***
В этой части замка я еще не бывала. Для проведения Совета избрали широкую круглую площадку из мрамора, находящуюся на самых нижних ярусах Ривенделльской обители. Буйные заросли плюща и вьюнка, увивавшие высокие колонны, скрывали ее от посторонних глаз. Всего было немного народу: два гнома, несколько эльфов Имладриса (в их числе уже знакомый мне Глорфиндел), еще один, явно не местный, с длинными идеально уложенными светлыми волосами, и статный мужчина в подбитом мехом плаще. Его серо-зеленые глаза смотрели гордо и непокорно. После подошел Бильбо, дядя Фродо, а затем — Арагорн, Гэндальф и Элронд. Оглядев собравшихся, Элронд объявил о начале Совета. — Темные времена наступают в Средиземье. Подобно тому, как эпоху назад был собран Последний союз людей и эльфов, все мы прибыли сюда, в этот день и час, чтобы объединить наши силы и вместе, дружно дать отпор Врагу. Однако не призывал я никого в обитель: лишь воля Валар вела вас. Принц Леголас из Лихолесья, — светловолосый эльф учтиво склонил голову, — Боромир, сын Денетора, наместника Гондора, — мужчина, единственный человек здесь, кроме Арагорна, сухо кивнул. — И послы короля Одинокой горы, — те никак не отреагировали и остались неподвижными. — Все мы собрались здесь, чтобы ответить на угрозу Мордора, — голос Элронда, хоть и тихий, был наполнен властностью. — Но предыстория сегодняшних событий слишком длинна и запутана, чтобы быть рассказанной в одночасье, а посему пусть сначала выскажутся гости. Глоин, сын Гроина, передаю слово тебе. — Благодарю за честь вновь оказаться принятым в вашем доме, Владыка, — степенно начал гном Глоин, встав со стула и огладив бороду. — Воистину гостеприимен Имладрис, не то что проклятое Лихолесье с сырыми темницами его короля! — на этих словах взгляд Леголаса заледенел, и Элронд поморщился. Впрочем, Глоин тут же перешел ближе к делу. Говорил он о Мории, древнем гномьем царстве, павшем под натиском Безымянного ужаса много лет тому назад, и об отправленной туда исчезнувшей экспедиции. Балин, ее руководитель, послал в Эребор несколько отчетов, в которых сообщал об успешном восстановлении пяти залов и очищении их от орков. В последнем был весьма туманный намек на драгоценность, найденную под истлевшими в труху коврами в Тронном зале. И вот уже двадцать лет о Балине ничего не слышно. Но и это было не самым пугающим. — Полтора года назад постучался в ворота Эребора всадник в черном плаще с низко надвинутым капюшоном и потребовал пропустить его к королю. Он предложил Даину железное кольцо тонкой работы в обмен на службу Врагу. Даин испугался и попросил дать ему год на раздумья; всадник согласился и ушел. Через год он вернулся, уже куда более дерзкий и угрожающий, но Даин все не мог дать ответа, и всадник обещал подождать еще немного. В вечер же Дуринова дня, в самый разгар празднества, явился он в третий раз и вошел в самую королевскую залу, миновав охрану; Даин, твердо решивший не вступать в сговор с Врагом, оскорбил его, заметив, что в присутствии короля даже назгулу положено снимать головной убор. С криком ярости всадник выхватил меч и бросился к Даину; двое стражников, ринувшихся ему наперерез, упали замертво. Однако их жертва охладила его гнев. Пробормотав что-то на черном наречии, он ушел и более не возвращался. А король отправил нас предупредить о надвигающейся опасности и спросить, есть ли особое оружие против назгулов, которое известно лишь вам, мудрейшему из эльфов. Эребор никогда не сдастся Врагу и будет стоять, пока жизнь последнего гнома в нем не прервется. Глоин поклонился и сел на свое место. Все подавленно молчали, Гэндальф бормотал нечто похожее на «сумасшедший». Тишину разбил поднявшийся Боромир. — Ценю благородство и героизм гномов, но минута молчания слишком затянулась, этак мы и до вечера договорить не успеем. Раздались смешки. Глоин шутливо насупился. Боромир вкратце описал свой сон о сломанном мече Элендиля и Проклятии Исильдура, прибавив, что некий голос сообщал ему, будто он найдет ответы на все свои вопросы в Имладрисе. — Я понимаю, как глупо это звучит, но сон снился мне три раза, а мой отец, которого почитают одним из самых мудрых людей нашего времени, сказал, что это видение может оказаться пророческим. И потому я здесь. — Интересно, — бросил Элронд, медленно постукивая пальцами по подлокотнику своего трона. — А что скажешь ты, Леголас? Эльф встал. — Моя история не будет столь героической, как у Глоина, сына Гроина, или столь мистичной, как у Боромира, сына Денетора. Пару лет назад в Лихолесье явился назгул и предложил моему отцу поступить на службу к Врагу в обмен на… одну ценную вещь. Отец… — Согласился? — быстро перебил дотоле молчавший Глорфиндел. Леголас мгновенно обернулся, удушливо краснея. Глаза его сузились. — Мой отец никогда бы не согласился вступить в союз с Сауроном, — яростно отчеканил эльф. — Он отказался брать дар, но пообещал нейтралитет Лихолесья в грядущей войне, когда она разразится. — «Когда», а не «если»? — задумчиво переспросил Элронд. Леголас кивнул. — Позвольте спросить, — встрял второй гном. — Какую такую ценную вещь мог назгул предложить королю Лихолесья, если тот и без того обманом вытащил у нашего народа ожерелье из белых камней?! — Не ваше дело! — вскинулся остывший было Леголас. — И… — И эльфы за свою долгую жизнь могут собрать много ценных вещей, Гимли, сын Глоина, — оборвал Элронд. — Если ни у кого больше вопросов нет, — он тяжелым взглядом посмотрел на гномов, — я бы хотел рассказать вам историю Кольца. Пересказ событий Второй эпохи занял достаточно много времени, хоть Элронд говорил по возможности коротко. Возвышение эльфов в Эриадоре, их дружба с гномьим народом, тайные пресмыкания Гортхаура на востоке Средиземья, приход Аннатара к Келебримбору и создание великих колец — все это разворачивалось перед нами, как гигантская лента. Тирания Саурона, последовавшая за разорением Эриадора, и разруха, которую он оставил за собой. Последний союз — последняя, отчаянная надежда людей и эльфов освободиться от темной воли, обернувшаяся победой лишь случайно. И отказ Исильдура уничтожить Кольцо Всевластия. Уничтожить возможность возрождения Саурона навсегда. — Он не поверил, что в Кольце заключена великая сила. Он прельстился его блеском и не заметил, как оно поработило его душу. Но Кольцо вскоре покинуло Исильдура, потому что никто может быть его господином, кроме самого Саурона. Теперь же, когда зло на востоке воспрянуло, оно жаждет вернуться к хозяину; Кольцо — ничто без Саурона, а Саурон — ничто без Кольца. Кольцо — его мощнейшее оружие и единственная слабость. И мы должны воспользоваться тем, что благодаря счастливому стечению обстоятельств и безмерной храбрости хоббита Фродо оно оказалось в наших руках. Мы должны уничтожить его. Уничтожить в огне Роковой горы, где оно и было отковано пять тысяч лет назад. Элронд обвел всех присутствующих внимательным взглядом. — Один из вас отправится в Мордор и сделает это. Несколько мгновений стояла отрицающая тишина, а затем вспыхнул гвалт. Гимли попытался разбить Кольцо секирой; один из ривенделльских эльфов возмущался тем, что столь важную информацию открыли гномам; Арагорн горячился, доказывая Глорфинделу невозможность найти подходящее убежище для Кольца где-нибудь в уединенном краю Средиземья или же в морской пучине. Фродо, вжавшись в спинку своего стула, наблюдал за яростным спором. Наконец шум перекрыл зычный голос Боромира, наследника Гондора. — Почему мы не можем воспользоваться Кольцом как оружием, обратить его против создателя? Какой смысл в уничтожении могущественного артефакта, способного даровать нам победу в этой и грядущих войнах?! Я не… — Оно уже околдовывает тебя, глупец, — брезгливо скривился Леголас. — Его природа враждебна твоим, без сомнения, благородным намереньям! — Я никогда не поверю, что золотая побрякушка может иметь собственный разум! — Она и не имеет, — устало обронил Элронд, мельком бросая взгляд на Фродо. — Кольцо является столь могущественным артефактом лишь потому, что в нем запечатана магия Врага. А магия слепа и бессознательна, она не может различать друзей и недругов. Ее нельзя ничем обуздать. Она обжигает. Потому и возможно влияние Кольца на желания и устремления его временных владельцев: его сила обволакивает их ум и подавляет, подчиняет себе. Она может раствориться лишь в том, чьей частью она изначально была, но не в том, кто пытается ее поглотить. Можно пытаться перебороть ее действие своей волей, но все эти попытки обречены на гибель, ибо борьба идет не с разумом Врага, а со стихийной бесконтрольной мощью. Потому мы никогда не сможем использовать Кольцо как оружие, и единственный выход — его уничтожение. — Если это действительно так, — пробормотал растерявшийся Боромир, — то все попытки донести Кольцо до Ородруина, не считая бредовости самой этой идеи, будут заранее обречены на провал. Кто может сопротивляться бессознательному? Он обвел диким взглядом затихшую площадку. — Гондор обречен! Белый город погибнет! Я вздрогнула от рвущегося в его голосе отчаяния. И тут Фродо зашевелился на стуле, неуверенно вставая на ноги. — Если для сохранения Средиземья надо уничтожить Кольцо… Я сделаю это. Ответом ему была тишина.***
— Ты что, совсем идиот? — я не могла молчать. Но хоббит лишь пожал плечами и побрел к выходу: после своеобразной церемонии признания его Хранителем Кольца, а также после формирования отряда добровольцев, вызвавшихся сопровождать его на пути в Мордор, Фродо был выжат как лимон и даже, кажется, не понимал, что к нему вообще обращаются. Я злилась. Подобная выходка была слишком, слишком импульсивной и глупой с его стороны. Зачем он вызвался идти навстречу опасности, будучи не умелым воином, не магом… да просто никем?! Возможно, в коридоре, где мы остались бы одни, и Фродо не грозила участь ославиться сумасшедшим из-за разговоров с пустотой, я бы смогла добиться от него мало-мальски внятных реплик, но тащиться за ним вслед не хотелось. На данный момент хоббит вызывал у меня лишь дикое раздражение, и я осталась наблюдать, как один за другим все задумчиво покидают площадку. «Идиоты! — про себя ругалась я. — Жалкие трусы! Горазды лишь молоть языком о подвигах своих предков, а поднять задницу самим и сделать что-нибудь, достойное уважения — уже слабо!» Предпоследним уходил вспыльчивый эльф из Лихолесья, Леголас; к тому времени все, кроме Элронда и Гэндальфа, уже успели разойтись. Проходя мимо них, Леголас демонстративно отвел глаза. — У тебя все нормально? — окликнул его Элронд. — Если что, можешь поделиться. Я всегда рад выслушать тебя и попытаться помочь. Леголас круто развернулся и смерил его презрительным взглядом, словно бы раздумывая, стоит ли вообще что-то говорить. Ярость пересилила. — Весь этот спектакль был ни к чему, — выплюнул он. — Твои собственные сыновья, спорящие о наилучшем способе уничтожения Кольца! Как ты уговорил их сыграть эти идиотские роли? Роли? Элронд нахмурился. — Леголас, но… — Можешь не продолжать. Хочу тебя уверить: они прекрасно с ними справились. Было неплохо даже на мой вкус. — Это не… — вновь начал Элронд. Глаза его ярко блестели. — Хорошего вечера, — отрезал Леголас. — А сейчас у меня дела, я и так потратил почти весь день на вашу пустую болтовню. — Что ж, — тяжело вздохнул Элронд, глядя на его удаляющуюся спину. — Одиночество не идет ему на пользу. По характеру он становится все больше похожим на отца. Привставший было с кресла Гэндальф снова уселся. Посмотрел на Элронда, хмыкнул, достал из кармана свою любимую трубку и молча закурил. Кажется, раз мага не удивили раздраженные слова Леголаса, исход совета и впрямь был заранее спланирован; а судя по его отстраненно-вежливому виду, он не хотел видеть Фродо Хранителем Кольца. Но… зачем этого добивался Элронд? Он знал, что Фродо согласится нести Кольцо? Я считала Элронда честным эльфом, не способным на какие-либо интриги, да и хоббит ничем не заслужил такой жестокой участи. Предчувствуя какое-то объяснение между ними, я раздумала уходить, тем более что Леголас, высказавший все свое отношение к происшедшему, тем самым косвенно помог и мне избавиться от отрицательных эмоций. Но время шло, а они молчали. Я присела на пол у края колонны, облокачиваясь спиной, и глубоко вздохнула. Хорошо, посидят они сейчас, помолчат и разойдутся; пройдет еще пара дней или недель, а что дальше? Снова поход, уже к Роковой горе, как было решено на совете? Уничтожение Кольца… так ли оно необходимо, чтобы остановить Аннатара? Слова Элронда о заточенной в Кольце магии Саурона были неверны, уж я-то знала, как никто другой. Но поделиться с кем-то этой информацией я не могла: в момент бы потеряла доверие Фродо, а тот, в свою очередь, если б все-таки решился рассказать о моих словах кому из эльфов, прослыл бы сумасшедшим. Да и кто бы ему поверил? Одно я знала точно: раз уж другого выхода, кроме уничтожения Кольца, не существует, Аннатар заслужил эту смерть. После всех его поступков. Я сжала челюсти. Из-за него еще и Фродо пострадает. — А ведь он прав. Я вздрогнула. За все это время я уже успела и забыть, что я тут не одна. Лицо Элронда казалось восковым в свете закатного солнца. Уголки его рта были скорбно опущены, глаза растеряли свой блеск и смотрели тускло и одиноко. — М-м-м? — отозвался Гэндальф. Он задумчиво вертел в руках трубку. — Он прав, — горько повторил Элронд. — Леголас. Никто, кроме Фродо, не смог бы вынести это бремя. Сколько здесь бы ни было людей, только он мог бы совершить этот подвиг и стать Кольценосцем. И мне пришлось приложить всю свою убедительность, чтобы он вызвался. Почему он один? Он что, такой особенный? Чем? — М-м-м, — согласился маг. — Эльфы весьма склонны к подобным манипуляциям. — Я отправил его на смерть. Гэндальф вздохнул и промолчал. Пристально смотревший на него Элронд неожиданно стукнул ладонью по подлокотнику и вскочил, принимаясь расхаживать по неширокой площадке. Полы его бордовой мантии беспокойно поднимались и опускались вслед его движениям. Наконец он остановился. — Видит Манве, я не хотел этого. — Это было необходимо. «Это уже неважно, — подумала я. — Вашими стараниями он отправится в Мордор и погибнет, потому что Аннатар, которому нужно Кольцо, чтобы обрести свой истинный облик и войти в полную силу, не остановится ни перед чем, тем более — перед убийством одного-единственного хоббита и его маленького отряда сопровождения». Я до сих пор удивлялась, как Фродо вообще пережил дорогу до Ривенделла, имея Аннатара во врагах и девять назгулов на хвосте. — Я ненавижу, — яростно вскричал Элронд. — Ненавижу эту необходимость! Если б я был истинным эльфом, все было бы гораздо проще. Мне не пришлось бы разрываться между милосердием и необходимостью, между состраданием и высшим благом. А теперь, когда выяснилось, что кто-то из нас предал нашу тайну… — Полно. Саруман мог проведать об этом не только от эльфов, — тотчас возразил Гэндальф, тоже приподнимаясь. — Он сказал, что знает, что я являюсь хранителем Нарьи, и пытался отнять у меня кольцо, но как он проследил его путь — нам неведомо. Быть может, нашел зацепку в одной из своих книг. А может, решил, что раз мне подвластна магия огня, то я должен владеть Огненным кольцом. Элронд, весь замерший на время его речи, на последних словах вздрогнул и пронзительно, жестко вгляделся в лицо мага. — Скажи мне, — неровным, срывающимся голосом потребовал он, — что верен нашей клятве, принесенной у священного мэллорна Лориэна. Что не используешь волшебство, сгубившее Эриадор и тысячелетнее поколение нолдор. Умоляю, Митрандир! Гэндальф нахмурился. — Я верен, — произнес он после небольшой паузы. — Успокойся, друг. Ты же знаешь, я бы никогда не стал использовать Нарью. Даже сейчас, когда Темный Властелин — лишь тень того ужаса, что затопил Средиземье во время Второй эпохи, при любом, пусть и случайном ослаблении воли он может почуять и осквернить Старшее кольцо. Я никогда бы не пошел на такой риск. Элронд, напряженно искавший в лице мага признаки лжи, немного помолчал, а затем расслабленно выдохнул. — Прости, — засмеялся он. — Я, верно, становлюсь слишком подозрительным и готов искать тень измены даже в вернейших своих друзьях. Я виноват перед тобой. Ты, вероятно, прав: снедаемый желанием абсолютной власти, Саруман понял, что не в силах подчинить себе Единое кольцо, а потому решил найти и присвоить одно из Трех Старших. Но почему я подумал, что только от одного из нас он мог узнать эту тайну? Несмотря на гордое и самолюбивое сердце, Саруман всегда был мудр и проницателен, а в гондорских летописях, при должном уме, можно найти ответы на все вопросы. Я надеюсь, что ты простишь меня, друг. — Это не стоит твоих волнений. Ты не виноват ни передо мной, ни перед Фродо, — тепло улыбнулся Гэндальф. Эльф с благодарностью прижал руку к сердцу, пожелал приятного вечера и ушел. Груз, видимо оттягивавший его плечи, стал словно в разы меньше после этого разговора. Я собиралась последовать за ним. Закончившаяся примирением сцена, не предназначенная для свидетелей, подарила умиротворение, и мне захотелось спуститься в сад, тихо походить среди деревьев, вдыхая терпкий аромат прелых листьев и наслаждаясь легкостью и покоем. Я в последний раз взглянула на мага: тот стоял у самого ограждения, сжимая в узловатых ладонях мраморные перила, и что-то бормотал. — «Успокойся, друг», сказал я, — донеслись до меня неясные слова. — «Я осознаю, что Саурон может проведать о Трех, и никогда бы не пошел на такой риск. Я бы никогда не стал использовать Огненное кольцо, даже если бы возникла опасность, угрожающая моей жизни». О Эру, если бы так!..