***
Саня, закупившись позавчерашним хлебом и парой пачек сосисок неизвестного происхождения, битые полчаса наматывал круги по городу. Неожиданно как, на его пути выросла Варя: ни «здравствуй», ни «прощай» — сразу к делу. Точно караулила. — Тут, пока твой друг отошел, — вкрадчиво начала девочка, — видишь ли, такое дело: я хочу, чтобы ты сходил со мной в кино. — Зачем? — удивился Саня. — Я с Колей и дядей Симоном поспорила, что смогу тебя уговорить сходить со мной. — Хм, — Саня сделал вид, что задумался. По отношению к Августу было бы немного нечестно, брось он его дома болеть, пока сам по кинотеатрам шастает, — я не могу, извини. Мне надо купить лекарства, я аптеку ищу. — Ой ну и хрен с тобой, золотая жабка, — фыркнула Варя. — Жабка? Может рыбка? — Я знала, что ты заинтересуешься. И что от кина откажешься. На чердаке каждого кирпичного дома есть безопасное место на время если что-то случится. А в одном из них — моя хата, туда можете вы со своим Сентябрём спрятаться, если что. Там, заболеете если — тут таких на поля сразу выгоняют, или славу себе дурную найдёте… Это так, на всякий случай! — Варя, подавившись воздухом, смачно закашлялась, — Хошь покажу? И в аптеку проведу потом! Пошли!***
Саня прислонил ладонь ко лбу и прищурился, пытаясь заглянуть в окна чердака. — Помню когда я был как ты, тоже сюда лазал с друзьями. — «Когда я был как ты…» — передразнила девочка, — ты ещё не такой старый, чтобы так говорить. И когда ты был как я, ты уже уехал. — А сколько тебе лет? — вдруг поинтересовался Саня. — Сесть всё ещё можно, — подмигнула Варя, — правда тут все так заняты, что не сажают вообще никого, — Сашка в ответ нахмурился и поджал губы, смущённый и немного оскорблённый. — Двенадцать будет скоро, короче. Ой, тоже мне, фиалка столичная. Саня подумал развернуться и уйти, но было в компании что-то настолько ностальгическое и родное, что перевешивало все обиды. Она была жуть похожа на тех ребят, с которыми он когда-то здесь играл. Убежище Вари было на удивление уютным. Правда пыльным, что жуть просто — в лучших традициях Гранитной. Всего было накидано, навалено: домик из грязного покрывала, диванные подушки с прогнившей стружкой наружу, какие-то банки, тряпки, обертки… Стоило Сане подтянуться на руках, залезая внутрь, как прямо перед его лицом появилась огромная белая жаба. Жаба смотрела, не моргая, смотрела на Саньку, Санька — на жабу. — Ты там чего застрял? — недовольно выкрикнула Варя и ткнула Сашу шваброй. Саня сел на край и поджал ноги. Хорошее место. Да, Варя была права: Саня был не настолько стар, чтобы, скрипя суставами, вспоминать ушедшую без возврата юность, но определённая доля ностальгии неприятно хватала за сердце. Варя же, тем временем довольствуясь настоящим, торопливо протирала пыль тут и там. Рыжий наконец-то оторвал взгляд от жабы и снова огляделся. — Чей это портрет? — спросил Саня, поглядывая на картину на стене. Он в последнее время относился к живописи довольно остро: слишком много воспоминаний. — Мой! — гордо ответила Варя и шмыгнула носом. — Но ведь… Она на тебя не похожа, — осторожно уточнил Саня. Перечить местным было подобно самоубийству, он давно это усвоил. — Как это, ну как это — «не похожа»?! — заверещала Варя и, всплеснув руками, шлепнула Саню ложкой по голове, — я — её реинкарнация! С портрета на Варю и Сашу смотрела типичная эмансипированная женщина с короткой стрижкой, сигарой в зубах и в странной форме, напоминающей военную. — А «её» — это кого? — уточнил Саня. — Это — Майя Маршал! Великая революционерша… Революционерка… Короче, революцию делала! — Ну-ка? — Ка-а-ак?! — протянула Варя, сделав страшные глаза, — ты не знаешь? Благодаря ней наша Гранитная сейчас такая, какая есть! — начиная рассказ, девочка попутно ходила туда-сюда по убежищу с невиданно проворностью раскладывая всё по своим местам, — она строила дома и заводы. Ну, вернее, строила не она сама, а люди, которые на неё работали, а она рисовала, как… Не важно, ты понял! — в одно мгновение у Сани в руках неведомо как оказалась большая жаба, — ну и короче вот она приехала к нам аж из западной столицы город благоустраивать… Держи жабу крепче, убежит же! Да… И, значится, она и придумала эти кирпичные дома, чтобы больше народу в город помещалось, и всем было удобно на работу ходить… Ой и костерили же её поначалу! Мол не по-нашему такое, всю жизнь жили в деревянных и ещё проживём… Короче, закатали её в рельсы, — голос Вари звучал на удивление спокойно, а вот Саню передёрнуло, — А моим первым воспоминанием из детства был наш шишкодробильный завод, а его Майя Маршал построила! В ребёнке нет души, пока у него не появится первое воспоминание, а по нему можно определить, кем он был в прошлой жизни! Потому мне и можно в эти дома, что я — Майя Маршал, они меня помнят, — у Вари уже во рту сохло и язык заплетался, но она продолжала всеми силами заговаривать Саню. Общаться здесь было особо не с кем: Симон был старый, дети — тупые. Последние могли побить за такие высказывания, а потому девочка предусмотрительно держала язык за зубами, — вот такое твоё первое воспоминание? — Варя, — строго одернул девочку Саня, нахмуриваясь как его отец, когда ругался на Изольду, — посмотри на время. — Время… Что время? Саня поднялся на ноги, рискуя встретиться головой с потолком, и решительно вручил Варе её жабу. Та довольно квакнула и перестала вертеться. — Ты обещала показать мне, где тут аптека. — Так… Так на перевалочном пункте! Только они ничего не закупают, перепродают то, что местные из личных запасов приносят. — А парацетамол у них есть? У Августа жар, кажется. — Кто? — Варя удивлённо захлопала глазами, в действительности не понимая, что от неё хочет Санька. — Да как же… — он было всплеснул руками, но тут же ударился, — а, ладно, веди. — И отведу! Всё равно ты здесь надолго, и дружок твой тоже. — Не понял? — Саня распахнул люк и свесил ноги. — Я ж сказала, ещё когда мы только познакомились — никуда вы отсюда не уедете! — Да ну тебя, — фыркнул Саша, выбираясь в подъезд, — веди уже.***
— Саня! — воскликнул я, из последних сил вскакивая к двери. — Не бегай в пижаме! — одернула меня тётя Зина, не отрываясь от варки компота и даже не смотря в мою сторону. Как она это делала? — симулянт. В сени ввалился усталый Саня: он дышал тяжело, смотрел как-то отстраненно, а хлеб в авоське, и в момент покупки бывший не первой свежести, совсем засох. — Шурик, где тебя черти носят? — казалось, что тётя Зина ругалась, но она не ругалась. К Сане она вообще относилась по-особенному, а вот меня явно недолюбливала. Оно и понятно, я здесь чужой. Наверно, даже Сане я — чужой. — Да вот… За лекарством зашел, — мой товарищ достал из кармана куртки самодельную пожелтевшую коробочку и протянул мне, — возьми, от жара. — От жара? — вмешалась тётя Зина, — ну-ну, смотрите… Мы тревожно переглянулись. Она, заметив это, цокнула языком и закатила глаза. — И в кого вы такие умные? Всё-то вам надо! Куда-то всё ходите, а мы потом тут все болеем. Садитесь есть.