***
— Лежат два дурачка на рельсах, — раздалось неподалёку от меня чьё-то сонное бормотание, — один другому говорит: «Какая лестница крутая, никак не поднимемся!», а второй ему и отвечает: «не ссы, Саня, вон там лифт едет…» Я вскочил с кровати, часто дыша. Нет, похоже не приснилось. — Сань, мы где? — лениво спросил я, оглядываясь по сторонам. — Кажется, в больнице, — заключил мой товарищ, открывая глаза. Голова трещала у нас обоих, а Сашу, всего зелёного, судя по всему ещё и тошнило. Я выбежал в коридор на ватных покалывающих ногах и посмотрел на табличку на стене. «Наркологическое отделение».Глава 9
1 января 2020 г. в 19:45
Первое, куда нас вынесли ноги из того жуткого наваждения — заброшенное серое здание, напоминавшее, судя по вывеске с зелёным крестом, аптеку. Опять. Казалось, куда бы мы не пошли — всюду были развалины и грязь.
— Мы туда не пойдём. — решительно заявил Саня, замерев на месте и скрестив руки на груди, заметив в моих глазах нездоровый интерес.
— Почему это? — я развернулся, удивлённо глядя на друга.
— Ты можешь хоть раз меня послушать? — честно сказать, у меня тоже не было особого желания лезть туда, и не только оттого, что эта аптека слишком хорошо выглядела для заброшенной.
Засвистел ветер. Не просто шумно подул, как бывало в узких переулках или в лесу, а засвистел, застонал, пронзительно вскрикнул.
— Я чувствую, что нам надо туда.
— Зачем?
Я услышал рядом с собой шаркающий шаг и вздрогнул.
— Тогда я сам пойду, а ты меня подожди!
Среди тишины безлюдных улиц что-то постоянно шугалось по углам, скрипело и всячески подавало голос. Жутко. Пусто.
Я понял, что сморозил глупость.
— Ты не помнишь, как мы влезли в дом культуры? — Саня говорил чуть надменно, тревожно. Я понимал, о чем он, — я не мог найти тебя целый час и только и слышал шорохи из-за глухой стены! — он вздохнул, опуская руки, — такое никому не расскажешь. Может мы просто… Не настоящие?
Я почувствовал, будто меня схватили за горло чьи-то тонкие пальцы. Было до слёз страшно.
— А крокодил — дурное предзнаменование, — я изобразил насмешку. Получилось плохо.
Саня хотел что-то сказать, но вдруг наткнулся взглядом на странную надпись на стене, криво и неумело выведенную баллончиком с грязно-сиреневой краской. Та была покрыта слоем пыли, а почерк у того, кто писал, явно был не очень хороший.
Рыжий подошел ближе и протер стену валявшейся здесь же тряпкой.
«Kill me? {DISF-15}» — выведено было кривыми с подтёками буквами. Саня, будто бы не обратив внимания, отошел. А я же был занят делами более интересными, чем уборка.
— «От склада», — прочитал я надпись на уже пустом ящике.
— А тут какая-то… — Саня вытянулся как только мог и достал с высоко висевшей полки небольшую аккуратную коробочку, явно самодельную, — «Панацея».
Я тут же подоспел, заглядывая другу через плечо. Я ещё не знал, что это, но уже жуть как хотелось попробовать. Панацея же.
Саня потряс коробку. Внутри что-то загремело. Съесть. Я должен это съесть.
— Дай посмотреть! — нервно бросил я, почти вырывая у Саши коробочку.
— Да смотри, я что, против что ли, — развел руками мой товарищ. Я, не глядя, схватил две таблетки и проглотил.
— Ты что! — бросился на меня Саня, — брось! Выплюни!
— Отстань от меня!!! — закричал я, падая спиной в кучу строительного мусора. Прижимая к себе заветную коробку, я пнул Саню ногой, да так, что тот едва не упал.
Я продолжал барахтаться как сумасшедший, а Саня просто стоял и безучастно смотрел на происходящее — самое верное решение.
Шуршал мусор. За выбитым окном что-то выло. Я наконец-то успокоился и кое-как вылез из кучи мусора. Может это была какая-то особая… Радиоактивная помойка?
Я дрожащей рукой протянул Сане коробку.
— А что, если это хата тех ребят?
— Тогда… тогда да, ты прав, надо делать ноги.
Снова повисла тишина. Не такая, какая обычно сопровождала меня и Саню, а чужая, колючая, злая…
— Ну что, вздрогнули, — хохотнул он и проглотил таблетку.
— Ты это… Зачем? — спросил я, с недоумением глядя на товарища.
— А ты зачем?
Я замолчал. Резонно. Саня тем временем достал из коробки маленькую бумажку, похожую на те, что клали в таблетки.
— «Торин»… Это что вообще такое?
— Я что, химик что ли? — хмыкнул я.
— Ну мало ли… Кто тебя знает.
— Наверное, ты прав, — я вдруг почувствовал странное расслабление, — пошли отсюда.
Как только мы собрались выходить, Саня заметил ещё одну исписанную стену. На этот раз грязи не было, но шрифт был такой мелкий, что издалека не разберёшь.
— «Солнечные камни, холод где-то в рёбрах,
Битые стекляшки — души погребённых.
Скрип больных качелей, грязно-белый город,
Муть на фотоплёнке, пальцев тонких ворот.
Лестница в могильник, страхи за спиною,
Да железа ворох, мыслей клок с собою.
Душный юго-запад мне ночами снится
Вместо взмахов рваных крыльев мёртвой птицы.
Тишь и ветер солнца песню напевали,
Про без кожи лица, про без неба дали.» — прочитал как молитву Саня и неуклюже переступил через порог, не отпустив ни одного комментария. У меня, говоря честно, мыслей тоже не было.
Стоило нам выйти на улицу, как поднялся холодный пронизывающий ветер. Мне казалось, ещё немного — и меня вообще снесёт, не держи меня Саня. Дождь хлестал по щекам, подгоняемый злыми вихрями, а мы, не сообразив вернуться, бежали что есть мочи к ближайшему высотному дому, чтобы спрятаться.
Чуть постояв под козырьком подъезда, мы спустились в подвал. Вокруг было, как и в подъезде у Алевтины, необычно чисто, и даже лампочка горела. У меня слегка кружилась голова, перед глазами плавал неоднородный туман, а всё вокруг было каким-то смешным.
— Слышишь? — Саня остановился и поднял палец вверх.
— Что? — я прислушался тоже. Гул, как от поезда, где-то совсем рядом, — откуда это?
— Из метро, наверное, — Саша осторожно отворил дверь, ведущую на лестницу.
— Откуда здесь метро? Это только в нашем городе станции в подвалах домов, а в столице все входы красивые как музей.
— Ну мало ли… Может мы не заметили, как зашли в область. Я здесь вообще первый раз, ни за что не ручаюсь.
Я кивнул. Выхода получше у нас не было — на улице была страшная буря, перебивающая завываниями ветра гул поездов, автобус здесь не проходил, на улице было ни единого человека, и дорогу было спрашивать просто не у кого.
Мы действительно вышли к станции: обшарпанные деревянные колонны, платформа из обкрошившегося камня — всё это выглядело как какой-то недострой, который по неведомым причинам пустили в работу.
Мы встали недалеко от края. Саню заметно шатало, у меня у самого пред глазами начинала летать какая-то ерунда: кривой младенец с одним глазом, сырный бутерброд…
Мимо промчался поезд, следующий без остановки.
— У меня глаза сейчас на пол грохнутся! — воскликнул Саня и схватился за лицо, странно шатаясь по платформе. Я хотел схватить его за руку, но наткнулся на воздух и чуть не упал.
— Саня, ты где?! — испуганно закричал я, раз за разом нащупывая вместо друга иллюзию. Ясное дело, мне никто не отвечал.
В один момент меня зашатало так, что я не удержал равновесие и повалился на спину, в очередной раз схватившись за образ Сани. Образ взвизгнул и ударил меня локтём в живот, оказавшись на этот раз настоящим. Вырываясь, Саша неудачно перевернулся на живот и мы упали прямиком на рельсы. Впереди что-то засветилось. Мы зажмурились.
— О, привет, ребята, — окликнул нас чей-то отдающий эхом голос. Вместо какой-то адской смеси звуков мы слышали привычный стук колёс поезда.
Мы подняли глаза и увидели, что напротив нас сидел высокий, худой и совершенно черно-белый мужчина с усами.
— Здравствуйте, — выпалил Саня.
— Хороший поезд пустили.
— Хороший.
— Только ненастоящий. А так всё в нём замечательно, особенно кольцевая.
— Кольцевая — круглая, — сморозил я, вспоминая таблетку, которую случайно-нарочно проглотил.
— Куда едете?
— Домой.
— А долго вам ещё? Где выходить будете?
— На Комиссариате. Ну или где-то в районе Юбилейной.
— А вы знаете, что нельзя с незнакомцами разговаривать?
— Знаем.
— А Китку Меченого знаете?
— Я знаю, — ответил я, медленно покачиваясь.
— Глупые дети, — сообщил наш попутчик и, как ни в чём не бывало, прошёл через стену.