Правдоискатель

— Это невозможно! — выкрикнула Винтер Белль и швырнула несколько деревянных кубиков на пол кухни. «Милая…» — начала мама. — Ну, что? — раздражённо спросила единорожка. Теперь, когда она осталась дома одна, наконец-то можно было поговорить с матерью вслух. Этим утром отец купил ей набор деревянных кубиков, чтобы она могла попрактиковаться в магии. Весь день она пыталась сдвинуть их хоть на миллиметр, но так ничего и не получилось. — У меня никогда не получится, — плюхнувшись на пол и привалившись к стене, пробормотала она. — Наверное, я так и состарюсь, не сумев сдвинуть эти дурацкие кубики… «Перестань, малышка. Когда-нибудь у тебя всё получится». — Я знаю, — надувшись, ответила кобылка. — Но от этого не легче. Внезапно в голову Винтер Белль пришла одна идея. — Слушай, ты ведь очень умная и знаешь всё о магии, да? Ты ведь сможешь мне помочь? «Я знаю только о своей магии», — сказала мама. — «Твоя для меня чужда». — А ты можешь научить меня своей? — заинтересованно навострив ушки, спросила единорожка. — Она ведь будет попроще, правда? На несколько томительных мгновений повисло молчание. — Мам? — нахмурилась Винтер Белль. «…Да, наверное, я смогу тебя обучить. Только скажи мне: ты действительно так этого хочешь?» — Угу. «Ну ладно, тогда слушай». Едва она это сказала, послышался тихий, низкий звон. Винтер Белль подумала, что звон был каким-то странным и даже нереальным — и вскоре она поняла почему: она не слышала этот звук, она чувствовала его как-то совершенно иначе. «Ты это слышишь?» Винтер Белль кивнула. «Этот звон — воплощение сущности кубиков. Как и у твоих колокольчиков, у всего в этом мире своя неповторимая мелодия, но вы, пони, не можете её услышать так, как слышим мы. Наш мир — это песня, и то, что ты сейчас слышишь — это мелодия кубиков. — Красиво, — пробормотала единорожка. «У тебя тоже есть своя мелодия. Вот, послушай». Винтер Белль прислушалась — и вскоре услышала новый, куда более высокий и прерывистый звон. Постепенно он становился всё громче и громче, пока совсем не заглушил монотонные рулады кубиков. — Это я? «Да, милая», — ответила мама. — «И это самое прекрасное, что я слышала в своей жизни». — Ой, ну перестань, — засмущавшись, хихикнула Винтер Белль. «Ни за что». — Так значит, у всего на свете есть своя мелодия? — спросила единорожка. — Совсем-совсем у всего? «У всего в этой вселенной». — Круто, — протянула Винтер Белль, а затем задумалась. — Но какое отношение эти мелодии имеют к магии? «Помнишь, я говорила, что мелодия — суть всех вещей?» Кобылка кивнула. «Так вот, если ты изменишь мелодию — то изменишь и сам объект, для того всего лишь нужно чтобы твоя мелодия гармонировала с его. Давай покажу. Слушай внимательно». Винтер Белль закрыла глаза и прислушалась. К её мелодии добавился звон кубика, и они слились в аккорд. И как только это произошло, единорожка почувствовала, как её мелодия изменилась, а вместе с мелодией каким-то непостижимым образом изменилась и она сама. Будто бы против её воли начали напрягаться и сокращаться мышцы, о которых она никогда даже не подозревала. Словно кто-то пел через неведомые ей до сей поры голосовые связки. Её мелодия становилась всё тише, а ритм всё медленнее, пока она почти не перестала отличаться от звона кубиков. И вот тогда их мелодии вошли в резонанс. «Вот», — сказала её мама. — «Ты это чувствуешь?» — Угу, — взволнованно прошептала Винтер Белль. «Хорошо, а теперь смотри». Единорожка почувствовала, что её фантомные мышцы вновь сократились и мелодия изменилась. Так же как и раньше, но прислушавшись, Винтер Белль поняла, что вместе с ней изменилась и мелодия кубиков. Она открыла глаза и ахнула: кубик парил в полуметре над столом. — Э-это я сделала? «Ага», — ответила мама. — «Я направляла, но подняла его ты. Хочешь сама попробовать?» — Конечно! — с неподдельным энтузиазмом воскликнула кобылка. «Ну тогда вперёд», — сказала мама, когда обе мелодии вновь стали такими, как прежде, и кубик упал на стол. — «Сможешь повторить?» — Попробую, — неуверенно сказала единорожка. Винтер Белль с трудом нащупала свои невидимые «голосовые связки» и попыталась спеть то же, что и мама. Вскоре мелодия, пусть крайне неохотно, но всё-таки начала меняться. «У тебя прекрасно получается, милая». Винтер Белль стиснула зубы. Её мелодия становилась всё тише и медленней, пока, наконец, не вошла в резонанс с мелодией кубиков. Единорожка радостно хмыкнула. «Прекрасно! Доченька, да у тебя талант. А теперь попробуй изменить мелодию кубика. В тот раз я изменила то, как кубик взаимодействовал с гравитационным полем планеты. Но не думай об этом, просто пой то, что пела я». Винтер Белль изменила мелодии. Казалось, теперь они менялись куда охотнее. «Осторожней!» Внезапно, кубик оторвался от стола, и с огромной скоростью врезался в потолок. Винтер Белль вздрогнула, потеряла концентрацию, мелодии тут же вновь вошли в диссонанс и кубик свалился на стол. Единорожка поморщилась, увидев сеть трещин, распустившуюся на потолке. Папа этому уж точно не обрадуется. «Что ж, это было… неплохо», — сказала мама. — «Ещё чуть-чуть потренироваться и… С тобой всё в порядке?» Винтер Белль не ответила. Радость и тихое ликование целиком поглотили сознание маленькой единорожки. — У меня получилось! — воскликнула она, немного успокоившись. — Мам, ты видела? У меня всё получилось! «Конечно», — согласилась мама. — Я могу сделать это с чем угодно? «Со всем, с чем захочешь.» — Даже столом? Послышался низкий глухой гул. — А со стульями? К мелодиям добавились пронзительные переменчатые трели. — А с домом? Винтер Белль почувствовала ещё более громкий сложный перезвон, казалось, состоящий из десятков других. «Вот дом поднимать, пожалуй, не стоит. Его ведь ещё обратно ставить…» — А со всем миром? — хихикнула Винтер Белль. «Со всем?» — Со всем. Единорожка услышала десятки и сотни разнообразных мелодий, сливающихся воедино, и ахнула. Её мама говорила, что мир — это песня… Она ошибалась, мир был симфонией! Симфонией колокольчиков. И симфония эта была столь прекрасной, что заслушавшаяся единорожка даже не сразу заметила, что на её бёдрах вспыхнули кьютимарки.