Золотое сердце

Арагорн вел отряд большей частью лесом, стараясь избегать петляющей рядом дороги: вероятно, из опасения быть замеченными назгулами или, как называли их хоббиты, Черными всадниками. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о предательски замаскированную опавшей листвой торчащую из земли корягу, но при этом не забывать и глядеть по сторонам, а то, чего доброго, можно было налететь на ствол дерева. Когда же мне, наконец, удалось кое-как приспособиться к особенностям таких прогулок, Арагорн объявил привал. Я искренне надеялась, что за получасовой отдых ноги не решат, что ходьба на длинную дистанцию на сегодня окончена, и можно расслабиться и не включаться до следующего дня. Сказывалась бессонная ночь. Конечно, если соотносить местное время с нашим, то сейчас было примерно лишь часов шесть утра, но я, привыкшая проводить темное время суток в кровати, отчаянно зевала, с сожалением отмечая ощутимое притупление умственных способностей. В таком состоянии лучше молчать, иначе существует большой риск выставить себя в глупом свете. А вот Арагорн, проведший всю ночь в карауле, выглядел довольно сносно. Впрочем, как пояснил мне Аннатар, он был одним из племени дунэдайн: следопытов, часто странствующих по Средиземью в одиночку и собирающих сведения о дислокации орков и других темных тварей, чтобы потом продать их заинтересованным лицам, начиная от богатых сельчан и заканчивая королями и магами. У разведчиков всегда чуткий сон, и неизвестно, что тяжелее для организма: не поспать одну ночь или выработать в себе привычку просыпаться в мгновение ока из-за каждого подозрительного шороха. Впрочем, следопыты постарше часто оседали в деревнях, работая кузнецами и знахарями, и изредка собирались в небольшие отряды, чтобы очистить окрестности от особо разгулявшихся орочьих шаек. Когда посвежевшие и перекусившие хоббиты бодро выстроились за Арагорном в шеренгу, я довольно легко поднялась и продолжила путь, но кто же знал, что приятная легкость в ногах — лишь предвестник мести нетренированных мышц. К вечеру я не могла сделать ни шагу, позорно рухнув в траву по первому слову следопыта, и наотрез отказалась сдвигаться с места. В самом деле, в реальности меня с таким глубоким обмороком уже должны были положить в больницу, так почему же здесь я вынуждена терпеть боль от бессмысленных походов? В общей сложности мы прошли за день около двадцати пяти километров. Уставшая, надышавшаяся свежего воздуха, я быстро уснула; разбудил меня Аннатар, и, безо всякого времени на утренние потягивания и ворочанья, игнорируя противную тянущую боль в икроножных мышцах, пришлось отправляться вслед за следопытом. В конце концов я заметила, что идти становится гораздо легче, если отвлечешься на какие-нибудь посторонние мысли; так, предоставленная по большей части самой себе, я решила подумать о своем странном положении в этом мире. Существование в виде бесплотного невидимого призрака было, без сомнений, положительной стороной; скорей наблюдатель, чем активный участник по характеру, я удачно оказалась на своем месте — могла смотреть за разыгрывающимся представлением, хлопать в ладоши в заранее оговоренных местах и покинуть помещение, когда опустится занавес. Конечно, если только доживу до конца спектакля. Однако Аннатар, объявивший себя тысячелетним духом и, по его словам, бывший таким же призраком, как и я, отчаянно не желал мириться со своей ролью. Пытался найти способ воплотиться, вернуть себе физический облик и приступить к завоеванию Средиземья. Зачем? Я не особо интересовалась этим вопросом, прекрасно зная, что в реальности лежу в коме в больничной палате, и весь этот красочный мир — не более чем химера, порожденная мозгом, которая в любой момент может рассыпаться в космическую бесконечность смерти. Впрочем, я все-таки спросила, куда движется отряд. Конечной точкой нашего маршрута оказалась эльфийская обитель Имладрис, или Ривенделл на вестроне, где Арагорна и хоббитов ждал теплый прием, а Фродо в частности — совет, как распорядиться Кольцом Всевластия. Сам же Аннатар надеялся завершить предприятие гораздо раньше путешествием в Барад-Дур в компании назгулов и с Кольцом в кармане, однако о деталях своего плана не распространялся, а я не горела желанием их узнать. С каждым днем мы теперь проходили все меньше и меньше, хоть местность и сменилась на более дружелюбную: лес кончился, кругом потянулись бугристые холмы. Арагорн, нервничавший, что отряд открыт для глаз возможных соглядатаев, тщетно и без особой надежды просил хоббитов двигаться быстрее; чисто для проформы, разумеется, потому что Фродо и без того выбивался из сил. С него уже давно сняли его мешок, — благо тот был легкий, Арагорну сильно нагрузки не добавилось, — но хоббит все чаще запинался и останавливался, утирая со лба холодный пот и пытаясь отдышаться. В конце концов его пересадили на единственного пони, чью поклажу равномерно распределили между другими членами отряда, и теперь он, зябко кутаясь в плащ, трясся в седле под бдительным надзором Сэма, следившего, чтобы хозяин не потерял сознание и не грохнулся наземь. Его рана была не очень серьезной, — ранение в живот, к примеру, обернулось бы более сильной кровопотерей и большей вероятностью летального исхода, — но следопыт, настоявший на осмотре, несмотря на уверения Фродо, что с ним почти все в порядке, побледнел, когда аккуратно отогнул ему ворот рубашки: все плечо было густого синего цвета с маленьким белым шрамом в том месте, где клинок назгула погрузился в живую плоть. — Venom morgulus, — едва слышал прошептал Арагорн, касаясь пальцами пораженного участка. — Как ты чувствуешь себя, Фродо? — Нормально, — с деланно безразличным видом ответил тот и, скривившись, поправился, взглянув на нахмурившегося следопыта, — терпимо. Почти не болит, просто такое ощущение, что… все время не хватает воздуха. И на сердце какая-то тяжесть, словно его опечатывают ледяными обручами. Не волнуйся, Бродяжник, это вполне нормально. Я постараюсь не слишком сильно вас задерживать. — Если не поторопимся, дня через четыре ты начнешь развоплощаться. Я не могу ничем помочь; здесь нужны руки Перворожденных. О, скорей бы Имладрис! Фродо усадили обратно на пони, и отряд продолжил путешествие. Поникшие хоббиты грустно плелись за мрачным следопытом. К вечеру мы достигли небольшой речушки под названием Митейтиль, за которой шумел густой лес; по эльфийскому звучанию названия я предположила близость Имладриса. Наказав затаиться в кустах и ждать его возвращения, Арагорн разведал местность на присутствие назгулов и, не найдя их следов, позволил переправляться на тот берег. Бессмысленная предосторожность: другого пути все равно не было. В подступающих сумерках отряд гуськом прокрался по хлипкому свайному мостику и скрылся в зарослях осоки. Было самое время подыскивать место для ночевки, но следопыт не хотел останавливаться так близко к переправе. Пользуясь тем, что солнце еще не зашло, он собрался отойти хотя бы на несколько сотен метров вглубь, и Пиппину, возмущенно потыкавшему в уже проступившую на небе луну, пришлось подчиниться. Подъем по уступу, усеянному валунами разного калибра, требовал сильной концентрации: по невнимательности ступня могла попасть в небольшую расщелинку между камнями, и тогда при следующем шаге вывих был бы обеспечен. Прежде чем наступить, приходилось разгребать носком палые листья: чахлый лесок, выродившийся на том берегу Митейтель в холмистую пустошь, вернулся и стал полноценным лесом. Когда я в очередной раз разгребала подходящее место, чтобы поставить ногу, мне почудилось, будто среди листвы что-то блеснуло. Сначала решив не обращать внимания, я все-таки вернулась удостовериться, что там ничего не было; однако, раскидав листья в стороны, увидела красивую брошь с изумрудом, тускло поблескивающую в лучах закатного солнца. Потянулась рукой и — увы и ах! — некстати вспомнила о своей бесплотности. — Дина? — заметил мою остановку Аннатар. Он шел в мою сторону, и я поспешила снова закидать брошь листвой. Жаль, что такое сокровище пропадает; интересно, как оно сюда попало? Богатые путешественники вряд ли будут идти по бездорожью, когда есть тракт. — Что-то нашла? Я, качая головой, постаралась принять как можно более незаинтесованный вид, который, впрочем, успешно опровергался горящими алым щеками. — Да так… — наклонить голову, чтобы тень скрыла лицо, и пожать плечами. Признаваться в том, что я засмотрелась на девчачью штучку, отчаянно не хотелось. — Улитка ползла. — Улитка, — нехорошо ответил Аннатар, а затем, все еще пристально глядя на меня, начал носком сапога разбрасывать листья. К счастью, немного левее, чем надо. Последние лучи солнца окрасили листву в багряно-рыжий цвет, и в тот же момент впереди раздались испуганные крики. Благодаря высшие силы за удачное разрешение конфликта, я побежала к отряду; Аннатар немного постоял и тяжелым шагом направился за мной. Тем временем крики сменились хохотом; удивленная такой внезапной переменой, я, успевшая нафантазировать нападение назгулов или еще каких-нибудь темных тварей, выбежала на поляну, где увидела следующую картину: вся наша компания стояла перед тремя огромными скальными обломками необычной формы и оглушительно смеялась. Смеялся Арагорн, пряча улыбку в кулак, смеялся Сэм, сконфуженно глядя по сторонам, смеялись Мерри с Пином, чуть ли не падая в траву; даже Фродо стал веселее и поглядывал по сторонам с возросшим оптимизмом. — А я и забыл об этой истории! — наконец несколько виновато произнес он. — Подумать только! Дядя Бильбо мне столько про нее рассказывал. — Да-а-а, Фродо, дали вы с Сэмом маху, — хохотал Пиппин. — Бродяжник, спаси! Тролли! — Да что же вы это, мистер Тук, говорите, — пробормотал смущенный Сэм, — вы сами-то и начали первым кричать, а мы уж за вами. — Кто-о-о? Я? Я испугался? Да я в жизни ничего не боялся, ну, кроме тех черных всадников на их полудохлых конях! — праведно возмутился Перегрин Тук. — И вообще… — И вообще, господа, лучше бы вам помолчать. Еще минут двадцать назад вы были такими уставшими, что едва ноги волочили, — усмехнулся Арагорн. Однако замечание хоббитов не утихомирило; Арагорн посмотрел на них, поправил меч на перевязи и, вздохнув, сел чуть поодаль, начав раскуривать трубку. Я с интересом выслушала историю появления этих камней: шестьдесят лет назад в здешних краях пролегал путь отряда Торина Дубощита — гнома, собравшегося отвоевать у дракона свое королевство где-то на востоке отсюда; отряд был пойман горными троллями, спустившимися сюда из северных пустошей, и быть бы им всем съеденным, если б не Бильбо Бэггинс, дядюшка Фродо, и не маг Гэндальф, расколовший надвое огромный валун, через щель в котором хлынул солнечный свет, обративший троллей в камень. История, являющаяся фамильным преданием семьи Бэггинсов и потому знакомая всем хоббитам, рассказывалась с аллегориями, приукрашиваниями и всевозможными отклонениями от первоначального сюжета, из-за чего ее пересказ занял не менее получаса. Затем Сэм начал петь песню о храбрости Бильбо собственного сочинения, и, заслушавшись хоть и несколько фальшивым, но подкупающим своей искренностью исполнением, я скорей почувствовала на себе, чем заметила, взгляд моего призрачного спутника. — Поговорим? Я вздохнула. Надежда на то, что Аннатар отвлечется и забудет о случайном инциденте, оказалась напрасной. Мы отошли под тень деревьев, подальше от балагурящих хоббитов. Парень смотрел на меня с презрительно-вежливым выражением, и я, потупившись, словно пышнобантная первоклассница, пойманная плюющейся через трубочку, буравила землю тоскливым взглядом. — Ну, подумаешь, случайный эпизод, — парень прерывать затянувшуюся тишину не собирался, и начинать пришлось мне. — На твоем месте я бы не обратила внимания. — Мне не нравится, что ты солгала. — Виновата, — я потешно развела руками. — Серьезно, Аннатар, эпизод выеденного яйца не стоит. Да и можно подумать, ты никогда не лгал. — Слова — слишком большая ценность, чтобы бросать их на ветер, — пожал плечами Аннатар. — У меня оставалась надежда, что ты будешь честной. Со мной. Я собралась было возразить, но внезапно поняла, что не знаю, как ответить, хотя, пожалуй, в разговорах с Аннатаром это состояние должно было уже войти в привычку. Я судорожно перебирала в голове возможные варианты: прости, я не хотела; сама не знаю, как вышло; если ты хочешь, я буду говорить правду… Да с какой стати я буду подчиняться его шантажу! Парень молча ждал моего ответа. — Знаешь, есть такая поговорка: не веришь — прими за сказку. И если ты будешь выдвигать мне требования на пустом месте, шпионить за мной и вообще, то я… я… — его брови поползли вверх. — Я уйду отсюда! Ищи себе другую игрушку! — Напомню, максимум, насколько ты уйдешь — полторы лиги от Кольца, — устало отозвался Аннатар. Похоже, моя только начавшаяся истерика уже успела его утомить. — И я просто интересовался, Дина. — Интерес может быть только корыстным. Тебе нечего от меня узнавать, но ты можешь надо мной посмеяться, выставить в глупом свете… — С чем ты прекрасно справилась и без меня, — парень усмехнулся. — Кто научил тебя этому бреду? — Жизнь, — всхлипнула я, утирая нос рукавом. — А вообще — родители. — Родители? Сколько тебе лет? — Семна-а-адцать, — звук больше смахивал на речь мямлезавра. Я вновь вспомнила, что на самом деле лежу в коме. — Вечно семнадцать, я у-умру молодой и краси-и-ивой… Аннатар озадаченно смотрел на меня, беззвучно повторяя губами слово «семнадцать», а потом рассмеялся. — Знаешь что, Дина, — наконец сказал он, все еще улыбаясь, — научись адекватно реагировать на выказанный к тебе интерес. Поговорим, когда капельку повзрослеешь. Посмеиваясь, он ушел к следопыту, который, оставив в дозоре Сэма, как наиболее ответственного, улегся спать под раскидистым деревом. Я же, поборов последние всхлипы, в подавленном настроении устроилась рядом с хоббитами, театральным шепотом травившими байки о своих прошлых приключениях. Особенно отличились Мерри и Пиппин, умудрившиеся прямо под своим носом взорвать волшебный фейерверк.