Этот город

      В тот день нам было безумно скучно и мы решили пойти погулять с Варей. Да, она была странноватая и носилась со своими жабами как с писанной торбой, но с ней хотя бы можно было о чём-то поговорить, в отличие от остальных ребят, которые смотрели на нас как бараны на новые ворота. Мне после лекарства, которое принёс Саша, стало гораздо лучше, хоть тётя Зина и ругалась, что я сейчас побегу заражать всю деревню. А я ведь даже не кашлял, просто голова болела!       В каменные дома мы больше не ходили — как рассказывал Санька, Варе хорошо досталось от матери за то, что она водит к себе чужих мальчишек, а дальше ещё и выяснилось, что у неё под кроватью живёт стайка жаб, горстка пауков и дюжина пиявок, чтобы своей живостью отпугивали дух камня, и что портрет Майи Маршал она украла из дома культуры. Я конечно посочувствовал, но меня сейчас интересовала железная штука на голове Симона — Варя с ним общалась и должна была знать, что к чему.       — Варя, — робко позвал я. Девочка обернулась, упершись руками в бока, — А ты случайно не знаешь девочку по имени Беба? Тощая такая, на тебя похожа. Мы её видели у себя в столице.       — Откуда ж мне знать, что там в столице происходит? — фыркнула девочка, — где столица и где я?!       — Жаль, — вздохнул Саня. Его не то, чтобы сильно интересовало происходящее: он старался вообще в это всё не верить, чтобы спать спокойно, но всё-таки боялся. А зачем бояться, если не веришь?       — А что «жаль»? Что она вас так беспокоит?       — Мы видели страшную вещь, — мрачно пояснил Санька, — её буквально начинили землёй и закопали.       — А-а-а! — закивала Варя, — на башке скоба как у Симона?       — Да.       — Не обращайте внимание, это у провинившихся мода такая, выбивать из себя личность через затылок. Такие люди только работают по всякой рутине, не имеют собственного мнения и никуда не стремятся. В земле что-то такое содержится, что заставляет мозги гнить и превращаться в кашу. Всё, что отвечает за у-ни-каль-ность просто исчезает. Это куда эффективнее, чем смертная казнь. Хотя и она бы не повредила! — Я ужаснулся. Откуда в девочке её лет столько холодной жестокости? — хотя вообще это вопрос довольно спорный. Вот если бы Майя стала безвольной, это было бы совсем нехорошо, — Варю всё ещё не отпускала та навязчивая идея, — и тогда бы не было меня!       Только я открыл рот, чтобы спросить, как связаны рождение Вари и какая-то мертвая тётка, как Санька тут же дёрнул меня за рукав, мол, не надо. Не надо — так не надо.       Мы остановились на единственной детской площадке. Я тут же занял качели, конечно же — своеобразная дань Макарычу. Ну и мне просто хотелось посидеть.       — Кстати, Санько, — Варя плюхнулась на низенькую скамейку у песочницы и начала ковырять палкой слежавшийся грунт: здесь даже песка нормального не было, — ты же здесь родился, мне в доме культуры рассказали. Почему уехал?       — Ну, — вздохнул Саня. Он не очень любил говорить об этом, — в девяносто шестом году объявили о расформировании ПГТ, отец и решил, что нам с ним пора съезжать куда-то, а ему как раз дали работу в военной части под Столицей. Я не хотел уезжать, но что стоит слово восьмилетнего мальчика?       — А сестра твоя?       — Сестра? Она родилась уже когда мы приехали в Юбилейный.       — В смысле? — недоумевала Варя, — твоя сестра старшая, ну, сводная по мамке.       — Не понял.       — Ну у неё папаша работал на атомной станции, неужели не помнишь?!       Саня сурово посмотрел на девочку. Непохоже было, чтобы та намеренно врала или шутила про такие вещи. Варя шутила исключительно непотребные шутки.       — Какая сестра? Какая атомная станция? Ты где это взяла?       — В доме культуры, я же говорю! Совсем у тебя беда с башкой!       — А мы можем как-то, ну… Посмотреть я хочу.       — Не веришь что ли? — прищурилась Варя.       — Честно — не верю. Отец мне всегда всё рассказывал.       — Он тут вот вообще не при чём, — хмыкнула Варя, — по мамке — говорю же. Рыжая такая, как ты, только глазёнки чёрные. Её мать твоя в детдом сдала.       — Варь, хватит, — огрызнулся Саня. Он никогда не говорил ничего про свою мать, и, кажется, я начинал понимать, почему. Я бы тоже о таком не рассказывал.       — Эх, ну ладно, как хочешь, моё дело — поделиться, твоё — взять или не взять.       Мы минут пять сидели молча.       — Скучно тут конечно… — протянул я, останавливая качели. Начинала кружиться голова.       — Скучно? Да ну, не ври! — хохотнула Варя. Это вам, городским, скучно, а нам — веселье ого-го! Вот например, Санько, ты что сейчас делал?       — Как что? Ничего. Ты сама видела, мы просто так сидели!       — Какие же вы способные, а! Просто так сидеть! — с Варей было общаться довольно неприятно. Она постоянно пыталась нас то ли пристыдить, то ли унизить. Или мне просто казалось, — а я узоры разглядываю, — она указала на свою юбку, пёструю, как ковёр в доме у тёти Зины.       — Разглядывать узоры? — я даже не посмотрел в её сторону, — скукота! Саня, а пошли домой.       — Можно и не узоры — пожалуйста, если не боитесь, — девочка ехидно прищурилась, что-то задумав. Мы с Саней кивнули.

***

      Подождав, пока Варя сходит за заначкой, адрес и содержимое которой нам были неизвестны, мы отправились на поле. Знакомая тропа — мы по ней ходили к Симону. Симон… Вся эта история с людьми, поедающими землю, оказалась… Намного проще? Наконец Варя достала из кармана передника двух цветастых жаб и протянула нам.       — Оближи, — невозмутимо, будто это было обычным делом, сказала Варя, указывая на жабу в моих руках.       — В смысле?       — Да в прямом, шож вы такие тупые! Ля, берёшь жабу, подносишь ко рту, высовываешь язык и…       — Нет, нет, мы поняли, — задумчиво проворчал Саня, — зачем нам жабу лизать? Они же грязные.       Варя закатила глаза и раздраженно покачала головой.       — Весело будет, обещаю, вот те глаз, крест и всё что хочешь! Главное это в поле делать, а то может быть опасно. Ну или увидит кто — люлей отхватим.       — Ну… Чего мы только не делали в своей жизни…       — Давай, дедуля. Хуже не будет, вы с Сентябрём уже в полной жопе.

***

      — Где это мы?       — Варя же сказала… — проворчал Саня, — в ж…       Не успел Саня договорить, как я, сам от себя не ожидая, пронзительно завизжал. В паре сантиметров от моих ног отвалился огромный кусок земли и я понял, что мы стоим на краю обрыва.       — Откуда оно здесь?! — слишком очевидный вопрос. Вокруг раздавалась приглушенная электронная музыка, и всё вокруг… Как на киноплёнке. Обстановка в принципе очень напоминала ту, которую мы видели в фильме в доме культуры.       — Это вроде как… Сон? — заключил Саня, — но почему мы тогда можем общаться и где Варя?       — Она не лизала жабу, — «лизала жабу» — уже звучит по-идиотски! И почему мы опять согласились на такую подозрительную авантюру? Я-то ладно, а Санька куда?       — О, смотри, — Саня поднял глаза и увидел тарзанку, привязанную к высоченной сосне, — прокатимся?       Рыжий сломал ветку у ближайшего дерева и зацепил веревку.       — Кто первый? — чуть неуверенно спросил я.       — Оба, — Саня всем весом налег на тарзанку, проверяя, крепко ли привязанна.       — Это как? — удивился я.       — Вставай спиной к обрыву, — я повернулся, — хватайся у основания, — палка оказалась какой-то слишком гладкой, а обрыв — высоким.       — Может не надо?       Не успел я спросить, как оказался лицом к лицу с Саней, пока земля резко ушла из-под ног.       Мы прыгнули и полетели, аж дух захватывало. Ветер выл, ладони некстати потели. Мы долетели до самой высокой точки и зависли, как вдруг верёвка оборвалась. Мы даже крикнуть не успели. Я чувствовал то же самое, как тогда, когда мы с Саней ходили по чердаку дома Алевтины.       В один момент всё перестало лететь и кружиться, но ни боли от удара, ни чего-то ещё я не почувствовал. Открыв глаза мы обнаружили, что стоим в прогоревшем доме. Я подлез под переломленное бревно и посмотрел в окно. Тот же обрыв, только с другой стороны. Очень странно.       — Сань, ты здесь? — позвал я.       — Ага! — как-то слишком обрадовано отозвался мой товарищ из-за стенки, — иди ко мне, только медленно.       Я послушно пошёл на голос и вдруг услышал, как в соседней комнате что-то падает.       — Чёрт, убежала! — крикнул Саня, смотря в сторону дыры в стене. Я в три прыжка оказался рядом и уставился.       — Что там?       — Лошадь.       Я почесал ухо. Правда?       — Лошадь? — переспросил я.       — Ага. Рыжая в пятнышко.       — Не шутишь?       — Да не шучу я!       — Давай ей поймаем! Она наверняка ничейная, покатаемся!       — Ну как это «ничейная»? — Саня почесал затылок. Мы вышли наружу, — она не может быть ничейная, раз тут бегает. Может тут жил её хозяин, да и нехорошо это, сразу ей на спину прыгать, не познакомившись толком. У неё на боку была жаба нарисована.       Точно. Варина.

***

      Придя в себе на том же самом поле, мы настолько ничего не поняли, что почти всю дорогу в компании Вари шли молча, а я вертелся как вошь на гребешке.       — Варя, а у тебя правда есть лошадь? — я не совсем понимал, где заканчивался глюк и начиналась реальность, поэтому на всякий случай спросил.       — Что? — не поняла сначала девочка, — а! Конечно. Только тупой или ленивый здесь об этом не знает. Её зовут Зорька. Я на ней катаюсь рано утром, пока вы с Саньком ещё спите.       — А почему ты не выводишь её днём? — вот бы покататься на ней! Если это была та, которую мы с Саней видели в том доме, то это была просто чудесная лошадка, она бы точно не стала брыкаться или кусаться.       — Это вредно для лошадей. Ты не знал?       — Я… конечно знаю! Это я тебя проверял.       — А меня неча проверять. Что есть — то есть. Живём с ней, и ничего, ни она, ни я — никто не помер. Ну, ладно, пацаны, ещё свидимся, у меня много работы дома и в конюшне.       Мы махнули девочке рукой развернулся, как вдруг я подорвался и догнал её.       — Подожди, Варя! — вдруг выпалил я. Саня заметно удивился.       — Ась?       — Давай я тебе помогу?       — Ну… — Варя, кажется, хотела удивиться, но хитро улыбнулась, словно только этого и ждала, — а почему нет, пошли.       Мы распрощались с Саней и ещё минут пять шли по узким тропинкам, поросшим жухлой травой, пока не увидели большой, явно старый бревенчатый дом. Вокруг было довольно грязно и неухожено: на хлипком обшарпанном заборе висели какие-то вонючие тряпки, вокруг была разбросана всякая всячина вроде досок, вёдер, ящиков и прочего хлама. В моей деревне было как-то поаккуратнее.       Варя открыла калитку и пропустила меня вперёд. Во дворе правда пахло сеном, значит и лошадь должна была быть где-то неподалёку. Правда спустя секунду на меня выскочил огромный белый алабай с громким басистым лаем. Я отпрыгнул и схватился за Варю. Всё вокруг было мне не радо.       — Полкан Иваныч! — воскликнула девочка, закрывая собой, — Вы чего сегодня такой негостеприимный? Идите обратно в будку!       Как не странно, собака тут же успокоилась и, устало зевнув, лизнула руку Вари.       — Покажи руку… Да не мне, Полкану Иванычу!       Я робко протянул кисть псу. Тот понюхал и, строго на меня посмотрев, поплёлся в покосившуюся будку. Здесь была какая-то особенная атмосфера… Живой запущенности? Бред какой-то. Но мне нравилось.       — Ну-сь, с Полканом Иванычем ты познакомился, скоро пойдём и к моей кобылке…       — Правда? — восторженно перебил я.       — Конечно! Иначе зачем мы пришли?       — Помогать тебе?       — А на самом деле?       Я кивнул. Варя конечно же понимала, почему я вызвался идти с ней.       — Мы поведём её гулять?       — Ага. Но не так быстро, сначала нужно починить загон, где она будет гулять. А то мы как-то вернулись с утренней прогулки — а какие-то завистники из местных девчонок раздолбили Зорькин загон! Представляешь? За лошадью глаз да глаз нужен, а то украдут, черти!       Я понимающе кивнул. Не лукавя, я бы и сам её украл. Вот только не умел и не знал, как.       Мы прошли ещё немного и оказались возле живописной дыры в заборе.       — Во. Я тебе сейчас молоток и гвозди принесу. Хоть забивать умеешь? Ничего, научимся, если что!       — Но это же… Просто забор твоего участка.       — Да, и что? Зорька настолько умная кобыла и так меня любит, что я разрешаю ей гулять везде.       Я удивился и слегка позавидовал. Вот почему Саня в детстве не хотел уезжать отсюда! Я бы тоже не уехал. Поэтому ещё часа полтора усердно забивал гвозди, пока Варя сидела рядом и что-то вертела в руках.       — Всё! — вздохнул я, наконец-то разгибаясь и вытирая пот со лба. Получилось не особо красиво, но доски хотя бы держались.       — Ну, добрый молодец, — Варя встала с пенька и лениво потянулась, — есть для тебя следующее задание, — девочка махнула рукой и мы пошли дальше по двору, — Как ты знаешь… Знаешь же? Уход за лошадью — дело тонкое и не терпящее наплевательского отношения!       Я было подумал, что мы уже идём в конюшню, но увидел перед собой бельевую верёвку.       — А как выбивание ковра относится к Зорьке?       — «Как»?! — выпучила глаза Варя, будто это я тут был не в себе и не понимал простейших вещей, — я сошью из него Зорьке попонку. А то замерзнет зимой и околеет!       — Полезное дело, — вздохнул я и взялся за выбивалку. К своему стыду, я никогда ничем таким не занимался — ковёр в комнате тёти Любы и бабушки никогда не выбивали, потому что он висел на стене, да и вообще я не был приобщён к домашнему хозяйству так сильно как тот же самый Саня.       Я в очередной раз закашлялся, откладывая выбивалку.       — Ну теперь мы пойдём к Зорьке?       — Нет! Как можно ездить на лошади, если она не накормлена?

***

      Я из последних сил тащил некоторый по счёту мешок с зерном.       — Варя… А может этот мешок сразу отнести в стоило Зорьке?       — Нет! Ты что, не знаешь, как кормить лошадей? Овёс надо сначала отварить и перемешать с помидорами!       Я промолчал. Не то, чтобы меня когда-то в принципе интересовала тема кормления лошадей, но даже в детских книжках писали, что лошадям в торбу засыпают обычный сухой овёс.       — Ого, какой мальчик молодец, — на крыльцо вышла полная рябая женщина, судя по всему, либо мама, либо старшая сестра Вари, — это что, жених что ли?       — Ну… Не сказала бы, — хмыкнула Варя.       — А чой-то ты тогда помогаешь? Помирать собрался что ли? — невзначай спросила женщина, наблюдая за моими страданиями. Вот, наконец-то, осталось два мешка, и всё — я увижу Зорьку, и может даже покатаюсь!       — Почему помирать? — прокряхтел я и кивнул, — да, здравствуйте.       — Ну, обычно больше всего добрых дел пытаются сделать те, кто или на тот свет собрался, или чего недоброго натворил.       Странный город. Странные традиции. И очень жуткие.       — Да нет… — вздохнул я. Руки уже прилично дрожали от напряженной работы, — Варя обещала показать мне лошадь, а я помогаю сейчас за ней ухаживать.       — Какую лошадь? — непонимающе уставилась на меня женщина. Я начал понимать, что что-то идёт радикально не так, как должно было. По задумке хитрой Вари.       — Ну… — не терял надежды я, — Зорьку… Такая, в пятнышко…       Варя громко рассмеялась. Я чуть не свалился с ног от стыда и досады.