Этот город

      Автобус медленно покачивался туда-сюда, а за окном одна высотка сменяла другую. Столица, что б ей пусто было. В прямом смысле.       — Куда мы едем? — спросил Саша.       — Следить за Алевтиной, — ответил я, предварительно подозрительно оглядевшись.       — А кто это? — закономерно поинтересовался Санька.       Алевтина была красивая. И добрая, как какая-то из сказочных воительниц. Впрочем, все эти её достоинства меркли на фоне того, что она была как две капли воды похожа на Белку. Вернее, я не мог быть уверен, что Белка выглядела именно так, но во всех моих снах и видениях она выглядела именно так, а их было уже очень и очень много. Да, на Белку были похожи и Изольда, и её старший брат, стоявший сейчас рядом со мной, но Алевтина отчего-то вызывала особый интерес. Мы не знали, что именно искали, но всё крутилось именно вокруг Белки и того, что от неё осталось.       «Остановка Улица 28 панфиловцев».       Мы вышли, обдуваемые холодным весенним ветром.       — Моя девушка, — гордо заявил я, чуть подумав.       — Так если она твоя девушка, почему мы просто не можем прийти к ней в гости, как честные люди?       — Ну… — протянул я, неловко почёсывая затылок, — она просто об этом не знает.       Саня хотел было усмехнуться и что-то сказать, но тактично промолчал. Он был до того вежливым и аккуратным, что иногда хотелось уснуть от скуки прямо у него на плече. Тем страшнее становилось от осознания того факта, что в его шкафу скелетов ещё побольше, чем в моём.       — Так получается она никакая не твоя девушка, — заключил Саня, переступая через низенький заборчик.       — Какая вообще разница?! — огрызнулся я, следуя за товарищем. Не то, чтобы мне было лень или не хотелось ему объяснять, зачем мы сюда пришли, просто не умел я объяснять, и всё тут.       Немного поплутав во дворах, мы нашли нужный подъезд.       — Слушай, а сколько здесь этажей? — спросил Саня, прикладывая ладонь ребром ко лбу и поднимая голову.       — Точно больше девяти. Алевтина живёт на одиннадцатом. А почему ты спрашиваешь?       — Потому что если шестнадцать — у нас есть прекрасная возможность кое-что проверить, — Саша снял с плеча сумку и достал оттуда помятую тетрадь, из которой зачитывал мне истории про секту суицидников.       — Что там? — я посмотрел товарищу через плечо, привстав на носочки.       — Инструкция как попасть в параллельный мир на лифте и познать суть ДИАЙЭСЭФа.       — Так ДИАЙЭСЭФ — это разве не просто название их… Организации?       — Не знаю. Может у них есть какой-то бог, просто они боялись про него писать — вдруг кто-то найдёт и пожалуется. Раньше порядки были жёстче, чем сейчас, относительно светского общества в нашем городе. Отец всегда мне говорил, что когда лежишь в окопе, начинаешь верить сразу во всех богов и одновременно осознаёшь, что ни один их них тебе не поможет. А пока думал — тебе уже голову разорвало снарядом.       — Справедливо, — качнул головой я, продолжая вглядываться в кривые строчки записей. Почерк был похож на мой, а потому разобрать их особого труда не составляло, — а так… Как там попасть в параллельный мир?       Не успел Саня зачитать, как дверь подъезда открылась, слегка задев моё плечо, и оттуда вышла женщина с собакой. Пёс тут же пристал к Сане, а я подхватил дверь. Возможно это была единственная возможность за сегодня попасть внутрь.       — Пошли, — нетерпеливо кивнул я товарищу, увлечённому заинтересовавшейся им собакой. По какой-то причине его очень любила вся живность, включая маленьких детей, чему я немного завидовал. Мне всегда хотелось большого чёрного пуделя и маленькую лошадку. Саня, попрощавшись с хозяйкой пса, поспешил вслед за мной.       Мы подняли по низенькой лесенке и встали напротив лифта. У нас в городе не было высотных домов, а потому и на лифте я собирался ехать второй или третий раз в жизни.       — «1. Зайдите в лифт (в лифте кроме вас не должно быть никого). 2. В лифте отправляйтесь на этажи в следующем порядке: 4й этаж — 2й этаж — 6й этаж — 2й этаж — 10й этаж. Если в лифт зайдет кто-то кроме вас, вы не сможете завершить ритуал. 3. Когда доберетесь до 10 этажа, нажмите кнопку 5-го этажа, не выходя из лифта. 4. Когда доберетесь до 5-го этажа, внутрь зайдет молодая женщина. (Не разговаривайте с ней, это не человек). 5. Когда женщина зайдет, нажмите кнопку первого этажа. 6. Когда вы нажмете кнопку первого этажа, вы отправитесь на 10-й этаж вместо 1-го. (Если вы нажмете кнопку другого этажа, вы прервете ритуал, однако это будет ваш последний шанс выбраться). 7. Когда лифт минует 9-й этаж, ритуал может считаться завершенным.» Звучит довольно просто. Но достаточно правдоподобно.       — А «вас» — это кого? — уточнил я, — это в смысле кроме меня и тебя, или из нас должен ехать кто-то один?       — Не знаю. Но одного я тебя не пущу и не оставлю. Да и этих ребят наверняка бы уже соседи убили, если бы каждый из пятнадцати ездил по очереди по такому ритуалу.       Вскоре мы услышали, как что-то загремело, и двери лифта открылись. Кивнув выходящим людям, будто были здесь своими, мы зашли внутрь. Саня нажал кнопку четвёртого этажа. Механизм загудел и поехал. У меня перехватило дыхание и слегка заложило уши, а на душе появилось ощущение, схожее со страхом железных дорог. Это же, по сути, тоже железная дорога, только вверх.       — И мы правда вот так поедем?       — Правда. Нам терять особо нечего.       Лифт приехал на четвёртый этаж. Никого. Саша нажал на кнопку с цифрой «2». Двери снова закрылись с характерным звуком, кабина поехала. Я занервничал.       — И ты думаешь, получится? — спросил я, нервно сглотнув, — и как вообще это работает?       — Вот как приедем куда надо — спросим у местных жителей.       Мы остановились и проехали ещё четыре этажа вверх. Затем вернулись на второй.       — Саня… А может не надо?       — Ты что, струсил что ли? — усмехнулся рыжий, не похожий сам на себя, и нажал кнопку с цифрой «10».       — Нет! — возмутился я, — мы так Алевтину пропустим, и не сумеем за ней последить! И получится, что мы зря сюда три часа ехали.       — Какая разница, где мы будем её ждать? Тем более десятый этаж — это почти одиннадцатый.       Впрочем, было уже поздно — мы ехали.       Двери открылись.       — Ну что, остался последний шаг, — произнёс Саня, поглядывая в тетрадку. Странным было то, что за всё время мы не увидели на этаже ни одного человека и лифт больше никто не вызывал.       — Да что ты там роешься, — нервно проворчал я и нажал на кнопку пятого этажа, — даже я запомнил.       Чем скорее всё закончится — тем лучше. Мне уже было не только страшно, но ещё и скучно.       Лифт остановился. Двери распахнулись. У меня в голове гудело от перегрузок и казалось, что вот-вот пойдёт кровь из носа. Саня, как было по нему видно, во всё происходящее не верил и просто хотел побаловаться.       Не сразу, будто на мгновения уснув, мы увидели перед собой девочку лет шестнадцати. Я, подавив желание закричать, попятился назад и врезался спиной в железную стену кабины. Она странно на нас посмотрела и нажала кнопку одиннадцатого этажа, в то время как рука Сани уже потянулась к первому. Он, не выдавая признаков испуга, крепко схватил меня за руку и напрягся. Лифт ехал вверх, хотя Саша нажал на кнопку вниз.       Полминуты, что мы провели в пути, тянулись вечность. Девочка за это время не шелохнулась и не издала ни звука. До меня же в свою очередь медленно доходило, что она выглядит как Алевтина.       Как только двери отворились мы, толкая друг друга, с криком выскочили из лифта и побежали по лестнице вверх. Один пролёт, второй — я не чувствовал ни усталости, ни сбитого дыхания, просто летя вперёд, и наконец мы упёрлись в обшарпанную деревянную дверь, ведущую на чердак.       Я осел на пол, облокотившись на стену, и тяжело задышал.       — Ну ничего себе! — выдохнул Саня, опершись локтями о колени и фыркнув, как загнанная лошадь.       — Никогда не был так высоко, — с усмешкой выдавил я.       — Ну что, отдышимся и обратно? — Саня присел рядом и устремил взгляд в потолок. Здесь всё выглядело куда хуже, чем в остальном идеально чистом внутри и снаружи доме, примерно так, как в среднестатистическом доме нашего города.       — Не… — протянул я, косясь на дверь, — давай сюда зайдём, раз уж пришли. Тем более мне надо… Того, этого. Ну ты понял.       Саня вздохнул, понимаясь на ноги и подавая мне руку.       — А не проще зайти домой к Алевтине? Вот тебе и предлог будет в гости заглянуть.       — Нет не проще, — фыркнул я, хватая руку товарища, — кстати это… Ничего мы не в параллельном мире. Это она в лифте была.       Мы открыли дверь и увидели перед собой обыкновенный чердак с кучей непонятного хлама, чем-то похожий на дом культуры, в который мы влезли в тот раз. К слову, этот день мне вспоминать совсем не хотелось.       Зуб на зуб не попадал, колени дрожали, а живот, видимо от страха, скрутило в тугой узел. Меня нешуточно колотило. Что-то похожее я чувствовал, когда был в больнице и когда видел Белку во снах.       — Ты бледный, — Саня остановился и обернулся на меня. Внутри, как для чердака, было как-то слишком светло.       — Сам знаю. Пошли, — буркнул я, закутываясь в ветровку. Как не странно, Санька, обычно осторожный и боязливый, чувствовал себя прекрасно, будто бы мы прогуливались по Циолковскому проспекту, заглядываясь на скромный ассортимент попадающихся по дороге витрин, а не шатались по развалинам.       Я медленно обернулся, услышав странные шорохи. За мной стояла женщина с наклеенными на лицо глазами, вырезанными, кажется, из какого-то журнала. Она странно хохотнула и, ни с того ни с сего ударив меня по лицу, прилепила себе вместо рта бумажную улыбку.       — Вы что делаете?! — крикнул я и вдруг осознал, что в такт моим словам двигаются наклеенные на её лицо губы, не издавая при том ни звука. Мои губы.       Я закричал.       Открыл глаза и обнаружил, что сижу на подоконнике у себя дома. Те же стены в цветочек, по комнате раскиданы разные игрушки из недавно ещё такого близкого детства… Скучно. Слишком пусто. Я хотел было спрыгнуть на пол, но резко обнаружил, что там было слишком высоко, будто сам я уменьшился раза так вдвое. Моё внимание больше всего прочего в комнате привлёк огромный, просто огромный светящийся телевизор, показывающий десятки лимонных деревьев на фоне яркого-яркого голубого неба в сопровождении веселой музыки. Что-то настолько привычное, чтобы не пугать, и достаточно забытое, чтобы этим заинтересоваться. Где-то в другой комнате зазвенело, будто на пол упал стеклянный графин.       Подойдя ближе к телевизору, я понял, что это было зеркало. Странно. Очень странно.       — Убьёшь меня, пятнадцатый?! — резко раздался пронзительный страшный крик и в дверях, из которых обычно внезапно появлялась тётя Люба, появилась та женщина с наклеенными глазами и моей улыбкой. Она крутанула головой вокруг своей оси и засмеялась. В руках у неё была пила, сделанная, кажется, из стеклянных бутылок. Нет! Нет! Сейчас опять будет больно! Сердце в миг бешено заколотилось, будто что-то трясло его изнутри, в глазах помутнело. В такие моменты я мечтал бы вообще ослепнуть и сдаться.       — Не надо! Не надо!!! — я не нашел лучшего выхода, чем разбежаться и рыбкой прыгнуть в окно.       Думая уже в полете, что сейчас упаду, разобьюсь и опять будет больно, я вдруг зацепился за гладкую, как гимнастическая палка, ветку дерева и, подтянувшись ближе к стволу, огляделся вокруг. Музыка всё ещё играла, будто бы я не отходил от телевизора-зеркала ни на метр.       Чего это я так заистерил? Это же… Просто лимонное дерево. Я просто сижу на нём, на самой верхушке, и трачу время зря. Сижу, как в гнезде, а вокруг блестящие листочки, и огромные лимоны… Я смотрю на них, а они превращающиеся в бутылки лимонада, испаряются пузырьками. Красиво. Я бы так хотел. А та женщина. Она внешне, если исключить наклеенные глаза, которые я, к слову, всегда забывал, была похожа на мою маму.       «Зря. Я трачу время зря.» — подумал я и сиганул вниз.       Ветер дует, сердце опускается — разве не здорово?!..       Удар, шлепок, будто по воде — я оказался в какой-то мутной луже и стремительно пошел ко дну несмотря на все попытки барахтаться.       Я хотел закричать, но адская боль до того сковала меня всего, что невозможно было издать ни звука. Да и под водой особенно не покричишь.       «Август!..» — услышал я расплывающийся басистый голос, странно и страшно искаженный. Вода высохла, но лучше не стало. Всё-таки стало больно. Всё перед глазами поплыло, а в груди так резко закололо, ещё больнее, чем раньше, что я не нашел способа лучше облегчить эту нечеловеческую рвущую боль, чем схватить с пола железный прут и воткнуть его себе в сердце. Так просто.       — Друг! Друг, ты жив?! — напуганный Саня. Это можно было понять, не открывая глаз, однако я всё-таки решил поступить сим образом, чтобы не пугать беднягу окончательно.       — М? — я поднялся и огляделся. Обыкновенное заброшенное помещение.       — Ты так меня напугал!       — А что я делал? — медленно проговорил я, отстраненно глядя на друга.       — Ты упал и задергался. И ни на что не реагировал. Я тебя и звал, и даже газировкой тебе в лицо плеснул!       — Хорошо… — слабым голосом произнёс я, садясь на грязный пыльный пол, — дай попить.       Саня протянул мне бутылку с остатками сладкой воды. Из открытой бутылки потянуло едким химическим запахом лимона. Едва сдержав рвотные позывы и скривившись от боли, я бросил бутылку так далеко, как только смог, будто это была граната с выдернутой чекой.       — Что? Тебе плохо? — суетился Саня, поддерживая меня рукой за спину.       — Да нет, просто… Лимонов не хочется.