акацуки подчиняются ему. Возражений не последовало, ведь возражать попросту было некому — из живых, не лишенных свободы воли членов, в организации остались только сам Тоби, Наруто, Гаара и Хидан, который, после сравнительно недавней смерти Какудзу в бою, обезумел окончательно и ударился в свои нестандартно-нездоровые верования с удвоенной силой, словно пытаясь заполнить ими бушующую в груди черноту и пустоту. Гааре было попросту все равно, что там произошло с Пейном, а Наруто оказался в таком болезненном шоке и неверии, что попросту не слышал дальнейших речей Тоби. Чтобы уложить в мозгу понимание произошедшего, понадобилось время, а потому Наруто смог задать интересующие его вопросы лишь через несколько часов. Он сдержанно спросил Тоби о том, как были убиты Нагато и Конан, но бывший напарник лишь пожал плечами, бросив безликое: «Враг», и не проронил больше ни слова. Наруто почувствовал удушающую пустоту в груди. Апатия болезненно надавила и уничтожила его без остатка. Наруто потерял всех, кого мог хоть как-то назвать своей семьей. Второй раз. Произошедшее снова окунуло его в болезненное отчаяние, а в голове зашумел настойчивый голос матери, шепчущий что-то неразборчивое. Наруто заперся в своей темной комнате в Башне Пейна и на несколько дней провалился в черную, густую боль, трауром потери окутавшую его и закрывшую от мира. Конан и Нагато стали той последней каплей, что переполнила чашу нестерпимой потери. Невыносимая, раздирающая тоска, выедающая желание жить, поселилась в груди ледяной тяжестью. Наруто не спал и не ел, лишь отрешенно смотрел перед собой в темноту, сидя прямо на полу и иногда слушая голос матери, зовущий по имени откуда-то из закоулков подсознания. Окончательно не позволял сойти с ума Курама, который разговаривал с ним, и его голос успокаивал, позволял не проваливаться в черноту собственной боли, страхов и безумия. Наруто понял, что чакра Девятихвостого греет и обволакивает каким-то масляным и теплым коконом, защищает и дарит почти что ощущение безопасности. Наруто благодаря ей удалось даже поспать — впервые за те четыре дня с момента об известии смерти Пейна-Нагато и Конан. Помимо того, что именно эти люди позвали его в Организацию и именно благодаря им он стал сильнее, они были еще и теми, кто принял идею Наруто о прекращении войны и кто готов был его в этом поддержать. И сейчас потеря этих людей давила грузом боли и отчаяния, тотального непонимания и беспомощности. Наруто считал Пейна-Нагато одним из самых сильных, если не самым сильным, шиноби из всех, кого он знал, и его смерть прошлась по венам измученным осознанием — война сломала и отобрала жизнь даже у такого могущественного шиноби, как Пейн, так что же, черт побери, будет с остальными? С ним, с Гаарой, с Саске, с Шикамару, Кибой, Сакурой-чан, в конце концов? Что ждет их? Ответ нашелся сам собой — в памяти всплыло осознание, что Дейдара и Сасори уже мертвы. Эти смерти накладывались друг на друга комом и застревали в горле, давили тяжестью и болью, ломали Наруто кусок за куском. Он четко осознал для себя, что сейчас, как никогда, сдаваться нельзя. Нужно идти до конца и предотвратить все эти грядущие смерти, остановить колесо беспощадной военной машины. Наруто попытался уснуть, чтобы, проснувшись через пару часов, на свежую голову обдумать дальнейший план действий, но тревога терзала изнутри, забивая сознание и мешая спать. Вокруг чернела темнота. Измученное сознание просило сжалиться, но сон не шел. Дождь гулко лупил по стеклу. В дверь постучали и в комнату зашел Гаара, в руке которого была кружка с чаем. Он остановился около постели, и Узумаки, среагировав на его присутствие, сел, накрывшись с головой одеялом. Гаара протянул чай, но Наруто даже не взглянул на него, отрешенно глядя перед собой и думая о том, что еще можно все исправить. Ведь можно же? Бледный, с черными синяками под глазами, осунувшимся лицом и пустым взглядом, он и вовсе не напоминал больше прежнего себя. — Ты так и не ел за все то время, что мы здесь, — говорит Гаара, берет Наруто за руку и настойчиво втискивает в нее кружку чая. — И не спал. Я знаю, каково это, — он кивает. Гаара приходил каждый день и либо просто ждал рядом с дверью, либо заходил молча и ненадолго — оставлял чай и онигири, к которым Наруто притронулся лишь раз — и сразу же уходил, не решаясь заговорить. Узумаки был безмерно благодарен ему за вот такое понимание. Напарник словно знал, что помочь сейчас ничем не сможет, а потому просто был рядом. Наруто, как и всегда, молча сжал чашку и, прикрыв глаза, погрел о нее ладони. В этот раз Гаара не ушел, медленно опустился на постель, садясь напротив и забираясь с ногами. Он не знал, чем помочь, хоть и готов был сделать для этого всё, что потребуется, но проблема заключалась в том, что Наруто сейчас ничего бы не помогло. Они оба — всего лишь два одиноких человека с сильными психологическими проблемами в центре непрекращающейся бойни, оружие в чьих-то руках, носители Хвостатых чудовищ, больше даже не люди, а лишь средство достижения цели. — Гаара, — позвал Наруто и поднял взгляд на напарника. Ему ответило ровное молчание и спокойный взгляд светло-зеленых глаз. — Эта война… Должна закончиться, — тихо продолжил он. — Мы должны закончить ее, — в глазах стеганула решительность и уверенность, но вместе с ними пустота и обреченность. Напарник выдержал на нем внимательный взгляд и ничего не ответил. Внимание Наруто непроизвольно зацепилось за руку Гаары — прямо на тыльной стороне ладони красовался еще свежий косой порез. У этого парня почти абсолютная защита — откуда рана? — Что с рукой? — тихо спросил Наруто, нахмурившись. Гаара перевел взгляд на свою руку, словно вспоминая — а что там с ней? — Этот человек захотел, чтобы я верил в его Бога, — говорит Гаара. Наруто сжимает зубы, злясь на Хидана за то, что лезет со своим культом куда не следует, за то, что уже не признает своих и вытворяет подобное. Он встает, идет в ванну и приносит оттуда аптечку, а затем обрабатывает и перебинтовывает руку напарника, молчит, смотрит напряженно и зло, злясь на Хидана за эту чертову царапину — как символ всего того, что они сделали друг с другом и с этим миром, а потом поднимает взгляд и видит, что она не одна — на скуле Гаары красуется синяк и небольшой, уже заживающий порез. «Сукин сын», — думает Наруто, и ненависть опаляет изнутри, жжется, наконец, обретая форму и объект своей направленности. Горячая ненависть, знакомая и густая, льется в вены и пьянит, подобно вину. Она вытесняет боль и оставляет после себя лишь ледяную жажду отмщения. Наруто слишком хорошо знает это обволакивающее ощущение всепоглощающей злобы, чтобы не поддаться в его объятия. — Спасибо… — приглушенно роняет Гаара, внимательно глядя на то, как руки Наруто бинтуют его ладонь. — Если он еще раз ранит тебя, скажи мне, — жестко цедит Узумаки. — Или если кто-то еще посмеет что-то тебе сделать, — он смотрит остро и пронзительно, прямо в лицо напарника, но одновременно будто бы сквозь него. — Наруто, — Гаара поднимает взгляд и задумчиво смотрит в ответ. Узумаки молчит и ждет. — Почему ты так добр ко мне? Потому что мы оба — джинчуурики? — роняет Гаара, глядя прямо в глаза и вдруг осторожно сжимая руку Наруто. — Потому что мы друзья, — Узумаки хмурится и опускает взгляд на их руки, не отталкивает, чувствуя тепло чужой ладони. — Я всегда тебе помогу, — тихо и надломанно говорит он. И в воспоминаниях так некстати сквозит тот, кого он тоже называл своим другом совсем недавно. Или, наоборот, так давно. Так, черт побери, бесконечно далеко. — А я могу тебе чем-то помочь? — шепотом спрашивает Гаара и доверительно сжимает руку напарника чуть сильнее. — Я не ранен, мне не нужна помощь, — Наруто усмехается и убирает руку — будто бы небрежно и спокойно, но на деле достаточно грубо и дёргано, ведь этот жест со стороны Гаары отчего-то откликается болью и неловкостью в груди. И снова воспоминания глушат — воспоминания о руках, об улыбке, о силе, что колется сквозь пальцы острыми электрическими разрядами молнии. — Но тебе ведь больно, — взгляд Гаары становится пронзительно-изучающим, и он чуть подается корпусом вперед, глядя в лицо Узумаки. — С чего ты взял? — изображает оттенок удивления Наруто. — Я в порядке. Ты просто слишком много думаешь, — он выдавливает хилую улыбку. — Иди к себе, — и кивает на дверь, отводит взгляд в сторону и снова мрачно хмурится. Гаара молчит, несколько секунд ждет, словно надеясь, что Наруто передумает, но затем все же встает и выходит, тихо прикрыв за собой дверь. Как только Гаара уходит, Наруто вытаскивает из свитка топор и надевает свой плащ. Ткань послушно скользит в воздухе черным полотном, испещренным алыми облаками и брызгами чьей-то крови. — Курама. «М-м?» — с легкой заинтересованностью тянет Девятихвостый, приоткрывая один глаз. За все время, пока они в Деревне Скрытого Дождя, это впервые, когда Узумаки первый с ним заговорил и первый позвал. — Не против немного размяться? — холодно спрашивает Наруто. Ненависть и злость, отчаяние и боль, страх и смелость — всё смешивается в обжигающий коктейль и тяжестью оседает в груди. И Наруто хочет, нестерпимо хочет, прекратить все это. Раз и навсегда. Курама фыркает, морщит нос, вновь прикрывает глаза и кладет морду на сложенные лапы, никак не выдавая своей заинтересованности. «Я всегда за», — он широко зевает, прекрасно чувствуя все эти эмоции своего джинчуурики и прекрасно понимая их. *** Хидан вступил в бой, как только увидел Наруто — не стал размениваться на разговоры, лишь безумно оскалился, заорал и, сжав рукоять косы, рванул в его сторону, рассекая лезвиями воду под ногами. Наруто блокировал и вздрогнул, увидев пустое безумие в глазах Хидана. В груди дернулась боль, приглушив злость, а за ней потянулось и внезапное отчаянное осознание. — Хидан-семпай, — позвал Наруто, уворачиваясь и глядя с ярким сожалением. Он предполагал, что смерть Какудзу подкосила Хидана, но вот такого он увидеть не ожидал. Служитель Джашина не реагировал, бил остервенело и отчаянно. Он сплевывал кровь, запрокидывал голову, подставляя лицо дождю, из его груди вырывался сардонический смех, а в глазах не было ничего кроме пустоты и безумного желания умереть и причинить боль. Он не видел перед собой Наруто — он видел лишь врага. В таком состоянии Хидан был безжалостен и убивал подобно демону, лишенному души. Лезвия косы уже начали ржаветь от крови и воды. Хидан смеялся и нападал снова и снова. Наруто чувствовал опасность, исходящую от него ярко и дико, но еще отчётливее он чувствовал отчаяние мужчины, его болезненные попытки забыться и отодвинуть факт того, что теперь он окончательно потерял все, что у него было, и единственное, что осталось — страшная кровавая религия, требующая постоянных жертв. — О, Джашин-сама! — взмолился Хидан, припадая на колени и вновь запрокидывая голову в небо, безумно оскалился и расставил руки. — Прими же эту грешную душу в свои объятия! — проорал он. Наруто отрубил ему голову топором, который служитель Джашина когда-то подарил ему. Тело тут же начало тонуть, а голова, застыв маской безумия на лице и в стеклянных глазах, так и осталась в руках Наруто. Он сжег ее чакрой Девятихвостого и, с удивлением отметив, что голова регенерирует, хоть и не подает признаков жизни, опустил ее в воду на другом конце озера так, чтобы она никогда не нашла тело. По меркам Наруто это было милосердием, но кроме пустоты и едкого сожаления он не чувствовал сейчас ничего. Иногда лишь смерть может принести столь необходимое утешение. На лице Хидана в самый последний момент скользнуло что-то сродни облегчению, когда голова медленно погружалась в темные воды грязного озера Деревни Дождя. Наруто смотрел с тихой болью в темных синих глазах отпуская ее, и на губах Хидана будто бы скользнула полуулыбка — или Узумаки просто хотел видеть что-то подобное. Дождь закончился, и Наруто, тяжело дыша, задрал голову вверх, глядя, как желтые лучи солнца пробиваются сквозь густые серые облака. Он выдохнул и дрожащими руками, покрытыми коркой запекшейся алой жижи, снял отяжелевший, мокрый от крови и воды, местами разорванный плащ, и скинул его прямо в воду, медленно наблюдая, как черная ткань с кровавыми облаками некоторое время колыхается на поверхности, а затем, пропитавшись водой, плавно опускается на дно, скрываясь во тьме вод озера. — Еще увидимся, семпай, — хрипло и сдавленно уронил Наруто, с удушающей тоской глядя на воду. Захотелось кричать от этой резкой, саднящей в груди боли. В глазах защипало, но Наруто подавил собственные слезы, не позволяя себе такой роскоши. — А ты силен! — внезапный веселый голос заставил вздрогнуть и резко обернуться, привычным движением выхватив кунай. Метров на двадцать ввысь на выступе одной из высоких темных башен, окружавших озеро, положив руку на колено, сидел мужчина с колючей копной седых волос и нагловатой улыбкой. Наруто окинул его взглядом, сразу понимая, что мужчина был воскрешен с помощью техники Эдо Тенсей. Он видел этого человека ранее — на фотографиях отца. — Я знаю вас, — развернувшись всем корпусом к мертвецу и прищурив глаза, проговорил Наруто. — Вы учитель моего отца. — Верно, — усмехнулся мужчина. — Мое имя Джирайя, — он спрыгнул вниз и приземлился на воду, оглядел Наруто с головы до ног изучающим, но теплым взглядом. — Ты похож на отца, — заметил он с улыбкой. Наруто не ответил, продолжая молча смотреть в ответ. — Что вы тут делаете? — наконец, спустя некоторое время, спросил он. — Разве все воскрешенные сейчас не должны быть расставлены на границе? — Я разорвал подчиняющую меня связь с Орочимару, — отмахнулся Джирайя с таким видом, будто бы это было обычным делом. — Правда, надо полагать, что теперь он в скором времени развеет технику, — он задумчиво потер подбородок. — А я еще даже ни одной красивой девушки не встретил, — удрученно вздохнул он. Наруто изогнул бровь, всматриваясь в него. Не то чтобы ему было много чего спросить у учителя своего отца, хотя, надо признать, представлял он его себе несколько иначе. Наверное, более сдержанным и серьезным, как отец. — А если серьезно, — Джирайя посмотрел в хмурое небо и проследил взглядом за стайкой белых птиц. — Я искал тебя, Наруто, — он вновь перевел взгляд на парня. — Зачем? — неуловимо удивился Наруто. — Думаю, нам есть что обсудить, не находишь? — Джирайя усмехнулся и внимательно посмотрел на него. — Например, то, что ты стал преступником и ведешь свою одиночную войну сразу против всех и в первую очередь — против себя, — он хмыкнул. — Об этом я хотел поговорить с тобой до того, как увидел твое сражение с этим чокнутым, — мужчина недолго помолчал, спокойно и вдумчиво глядя в воду. — А сейчас я просто хочу сказать тебе, что знаю, кто убил Нагато и Конан, — его взгляд потяжелел. — Выслушаешь? Наруто, нахмурившись и помрачнев, кивнул. — Пойдем за мной, — Джирайя развернулся и вновь прыгнул на выступ, после чего скрылся между башнями. Узумаки дернулся следом, ориентируясь по чакре. Он не знал, можно ли доверять этому человеку, но с другой стороны сейчас он не смог бы с точностью сказать, кому вообще можно доверять. Гаара, видимо почувствовавший удаление чакры Наруто, двинулся следом. Джирайя остановился, когда они оказались за пределами деревни Скрытого Дождя. Война сильно проредила ряды шиноби-отступников этого места, и выскользнуть наружу оказалось проще, чем было до войны. До смерти Пейна и Конан защита границ оставалась на должном уровне, но после — слабела с каждым днем. Джирайя привел Наруто в небольшой дом, находящийся к югу от деревни Скрытого Дождя. Это было ветхое, потрепанное временем место, где, судя по всему, давно уже никто не жил. Внутри пахло сыростью и затхлостью. Из-за серости завешанного тучами неба в доме было достаточно темно, поэтому Джирайя оставил дверь открытой. — Проходи, — дружелюбно улыбнулся он. Наруто зашел внутрь, и его взгляд невольно зацепился за деревянные дощечки, стоящие на полке дальней стены. Таблички было три, на двух из них были нарисованы уже выцветшие и почти стертые зеленые лягушачьи головы, а третья была перевернута тыльной стороной. Джирайя сел на пол и осмотрел помещение с какой-то странной, полной горечи улыбкой. — Давно это было, — усмехнулся он. Наруто обернулся к нему и, подумав, сел напротив, понимая, что мужчина хочет что-то сказать. А игнорировать или неуважительно относиться к тому, кто уже был мертвым и к тому же был еще и учителем отца, Узумаки не собирался. — Знаешь, я ведь был учителем не только твоего отца, но еще и Нагато, Конан и Яхико, — заговорил Джирайя и задумчиво посмотрел на деревянные дощечки с изображением лягушек за спиной Наруто. — Яхико? Кто это? — Наруто в упор смотрел на мужчину, стараясь вспомнить, где слышал это имя раньше. — Ты видел его тело. Одно из тел, которыми управлял Нагато. Ты знал его как Пейна, — Джирайя перевел взгляд на Узумаки. — Я обучал их троих искусству шиноби во время Великой Войны, — проговорил он. — Мы жили в этом доме и тренировались на просторном поле за ним, и когда я научил их всему, что знал сам, я ушел. Я знал, что они справятся с любыми трудностями и смогут защитить себя, но, к сожалению, через несколько лет после моего ухода Яхико погиб, — мужчина посмотрел в пол, его взгляд потемнел и стал тяжелее. — И с этим мои ученики не смогли справиться. Особенно сильно это сказалось на Нагато, как ты мог заметить, — он вновь пристально посмотрел на Наруто. Наруто посмотрел за спину Джирайи — на холодный дождь, хлынувший с тяжелого неба. Капли падали на влажный деревянный порог, запах сырости и озона постепенно вытеснял затхлый запах дома. Он понял, что значили те таблички с лягушками, и в груди потянуло тихой тоской от осознания этой бесчеловечной смены поколений. Когда-то вот так же, как он сейчас, будучи совсем еще детьми, Конан, Яхико и Нагато сидели здесь же и смотрели на своего учителя. Наверное, этот дом был уютнее в то время. Но теперь все они, и даже великий Джирайя, были мертвы. Все они в итоге оказались не более чем пережитком эпохи, а неизменным постулатом осталось лишь одно — жестокая война шиноби, продолжающая свой кровавый ход. Наруто сжал зубы от бессильной злости. Конан, Яхико и Нагато — он отчетливо мог представить их улыбки, их смех, их боль и сожаление. Они лишь хотели, чтобы чёртова война закончилась, хотели жить в мире, где насилие бы не являлось чем-то само собой разумеющимся, однако в итоге они все оказались мертвы. А насилие продолжалось. — Когда я узнал о том, что произошло с твоей семьей, — продолжил Джирайя, — я не смог сразу же отправиться в деревню. Мне жаль, что это случилось, Наруто, — сказал он и внимательно посмотрел в глаза Узумаки. Наруто подавил в себе вспышку злости, но, тем не менее, она сквознула в его взгляде. Он сжал зубы и медленно кивнул, понимая, что злиться на Джирайю бессмысленно. Он ни в чем не виноват. — Как вы умерли? — спросил Наруто, решив перевести тему со смерти своей семьи. Прошлое должно оставаться прошлым, решил он. — Отец говорил, что вы были сильным шиноби. Джирайя усмехнулся и озадаченно почесал затылок. — Видишь ли, — вздохнул он. — Когда я узнал, что ты решил присоединиться к Акацуки, я последовал в деревню Скрытого Дождя, чтобы забрать тебя и обучать самому. Подумал, что раз тебе исполнилось тринадцать, то время для этого пришло, — он кивнул и посмотрел на мрачного Наруто. — Но я недооценил возможности моих учеников, — его взгляд и голос мгновенно стали серьезнее. — Нагато убил меня. Наруто почувствовал удушающую вину и боль из-за смерти учителя своего отца и, сжав кулаки, опустил полный горечи взгляд в пол. — Простите, — сдавленно выдавил он. Джирайя удивленно вскинул брови и громко расхохотался. — Это не твоя вина, идиот! — отсмеявшись, выдал он и тепло посмотрел на сына своего ученика. — Это я оказался недостаточно силен, чтобы спасти тебя, — он перестал улыбаться, и его взгляд вновь потяжелел. — Это я должен извиняться, Наруто, — внезапно спокойно и серьезно сказал он и, протянув руку, положил ее на плечо Узумаки. Наруто поднял голову и увидел боль в глазах Джирайи. — Все в порядке, — Узумаки виновато улыбнулся и мотнул головой. — Мне это даже пошло на пользу, как видите, — усмехнулся он. Джирайя никак не отреагировал, внимательно глядя в его лицо. Наруто опустил взгляд. — Вы гордились ими? — внезапно тихо спросил он, слушая, как тоскливо дождь стучит по крыше. Джирайя улыбнулся. — Как и всеми своими учениками, — искренне сказал он. — Гордился до самого конца. Наруто слабо улыбнулся и открыто посмотрел на него, встречаясь с широкой улыбкой Джираий, после чего кивнул, почувствовав, как теплеет внутри. Мужчина сжал его плечо перед тем, как убрать руку. — Наруто, — позвал он и вновь посмотрел на таблички за спиной Узумаки. — Ты знаешь, кто убил Нагато и Конан? — его взгляд стал жестче, а в голосе звякнула угроза. — Нет, — нахмурился Узумаки. — Но планирую узнать, — уверенно заявил он. — И что тогда будешь делать? Когда узнаешь? — Джирайя перевел пристальный взгляд на его лицо. — Убью, — ровно ответил Наруто, никак не изменившись в лице. Джирайя медленно кивнул, не удивившись такому ответу. — Я скажу тебе, кто это сделал, — спокойно проговорил он. — Но пообещай мне подойти к этому рационально и не бросаться в омут с головой, — внезапные строгие ноты в его голосе почти удивили Наруто, и парень кивнул. — Думаю, ты уже подозревал этого человека, — Джирайя прищурился, внимательно вглядываясь в лицо Узумаки. — Наруто, — медленно произнес мужчина, пытаясь, по всей видимости, то ли подобрать слова, то ли смягчить предстоящую информацию. — Их убил человек по имени Тоби, когда узнал, что Нагато и Конан решили больше не участвовать в войне, — во взгляде Джирайи отчётливо можно проследить настороженность. Наруто никак не меняется в лице, сохраняя спокойствие. В груди вновь разливается боль и тоска, и лишь сердце бьется громче обычного. — Вижу, ты не удивлен, — замечает Джирайя. — Я предполагал, — надломлено отвечает Наруто и выдавливает из себя болезненную улыбку. — Просто старался думать, что я не прав. Джирайя не успевает ответить, так как в дверном проеме за его спиной появляется Гаара. — Все хорошо, — тут же поднимает руку Наруто, глядя на напарника. Он давно заметил приближение чакры Гаары, как, впрочем, и Джирайя, поэтому его появление не было для них чем-то неожиданным. — Гаара, это старик Джирайя, он учитель моего отца, — представил Узумаки. — Джинчуурики Однохвостого? — обернувшись через плечо, мужчина с лукавым прищуром рассматривает Гаару. — Рад знакомству, — кивает он и дружелюбно улыбается. Гаара хмурится и продолжает стоять на пороге. Капли дождя стекают с его мокрого насквозь плаща и волос. — Сними его, — опустив взгляд, спокойно говорит Наруто. Гаара сбрасывает плащ на пол и проходит внутрь, после чего садится рядом с Узумаки. — Он мой друг, — объясняет Наруто. Джирайя потирает подбородок, задумчиво разглядывая Гаару. — Твое лицо кажется мне знакомым, — говорит он. — Ты случайно не родственник новоизбранной Кадзекаге Суны? — мужчина вскидывает брови, удивленный внезапной догадкой. В глазах Гаары скользит удивление. — Сестра стала Кадзекаге? — пораженным шепотом говорит он. — Темари, верно? — усмехается Джирайя. — Да, стала, — кивает он. — Совсем недавно, может, около месяца назад. — Вот как… — Гаара опускает голову и слегка растерянно смотрит в пол. — Как так выходит, что мертвец знает о нашем мире больше, чем мы сами? — удивляется Наруто, совершенно не задумываясь о грубости своих слов. — Джирайя-сан, вы поразительны, — тут же заключает он, с уважением глядя на мужчину. Джирайя добродушно смеется в ответ. — Наруто, — наконец говорит он и вновь тепло и внимательно смотрит на Узумаки. — Скажи, что ты планируешь делать теперь? — и вновь настороженность четко просматривается в его глазах. Наруто выдыхает и, хмурясь, смотрит на мокрый плащ Гаары, оставленный на пороге. — Я хочу остановить эту войну, — решительно и жестко заявляет он. — Пока не знаю как, но уверен, что смогу это сделать. Джирайя тихо и по-доброму усмехается, и в его взгляде скользит одобрение и что-то еще сродни почти что гордости, после чего протягивает руку и взъерошивает светлые волосы Наруто широкой и грубой ладонью. — Я научу тебя технике твоего отца, — в его искрящимся решительностью взгляде скользит уверенность, и мужчина широко улыбается. — Пойдем, — он кивает и встает. — Не будем медлить ни секунды. Сказав это, Джирайя подошел к одному из небольших шкафчиков в углу дома и достал оттуда синий резиновый мячик размером с ладонь, после чего протянул его Наруто. Узумаки шарик принял и с удивлением посмотрел на него. Джирайя улыбнулся и вышел прямо под дождь. — Эту технику разработал твой отец, Наруто, — он выдохнул, подставляя лицо холодным каплям. — Она носит название «Расенган», — в правой руке Джирайи сформировалась круглая сфера, полная нитей бешено вращающейся чакры. — Это наследие Четвертого, — он всмотрелся в лицо удивленно распахнувшего глаза Узумаки. Наруто смотрел на движущуюся чакру и перевел взгляд на мячик в своей руке, сжал его в ладони и решительно посмотрел на Джирайю, сдвинув брови. — Мне нравится этот взгляд, — одобрительно кивнул мужчина, улыбнувшись. Они приступили к тренировке, и, к приятному удивлению Джирайи, контроль чакры Наруто был действительно по-настоящему хорош. Гаара предпочел смотреть из дома и не выходить, но наблюдал он внимательно, прищурившись и сверля Джирайю взглядом, словно, при малейшем неосторожном движении со стороны воскрешенного, готов был защитить своего напарника. Наруто освоил технику за два с половиной дня почти непрерывных тренировок — Джирайе не нужен был сон и еда, а сам Узумаки давно научился пренебрегать этими базовыми потребностями. Закончив, Наруто, тяжело дыша и с детским восторгом глядя на сияющую у себя в руках круглую сферу, сотканную из нитей вращающейся и чуть вибрирующей на кончиках пальцев чакры, открыто посмотрел на Джирайю и широко ему улыбнулся. — Получилось! — выдохнул он и тут же рухнул на колени от сильного переутомления. Джирайя усмехнулся и взъерошил его волосы. Гордость в его взгляде не ускользнула от Наруто, и он почувствовал странное, почти болезненное чувство горькой ностальгии — когда-то давно так на него смотрел отец. Наруто опустил голову, а вскоре, почувствовав тягучее изнеможение, все же потерял сознание. В конце концов, он не спал почти пять дней подряд, два из которых провел в непрерывных тренировках. Джирайя рассмеялся, закинул уснувшего Узумаки на плечо и принес в дом. Когда Наруто очнулся спустя четыре часа и даже поел то, что принес Гаара, они с Джирайей тихо поговорили о родителях Узумаки, о том, как сильно Наруто пошел характером в мать, и Гаара впервые видел, чтобы его напарник так тепло и искренне улыбался, иногда смущаясь и опуская взгляд в пол при воспоминании каких-то ситуаций, связанных с родителями. Сам Гаара тоже невольно улыбнулся. Джирайя ушел через час после того, как Наруто вновь заснул. — Ты, я вижу, неплохой парень, — он всмотрелся в Гаару и добродушно ему улыбнулся, стоя на пороге дома. — Присмотри за ним, — мужчина кивнул в сторону спящего Узумаки, посмотрел тепло и дружелюбно, а затем вышел. Гаара кивнул и проводил удаляющуюся фигуру Джирайи взглядом, а когда она окончательно скрылась из виду, закрыл дверь. *** Орочимару, полностью контролирующий заново призванных Хашираму и Тобираму Сенджу и подавляющий их волю, стоял и с триумфальной улыбкой на тонких губах смотрел в лицо Итачи, за спиной которого находился его личный отряд и два капитана военной полиции Конохагакуре. — Какая встреча, — прищурившись, шипяще выдал Орочимару, не скрывая своего веселья. Несколько десятков белых Зетсу вкупе с шиноби Скрытого Звука, стоящие вокруг него, впились взглядами в Учих. — Не знал, что ты жив, — холодно отозвался Итачи, спокойно и с достоинством глядя в лицо Змеиного Саннина. — Жизнь полна сюрпризов, — развел руками Орочимару. — Мне не удалось заполучить Саске, но Вас, Итачи-сан, я не упущу, — шипяще произнес он, понизив голос. Итачи вскинул брови. — Вопиющая самоуверенность, — заметил он и тут же незамедлительно напал, глядя шаринганом и утягивая противников в гендзюцу. Звякнули кунаи, бой завязался между двумя сторонами, у каждой из которых были свои первоклассные козыри. Сенджу вновь дрались против Учиха — как и много лет назад. В тот день Орочимару убил Учиху Итачи и весь его основной отряд. Дождь удушающим холодом закапал на землю и разлился по ней гневными стенаниями молодой грозы.