***
Моя беременность шла своим чередом. За месяц у меня появился очень красивый и круглый животик. И я наконец-то дождался толчков от моих малышей. Правда, теперь я ждал момента, когда они прекратятся, чтобы я смог нормально двигаться. Временами малыши толкались так сильно, что я хотел завыть от боли. Но стоило мне обнять живот и вспомнить, что через пять месяцев я уже смогу их обнять, то я уже был готов вытерпеть любую боль. Чани обожал меня обнимать за живот и играть с детьми. Он клал ладони на животик и просил детей бить по ним. И каждый раз, когда они попадали, Чан и я прыгали по всей квартире и радовались как дураки. А ещё, если раньше он говорил с детьми только по ночам, то сейчас говорил с ними каждую свободную минуту. Вообще, последний месяц я помню себя только обмотанным конечностями Чана и с его головой у меня на животе. Из-за огромного счастья я даже обиду на родителей частично забыл, и сообщил им, правда, СМС, что у них будет не внук, а внуки. И что они абсолютно здоровы. Правда, какая у них была реакция на это, я не знал. Да и не хотел знать. Но с плюсами, я нашёл и минусы в беременности. Очень малюсенькие минусы. Например, я уставал очень быстро и были быстрые смены настроения. И самое главное — мне было душно в пуховике и я не мог дотянуться до шнурков ботинок, чтобы их завязать, хотя живот ещё не был таким уж и большим. Но мой Чани научился завязывать шнурки. Спасибо за это Чондэ, который почти неделю каждый день приходил к нам домой и учил его. Я бы и сам мог, но в последнее время нервы у меня были слабенькие, а кричать на Чана не хотелось. И наблюдая за их «уроками», я понял, что за эти четыре года не научил Чана такому простому делу только из-за того, чтобы иметь возможность лишний раз позаботиться о нём. Но сейчас всё изменилось. Уже не я забочусь о Чане, а он обо мне. Вот он сидит передо мной на корточках и очень усердно, даже вынимая язык изо рта, завязывает шнурки, временами напевая песенку про зайчиков, под которую Чондэ учил его этому «искусству». Наконец-то закончив со шнурками, мы быстро накинули пальто и вышли на улицу, решая пойти до супермаркета пешком, а оттуда уже вернуться на такси. И на полпути к маркету я понял, что безумно сильно хочу понюхать холодильник в мясном отделе, от которого пахло… Даже не могу объяснить, как пахло. Но хочется безумно. Озвучивать мои мысли я не стал, и так Чан уже косо смотрит на меня. Да и всё равно мы уже идём к моим холодильникам. Я вздрогнул, когда рядом со мной послышался лай собаки. Отпустив голову, я увидел маленького белого щенка, который шёл по снегу в маленьких сапожках и весело гавкал своему хозяину. Я честно хотел сдержать себя и не заплакать на улице. Но когда повернул голову и увидел слезящиеся глаза Чанёля, которые смотрели на щенка с такой же тоской, как и я, то уже не выдержал. Бросился в объятия своего альфы и зарыдал в голос, вспоминая о нашем Тобенни, который жил с нами больше месяца, а потом умер, случайно попав в строительную яму рядом с парком. — Беки. Тебе нельзя плакать, — начал успокаивать меня Чан, хотя сам тоже плакал. — Ты же сам сказал, что Боженька отправил к нам Тобенни, чтобы мы встретились, а потом, когда мы уже были вместе, забрал его у нас. Говорил, что так лучше для него, да? — уже только шмыгал носом он и ждал моего ответа. И после моего кивка продолжил. — Если да, то не плачь. Детки же тоже будут плакать. — Все. Больше никаких слёз, — я вытер слёзы и попытался улыбнуться. Если не ради себя, то ради Чана и моих деток. — Пошли дальше. И каким же мой Чани стал умным за это время. И пусть кто-то посмеет сказать, что он недееспособный. Ведь так утешать меня и понимать без слов может только он. Моё утро, и вообще весь день, уже неделю не было похоже на предыдущие. Ведь если раньше я просыпался из-за звука пылесоса или из-за криков моего психованного брата, или на худой конец, из-за звонка будильника, то сейчас просыпаюсь от того, что маленький белый щеночек лижет моё лицо. — Что, маленький, проголодался? — взяв щенка на руки, я поднял его над моим лицом. Какой умный пёсик. Всё сразу понимает. И все команды быстро выучил. А когда слышит про еду, то начинает вертеть хвостиком из стороны в сторону. Вот сейчас, смотря как этот маленький пучок шерсти ест свою еду из миски, я понимаю, что ссоры с отцом в вечер, когда я его привёл в дом, были не напрасными. Я бы уступил отцу после пяти минут ссоры, но чётко понимал, что тот рыжик, имя которого я, к сожалению, забыл, точно не смог бы взять щенка к себе. Как я понял, его родители даже к нему особенной любовью не отличались, а щенка вообще бы выбросили на улицу. А я не хотел, чтобы мой пёсик опять стал бездомным. — Хороший мальчик, — потрепал щенка по шерсти я, после того как он, съев всю еду, начал убирать остатки вокруг миски. — Знаешь, а это странно, что у тебя ещё имени нет. Нужно скорее придумать. А то странно всё время назвать тебя щенком. И то, что тебя спас не я, ничего не значит. Ведь сейчас же с тобой я, — успокаивал сам себя, уже окончательно приняв то, что сейчас мой щеночек безымянный не от того, что я имени выбрать не могу, а из-за того, что хотел бы знать, как назвал бы его тот рыжик. — Хочешь идти гулять? — задал я очередной вопрос существу, которое максимум может лаять. Но по поводку в его рту даже дураку было бы понятно, что он хочет на улицу. — Сейчас я тоже поем, и мы пойдем гулять. В целом я был доволен моей жизнью. Единственное моё недовольство было на одиночество. Родители с утра до вечера были на работе, а брат помнил, что у него есть дом, только тогда, когда хотел спать. Правда, моё одиночество в последний месяц так остро не чувствовалось благодаря Мину, который помог мне найти работу, которая отнимала у меня много времени. Но всё же иметь рядом того, кто на твою глупую болтовню хотя бы залает, — хорошо. — Какой же ты умный мальчик. Ни разу не отвлекал меня во время еды. Да и поводок дал надеть легко, — говоря с щеночком, заодно я закрыл дверь. — Из-за твоей послушности ты будешь сегодня вознаграждён. Мы пойдем до самого парка и сделаем там целых два круга. Ответом на мои слова были весёлый лай, виляние хвостиком и трение об мою ногу. Хотя я уверен, что где этот парк, он не знает, и его хорошее настроение из-за того, что я смеюсь и сам говорю с улыбкой. Обычно во время прогулок мой пушистик вел себя очень послушно, никогда не бегал и не вредничал. Поэтому я даже не думал о том, чтобы крепко держать поводок. Но зря. Ведь стоило нам выйти из подъезда, как он ринулся с места с такой скоростью, что будь он немного больше и жилистее, то рванул бы меня за собой, не успей я отпустить поводок. Сначала я хотел ругать его и возвращаться домой. Но когда увидел, что щеночек так радостно убежал к высокому рыжику со смешно торчащими ушами, то вся моя злость будто испарилась. С дурацкой улыбкой на лице я направился к этим двоим, которые сидели прямо на асфальте и весело играли друг с другом. Но причину моей радости я не мог понять — меня, вроде бы, не слушались и убежали, и я должен быть ужасно злым. — Как ты, Тобенни? — послышался бас альфы, когда я был всего в шаге от них. А на его вопрос Тобенни только весело гавкнул и потянулся к, как я успел заметить, очень большим рукам альфы. Тобенни. Какое красивое имя. И как легко я согласился с ним. Даже не думая, сам в голове обращался к собачке так сейчас. Всё же я что-то чувствовал, отказавшись от всех имён, что подсказывал мне папа. — Вы его назвали не Тобенни? — слышался подавленный голос снизу. Опустив голову, я увидел поникшие глаза рыжика, который прижал к себе щенка, будто боясь, что я сейчас возьму его и уйду. — Его так и зовут, — сев на корточки перед ними и играя с шерстью Тобенни, посмотрел в глаза альфы, которые из грустных превратились в весёлые. И я сейчас готов поспорить, что будь у него хвост, он бы тоже вилял им так, как сейчас щеночек. — А как тебя зовут? Я забыл просто. — Чанёль, — быстро ответил он, смотря на меня щенячьими глазами. — Меня зовут Чанёль, Беки. Беки. Он говорил это так спокойно. А я… А я чувствовал себя отвратительно. Ведь он больной, явно у него какие-то проблемы с мозгами, а он вспомнил моё имя. Не то что я. Хотя, о чём ты думаешь, Бэкхён? А ну-ка выбрось эти мысли из головы. Никто не сказал, что если человек больной, то и с памятью у него должны быть проблемы. Хватит думать стереотипами, Бэкхён. Так нельзя. Это неправильно. — Мы идём гулять в парк. Хочешь с нами? Даже сам не понимаю, зачем спросил. Может это из-за чувства вины за мои глупые мысли. Не знаю. Но точно знаю, что сейчас моё сердце бьётся как бешеное и с замиранием ожидает положительного ответа. — Можно? — с грустной улыбкой спросил тот. — Папа говорит, что никакой нормальный человек не захочет общаться со мной. — А кто сказал, что я нормальный? — весело ответил я, похлопывая его по плечу. То, что у него папа немного чокнутый, я понял ещё в нашу первую встречу. Но чтобы говорить такое собственному ребёнку, который, как я понял по его поведению, и сам понял, что ему не все рады, уже слишком. Взяв Тобенни за поводок, я пошёл вперёд. Но понимая, что альфа не идёт за мной только из-за того, что боится, что и я скоро не захочу с ним общаться, повернулся и позвал его рукой. — Ну быстрее, — как непослушный ребёнок, стукнул ногой об асфальт. — У меня ещё дела есть. После моего нытья Чанёль быстро дошёл до нас и начал без умолку говорить со мной и со щеночком. Смотря на него сейчас и не скажешь, что это тот же самый грустный парень, который стоял как столб и с завистью смотрел на нас несколько минут назад. — А что ты делал возле моего дома? Опять потерялся? — мы сидели на скамейке и смотрели как Тобенни бежал по зелёной траве и радовался свободе. — Чани… Просто я… Я хотел видеть… щеночка… и Беки — засмущался альфа и руками закрыл красные щёки. — Дом я не помнил, поэтому ждал вас во дворе, — начал уверенно говорить тот, видя улыбку на моём лице. А улыбка появилась из-за того, что мне было приятно слышать, что этот гигант хотел увидеть не только щенка. — Постой! — воскликнул я, и даже встал с места из-за моей внезапной догадки. — Ты что, всю эту неделю ждал нас во дворе? Только после слов альфы о том, что он нас ждал, я вспомнил, что видел высокую худую фигуру у подъезда много раз. Конечно, тогда я не обращал на неё внимания, но сейчас, когда я узнал, что это был Чанёль, у меня в душе всё перевернулось. Это как сильно нужно было хотеть нас видеть, чтобы неделю приходить и ждать, сам не зная чего? И что, чёрт возьми, заставило его все те разы надеть кепку? Без неё я бы точно узнал его по рыжей шевелюре. — Да, — наконец-то ответил альфа. — Чани… просто не помнил дом… но хотел видеть… Прости, Беки… Я больше не буду, — запаниковал тот, отпуская взгляд. А мышцы его шеи начали содрогаться в спазмах, и он с каждым словом нервно отдёргивал голову налево. — Эй, — спокойно позвал Чана я и сел обратно на скамейку, — я не ругаю тебя. Успокойся. — Я ругал сам себя за то, что начал кричать и тем спугнул альфу. И начал играть с его волосами, массируя кожу головы, чтобы как-то успокоить его. Заодно и успел заметить, что его волосы очень мягкие, особенно для крашенных. — Мой дом в подъезде с голубыми дверями. Третий этаж, дверь слева. Если ещё захочешь прийти, заходи. Судя по повеселевшему взгляду, мои слова достучались до него, и я смог успокоить его. Несмотря на то, что на нас все косо смотрели из-за того, что Чани говорил громче положенного и радовался каждой мелочи, провели мы время достаточно весело. А о том, с каким детским восхищением Чани ел мороженое, я вообще молчу. Чани. С каких это пор я начал назвать его так? Неважно! Главное, что мне так нравится. И ещё, назвав его так, я чувствую, что я становлюсь… как-то близко к нему, что ли? — Что, устал, да? — вовремя пришёл ко мне Тобенни и лёг рядом со мной, положив голову на мой живот. А то я бы окончательно запутался в моих внезапно появившихся мыслях об альфе. — Я тоже устал. Давай поспим немного. А потом я буду писать.***
Спать днём, а потом писать почти до четырёх утра было не самой лучшей моей идеей. Особенно когда я отлично знал, что Тобенни не даст мне долго поспать, требуя корма. Ну что ж, придётся встать. И избегать зеркал, чтобы не получить сердечный приступ от страха от моего отражения в них. Ведь в том, что я сейчас выглядел, ну, мягко говоря, отвратительно, я не сомневался. Покормив щенка и жуя что-то сам, я начал убираться в доме. И, к моему невезению, сегодня дома был такой бардак, будто по дому прошёл цунами. Закончив со всеми делами через два часа, я со спокойной душой пошёл на кухню за пакетом льда. И только на диване до меня дошло, что если бы я пил лекарство во время уборки, то головная боль уже бы прошла. Но я уже понял, что сегодня не мой день. Посплю немного со льдом на голове, и всё пройдёт. Стоило пакету льда дотронуться до моего лба, как в дверь постучали. Я решил игнорировать звук двери, так как у родителей и у брата есть ключ, а остальные меня не волнуют. Пусть подождут немного и уйдут. Но назойливый стук не прекращался ни через пять и даже ни через десять минут. Разозлившись, но искренно восхитившись настойчивости стучавшего, я, бурча под нос, нехотя пошёл к двери. — Привет, Беки, — подарил мне свою заразительную улыбку на всю лицо Чани, как только увидел меня. — Привет, — неловко улыбнулся я в ответ, и за секунду весь мой негативный настрой испарился. — Я твою одежду принёс. В прошлый раз папа меня отвёл в них, — продолжил тот со своей ослепительной белозубой улыбкой. — Бэкхён, этот чудак достаёт тебя? — послышался голос соседа омеги напротив. А улыбка с лица Чана исчезла. — Он не чудак! — прикрикнул я на мужчину за сорок и затянул альфу в дом, захлопывая дверь. Да как он смеет оскорблять незнакомого человека? Ещё и моего гостя. Бесит. А ещё бесит то, что я не знаю, как вернуть улыбку Чана. — С тобой всё в порядке? — дотронувшись до плеча Чана, спросил я, ещё раз оценивая его высокий рост. — Всё в порядке, — на его лице появилась улыбка. Но явно фальшивая. — На меня все кричат. Я думал, он не будет. Он даже твой дом показал. И даже не кричал на меня, когда я стучал в его дверь. Но потом и он начал не любить меня, — как маленький ребёнок рассказывал тот, а потом резко присел и начал снимать ботинки. — Я же могу поиграть с Тобенни? — и посмотрел на меня взглядом, который не уступил бы щенячьим глазам Бенни. — Играй сколько хочешь, — сразу после моих слов на его лицо вернулась так полюбившаяся мне, за столь короткое время, улыбка, и он побежал к щенку, который, заметив альфу, начал весело махать хвостиком и лаять. — Я принесу для нас чай с печеньками. И только за приготовлением чая я понял, что голова уже вовсе и не болит. Видимо, счастливая улыбка Чани меня вылечила. Да что со мной не так? Зачем я начал говорить как герой из сопливых мелодрам? Нужно поскорее избавиться от этих странных мыслей. Весь наш день прошел очень весело, но, к моему несчастью, очень быстро. Сначала я боялся, что нам будет не о чем поговорить. Вчера мы всё время болтали о Тобенни, и, как я думал, сегодня говорить о нём было бы не так. Но, к моему удивлению, с Чаном было много о чём говорить. У нас было много общего — начиная с любимых книг, заканчивая любимыми фильмами. За разговорами мы и не сразу услышали звонок из часов Чана. — Ёль, где ты? — опять послышался голос почти недельной давности. Но на этот раз он был спокойным. И у меня было такое ощущение, что он спрашивает о местонахождения Чана только из-за того, что так нужно. — Только не говори, что опять заблудился. — Нет, пап. Я у моего друга. Прийти домой? — Да. Будь дома до того как потемнеет, — и гудки. Даже не дождался услышать ответ или то, что его поняли. — Вызвать такси? — понимая, что Чани смущается попросить меня о помощи, предложил я. Собравшись, Чан начал тянуть время, чтобы не уходить. Видимо, хотел сказать что-то, но не решался. — Ты же тоже скоро начнёшь не любить меня? Все так делают. И ты так будешь? — за один вдох грустно проговорил альфа, опуская голову. — Я не все. А ещё с тобой общаться очень весело. И ты вряд ли когда-нибудь начнёшь мне не нравиться. В миг в его грустных глазах появился огонёк счастья, и он, быстро обняв меня и прошептав «спасибо», быстро побежал вниз по лестницам, опять со своей ослепительной улыбкой на лице. После ухода альфы я лежал на кровати и всё думал о нашем недообъятии и о его словах. Сколько всего он успел вытерпеть за свою жизнь? И это только из-за того, что у него в больничной карте написано о какой-то болезни. Я уверен, все те люди, которые оскорбляли Чана из-за болезни, его совсем не знали. Ведь знать хоть немного ближе это чудо и не полюбить его просто невозможно. Долго думать о Чане я не мог. Нужно учиться на ошибках и начать прямо сейчас писать сценарий, чтобы хоть завтра утром не выглядеть как ходячий мертвец. Мой следующий месяц прошёл как в сказке. Мы с Чаном каждый день ходили гулять с щеночком по парку. А потом начали переписываться и говорить по телефону. Было весело наблюдать, как двухметровый альфа после десяти ночи говорил шёпотом, чтобы папа не услышал и не забрал телефон. А ещё было интересно наблюдать за Чаном, который первый раз в парке увидел уток и с детским восторгом кормил их. А когда он воскликнул от радости на весь парк, когда утёнок из всех кусков хлеба съел именно брошенный им, то и я не смог сдержать себя и начал кричать с ним, отчасти из-за того, чтобы закрыть рты всех тех, которые косо глядели на Чана и перешёптывались между собой. И сегодня, когда я получил звонок от Чани, я ни капельки не удивился. Быстро ответив, что мы будем у парка через полчаса, я со скоростью света добежал до шкафа. И с такой же скоростью сделал вывод, что у меня нет никакой нормальной одежды. И вообще, в набитом одеждой шкафу мне нечего надеть. Сгорбившись на пять секунд, я всё же напялил на себя чёрные джинсы с дырками на коленях и простую белую футболку на два размера больше моего и, взяв Тобенни на руки, вышел из дома. А у входа в парк обнаружил, что Чан одет так же, как и я. Даже чёрные кеды были той же фирмы. Увидев эту картину, я немного смутился и даже думал быстро возвратиться домой и переодеться. Но подумав, что это глупо, я пошёл к альфе. Ведь в том, чтобы друзья ходили в парных одеждах, ничего нет. Да, друзья. Именно друзья, и ничего больше. Но после нескольких минут ходьбы по парку я понял, что весь парк начал думать о том, что мы парочка и выглядим вместе хорошо. Я даже разговор двух пожилых омег об этом услышал. И от этого сердце у меня начало биться чаще. Сегодня Чани рассказал мне о фильме, который посмотрел вчера. И восхищался тому, как Алиса могла так легко стать то маленькой, то большой. Восхищался двумя толстяками-близнецами и сказал, что тоже хочет себе двух зеркальных человечков. За разговором я забыл следить за Тобенни, а когда вернул взгляд на поле, где он играл, то его там не обнаружил. — Чани, где Тобенни? — чуть не крича, спросил я, схватив Чана за кисть. — Не знаю. — Пошли искать его. Он не смог бы далеко уйти, — сглотнув ком в горле, я потянул Чана к полю. Весь день мы искали щенка. Три раза обошли весь парк. Спросили каждого прохожего, не видели ли они собачку, показывая на Тобенни на нашем общем фото, которое сделали в этом же парке вчера. Но его никто не видел. Уже под ночь, окончательно опустив руки и наконец-то чувствуя усталость, мы вернулись на то зелёное поле, где последний раз видели Тобенни, и без сил упали на траву. И только после пяти минут наблюдения за звёздами и ругани себя за то, что я самый безответственный человек на свете, я услышал тихое поскуливание рядом. — Чани, ну ты чего? Не плачь. Мы обязательно найдём Тобенни, — взяв его за щёки и стирая слёзы, попытался выдавить из себя улыбку, чтобы альфа хотя бы поверил моим словам. — Не ври, Беки. Я не люблю, когда мне врут, — начал реветь Чан ещё сильнее и спрятал лицо в колени. Мне стало так мерзко от самого себя. Врать, когда сам в это не верю, тем более человеку, который верит каждому моему слову, так омерзительно. Да, я уже решил завтра утром сходить в полицейский участок и написать заявление, но прекрасно понимал, что даже в этом случае шансы найти щенка невелики. Но все же я соврал. Правда, из благих намерений, но соврал. Всё. Я больше никогда, никогда в жизни не буду врать Чану. И надеюсь, что мы ещё долго будем общаться, чтобы был шанс сдержать обещание. — Чани, а ты знаешь, мне все говорят, что я похож на щеночка, — неуверенно начал я, отчасти желая поменять тему разговора. Но я прекрасно понимал, что творю и какая ответственность у меня будет от дальнейших моих слов. — Ты правда похож на него, — шмыгнув носом, посмотрел на меня Чани своими большими чистыми глазами и подарил мне нежную улыбку. — Тогда, если ты конечно хочешь… Могу я стать твоим щеночком? — Всё. Я сказал это. И этим дал понять самому себе моё странное поведение за последний месяц с Чаном. Дал понять, что мы вовсе не самые обычные друзья, хотя бы для меня. И уже не было смысла отрицать то, что моё сердце так сильно билось рядом с ним, не из-за бега за Тобенни или из-за огромного волнения из-за того, что я нахожусь рядом с больным человеком, у которого может каждую секунду начинается приступ или что-то в этом роде, а билось из-за того, что я просто влюбился. Влюбился первый раз в жизни и, кажется, как всегда бывает с первой любовью, влюбился безответно. — Хочу, — опять шмыгнув носом, но уже с весёлыми нотками в голосе ответил альфа, не дав мне углубиться в моих негативных мыслях. — Хорошо подумай. Ведь твоё согласие значит, что ты всегда должен быть рядом и заботиться обо мне, — даже не знаю, кого я сейчас хотел переубедить или объяснить что-то. Меня или альфу? — Чани хочет всегда быть с Бэкхёни и заботиться о нём потому, что… — запнулся альфа и спрятал лицо в ладони. — Потому что что? — открыл его светлое лицо и внимательно посмотрел в его большие смутившиеся глаза. — Потому что Беки очень сильно нравится мне, — быстро ответил рыжик, потянувшись вперёд и спрятав лицо на моем плече. И, наверное, сам того не понимая, заставил взорваться внутри меня очень много фейерверков счастья от того, что Чан, возможно даже не понимая, согласился встречаться со мной. Первым делом в супермаркете я побежал к мясному отделу, за моим запахом холодильников. Правда, на меня смотрели как на умственно отсталого, когда я ходил и нюхал там всё. Но за все эти годы проживания с Чаном я научился игнорировать такие взгляды так сильно, что уже и не замечал их. Нанюхавшись вдоволь, мы уже со спокойной душой вернулись к кассам за тележкой. Купив почти всё, мы с Чаном уже пять минут стояли в отделе сладостей. И стоило нам подумать, что всё, больше нам ничего не нужно, как наши глаза попали на ещё что-то, и мы остались там ещё немного. И именно в этом отделе я заметил странного мужчину в шляпе. Я бы не обратил на его внимания, если бы он не показался мне знакомым. Подумав немного, я вспомнил, что видел его в магазине одежды, когда покупали костюм для свадьбы Су. Тогда он тоже так странно поглядывал на Чанёля, как сейчас. И тогда тоже я видел в его взгляде не презрение, как обычно, а любопытство. Я знал, что с беременностью начал творить необдуманные и странные вещи. Но чтобы не думая подойти к незнакомому мужчине и похлопать того по плечу для привлечения внимания, я даже сам от себя не ожидал. Но дело уже сделано. И вообще, виновник здесь он, а не я. Ведь если взгляд любопытный, это ещё не значит, что можно так открыто пялиться на людей. — Зачем вы так косо глядите на моего мужа? И вообще, вы следите за нами? — мой боевой настрой в миг испарился, когда мой потемневший на минуту разум наконец-то понял, что передо мной стоит альфа, который в два счёта мог уложить меня пополам. Поэтому и мой вопрос вышел спокойным, правда, во время его звучания я чуть не умер от страха. — Давайте по порядку. За вами я не слежу… — Но я видел вас и в магазине одежды пару месяцев назад, — перебил я его, чувствуя, что Чан за моей спиной, и в обиду меня точно не даст. — Тогда, как и сейчас, мы столкнулись случайно. А мой, как вы говорите, косой взгляд из-за того, что ваш муж очень привлекательный мужчина. Да и с фигурой у него всё в порядке. А у меня есть модельная студия. И, надеюсь, вы понимаете, что рядом с таким экземпляром равнодушным я не смогу пройти. И раз речь шла об этом. Я не знал, как вас спросить, но… — мужчина недолго возился в кармане штанов, а потом вынул из него квадратную картонку. — Вот моя визитка. Если вас интересует модельная карьера для вашего мужа, то можете звонить, — с добрейшей улыбкой протянул мужчина мне картонку. На ней было имя компании, номер и его имя — Чо Хёну. — Мы подумаем, — быстро ответил я, желая как можно быстрее закончить разговор. — Да, подумайте. И ещё не упустите тот момент, что ваш муж, как я понял, болен чем-то. Подумайте о том, что будет фурор, если в модельной индустрии появится больной на голову человек. — Значит вы хотите сделать из него модель только потому, что он больной и это будет фурором? По-вашему, он товар, на котором можно обогатиться, и как только он уже не будет актуальным и интересным, вы бросите его? — закричал я на весь супермаркет. Я бы выдержал всё, что он сказал, а потом с улыбкой отказался бы. Но меня просто бесило, когда Чана назвали «больным на голову». Пока я закипал, а мужчина напротив не успел выйти из шока из-за моих внезапных криков, Чани успел заградить меня собой, положив одну руку на мой живот, а другой держал меня за талию. — Беки нельзя нервничать. Пожалуйста, уходите! — голос Чана был таким холодным и пугающим, что мужчина только успел сказать, что всё же будет ждать нашего звонка, и быстро испарился из отдела. А я в этот момент чувствовал себя самым защищённым человеком на свете. И малыши себя так чувствовали, ведь если раньше они очень много толкались, то стоило им почувствовать руку отца и услышать его голос, они успокаивались. — Всё в порядке, Чани. Пошли домой, — массировал я щёку альфы, который уже повернулся ко мне и как рыба открывал и закрывал рот, не зная, с каких вопросов начать. Всю дорогу до дома я думал над предложением Хёну. Да, то, как он говорил, мне совсем не понравилось, но может всё-таки быть моделью понравится Чану. Он же однажды сказал, что думает, что некрасивый из-за моделей в телевизоре. А сейчас у него есть шанс стать одним из них. И никакого права решить за Чана, даже не посоветовавшись с ним, я не имею. Только поэтому я до самого дома нервно сжимал в руках визитку, борясь с желанием скомкать бумагу и бросить её. Дойдя до дома, Чан отнёс наши покупки в кухню. Но шёл до кухни не как обычно, а перед диваном. И по пути, делая вид, что случайно, бросил на стол одну рамку так, что фотография в ней упала лицом к столу. Сначала я хотел отругать его, ведь из-за падения рамка могла бы разбиться, но когда взял её в руки с намерением поставить нормально, только улыбнулся и опять положил так, как оставил Чани. На этом фото были мы с Чаном и наш маленький Тобенни. Та самая фотография, которую мы сделали за день до потери щенка. А мой заботливый альфа хотел сделать так, чтобы я не видел фото и опять не начал плакать, как было до этого. Мой заботливый рыжик. — Иди сюда, Чан, — похлопал я рядом, как только Чан вышел из кухни. Нет смысла откладывать разговор. Насколько раньше я узнаю мнение Чана, настолько и быстро найду покой. Альфа, дойдя до дивана, предпочёл не сесть рядом, а лечь на мои бедра. И правильно сделал. Сейчас он начнёт поглаживать мой живот, а я успокоюсь ещё быстрее, и так разговор получится поспокойнее. — Тот мужчина в супермаркете, Чани… Знаешь, он хочет сделать тебя моделью. Ты хотел бы? — играя с рыжими прядями Чана, спокойно говорил я. — А что это? — протянулся к моей руке альфа, потираясь носом о мой живот. — Ну, например, тот человек, который носит одежды и ходит по подиуму, — и только после ответа понял, что он, возможно, и что такое подиум не знает. — А-а-а. Те люди, которые смотрят только вперёд и даже не моргают? — уставился на меня Чан, ожидая ответа. А я еле сдерживал себя, чтобы не смеяться с его определения моделей и кивнул. — Тогда я хотел бы. — Хорошо. Завтра позвоню тому альфе и скажу. Ну и что, что я не хотел этого. Главное то, что мой альфа интересуется этим, и его глаза загораются только от мысли о том, что он может стоять рядом с другими моделями. И вообще, может он найдёт себя в этом и будет заниматься с таким же удовольствием, с каким я пишу сценарии? — Сегодня же есть футбол? Взяв пульт, я переключил на нужный канал и продолжил играть с волосами Чана. А он уже начал весело рассказывать детям, что скоро их отца тоже будут показывать по телевизору.